Богемная жизнь

Из неопубликованных мемуаров свободного кота - ценителя Высокого Искусства


"...Это артистический мир, богема,
свободная от любых внешних пут среда,
в которой внутренний мир художника, музыканта, поэта
является во всей своей обнажённости, импульсивности, парадоксальности несочетающихся полюсов. ..."

Статья "Богема", Энциклопедия культурологии


УВЕРТЮРА
Разрешите представиться!

Здравствуйте! Разрешите представиться: Малыш Джакомо, свободный кот, стремящийся к высокому искусству всеми доступными и допустимыми способами. Нет-нет-нет! "Свободный" - не в смысле "не женатый", как вы, наверное, подумали, а в совершенно другом, принятом в творческих, богемных кругах, смысле! Но, позволю себе допустить маленькую ремарку: пожалуй, в данном, моём, случае один смысл (первый из вышеупомянутых) напрямую вытекает из другого (второго, каковой я и имею ввиду), а именно - да, я действительно холост и по вполне очевидной причине: единственной моей любовью и истинной страстью всей моей жизни является искусство! Конечно, вы можете сказать, что, даже если так, то к котам слово "свободный" обычно не применяют, и что больше подойдёт, например, "бродячий", как часто говорят о многих представителях нашей, кошачьей, братии. Но, позволю себе не согласиться: поверьте мне, "бродячий" - не очень подходящее слово в данной ситуации... Я бы даже сказал, совсем неподходящее! Пожалуй, эпитеты "вольный" или "свободный" гораздо лучше подойдут для характеристики моего образа жизни. Что-то в стиле словосочетания "свободный художник", но только в более общем, широком, смысле, не ограничивающемся только профессией или родом деятельности, а, скорее, распространяющемся на весь стиль моей жизни, не переходя на какие-либо частности. Ну, вы понимаете.

Если вы удостоите меня чести прочитать мои скромные мемуары, то поймёте (впрочем, наверное, вы уже это заметили), что воспоминания свои я написал, придав им структуру оперы. То есть, повествование моё начинается "Увертюрой" (где вы сейчас и находитесь, читая эти строки), продолжается несколькими "Актами" и завершается "Эпилогом". Только, пожалуйста, не подумайте, что сделал я так из желания как-то (извините за жаргон) "выпендриться"! Уверяю вас: это совершенно не так!!! Единственной причиной, по которой я решился на такой весьма смелый, необычный, эксцентричный и немного экстравагантный шаг, является лишь моё искреннее желание воздать дань уважения одному из самых мною любимых (наряду с живописью) видов творчества - музыке! В особенности, классической! Впрочем, пожалуй, есть и ещё одна причина: как вы скоро поймёте из моего повествования, мне посчастливилось не только (пусть и совсем капелечку) соприкоснуться с этими замечательными направлениями искусства в качестве зрителя, но и близко познакомиться с яркими представителями этих творческих профессий! Однако, будучи по своей природе личностью явно очень творческой, но, являясь котом и, вследствие этого, не имея возможности творить в вышеупомянутых областях искусства в том смысле (и теми способами), в каком (и какими) это доступно людям, я, скажу без преувеличения, просто хочу написать свои мемуары так, как бы создали свои шедевры музыкант и художник, но используя лишь возможности кота: то есть, я хотел придать моему повествованию структуру музыкального произведения - как музыкант, и окрасить его словами, как будто нанося краски на живописное полотно - как сделал бы это художник. Ну, и, конечно же, самое главное: я очень старался донести до вас, глубокоуважаемых и дорогих моему сердцу читателей этих записок, всё то, что я чувствовал на протяжении всех событий, к описанию которых приступаю!

Но, не хочу утруждать вас излишне длинным вступлением, и поэтому, с вашего позволения, начну свой рассказ.

Чтобы у вас было какое-то представление о том, как я выгляжу, скажу только, что я небольшого размера, скорее даже маленький, немного даже пушистый (что является весьма редким качеством для котов из южных регионов, откуда я родом), непростого окраса: тёмно-коричневого с многочисленными рыжеватыми "подпалинками". В общем, такого вот весьма необычного оттенка, чем-то немного напоминающего цвета корицы. В целом (не хочу хвастаться своей внешностью) довольно-таки симпатичный кот с (в какой-то степени) даже утончёнными чертами мордочки. Поверьте, я по натуре очень скромный, поэтому стесняюсь слишком много времени и места уделять описанию своего внешнего вида, но предпочитаю всё же дать вам некоторые общие характеристики, так как, нарисовав в своём воображении меня настоящего, возможно, вы лучше и правильнее представите некоторые детали описываемых мною событий.

Родился я в маленькой горной деревушке на юге, расположенной где-то на склонах горного массива, идущего практически параллельно расположенному примерно в сотне километров от него морю. Родители мои были простыми котом с кошкой незнатного происхождения, но очень интеллигентными по натуре, каковое качество старательно прививали своим детям, то есть - мне и ещё четверым котятам: трём моим братьям и одной сестрёнке. Наверное, моё стремление к высокому искусству имеет свои корни в этих стараниях, равно как и в самих характерах моих родителей. Впрочем, моя собственная натура также немало способствовала развитию этого моего качества, так как в той огромной степени, в какой эта любовь к прекрасному наблюдается у меня сейчас, она не видна ни у моих родителей, ни у одного из моих братьев, ни у сестрёнки, несмотря на нашу общесемейную черту, явно прослеживающуюся у всех нас: я имею ввиду врождённую и ещё более развитую впоследствии интеллигентность. Кстати, я не сказал вам, что меня не всегда звали так, как я имел счастье сообщить вам в самом начале моего повествования: когда-то давно, тогда, в детстве, родители звали меня просто Малыш. Просто и ласково. Причина выбора такого имени была по большей части в том, что родился я последним, после вереницы моих старших братьев и сестры, то есть, был самым младшеньким и, к тому же, самым маленьким по размеру.


АКТ 1
Высокое искусство

Так вот, детство моё протекало в той самой деревушке, где я родился. Несмотря на свои небольшие размеры, она располагала библиотекой, в которой раз или два в неделю устраивались чтения сказок для детей и прослушивания классической музыки для взрослых. Поскольку эти мероприятия не были рассчитаны на четверолапых участников, каковым был я, то мне, с моей непреодолимой тягой ко всему прекрасному, проявившейся уже в самом что ни на есть нежном возрасте, то есть в совсем раннем детстве, приходилось довольствоваться посещением этих собраний незаметно, проще говоря - сидя на улице под окнами библиотеки, спрятавшись от человеческих глаз. Что ж: не особенно комфортно, но зато сколько всего совершенно потрясающего я услышал! Сказки - как народные, так и самых разных писателей, и музыку композиторов из разных стран! Конечно же, как среди одного, так и среди другого у меня как-то сами собой возникли приоритеты - любимые литературные и музыкальные произведения, наиболее симпатичные мне персонажи и полюбившиеся отрывки, приятные не только для моего явно "музыкального" слуха, но и для души. Однако, вынужден признаться, что если на тот давний момент классической музыкой я, всё-таки, в основном просто наслаждался, то среди сказочных героев мне как-то сразу понравился один из персонажей произведения известного русского поэта Александра Сергеевича Пушкина "Руслан и Людмила" (Вы, конечно же, знаете эту чудесную поэму!): я имею ввиду наверняка прекрасно известного вам героя по имени Кот Учёный. Вот строки, в которых поэт говорит о нём (мои любимые строки!):

У лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо - песнь заводит,
Налево - сказку говорит.

И как-то настолько полюбился мне образ этого интеллигентного и образованного кота, который и сказки рассказывает, и песни исполняет - и всё это без устали и с величайшим разнообразием (а как же иначе??? он же учёный!!!), что он стал для меня неким идеалом, к которому я совершенно непроизвольно стал стремиться, невзирая на то, что персонаж этот был сказочным и, что очень вероятно, почти наверняка, полностью вымышленным.

Когда я подрос и стал уже взрослым (хотя и ещё очень молодым) котом, где-то между подростком и юношей, то понял, что мероприятия в библиотеке, хоть и по-прежнему мне приятны, а представляемые во время этих вечеров произведения всё также вызывают у меня восторженное ликование, но становилось всё более очевидным, что они дают мне уже не так много, как когда-то. Почти все имеющиеся в библиотеке литературные и музыкальные произведения я уже знал практически наизусть. Однако, имея столь ярко выраженную тягу к высокому искусству, я совсем не хотел останавливаться на достигнутом и сидеть сложа лапы, а стал думать, где я мог бы найти так необходимую мне духовную пищу, способную утолить мои всё усиливающиеся духовные голод и жажду, где мои стремления и душевные порывы нашли бы отклик, и где вся атмосфера была бы пропитана искусством.

Через некоторое время произошло событие, которое стало поворотным в моей уже текущей в привычном русле жизни. Сотрудники библиотеки решили пересмотреть имеющиеся у них в каких-то "запасниках-загашниках", но не используемые фонды. Результатом этого "исследования" явилось то, что они достали для пользования граждан какое-то (хотел бы отметить, весьма значительное) количество книг и записей музыкальных произведений. Среди прочего, там оказалась опера Джакомо Пуччини "Богема". Должен признаться, что это произведение имело для моей жизни два очень важных последствия. Да, пожалуй, - два, но это не считая самого важного: очень сильного прилива вдохновения и чувства всепоглощающей гармонии, которые охватили меня после первого же прослушивания этого музыкального шедевра (да-да-да! По меньшей мере шедевра!) настолько сильно, что я какое-то время продолжал сидеть не двигаясь под окнами библиотеки, как заворожённый. Но если не говорить об этом действии, оказанном на меня оперой, то остаются, как я уже сказал, два последствия. Первое покажется вам, возможно, не более чем эмоциональным порывом, но всё же: я был настолько потрясён и, более того, могу с уверенностью сказать, тронут до глубины души звуками этой поистине Божественной музыки, что даже решил взять себе ещё одно имя - Джакомо: имя этого талантливейшего композитора. Так что, с тех пор зовут меня либо Малыш Джакомо, либо просто Джакомо, но я ничуть не возражаю и против совсем простого варианта - как когда-то в детстве, Малыш. Другое же последствие стало, пожалуй, настоящим поворотом в моей жизни. Дело в том, что кроме прослушивания самого музыкального произведения, в библиотеке как-то устроили чтения романа Анри Мюже, описанные в котором события были положены в основу этой оперы. Я слушал, как обычно, у открытого окна и настолько проникся этой трогательной историей, да и вообще - атмосферой богемной жизни, так живо переданной автором, что уже больше не сомневался в своём уже давно назревавшем желании и ещё больше утвердился в своих начавших вырисовываться со всей определённостью намерениях отправиться на поиски духовной пищи. Теперь я очень хорошо представлял, какую именно атмосферу и стиль жизни мне хотелось бы найти.

