К-10 Сасожю

На конкурс Евгения Говсиевича К-10. Условия: не более пятисот слов, с включением обязательных: рефлексия, эмпатия, фрустрация, катарсис, спонтанность.


      Доктор, с фамилией Сасожю, сидел у монитора электронного прибора, в котором проплывали мимо его расслабленного взора различные литературные конфигурации. Форматов было много и они отличались величиной, но его привлекали в этот раз исключительно миниатюры, и всё его внимание было обращено на некоторые словечки в них. По роду деятельности он обращал внимание на то, что происходило в текстах, при этом слыша голоса на периферии собственного мозга.
      Голоса Сасожю ассоциативно сравнивал с камнями в витрине ювелирной лавки. Одни из них мерцали  сдержанностью, как изумруды; другие  излучали импульсивность, как топазы; то здесь, то там светился ум рубином; весело поблескивали все остальные – турмалины, аметисты, сапфиры, ониксы и жемчуга.
      Листая прозу, особым взором наблюдая камни, он был вдруг привлечен сверкнувшей необычностью, в которой угадывалась тонкая шиза. Тысяча чертей, как восхитительно она была самолюбива! – при этом до упоения аффектна! Со всеми гранями блестящего, казалось бы, ума, напоминающего бриллиант, добытый мнимостью причастия к большой литературе. В ней Сасожю усмотрел свой интерес и кандидата в его альбом для виртуальных пациентов.

      О да! Все грани бриллианта сияли, переливаясь. Они и составляли всё великолепие алмаза, ведя между собой беседу.
     –  Я спонтанность, – сказала одна, потупив взор, – способна действовать не под влиянием каких-то внешних рамок, а согласно с внутренним состоянием человека.
     –  А я эмпатия, – воскликнула другая, – умею вызвать отклик человека на чувства и состояние другого. Могу помочь кому-то в преодолении страха, агрессии, тоски. В меня можно поплакаться, аки в жилетку.
      – Я рефлексия, я главная – крикнула ещё одна, – блещу нелогикой и самолюбованием. Обращаю внимание субъекта на себя. Умею навязать свои мотивы, интересы и шаблоны. Я знаю то, что знаю, и даже больше.
      –  Мне пофиг, – произнесла фрустрация, зевнув. Проснусь – испорчу настроение. Внесу расстройство в планы; замысел и музу прогоню.
      Сказали свое слово: перцепция, аттракция, предвзятось, стёб, адекватность, пафос и многие другие. Тщеславие прикрылось картинкой благодушия: совсем так, как ложь натягивает на себя одежду правды. Все блестели, блестели, переливаясь. У каждой грани были свои нюансы, что добавляло большего сияния в величие этого редкого, в каком то смысле, дарования.
     – Друзья – сказала самая мудрая из них, катарсис – вы все правы и без вас не обойтись в огранке полноценной миниатюры. Так возликуем и объединимся, блеснём лучом призвания, воспев успех, восторг и совершенство!

      Да, это был тот случай, которые Сасожю любил разгадывать на расстоянии, тренируясь в постановке как будто бы кроссвордных диагнозов. Постукивая по привычке молоточком по колену, он вспомнил  слова профессора, читавшего лекции в университете. Тот, поднимая палец вверх, многозначительно и часто повторял: «Согласно Фрейду – сознательное, оно всегда и бессознательное – и уж поверьте мне, Фрейд знал что говорил!»
      Сасожю разглядывал сверкающую штучку как уникальный артефакт, при этом всё же сомневаясь. Предварительный диагноз: не алмаз. Страз, рефлексивный, с изъянами слога, и налицо раздутенькое самомнение.
      Страз, безусловно, красивый камень, умеющий создать иллюзию блистания, но суть его – обыкновенное стекло. Смотреть на него надо под определенным углом зрения. Защитой от его фальшивого сияния является экран монитора, жидкие кристаллы которого растворяют убежденность мнимого алмаза, что он имеет причастие к кристаллам высшей пробы.