Итак, я был совершенно уверен в том, что пора мне отправиться из нашей маленькой деревушки в какой-либо город с гораздо более яркой и разнообразной культурной жизнью. Однако, желания и уверенность - это замечательно, но оставался открытым очень важный вопрос: где же можно найти такой город??? Несмотря на то, что, к моему огромному сожалению, я имел очень смутное представление о том, что находится за пределами нашей деревни, из слышанных мною рассказов людей я понял, что примерно в ста километрах отсюда находится море (о чём я вам уже говорил), а вот где-то на юго-востоке, на расстоянии примерно ста пятидесяти километров расположен большой город. Если спуститься с гор на юг, на равнину, отделяющую горную гряду от моря, а затем направиться на восток, то можно, не плутая, прийти туда. Говорят, что у города этого - гораздо более интенсивный ритм жизни, чем здесь, у нас, в маленькой горной деревушке. Можно даже не говорить, насколько этот город меня заинтересовал! И что меня привлекало в нём больше всего, так это то, что, как рассказывали, город этот, будучи очень старинным, славился далеко за его пределами своей богатой событиями культурной жизнью, оперным театром, галереей искусств. А ещё более важным для меня был тот факт, что этот город был известен своей богемной жизнью, притягивал к себе множество талантливых художников, музыкантов, скульпторов и писателей, которые стекались в него, по меньшей мере - со всей страны, наводняли его улицы и создавали ту совершенно потрясающую атмосферу богемной жизни, которой я так жаждал.

Так вот я и решил отправиться жить в совершенно незнакомое мне место. Конечно же, перспектива расставания с семьёй, которую я очень любил, была для меня очень грустной, не говоря уже про сам этот весьма трогательный и полный даже некоего трагизма (не постесняюсь столь пафосного выражения) момент прощания, но все мои родные видели, как сильно я хочу хоть немного приблизиться к искусству, и не удерживали меня, понимая, что жизнь в большом городе может дать мне то, к чему я всегда так стремился. Поэтому они всячески поддерживали меня в принятом решении, давали добрые советы и напутствия перед предстоящей мне дальней дорогой и нелёгкой самостоятельной жизнью в далёком большом городе.


Подготовка к путешествию

Я собирался идти пешком, определить же правильное направление было важной и непростой для меня задачей. Точнее, направление я знал, но собирался идти через леса и поля. Однако же, как оказалось, всё гораздо проще: рядом с нашей деревней проходила дорога, по которой всегда ездило много машин и ходило много народу. Об этом я и раньше слышал, но только сейчас узнал, что едут или идут они - в большинстве своём - в тот самый большой город (или же возвращаются из него), в который в ближайшее же время твёрдо намеревался направиться и я. Мои родители сказали мне об этом, и вопрос о поиске дороги тем самым решился. Я мог идти либо прямо по шоссе, либо вдоль него, по обочине, что было и надёжно и, в то же время, более-менне безопасно.

Другой важной задачей была проблема добычи пропитания. Насчёт воды можно было не беспокоиться. Как мне сказали (опять же, мои родители), достаточно было свернуть в росший недалеко от обочин дороги на всём её протяжении лес, а там были небольшие озерца. Кстати, заметьте: такой вот у нас благодатный край - юг, казалось бы жарко, засушливый климат, но здесь же, совсем рядом, море, горы и леса с озёрами есть - и всё это, повторюсь, очень близко!

А вот насчёт пищи - единственный вариант, это охота. У нас в деревне местные жители котов и кошек частенько угощают каким-либо лакомым кусочком, но это же не всегда! Основным источником пропитания для нас тоже была охота, и в основном мы охотились на мышей и птичек, иногда ловили рыбку в близлежащей речке. Конечно, вы, наверное, слышали, что охотятся в нашем многочисленном и разнообразном семействе кошачьих в основном представительницы прекрасного пола, но, чтобы помочь моим маме и сестрёнке, мы с папой и братьями тоже освоили это, - скажу вам честно! - совсем не простое занятие. Вот только это всё, даже и в таком варианте будучи непростым, не идёт ни в какое сравнение с охотой в одиночку, без находящихся поблизости близких, которые могут чем-то помочь незадачливому "охотнику" вроде меня в случае постигшей его неудачи, да ещё и - представьте - в совсем дикой природе! В деревне мы уже знали, где чьи норки, где каких птичек гнёзда. Да и даже при этих "облегчающих задачу" обстоятельствах, я, к огромному моему стыду, не могу сказать, что охотник из меня хороший. Больше всего сложностей у меня было с ловлей рыбки: в основном я искал мышек или птичек, хотя были случаи (несколько раз), когда и с добычей рыбки у меня всё получилось удачно. В общем, думаю, вы понимаете, что, учитывая всё вышесказанное, я очень серьёзно подошёл к вопросу подготовки к охоте в особо сложных (то есть, проще говоря, диких) условиях и, незадолго до предполагаемого начала путешествия, совершил несколько вылазок в расположенную неподалёку рощицу и раскинувшиеся рядом с ней поля. Признаться, я ещё раз убедился, какое нелёгкое это дело, охота! Особенно с непривычки к условиям дикой природы. Однако, не хочу показаться нескромным, но нескольких мышек-полёвок мне поймать удалось! Одну я съел сам, а оставшихся отнёс своей семье в виде подарка, каковому они были очень рады и с удовольствием полакомились моей добычей на ужин, не без чувства гордости за мои скромные успехи в особо сложных условиях дикой природы. Что касается ловли рыбки, то, подойдя к этой особенно непростой для меня задаче не менее ответственно, чем к охоте, и со всей серьёзностью поставив себе цель освоить и этот способ добычи пропитания, я в скором времени добился в этом деле весьма значительных и явно заметных успехов.

Таким образом, через какое-то время я понял, что уже вполне подготовился к практическим сложностям предстоявшего мне путешествия, и собирался отправиться в путь уже через несколько дней. Родители дали мне последние наставления в дорогу, касающиеся, в основном, такой важной стороны моего предприятия, как опасности, которые - несомненно - будут подстерегать меня сначала на многолюдном и, что особенно страшно, "многоавтомобильном" шоссе - в виде огромных машин, мчащихся с огромной скоростью, и во время охоты в лесах - в виде хищников, а потом в большом городе - в виде совершенно незнакомых мне привычек и специфики поведения как людей, так и живущих там свободно животных, в большинстве своём - сравнимых по размеру со мной (в основном, кошек и собак, как вы можете догадаться). Больше всего мои родители переживали за то, что ничем особенно не могли мне помочь, так как всегда жили в нашей маленькой деревушке с её весьма спокойными нравами, без излишней суеты и спешки, и просто не знали особенностей и опасностей жизни в большом городе.


В дорогу!

И вот, наконец, настал день моего отправления в странствие. Утро было солнечное, погода стояла чудесная - идеальные условия для путешествия! Конечно, хотя сейчас и было уже начало весны, не было никакой гарантии, что (так как путь до города обещал быть длительным) во время моего путешествия погода не переменится много раз, причём как в одну, так и в другую сторону. Так оно и вышло: за время пути мне приходилось и промокать до нитки под дождём, и пережидать грозу, прячась в траве в лесу, и спасаться от палящих лучей солнца под раскидистыми ветвями деревьев. Впрочем, не буду утруждать вас деталями моего путешествия, которое заняло ни много, ни мало, а почти целый месяц. Скажу только, что, хотя мне было непросто, но моя цель, будучи для меня неисчерпаемым источником вдохновения, неизменно придавала мне сил. За время долгого пути я очень окреп физически, набрался жизненного опыта, научился великолепно распознавать любой звук как машинного, так и человеческого и животного происхождения, стал адекватно оценивать степень возможной опасности, проявлять - где это необходимо - осторожность, терпение и выдержку. Кроме того, я сильно поднаторел за это время в охоте на мелкую живность, обитающую в лесах и полях, в ловле рыбы, водящейся в лесных озёрах и маленьких речках и ручейках, впадающих в них и вытекающих оттуда. В общем, такое путешествие само по себе оказалось для меня чрезвычайно полезным!

Дни шли за днями, я неумолимо приближался к цели своего путешествия, и скоро вдалеке, на линии горизонта, замаячили ещё едва различимые на этом расстоянии башни и шпили города, к которому я направлялся. Не могу передать вам, как я был счастлив! Да, наверное, вы и сами можете себе представить мои чувства! Конечно же, я был уверен в правильности направления, которого держался всё моё путешествие и, следовательно, увидеть вдали цель моего странствия было вполне ожидаемо. Безусловно, я всё это понимал, но радовался появившимся на горизонте башням и шпилям так, как будто это было, по меньшей мере, самое настоящее чудо!

Замерев на несколько мгновений, разглядывая открывшуюся мне панораму, я никак не мог налюбоваться ею, но, слегка усмирив свои вспыхнувшие восторженные эмоции, я, как говорится, "взял себя в лапы" и, ускорив шаг, почти бегом направился в сторону города.


АКТ 3
Город моей мечты

Наконец, наступил тот волнительный момент, которого я так долго ждал и к которому так стремился! Я подошёл к границе города. Конечно, в целом этот город "шёл в ногу со временем", поэтому не состоял только лишь из старинных строений, а, по всей видимости, сильно разросся за последние пару столетий. В этом, конечно, город, открывшийся моему взору, на первый взгляд казался очень далёким от того города моей мечты, образ которого возник у меня на основе описания Латинского квартала Парижа в так полюбившемся мне романе Анри Мюже, где разворачивалось основное действие этого замечательного произведения, а также оперы, созданной на его основе композитором Джакомо Пуччини. Конечно же, я прекрасно понимал, что все города - разные, и что я шёл не в Париж. Поэтому, совершенно ясно, что не было никакой гарантии, что я найду здесь атмосферу, так ярко представленную в опере. Кроме того, не думаю, что даже в старину Париж ограничивался Латинским кварталом, не говоря уже о том, как, наверняка, этот город разросся в современную эпоху! И, более того, пошла же откуда-то слава о городе, который я сейчас разглядывал, как о городе свободных искусств! Утешив себя такими размышлениями, я решил, что, прежде чем делать какие-то умозаключения насчёт увиденного и, тем более, расстраиваться, необходимо осмотреть весь город, прогуляться по нему, заглянуть в каждый уголок. И только после такого более или менее глубокого знакомства можно принимать какие-либо решения о дальнейших действиях: например, оставаться здесь или искать какое-то другое, более подходящее мне по духу, место для жизни.


***

Итак, набравшись смелости, я направился прямиком к городу. Дорога, по которой я шёл, внутри границ города становилась одной из его улиц. Я шёл по её краю, по тротуару, и с любопытством смотрел по сторонам. Дома, выстроившиеся вдоль улицы, были по большей части современными, хотя и не очень высокими (я как-то слышал от людей, что среди современных зданий существуют так называемые "небоскрёбы", которые в прямом смысле своими крышами теряются где-то в небе, иногда чуть ли не среди облаков). Но этот город был совсем не таким, и этих самых "небоскрёбов" здесь не было вовсе. Как я понял позже, после первой же своей "городской" прогулки, самые высокие здания этого города были высотой этажей в пять, а большинство - гораздо ниже: навряд ли выше нескольких этажей, преимущественно двух или трёх (особенно в старинном центре, где здание высотой в три этажа было действительно сравнительно высоким и зачастую даже выделялось среди большинства окружающих его строений). Я шёл не очень быстро, чтобы как можно лучше осмотреться вокруг. Народу на улицах становилось всё больше, и все куда-то спешили по каким-то своим, видимо, очень срочным, делам. Здания, расположенные около границы города, там, где я в него вошёл, действительно, были более новыми, даже (судя по архитектуре) совсем современными, но по мере того, как я приближался к центру, таких зданий мне попадалось всё меньше, и очень быстро они сменились сначала старинными домами в немного помпезном стиле, а затем ещё более старинными постройками - отреставрированными и выглядящими, как новые, но по их архитектурному стилю можно было определить, что здесь начинался самый старый, исторический, центр города. Я не ошибся: вскоре вдали замаячил очень высокий шпиль Собора. С другой стороны показались несколько башен - по всей видимости, замка, находящегося немного в стороне. Вскоре дома, выстроившиеся разномастной (да-да-да, именно так!) вереницей вдоль и без того узкой улицы, по которой я шёл, стоящие по обеим её сторонам, стали как будто бы всё сильнее "сжимать" её, в результате чего, став ещё уже, "моя" улица незаметно влилась в настоящий лабиринт маленьких, узких, сильно петляющих улочек исторического центра.

Я подходил всё ближе и ближе к самому центру, сердцу этого города! И чем больше я погружался в лабиринт его улиц, тем больше мне казалось, что время здесь перестаёт существовать, точнее, что оно остановилось когда-то очень давно, и вот сейчас я как будто бы проваливаюсь в какой-то иной мир, такой далёкий и не имеющий ничего общего с тем миром, в котором я находился всего лишь каких-то несколько минут и столько же десятков метров назад. Мне казалось, что всё окружающее меня здесь, уже почти в самом центре города, было, есть и всегда будет таким. Это был своего, особенного, рода параллельный мир: мир, существующий вне времени и, наверное, вне пространства - я его нашёл здесь, в этом городе, но, мне казалось, его же можно было найти и в каких-то других местах. И, может быть, хотя он и будет казаться каким-то непохожим внешне, но это будет именно он.

И вот, наконец, миновав ещё несколько поворотов и плавных изгибов улочки, следовавших почти подряд один за другим, я, как ни странно это звучит, но совершенно неожиданно оказался на центральной площади.


***

Взору моему открылся вид, потрясающий своим великолепием и (в особенности меня, выходца из маленькой горной деревушки) своей грандиозностью! Собор, возвышающийся на одной из оконечностей площади, устремлялся в небо своим потрясающей красоты шпилем. На другом конце площади возвышалось величественное, но в то же время очень изящное здание. Наверное, это было то самое здание оперного театра, о котором я слышал! Оно было старинным, но совсем не выглядело обветшалым: сразу было видно, что о нём заботились, реставрировали и поддерживали в (на мой взгляд) идеальном состоянии. За большими окнами театра, занавешенными слегка сдвинутыми к краям оконных проёмов шторами, был виден потолок и потрясающей красоты люстра из огромного количества расположенных в столь совершенном порядке небольших изящных хрустальных подвесок, что своим искрящимся светом они освещали помещение театра так, что с площади он выглядел не только светящимся изнутри, но и освещающим какое-то пространство вокруг себя. Шторы, изготовленные из какого-то тяжёлого материала, придавали зданию некую своеобразную таинственность и даже шарм, благодаря которым нельзя было не узнать в этом великолепном здании оперный театр. А если добавить ко всему вышеперечисленному, что уже начинало смеркаться, то вы сможете представить себе, какое сильное, потрясающее, прямо-таки вводящее в стопор впечатление произвело на меня, маленького кота-провинциала, открывшееся моему взору зрелище!

Как я понял, присмотревшись повнимательнее, сама площадь не была прямоугольной (как это часто бывает в больших городах, как я слышал от людей), а была она овальной, скорее напоминавшей эллипс, довольно-таки большой - настолько, что по ней могло гулять одновременно много народу, - а в центре неё возвышался фонтан - скульптурная группа, изображающая нимф в окружении дельфинов с вырывающимися из их ртов струями воды, направленными так, что как бы парящие над ними нимфы казались окружёнными некой завесой, вернее сказать, ореолом: своеобразным облаком из капелек водяной пыли.

Площадь была окружена сравнительно высокими старинными зданиями, отреставрированными и снабжёнными прожекторами, которые освещали весь "эллипс" со всех сторон, придавая площади вид настоящего моря света, оазиса, сокрытого среди лабиринта окружающих его петляющих узких улочек в самом сердце старого города, точнее - и являющегося этим сердцем.

Вдоль одной из закругляющихся "сторон" этой площади, соединяющей две её оконечности, на которых, друг напротив друга, находились Собор и оперный театр, было расположено здание, сильно отличавшееся от остальных по архитектурному стилю. Своей формой оно как бы следовало за "стороной" овала, вдоль которой протянулось. В нём было всего два этажа, но окна были очень большими и высокими. Здание было сравнительно длинным - по длине оно занимало почти всю протяжённость площади - и создавало впечатление больших просторных помещений внутри. Через окно первого этажа, благодаря внутреннему освещению здания, я разглядел висевшую на противоположной стене огромную картину. Несомненно, это было здание той галереи искусств, о которой рассказывали люди в моей деревушке!

Но вот что на площади потрясло меня больше всего, так это то, что я увидел неподалёку от фонтана! Расположившись вокруг него так, чтобы лучше видеть какую-либо из выбранных сторон площади, перед своими мольбертами стояли или сидели художники! Их было много, они писали виды вечернего города, Собора, театра, галереи, площади и фонтана, писали портреты всех желающих, а некоторые, прервавшись, о чём-то переговаривались, но уже через несколько минут снова возвращались к своему творчеству. Немного в стороне от фонтана и художников, в направлении оперного театра, расположился маленький оркестр, исполнявший классическую музыку. Музыкантов было совсем немного, всего несколько человек, перед каждым из них стоял небольшой пюпитр с открытыми нотами, и играли они очень слаженно. Некоторое время я постоял неподалёку, наслаждаясь чудесными звуками, которые лились из их инструментов. Всё-таки, как же здорово, что у меня получилось прийти в этот замечательный город! Надо сказать, что, несмотря на специфику исполнения классической музыки силами всего нескольких человек, а не большого оркестра, некоторые из исполняемых произведений я даже узнал: их записи проигрывались во время музыкальных вечеров в библиотеке моей родной деревушки, на которых я присутствовал (ну, в смысле, регулярно посещал эти мероприятия, заняв своё любимое место на улице - под окнами библиотеки). Должен признаться, это такое приятное ощущение - так вот неожиданно понять, что, оказывается, неплохо разбираешься в классической музыке (хотя бы в какой-то её части)! Не хочу показаться нескромным, но я даже испытал некое (не подумайте ничего плохого: совсем маленькое) чувство гордости!

Излишне объяснять, насколько я был потрясён всем увиденным! Конечно же, я уже много дней шёл в этот город, и шёл не за чем иным как за тем, чтобы увидеть то, что в моём представлении являла собою богемная жизнь, жизнь, полная искусства и творчества. И шёл именно в этот город я не просто так, а потому, что слышал и об оперном театре, находящемся в нём, и о том, что здесь есть галерея искусств, и о том, что сюда стекается творческая богема со всех окрестностей - близких и очень далёких. Но, когда я своими глазами увидел всё это, вернее - пока только часть слышанного мною, - то был настолько потрясён, как если бы вообще не подозревал о том, что это за город и чем он славится далеко за своими пределами!


***

Однако, пока я гулял по площади, не уставая искренне восхищаться всем, что встречалось мне, на город уже совсем спустился вечер. Пора было позаботиться и о ночлеге! Ведь если во время моего путешествия я мог особо не беспокоиться о том, где бы переночевать, а с наступлением ночи просто прикорнуть среди корней какого-либо дерева, которые в большом количестве попадались мне по дороге в лесочках, во множестве раскинувшихся неподалёку от обочин шоссе, то здесь, в такой непривычной мне городской обстановке, нужно было как-то приспосабливаться, чтобы найти себе ночлег и пропитание. Оглядевшись вокруг, я не заметил ничего подходящего для того, чтобы послужить мне безопасным ночлегом, где можно было бы спокойно провести ночь. Поразмыслив, я решил, что место для ночлега стоит искать не в самом центре, а, может быть, в затерянных закутках и закоулках старого города. Решив так, я направился к небольшой улице, начало которой виднелось на стороне площади, расположенной напротив галереи искусств. Свернув на эту улицу, я стал неторопясь двигаться по ней, внимательно разглядывая всё вокруг, стараясь не пропустить какого-либо закутка или входа в подвал. На самом деле, второго варианта я немного опасался, так как никогда не ночевал в подвалах. Нет, вы не подумайте, я вовсе не "пижоню" и абсолютно ничего не имею против ночёвки в подвалах, даже наоборот: когда на улице холодно, то такой вот подвал может послужить настоящим спасением для нашего брата! Просто я как-то привык ночевать на улице, и когда жил в нашей маленькой деревушке, и - тем более - когда шёл из неё в этот город. Конечно, когда было холодно, то вся наша семья старалась примоститься, например, где-то вблизи окон домов, где топили печи, или в каком-то закутке, где не было ветра. А подвалы, как таковые, у нас в деревне обычно держали закрытыми или с окошками, зарешёченными частыми прутьями, между которыми даже мне, Малышу, не было возможности протиснуться, а пробраться в эти подвалы каким-либо другим способом не представлялось осуществимым вообще никак. Поэтому, так вот сложилось, что опыта ночлега в подвалах у меня, к сожалению, совсем нет - разве что, какое-то представление об этих тёплых в любое время года помещениях, сформировавшееся понаслышке. Так вот размышляя о возможностях и вероятностях найти ночлег для кота, только что прибывшего издалека, я продвигался по улице, и волнение насчёт безуспешности моих поисков уже начинало усиливаться, а чувство пред-панического беспокойства по этому поводу неумолимо росло. Улицы были хоть и петляющие, но ни подходящего для ночлега закутка, ни открытого входа в подвал мне не попадалось. Незаметно для себя самого я вышел на улицу, в конце которой показалась старинная башня. Видимо, это была одна из тех самых башен замка, которые я видел, ещё когда шёл по дороге, ведущей к городу. Хм, а ведь рядом с замком может быть парк или сквер! Окрылённый этой так неожиданно возникшей надеждой, я устремился к башне.

Открывшийся моему взору замок был поистине впечатляющим. Высокие каменные стены, венчающиеся зубчатой кладкой, соединённые круглыми в основании массивными башнями, с бойницами, похожими на чьи-то устремлённые на случайного путника глаза, были окружены рвом, наполненным водой даже в наше время. Я решил обойти это грандиозное средневековое сооружение вокруг. Почти сразу же я наткнулся на подъёмный мост, который был опущен, но дверь, к которой он вёл, была закрыта и, более того (как я понял, подойдя поближе), заперта, так что, к сожалению, на территорию замка - по крайней мере, в этом месте - было не попасть. Продолжая обходить эту цитадель, я увидел, что со стороны, противоположной старому городу и улице, по которой я вышел к крепости, что-то темнеет. Приглядевшись, я понял, что это были деревья. Причём, даже не одиноко стоящие, а целая роща! Возможно, здесь, и правда, начинался какой-то расположенный рядом с замком парк??? Обрадованный, я почти бегом устремился к деревьям. Действительно, это был парк! В темноте я даже разглядел небольшую аллею, которая углублялась в рощу и по которой, не раздумывая, я и зашёл в этот маленький природный оазис среди каменных, - пусть даже и романтичных, и средневековых, но, как ни крути - джунглей. Пройдя немного по аллее, я вдруг почувствовал, насколько устал за день. Нет, это не была утомительная, если так можно выразиться, усталость! Это была очень приятная усталость, накопившаяся за этот такой насыщенный столькими чудесными и радостными событиями и впечатлениями день, что я чувствовал желание, и даже потребность, поскорее найти место для ночлега и обдумать получше всё, что произошло со мной за последние несколько часов. Признаться, я даже не чувствовал голода, хотя последний раз перекусывал примерно в полдень. Наверное, это может быть отличной иллюстрацией того, как пища духовная заменяет пищу физическую. Размышляя таким образом - на уже слегка философские темы - я стал внимательнее оглядываться по сторонам, подыскивая место для ночлега. Вокруг стояла тишина: наверное, все обитатели парка, животные и пернатые, уже разошлись или разлетелись по своим норкам и гнёздам. Чтобы найти местечко поукромнее, я свернул с аллеи, по которой шёл, в сторону, и теперь с лёгким шорохом двигался по траве, приятно опутывающей, как будто обнимающей меня со всех сторон. И вот, наконец, углубившись в парк на значительное (на мой взгляд) расстояние, я увидел подходящее, как мне показалось, место для ночлега. Это было дерево с большими переплетёнными корнями, которые образовывали небольшие углубления, скрытые травой. Я осторожно приблизился к дереву, чтобы проверить, не занята ли уже кем-то эта такая уютная с виду норка. Быстрая разведка с использованием всех имеющихся у меня органов чувств, в особенности обоняния, зрения и слуха, показала, что, как это ни странно, но под деревом никто не обосновался. Так что, я мог смело занять так счастливо обнаруженное место для жилья! Не медля ни минуты, я юркнул в образованное корнями дерева углубление, устроился поудобнее, свернувшись калачиком, закрыл глаза и, расслабившись, стал медленно погружаться в приятную дремоту, наполненную восхитительными грёзами о всём том прекрасном, увиденном мною в старом городе и - в особенности! - на его центральной площади... Собор, оперный театр, галерея искусств, фонтан, узенькие улочки старого города, его старинные здания и, конечно же, художники, эти творческие люди, воплощённая богема, их мольберты, кисти и краски, их береты и шарфы - с давних времён ставшие символами свободных художников!.. А музыканты - эти виртуозы, задающие тон и, не менее художников участвующие в создании той неповторимой царившей на площади атмосферы творчества!.. Все эти картины увиденного сегодня сперва проносились, а затем всё медленнее проплывали у меня в голове, сменяя одна другую, всё более и более окутываемые туманом сновидений, неумолимо увлекающих меня в своё таинственное царство...


***

Проснулся я рано, ещё на рассвете, с первым пением птичек. Всё вокруг меня преобразилось благодаря целому фейерверку рассветных красок - от нежно-розового до золотого! Деревья парка, выглядевшие ночью тёмными исполинами, сейчас как будто светились разными оттенками зелёного цвета, купаясь в первых лучах восходящего солнышка. Вдалеке, за парком, виднелся замок: от его грозной массивности, так поразившей меня вчера вечером, точнее уже ночью, не осталось и следа. Сейчас он, как и деревья, был окрашен, но, в отличие от последних, в какой-то другой оттенок того неповторимого розового цвета, какой бывает только на восходе солнца. На одной из его башен пара аистов свила гнездо, которое было видно даже отсюда, из парка. На другой башне весело развевался на лёгком утреннем ветерке поднятый государственный флаг. Вдалеке, за замком, виднелись крыши старого города. Как же прекрасны они были в розово-золотистых красках рассвета! Сейчас, при свете дня, я даже мог разглядеть во всех подробностях некоторые из домов, цветы в горшках на окнах, трубы от каминов на крышах!

Однако, мне стоило позаботиться о завтраке. Как я уже говорил, не ел я со вчерашнего полудня, так что сейчас уже испытывал весьма настойчивое чувство голода. Поэтому, не имея ни желания, ни возможности откладывать "в долгий ящик" поиск съестного, я решил и в этот раз добыть себе пропитание охотой или рыбной ловлей. Я почти сразу же заметил на лужайке в парке полевую мышку, но, как ни странно (учитывая мой уже накопившийся за время долгого путешествия опыт в этом деле), поймать её мне не удалось, так что я решил попытать счастья у небольшого озерца, расположенного неподалёку от места моего ночлега. Здесь мне повезло больше: прямо с поросшего травой берега мне удалось поймать небольшую рыбку, подплывшую неосмотрительно близко. Утолив таким образом голод, уже совсем скоро я был готов отправиться на более тщательное исследование города, который так поразил меня вчера вечером, при моём первом с ним знакомстве. Попив немного чистейшей воды из этого же озера, я почувствовал себя бодрым, полным сил и преисполненным оптимизма, в общем, был совершенно готов к исследованию всех самых потаённых уголков и закоулков города, поэтому, потянувшись с удовольствием на утреннем солнышке, я встряхнулся и без промедления направился в сторону старого города.


***

Ступив на старинную улочку, ведущую, как я предположил, к центру города, я стал разглядывать уже появляющихся в этот ранний час прохожих. Их всех отличала черта, которая - как мне представлялось - была нехарактерна для жителей большого города: они шли как будто бы (или на самом деле) никуда не спеша. (Кстати, это контрастировало не только с походкой каких-то абстрактных жителей каких-то неизвестных мне городов, но даже с походкой жителей этого самого города, встреченных мною вчера вечером на его окраинах, когда я только-только вошёл в пределы городских границ). Эта неторопливая походка, лёгкие улыбки на лицах как нельзя кстати подходили раннему утру, солнечному старому городу. Всё вокруг светилось какой-то радостью, и люди, встречающиеся мне по дороге, не были исключением.

Вы, конечно же, заметили мою неуверенность насчёт направления улицы. Да, наверное, это покажется странным, но я действительно не мог точно сказать, куда ведёт та или иная улица старого города. Думаю, это простительно в моей ситуации: ведь я только вчера пришёл сюда и ещё не приноровился правильно ориентироваться в этом - ни больше, ни меньше - лабиринте. Улочка, которая совершенно явно уходила к центру, могла свернуть от этого направления через пару десятков метров, изогнуться, закончиться тупиком или плавно обойти центр по "почти-окружности", тоже при этом немало петляющей.

В общем, я пошёл по такой вот улице, но мне очень повезло, и всего через несколько изгибов и столько же поворотов (когда я уже думал, что заплутал в этом лабиринте) она всё-таки вышла снова на направление к центру, так что всего через каких-то полчаса моему взору открылся возвышающийся над домами в конце улицы, по вымощенной камнями мостовой которой я шёл, устремившийся ввысь шпиль Собора.

Выйдя на площадь, я увидел это так впечатлившее меня вчера место погружённым в совсем другую атмосферу. Вся площадь купалась в лучах утреннего солнца, на фасаде Собора, над его порталом и на крыше, как, наверное, и несколько столетий назад, курлыкали и ворковали голуби, в больших окнах галереи искусств отражались утреннее небо и дома на другой стороне площади, оперный театр, как и вчера, как будто бы светился, но сейчас совершенно иначе - другим, нежным, отражённым в его огромных окнах, ласкавшим всё вокруг утренним светом, излучая не вечернюю торжественность и таинственность, но радость и какую-то, как это ни странно звучит, безмолвную музыку. Брызги фонтана в центре площади искрились и разлетались вокруг мириадами блёсток и искорок. Всё вокруг было преисполнено вдохновения и предвещало хороший солнечный день.

Расположенные на площади маленькие кафе уже открылись и распространяли вокруг манящий аромат кофе и свежеиспечённых круассанов. Их первые посетители уже рассаживались за столиками и читали утренние газеты в ожидании, когда официант принесёт заказанный ими завтрак. Всё вокруг излучало какие-то невыразимые словами спокойствие, гармонию и счастье!

Площадь тем временем наполнялась людьми. Помимо просто прохожих и любителей прогуливаться ранним утром по городу, я заметил уже виденных мною вчера художников, которые начинали подходить к фонтану один за другим. Они расставляли свои мольберты, раскладывали краски, кисти и - перед началом творческого дня - неторопливо пили кофе, собравшись около фонтана и о чём-то увлечённо беседуя. Мне, совершенно случайно удалось услышать несколько фраз - вертящихся преимущественно вокруг того, какая сегодня чудесная погода, и какие отличные виды могут получиться на картинах, написанных в такой великолепный день. Я, боясь показаться невежливым, немного отошёл в сторону и - поверьте, совершенно непроизвольно! - начал разглядывать их береты и шарфы. Только не смейтесь, пожалуйста! Да, я прекрасно понимаю, что суть же совсем не в этом, но для меня эти предметы их одежды были каким-то символом, признаком принадлежности к богеме, высокому искусству и всей той творческой жизни, приобщиться к которой хоть на самую малость я так стремился! В общем, замечу всё-таки, что сами по себе эти предметы одежды были весьма интересны: разных цветов, но неброские, идеально подходящие каждому из художников - я бы сказал, до такой степени, что казались их неотъемлемой частью! Ой, не буду, пожалуй, дальше углубляться в эти рассуждения, а то вы меня совсем засмеёте! Тем более, что на площади уже появились и вчерашние уличные музыканты. Они устанавливали свои пюпитры и, как и художники, пили утренний кофе, о чём-то весело болтая между собой.

Вот так в городе моей мечты (да-да-да! именно так! я понял, что этот город - именно "город моей мечты" сразу же, ещ; вчера, как только оказался на его центральной площади!) начинался новый день, первый день моей жизни здесь - такой солнечный и прекрасный, наполненный радостью и ликованием! И вы даже представить себе не можете, насколько всё это усиливало восторженные чувства, охватившие меня при знакомстве с его чудесным старинным центром, центром творческой и богемной жизни!


***

Дни потекли за днями, и я постепенно осваивался в новом городе. Днями и вечерами я бродил по его извилистым улочкам и центральной площади, а ночи проводил в том, так счастливо обнаруженном мною в первый же вечер, парке. Погода стояла хорошая, был конец весны, приближалось лето, и замёрзнуть я не боялся. Насчёт пропитания и питья я мог особо не беспокоиться, поскольку в озеро в парке, как оказалось, впадала небольшая речка, а с другой стороны из него вытекала другая - в общем, недостатка в рыбке у меня не было, хотя, конечно же, многое зависело и от успеха ловли, определявшегося многими не всегда зависящими от меня обстоятельствами. В случае же неудачи я мог попытать счастья на небольших парковых лужайках, где водились в изобилии полевые мышки. Ну а в чистой проточной воде по описанным выше причинам у меня недостатка не было никогда. У меня даже установился некий рацион: по утрам я, как правило, старался поймать рыбку, а по вечерам, когда я возвращался "домой" - достаточно поздно, когда уже темнело, - я сразу отправлялся на поиск мышек, так как в темноте рыбная ловля вряд ли обещала быть для меня успешной, а передвижение мышек в траве я хорошо слышал и даже видел - несмотря на темноту.

С каждым новым днём я узнавал город всё лучше. Скоро уже почти все закоулки его старинной части были мне знакомы. Конечно же, ввиду своих пристрастий, гуляя по улицам и разглядывая расположенные на них дома, я - когда специально, а часто и ненамеренно - улавливал любую, даже самую незначительную деталь, хоть в какой-то мере связанную с искусством. Как оказалось, здесь, в этом городе, найти такие детали было несложно, и таковых "находок" у меня очень быстро набралось немало - можно сказать, целая коллекция! Думаю, я не сильно ошибусь, если скажу, что здесь найти что-то НЕ связанное с искусством сложнее, чем что-то, имеющее к нему отношение. На улицах располагалось много ателье художников, антикварных лавочек, а также музыкальных магазинов, в которых продавались не только аудиозаписи произведений самых разных композиторов, но также и ноты, самые разнообразные музыкальные инструменты, среди которых, надо сказать, были очень старинные, но сохранившиеся в отличном состоянии или же великолепно отреставрированные. Даже небольшие лавочки, чья специализация никак не была связана с искусством, как правило имели на фасадах украшения в виде либо картины, какого-либо панно, или же барельефа, либо скульптурной группы, сообщавшей прохожему о специализации увиденной им лавочки. И эти художественные украшения сами по себе уже были произведениями искусства.

Но, пожалуй, самым любимым местом в городе для меня оставалась центральная площадь, и в особенности - её части, облюбованные художниками и музыкантами. Каждый день и вечер я бывал там и старался как можно лучше изучить каждого из этих творческих людей. Днём я особенно любил прогуливаться рядом с художниками. Я разглядывал - на некотором расстоянии, чтобы не мешать - их картины, и скоро уже имел вполне полное представление о том, какой жанр какой из художников предпочитает и в каком стиле каждый из них работает: здесь были и любители городских пейзажей, и портретисты, и даже карикатуристы. По вечерам же я подолгу слушал музыку в исполнении уличного оркестра, внимательно прислушиваясь к партиям разных музыкальных инструментов и пытаясь как бы "разложить" произведение на составляющие, которые в сумме и создают истинные шедевры классической музыки. Погода преимущественно была хорошей, но как-то случалось, что шёл дождь. Хоть я в те дни и промок, как говорится, "до нитки" (точнее, "до самой коротенькой шерстинки"), но всё равно был рад увидеть созданные тогда произведения художников-пейзажистов: они тотчас же воспользовались переменой метеоусловий и, натянув над всей своей творческой компанией прозрачные навесы, изобразили на своих полотнах виды площади, Собора, оперного театра, галереи искусств и фонтана через завесу дождя, с нависшими над городом тёмными дождевыми тучами. Произведения получились очень романтичными, оригинальными и (в каком-то смысле) даже редкими, так как, насколько я успел понять, в этом городе дождливая погода была скорее исключением, нежели правилом.

Как я уже сказал, я старался как можно внимательнее присмотреться к творчеству каждого из художников и к игре каждого из музыкантов, изучить их. И, естественно, приняв во внимание те произведения, которые выходили из-под кистей художников и музыкальные партии, исполняемые тем или иным музыкантом на том или ином инструменте, я составил более-менее полное представление об их творчестве, и в скором времени у меня появились свои "любимчики" - как среди одних, так и среди других.

Среди художников моё внимание привлекла девушка, которая предпочитала писать городские пейзажами. Среди е; картин были и изображения Собора, и всей площади целиком, и оперного театра, и галереи искусств, и фонтана. Мне очень нравился стиль её работы: на мой взгляд, ей удавалось передать на картине саму душу этого города, малейшие оттенки его настроения и атмосферы - в каждый конкретный день. Всё, что она изобразила на своих полотнах - по крайней мере, с того момента, как я появился в этом чудесном городе, - было как будто живым, и не было двух одинаковых изображений одних и тех же мест: Собор всегда был разным, и площадь, и оперный театр, и галерея искусств, и фонтан...

Среди музыкантов же меня привлёк молодой скрипач. Честно признаться, мне всегда особенно нравились звуки именно этого музыкального инструмента. Конечно, в любом оркестре важен каждый из инструментов. И в этом совсем небольшом оркестре были флейта, скрипка, ударные и небольшое переносное (кажется, электрическое, работающее от аккумулятора) пианино. Вне всяких сомнений, огромную роль в том, каким же получается исполняемое произведение в целом, играет мастерство каждого из входящих в оркестр музыкантов и, безусловно, дирижёра. У этого маленького оркестра дирижёра не было, поэтому успех всецело определялся профессионализмом каждого из участников и слаженностью их игры. Без преувеличения могу сказать, что их виртуозность заслуживала всяческой похвалы хотя бы потому, что им удавалось великолепно исполнять произведения, написанные для больших оркестров. И в этом прекрасном созвучии для меня всегда выделялся ярче других один голос - скрипки. В общем, думаю, очень возможно, что именно моя склонность и любовь к этому музыкальному инструменту, который я слышал сразу же, ещё даже не видя самого оркестра, сыграла решающую роль в формировании моих предпочтений.

Так вот и получилось, в каком-то смысле почти что само собой, что я стал внимательнее присматриваться и прислушиваться именно к этим художнице и музыканту. Мне стала интересна не только их работа, их творчество, но и их жизнь в целом, вне часов, проводимых ими на площади - тогда, когда я мог беспрепятственно наслаждаться их "работой". И вот, понаблюдав немного за привлёкшими моё особое внимание личностями в моменты, когда они приходили или уходили, я вдруг понял, что они очень даже близко знакомы! Если другие представители богемы приходили по-одному, кто - откуда, и уходили так же, то эти два выбранных мною представителя богемы почти всегда и приходили, и уходили вместе! Сначала я подумал, что это совпадение, но, понаблюдав ещё несколько дней, я понял, что они, действительно, приходят вместе и только на площади расходятся по своим привычным для работы местам - к фонтану или к оркестру, а по вечерам, сложив инструменты (или орудия, как вам больше нравится) своего творчества (мольберт, кисти, краски - художница, и пюпитр со скрипкой - музыкант) в специально предназначенные для этих вещей сумки, они вместе направляются в одну из улиц, уходящих с площади куда-то в запутанный лабиринт многочисленных узких улочек старого города и тотчас же теряющихся в нём.

И вот однажды я решил проследовать за ними в старый город.


Мансарда

Проследив взглядом, в какую именно улицу свернули художница с музыкантом, я поспешил последовать за ними - конечно же, как вы и сами понимаете, держась на почтительном расстоянии, чтобы они меня не заметили. При этом я старался не упускать этих полюбившихся мне, привлёкших моё внимание, и поэтому выбранных мною представителей местной богемы из виду, так как в лабиринте петляющих узеньких улиц старого города это было не просто легко, а проще простого. Но, к счастью, мне удалось избежать такого нежелательного для меня поворота событий: прижимаясь к стенам домов и стараясь двигаться по возможности бесшумно, чтобы остаться незамеченным, полагаясь на своё обоняние в случаях, если мои новые знакомые сворачивали куда-то, а куда именно, я не успевал заметить, я проследовал за ними до трёхэтажного, очень узкого и очень старинного дома, затерянного в старом городе на соединении нескольких улиц, каждая из которых перед этим поворачивала, в результате чего около дома образовалась небольшая площадь: совсем маленькая, правильнее было бы сказать просто "пересечение нескольких улиц", если бы не расположенная в её центре большая, очень красивая клумба с цветами и растущим из её середины небольшим деревом. И тут вдруг художница с музыкантом внезапно остановились прямо перед входом в этот дом и, открыв входную дверь ключом, скрылись внутри. Я остался стоять на улице перед домом. Теперь я знал, где живут мои новые знакомые, но проникнуть в дом у меня не было никакой возможности, к тому же - даже если бы мне удалось попасть внутрь, - я не знал, ни на каком этаже они живут, ни в какой квартире, так что само по себе проникновение в здание мне мало что дало бы. Да и вообще, я не представлял, как мне показаться перед этой творчески-богемной парой: с чего вдруг какой-то посторонний кот шёл за ними, в общем-то, можно сказать "преследовал" их, и почему они должны как-то принять меня... Ну, пусть даже не принять, но хотя бы просто не выгнать сразу... Конечно же, если честно, то, когда я решил следовать за этими творческими личностями, ещё на площади, меня на это подвигло не более чем любопытство: очень уж мне хотелось посмотреть, где и как живёт местная богема! А тогда получается, что, в каком-то смысле, я достиг того, что искал: я знал, где живут художница с музыкантом, это было чудесное место в самом сердце старого города, более чем согласующееся с моими представлениями о том, где может жить богема! Да, достиг... Но только частично! А вот КАК живёт местная богема??? Этот-то вопрос по-прежнему оставался открытым! Знаю, знаю - попытки подглядывать не очень вежливы, далеко не этичны, и вообще - как насчёт неприкосновенности частной жизни... Я всё понимаю, и, будучи по натуре очень вежливым и тактичным котом, вряд ли стал бы пробираться в дом без ведома его хозяев! Но вот если бы мне удалось найти какое-то местечко, откуда я мог бы видеть то, что происходит внутри, и меня могли бы видеть - тогда мои ненавязчивые наблюдения уже не были бы чем-то сделанным исподтишка! Но вот проблема: я же не знал, ни на каком этаже (а если высоко???), ни в какой квартире, с куда выходящими окнами, живут мои новые знакомые...

Посокрушавшись обо всех этих (нельзя сказать, что таких уж неожиданных) сложностях, я решил, что для начала мне стоит "разведать обстановку", чтобы хотя бы найти ответы на вопросы, связанные с местонахождением их жилья в доме. Приняв такое решение, я подошёл к проблеме, что называется, последовательно и начал с того, что внимательно огляделся вокруг.

И вдруг я увидел то, что иногда, хоть и не часто встречается в старинных городах (где дома выстроены один за другим сплошной стеной), а именно: вдоль одной из боковых стен интересующего меня дома шла совсем узенькая улочка, скорее проход, начинавшийся небольшой аркой в виде дверного проёма, соединявшего стену дома с другой стеной, огораживающей то ли какой-то сад или сквер, то ли какой-то внутренний двор. Я свернул на эту улочку, не имея ни малейшего представления, куда именно она ведёт - а вела она, похоже, далеко: во всяком случае, я не видел её конца. Вообще, я сам был удивлён, оказавшись в, как оказалось, неизвестном мне месте, так как, прожив в этом городе уже более-менее продолжительное время, был почти уверен, что за время своих многочисленных прогулок по его старинным улицам заглянул в каждый, пусть даже самый затерянный, уголок. Но вот, оказалось, что это далеко не так, и я начал осторожно двигаться вглубь ещё не известного мне квартала вдоль каменного забора, который был очень высоким, так что, к сожалению, у меня не было возможности разглядеть, что же находится за ним. Пройдя чуть больше пятнадцати метров по этой улочке, я увидел, что стена дома, куда зашли мои знакомые, закончилась и перешла в высокий каменный (почти такой же высокий, как и его собрат по другую сторону улочки) забор. Однако, почти сразу же за ней в этом заборе была невысокая, но очень изящная старинная арка, под которую я и не замедлил юркнуть.


***

За аркой оказался не очень большой, но и не тесный внутренний двор, очень ухоженный и приятный на вид с одним только входом - собственно, той самой аркой, через которую я сюда и попал. Это был, вернее сказать, сквер, в котором стояло несколько слегка усыпанных высохшими прошлогодними листьями скамеек, к одной из образующих дворик стен примыкал небольшой фонтан (каменный барельеф, из незаметного краника в верхней части которого вытекала струя воды, с лёгким журчанием стекавшая в специально сделанную для неё нишу в нижней части барельефа), по периметру сквера стояли клумбы с цветами, а в самом центре, окружённое аккуратно подстриженным газоном и огороженное невысоким барьером, росло огромное и, это было сразу видно, очень старое дерево. Оно устремлялось ввысь так, как будто хотело достичь высоты окружавших его домов, даже превысить её, чтобы без ограничений наслаждаться солнечными лучами. Должен признать, что дереву это более, чем удалось: его раскидистая крона достигала крыш домов и даже возвышалась над ней. Конечно, как и интересовавший меня дом, к задней стене которого примыкал двор, так и другие окружавшие его строения были не очень высокими, так что гигантским дерево, наверное, всё-таки нельзя было назвать, хотя мне оно казалось именно таковым. Я огляделся по сторонам: как вы уже поняли, двор окружали несколько домов. Из них дом, в котором жили (или гостили?) мои новые знакомые, был самым высоким, остальные же были чуть ниже, двухэтажные. Оглядевшись вокруг, я стал внимательнее разглядывать здание, которое так привлекло моё внимание. Для того, чтобы вам лучше представить, что из себя представляли окружавшие дворик строения, я постарался как можно чётче сформулировать такую, казалось бы, простую их характеристику, как количество этажей. На самом же деле, дома, судя по их виду, были настолько старинными, что даже этажи в них располагались по какой-то принятой в стародавние времена схеме. Например, они не образовывали никаких явных "линий" - ни горизонтальных, ни вертикальных: например, какое-то окно было где-то здесь, другое окно было где-то там - наверное, судя по расстоянию между ними, на следующем этаже, но вот в стороне и как бы (примерно) посередине по высоте между ними было ещё одно, маленькое, окошко. И на каком этаже оно было? Между этажами? Наверное... Дом венчала мансарда, которая, как корона, украшала всё строение своими достаточно большими для такого расположения окнами. Она, наверное, была надстроена позже, уже после завершения постройки дома, так как, не являясь единым целым с домом, не была его чердаком, а располагалась в виде некоего "дополнительного" строения на крыше дома. Мансардные окна, как я понял во время моих экскурсий по старому городу, чаще были маленькие, иногда даже круглые - как иллюминаторы - или в виде эллипса. Впрочем, будучи большими, похоже, здесь окна были размером чуть ли не во всю высоту, ну или (по меньшей мере) в две третьих высоты самой мансарды, которая была, как я мог заметить, невысокой даже в сравнении с необычно расположенными этажами самого дома. Здесь я мог ошибаться, так как не знал внутреннего устройства здания, а только представлял его себе, исходя из расположения окон, но увиденное снизу производило именно такое впечатление.

Как бы там ни было, но моей задачей на данный момент было определить, какие же окна относятся к квартире, в которой живут мои знакомые. Если, конечно, они вообще здесь живут, а не зашли к кому-то в гости... Ладно, я решил по крайней мере постараться выяснить, куда же именно они зашли, войдя в дом. Разглядывая здание, я заметил, что все его окна были тёмными, ни в одном из них не горел свет. Что же делать? Неужели я ошибся, и художница с музыкантом, зайдя в подъезд этого дома, прошли куда-то по какому-то неведомому мне внутреннему переходу в, может быть, даже соседний дом? Или, пока я пытался исследовать территорию, чтобы как-то подобраться к дому, они из него вышли? И я пропустил этот момент???

Но тут вдруг в одном из окон зажёгся свет! Это было одно из окон в мансарде! Возможно, там и жили художница с музыкантом. А может быть и нет... Ведь зажёгшийся свет в окошке мог быть просто совпадением! Но, чтобы выяснить, кто же живёт в мансарде, нужно было изобрести какой-то способ заглянуть в её окна. Задача была не из лёгких, учитывая высоту... Я огляделся вокруг, всё больше сомневаясь в возможности реализации такой затеи. Но тут меня осенило: дерево! Растущее в центре сквера большое дерево с раскидистыми ветвями! Я пригляделся к ветвям - они выглядели очень крепкими, и к их расположению - некоторые из ветвей росли так, что, забравшись на одну из них, я мог великолепно разглядеть всё происходящее внутри квартиры!

План действий представился мне вполне отчётливо, и я направился к крепкому стволу. Насколько я разбирался в названиях деревьев - это был дуб. Очень большой и очень старый дуб. Может быть, даже вековой или ещё старше! Полюбовавшись этим деревом-исполином, я подошёл к нему, внимательно осмотрел и проложил для себя примерный маршрут: сначала по стволу, цепляясь коготками за неровности и выступы на нём, затем - начиная с того места, где появлялись первые ветви - с ветки на ветку, и так всё дальше и дальше вверх, пока не достигну высоты, на которой располагались окна мансарды. Там ветви становились гуще и длиннее, так что - как я надеялся - я смогу подползти по какой-либо из ветвей (если, конечно они меня выдержат) поближе к окну, в котором горел свет. Вот, кстати, как мне кажется снизу, и подходящая ветка! Выглядит она вполне крепкой (как и сам ствол даже в его близкой к вершине части), так что, я думаю, что меня она наверняка выдержит! Разработав таким образом план ближайших действий, я незамедлительно приступил к его осуществлению.

Карабкаться по стволу было не очень просто, но я быстро приноровился, и мне удавалось цепляться прямо за кору или подтягиваться на лапах, вонзив когти в небольшие естественные трещинки. В общем, до начала ветвей я добрался даже быстрее, чем рассчитывал. Признаться, этот участок пути - по стволу дерева - меня немного беспокоил, так как хоть я и кот (а у нас у всех этот навык, я имею ввиду лазание по деревьям, как говорится, "в крови"), но совсем не был уверен, что смогу так вот легко взобраться по высокому стволу. К счастью, мои опасения оказались напрасными: у меня всё получилось, и теперь я сидел, надёжно устроившись на одной из нижних ветвей дерева, на всякий случай всё-таки прижавшись к его крепкому стволу.

Теперь лучше было не торопиться, а сначала внимательно продумать дальнейший маршрут, чтобы на вершине выскочить прямо на нужную мне ветвь. В принципе, промахнуться было не страшно, так как ветви были густыми, и я мог без особых сложностей перебраться на соседние. Тем не менее, я предпочитал рассчитать заранее всё, что было возможно: мало ли, какие ещё непредвиденные сложности могут возникнуть по дороге. И вот, кажется, я нашёл наиболее подходящую для старта ветку и, решив, что это хороший выбор, без промедления начал аккуратные, неспешные, выверенные до мельчайших деталей прыжки вверх. Моё продвижение шло успешно, и уже совсем скоро я был почти на уровне освещённого окна мансарды. Вот она, ветка, растущая прямо в сторону окна! Эта ветвь была для меня просто находкой! Своим окончанием она нависала прямо над крышей, на которой была построена мансарда!

Я сделал небольшую паузу и осторожно стал продвигаться по ветке от ствола к её окончанию. Пробирался я почти ползком, так как быстрых движений делать было нельзя: я не знал, выдержит ли ветка мой вес, и если да, то до какой её части я мог пробираться в безопасности. К счастью, ветвь оказалась настолько прочной, что я, постепенно всё ближе продвигаясь к её окончанию, понадеялся - думаю, вполне резонно, - что смогу даже не только добраться практически до самого её окончания, но и спрыгнуть с неё прямо на часть крыши перед окнами мансарды, а также - потом - запрыгнуть обратно, что само по себе гораздо сложнее.

Поскольку это была моя первая, пробная, вылазка с целью разведки, то я решил в этот раз не приближаться слишком близко к окну: это было бы в равной степени и неосторожно, и невежливо с моей стороны. Ведь жильцы мансарды могли испугаться моего появления, да и никто не гарантировал, что даже если они меня и не испугаются, то будут рады такому вот незваному гостю. В общем, для начала я решил проявить смесь осторожности с деликатностью и затаиться где-то на середине ветви исполинского (в чём я убеждался всё больше: как по мере продвижения по стволу - вверх, так и по одной из его ветвей - в сторону) дуба.


***

Итак, уцепившись всеми четырьмя лапами за приютившую меня ветвь, я постарался не шевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания и чтобы ветка не сильно раскачивалась - кто же знает, а вдруг она сломается??? Падать во двор с высоты трёх этажей мне совсем не хотелось, да и вообще: другого такого удобного наблюдательного пункта вокруг не было: как я понял при ближайшем рассмотрении, остальные ветви дерева росли в сторону от окон и вообще дальше от мансарды, а просто так забраться на крышу, где эта мансарда располагалась - не с моего чудесного дерева, на котором я так уютно устроился - мне не представлялось возможным, так как даже если бы я как-то смог оказаться на крыше какого-либо из соседних домов, то как продвинуться дальше - оставалось для меня загадкой по причине того, что соседние здания были ниже интересующего меня дома настолько, что запрыгнуть на такую высоту мне казалось малореальным, если не сказать больше - невозможным.

Когда ветка перестала качаться и моё положение на ней стабилизировалось, я сконцентрировался на происходящем внутри. В окно открывшейся моему взору (как я и надеялся и чему оказался очень рад, когда понял, что мои надежды оправдались!) квартиры мне была видна не очень большая, но светлая и, несмотря на скромные размеры, казавшаяся вполне просторной комната. В углу стоял книжный шкаф, изящная люстра освещала комнату тёплым желтоватым светом. Несмотря на небольшие размеры комнаты, на её стенах висело очень много картин (насколько я мог разобрать с дерева - это были в основном, если не все, пейзажи). Преимущественно здесь были городские виды, наверное даже написанные в этом городе... Да, да, да, ну конечно же! Вот площадь, несколько видов Собора, фонтан, оперный театр и галерея искусств! Но, кроме городских пейзажей, здесь были и другие: я никогда ничего подобного не видел, но, наверное, именно о них неоднократно слышал - думаю, это были те самые "морские" виды! Да, конечно же, как мне и рассказывали: бескрайние просторы воды! Как же они были прекрасны! Некоторое время я, как заворожённый, любовался картинами, изображавшими то, чего я ещё ни разу в своей жизни не видел в реальности. Но, решив не отвлекаться, я стал дальше разглядывать комнату. И тут я увидел! Прямо напротив окна стоял... МОЛЬБЕРТ! Как же я сразу его не заметил? Ой, а рядом с ним на краю стола лежит палитра! И целый "веер" кистей, аккуратно составленных в специальном "стаканчике" рядом! Стол же весь заставлен баночками с разными, как мне показалось, красками. Неужели я не ошибся в своих надеждах, и именно здесь живут художница с музыкантом??? Ну, или, по крайней мере, художница??? Но, подождите, кажется, я рано обрадовался: пока что я увидел всего лишь множество картин и мольберт с другими необходимыми художнику для его работы инструментами. Но, всё же, это уже совсем не мало! Конечно, первое обстоятельство могло означать не более, чем то, что здесь жил любитель живописи, в особенности - пейзажной, а вот второе, вероятнее всего, значило, что живущий здесь человек - сам является художником! А эта комната - его ателье! Однако, даже такой немаловажный факт совсем не означал, что этим художником была именно моя знакомая...


***

Пока я предавался всем этим размышлениям, откуда-то из глубины мансарды, наверное, из коридора, вероятно, располагавшегося за комнатой, раздались шаги. Я напрягся и изо всех сил старался не производить ни малейшего шороха. Учитывая, в каком положении я находился, это было не так уж просто, скажу я вам! И тут в комнате появилась ОНА! Моя знакомая художница! Я был так рад! Вы можете спросить: "Ну, а если бы это была не она? Что из того? В конце концов, она не была единственной художницей в этом городе!" Но, знаете, я на это могу ответить только одно: вы - абсолютно правы, конечно же... Но я как-то уже успел привязаться именно к ней, ведь именно её картины я выбрал на площади из многих не менее прекрасных полотен, именно её я заметил среди множества других не менее талантливых мастеров! В общем, так-то оно так - всё, что вы говорите, - но для меня найти здесь её и её друга музыканта было чем-то очень важным! Можете надо мной смеяться, но могу с уверенностью сказать: в каком-то смысле даже символичным! Кстати, а вот музыканта я ещё не видел... И вообще, я только сейчас понял, что тот факт, что они вместе уходили с площади, вовсе не означает, что они живут здесь вместе... Однако, времени подумать над этой возможностью у меня не оказалось, так как в этот самый момент в комнату вошёл ТОТ САМЫЙ МУЗЫКАНТ! Я был так рад, что мои самые лучшие надежды оправдались, и в этой мансарде жили так полюбившиеся мне художница и музыкант! ОБА!!!

Я сам только сейчас понял, почему был особенно рад увиденному. Понимаете, придя в этот город я как-то с самого начала замечал в нём всё, что было связано (или ассоциировалось у меня) с богемой: площадь с её художниками и музыкантами, оперный театр и галерея искусств, маленькие ателье, музыкальные магазинчики - современные и антикварные, - затерянные на его узких улочках. Однако, всё это было реальной жизнью богемного города. А на меня в своё время произвели настолько сильное впечатление произведение Анри Мюже и созданная по его мотивам опера Джакомо Пуччини, что я непроизвольно искал здесь, в реальном городе, то, что так живо нарисовал себе в воображении после того, как услышал и роман, и оперу! И вот, представьте себе! Сейчас, здесь, я нахожу мансарду (именно мансарду!) в старом городе, где живут так заинтересовавшие меня художница и музыкант! Кстати, именно художница и музыкант! Помните, как в самом начале своего произведения Анри Мюже, представляя Александра Шонара, одного из героев своего произведения, живущего в одной из мансард Латинского квартала в Париже, говорит:

" ... Александр Шонар, посвятивший себя двум свободным искусствам — живописи и музыке, ..." ?

И вот, я, совершенно случайно, вернее сказать - по какому-то самому мне не ведомому наитию, выбираю из множества представителей местной богемы именно этих двоих творческих людей, следую за ними, и тут, каким-то совершенно непостижимым образом, оказывается, что они, представители двух из свободных искусств, живут вместе в одной маленькой мансарде в старом городе! Для меня это было чем-то сродни тому, как если бы я вдруг увидел воочию героев оперы "Богема" в их мансарде в Париже! Попробуйте хотя бы представить охватившее меня чувство!!!

Меня так переполнили эмоции, я так сильно разволновался, что чуть не потерял равновесие, вследствие чего неловко пошевелился, подался вперёд, и ветка, покачнувшись, немного больше прогнулась под моим весом. Я замер, но было уже поздно: начавшие говорить о чём-то между собой художница и музыкант одновременно повернулись в сторону дерева, листва которого (по понятной, вполне естественной, известной мне и вам, причине) вдруг, казалось бы, ни с того, ни с сего неожиданно зашуршала при полном безветрии. Я замер, не зная, что же делать в возникшей столь неловкой ситуации. В голове моей пронеслись самые худшие опасения: что они начнут кричать, запустят в меня чем-нибудь, чтобы сбросить с ветки дерева или вынудить самому развернуться и убежать по стволу вниз! Однако, как я был ошеломлён и одновременно обрадован, когда мои знакомые заулыбались и подошли к окну. Раскрыв его, они внимательно пригляделись ко мне, и тут художница сказала:

- Дорогой, ты только посмотри, кто у нас в гостях! Да ведь это же кот! И какой красивый! Маленький и пушистый! Как он сюда попал? Ой, да ведь я его знаю! Вот уже почти месяц, как он каждое утро приходит на центральную площадь и почти до самого вечера наблюдает за тем, что и как рисуют и пишут уличные художники, в том числе и я! А потом куда-то исчезает...

- Нет, дорогая, он не исчезает, а незаметно перемещается к нам, музыкантам, и каждый вечер слушает, что и как мы играем, исполняем и импровизируем! Так что, это и мой знакомый тоже! - ответил, улыбаясь, музыкант.

Должен вам признаться, что морально мне стало значительно легче! Мало того, что меня не прогнали, как нежеланного визитёра, занимающегося таким неблагородным делом, как подглядывание, так меня даже узнали и были мне рады! А я-то как был рад!!! Как я вам уже говорил, меня немного (ну, ладно, очень много и сильно) смущало то, что я заглядываю в окна чужой мансарды-квартиры без ведома и согласия на то её обитателей. Сейчас же возникшая было неловкая ситуация разрешилась самым что ни на есть счастливым для меня образом!

Сказав мне несколько ласковых и добрых слов, художница с музыкантом удалились куда-то вглубь мансарды, и почти сразу же, через несколько мгновений, в соседнем её окне зажёгся свет. Мне было очень любопытно, что же находится в той комнате, но даже с занимаемого мною чудесного во всех отношениях наблюдательного пункта, к сожалению, не было видно, что же происходит в соседнем окне... Однако, замечательным мой наблюдательный пункт был, в частности, и по той причине, что ветвь, на которой я примостился, сильно изгибалась. И одним из следствий этого было то, что, подобравшись ближе к её окончанию или же, наоборот, к её началу, то есть, к стволу дерева, можно было видеть мансарду с немного разных ракурсов, которые позволяли лучше разглядеть либо происходящее в одном окне, либо в другом. Я решил воспользоваться этим столь удачным для меня обстоятельством, чтобы поближе рассмотреть комнату, соседнюю с ателье художницы, расположенную справа от него (если смотреть со стороны дерева). Я пополз назад, к стволу, и двигался так до тех пор, пока не добрался до изгиба ветви, откуда открывался прекрасный вид на комнату.

Я боязливо заглянул внутрь и увидел нечто совершенно меня потрясшее! Тоже небольшая, хоть и даже немного больше соседней, комната была уставлена разными музыкальными инструментами: насколько я смог разглядеть, здесь были флейта, тромбон, литавры, виолончель, арфа, а также клавесин и небольшое пианино. В общем, инструментов хватило бы на целый оркестр! Однако, как ни странно, все они располагались по комнате гармонично, не создавая впечатления "склада", но, напротив, являя собой набор действительно необходимых музыкальных инструментов, каждый из которых лежит на своём месте. Не возникало никаких сомнений: это была творческая студия музыканта! Здесь же был и он сам. В руках музыкант держал уже знакомую мне скрипку, с которой он выступал в маленьком оркестре на площади и которую он, аккуратно вынув из футляра, осторожно положил на примостившуюся в углу этажерку, где уже лежали флейта и тромбон. На столе, стоящем в одном из других углов комнаты, были разложены многочисленные листы с нотами, целые нотные тетради и даже нотные книги!


***

Таким вот необычным образом мне посчастливилось не только познакомиться - пусть и издалека, хоть на толику, но всё-таки поближе - с представителями местной богемы, но и узнать, где именно эти творческие люди живут, где находятся и даже как выглядят изнутри их ателье и студия! Однако, пока я предавался этим радостным мыслям, мой желудок напомнил мне, что уже давно пора ужинать. И тут я вдруг понял, что не могу же я просидеть на ветке всю ночь! А это означало, что пора было возвращаться в парк. Там я мог поймать кого-то на ужин, а потом хорошенько выспаться, чтобы наутро, как уже повелось, отправиться на площадь, куда - как я думал - придут и мои новые знакомые, художница и музыкант. Но, если честно, мне как-то очень уж жалко было уходить отсюда. Что-то необычное было в этом моём новом положении. И хоть я и сильно привязался к моему "дому" в парке, но здесь мне, правда, понравилось. Однако, выбора у меня не было, так как ни подходящего места, где можно было бы сладко (или хотя бы как-то) поспать, ни возможности найти что-то на ужин в старом центре (как показали мои попытки в первый вечер в этом городе) у меня не было. Поэтому, поняв, что иного выбора у меня попросту нет, я стал пятиться назад, в сторону ствола дерева, чтобы спуститься вниз и отправиться в парк.

И тут, подобравшись к стволу, я вдруг заметил, что на нём, чуть выше ветви, на которой я сидел, скрытое от меня листвой, что-то темнеет. Я присмотрелся повнимательнее: это было небольшое дупло! Видимо, я не заметил его раньше, так как всё моё внимание было приковано к окнам мансарды. У меня мелькнула шальная мысль: а что если в этом дупле никто не живёт, и я смогу поселиться в нём??? Да, знаю: дупло - не самое обычное жильё для кота, но для меня в моей ситуации такая возможность была бы просто подарком! Я решил разведать обстановку и в один прыжок оказался рядом с дуплом. Осторожно принюхавшись и прислушавшись, я понял, что внутри никого не было. Скользнув в дупло, я понял, что оно достаточно глубокое, сухое и весьма уютное. Если честно, мне сразу оно очень понравилось! Судя по его состоянию внутри, если кто-то здесь когда-либо и жил, то это было очень давно, так как никаких говорящих об обратном запахов я не уловил. Но если так, то мне вовсе не обязательно возвращаться на ночь в парк! Потеревшись о края дупла и повалявшись на его дне, я, таким образом, пометил своё новое жилище, и теперь любое другое животное или птица, только подобравшись или подлетев к нему, почувствует совсем свежий запах кота и поймёт, что это место занято.

Определившись с местом ночлега (точнее, как я втайне надеялся - моего нового дома), я задумался о поиске пропитания. Птичек вокруг, в кроне дерева, не было, а если бы и были, то навряд ли (точнее, почти наверняка - нет) я бы преуспел в поимке таковых ввиду новизны (для меня) такого занятия как лазание по деревьям (в особенности "на скорость"). А это означало, что единственным решением в моей ситуации было спуститься вниз, на землю, и попробовать найти пропитание где-то рядом. В крайнем случае (принимая во внимание мои неудачные попытки в подобном же намерении по прибытии в этот город), я мог вернуться в парк, поймать там кого-то и - чтобы не бегать туда-обратно - провести ночь в привычном месте, а потом, позавтракав там же, отправиться на площадь. В целом, может быть, этот вариант был наиболее разумным в моей ситуации. Наверное, просто мне очень уж не хотелось уходить от мансарды, в окнах которой я мог увидеть, как работают художница и музыкант! Это место, как магнит, притягивало меня, и сразу стало, скажу без преувеличения, очень важной частью моей жизни в этом богемном городе, в особенности благодаря параллелям с произведением Анри Мюже и творением Джакомо Пуччини! Поэтому, даже если мне придётся вернуться в парк за пищей, то на ночлег я всё равно предпочитал снова прийти сюда, в только что обнаруженное и предусмотрительно помеченное мною, как занятое, дупло, из которого, кстати сказать, окна мансарды (и всё, происходящее в уже виденных мною комнатах за ними) были видны ещё лучше, чем с ветки.

И вот, когда я уже приготовился начать спуск на землю, к окну своего ателье подошла художница. Она что-то держала в руках и, немного высунувшись из окна, стала звать меня, протягивая в мою сторону это "что-то". Я пригляделся: это было небольшое блюдечко с молоком! Я понял, что это - угощение для меня! Мне было так приятно!!! Однако, я немного сомневался, не будет ли выглядеть нескромным, если я приму это угощение... Художница, тем временем (наверное, думая, что я боюсь подходить к ней близко) поставила блюдечко на подоконник, а сама ушла куда-то вглубь квартиры. Продолжая сомневаться, я всё-таки склонился к тому, чтобы воспользоваться этим негласным приглашением выпить молока, и стал медленно двигаться в сторону окончания ветки. Ведь, с другой стороны - подумайте сами, - отклонив такое любезное приглашение я мог ещё более верно обидеть художницу в её лучших чувствах и таких добрых намерениях... И вот, подобравшись как можно ближе к краю крыши, я осторожно спрыгнул на неё и подошёл к окну. Бросив быстрый взгляд внутрь ателье, я ещё раз поразился такому большому количеству висящих на стене картин, и принялся пить налитое мне молочко. Оно было таким вкусным! Знаете, в деревушке моего детства некоторые жители иногда угощали нас, свободно живущих там, котов и кошек, молоком. Мне всегда оно очень нравилось, и поэтому испытываемые мною нынешние вкусовые ощущения подкреплялись теми, давними такими тёплыми и приятными впечатлениями из воспоминаний моего детства. Боясь показаться навязчивым и с трудом поборов почти непреодолимое желание поразглядывать ателье вблизи, я развернулся и запрыгнул обратно на свою ветку. Отодвинувшись поглубже, к стволу, я занял успевшую уже стать привычной для меня позицию и продолжил свои наблюдения.


***

Таким образом, я (по крайней мере пока) остался жить на старом дереве напротив мансарды, где жили и творили мои новые друзья. Видя прекрасно всё происходящее в ателье и студии, я понимал, что в мансарде есть и другие помещения, принадлежащие им: следовало это из того, что мои друзья частенько уходили куда-то вглубь квартиры. Некоторые из этих помещений я мог видеть даже с моего дерева, так как двери и в ателье, и в студию вели из каких-то других комнат. Однако, я не мог понять издалека (разве что предположить), что же именно в них располагалось! А о какой-то - не видной мне даже немного, но явно существующей, части так интересующей меня территории мансарды я до сих пор не имел вообще никакого представления! Поверьте, эта мысль совершенно не давала мне покоя!

И вот, сгорая от любопытства, я как-то раз днём - когда, судя по отсутствию каких-либо звуков со стороны мансарды, в квартире никого не было - решил обойти всю её кругом и исследовать, что же представляет из себя квартира моих друзей. Нет, вы только не подумайте, я не стал бы запрыгивать внутрь, даже если бы окна были открыты! Я хотел просто обойти мансарду вокруг, по периметру: благо, она была построена так, что между её стенами и краем крыши, на которой она располагалась, было небольшое пространство, вполне достаточное для того, чтобы по нему мог свободно пройти даже человек, не то что кот, да ещё такой (сравнительно) маленький, как я!

Итак, осмелев, я спрыгнул на крышу и заглянул в окно ателье: там, как я и догадывался, никого не было. Пройдя до следующего окна - окна студии, - я убедился, что и там тоже моих друзей не было. Поняв это, я принялся спокойно рассматривать то, что было в студии. При ярком дневном свете мне удалось разглядеть и то, что было внутри, что я уже видел, но всегда рад был увидеть снова: картины, музыкальные инструменты, мольберт, палитра, кисти и ноты. Какая же чудесная, умиротворяющая атмосфера царила в этой, не побоюсь сказать, мастерской, колыбели искусств! Говоря это, под "мастерской" я сейчас подразумеваю всю мансарду целиком - как место, пронизанное творчеством и вдохновением! Не думайте, я прекрасно понимаю, что это словосочетание - "колыбель искусств" - наверное, слишком сильная характеристика для простой мансарды, пусть и приютившей ателье и студию, но для меня это было именно так! Колыбель искусств! Ведь именно здесь (в частности) и в других подобных мансардах или просто ателье и студиях, рождались те произведения, прялись те "нити", которым впоследствии суждено было стать частью той ткани искусства, сотканной стараниями столь многих творческих личностей, в которой каждая ниточка важна и без которой эта ткань не сможет быть ровной, гладкой и гармоничной! Ведь, если говорить об этой мансарде, то именно здесь художница и музыкант создавали свои шедевры! И если честно, я был бы рад просто находиться здесь, постоянно проникаться этой творческой атмосферой, питаясь энергией этого восхитительного, творческого места!

Однако, прервав свои размышления, дабы не отвлекаться от намеченного плана обойти мансарду кругом, я решил продолжить своё путешествие и медленно направился "против часовой стрелки", то есть, пройдя мимо ателье художницы и следующей сразу за ним студией музыканта, я повернул, следуя периметру мансарды, и пошёл вдоль одной из её боковых стен. В ней было три небольших окна, в которые я осторожно заглянул. Первое окно относилось к студии, что позволило мне увидеть её немного с другого ракурса. Второе окно выходило на длинный коридор, в конце которого виднелось что-то, напоминающее дверь. По всей видимости, это была входная дверь в квартиру. Коридор был узким, в его стенах по правую и по левую руку виднелось несколько деревянных косяков, обрамляющих дверные проёмы, двери которых (как я предположил, судя по струящемуся из них дневному свету) были открыты. Первая дверь слева вела в уже знакомую мне студию, вторая дверь по этой же стороне - в ателье. По правой стороне дверей было больше, но пока я ещё не знал, что за помещения за ними скрываются. Между дверными проёмами на стенах висело несколько картин. Я прошёл ещё немного дальше по крыше и поравнялся с третьим окном. Оно относилось к следующему помещению, и около этого окна я задержался подольше. По всей видимости, это было окно спальни: внутри, прямо передо мной стояла двуспальная кровать, с каждой стороны - по небольшой тумбочке, на которых лежали несколько книг и стояли небольшие лампы-ночники. Стены украшали несколько картин небольшого формата. Немного задержавшись, чтобы получше разглядеть картины, которые оказались пейзажами, и полюбоваться ими, я двинулся дальше.

Бросив беглый взгляд в сторону, на которую открывался вид с этого края крыши, я увидел, что эта стена граничит с соседними домами, не такими высокими, как дом, на крыше которого я находился, и поэтому позволявшими видеть часть крыш старого города, расположенных как достаточно далеко, так и в непосредственной близости от дома моих друзей, сразу за соседними, более низкими, домами. Теоретически, я даже мог бы спрыгнуть на крыши этих, соседних, домов, но вот запрыгнуть обратно для меня было бы уже проблематично, так как ближайшая крыша находилась на расстоянии нескольких метров вниз. Однако, боясь потратить слишком много времени на проведение более детальных расчётов, ввиду опасности возвращения художницы и музыканта в любой момент, то есть, попросту говоря, боясь быть "застуканным" за выглядящим не вполне благовидно занятием, я поспешил продолжить предпринятую мною разведку и решительно направился дальше.

Пройдя по крыше до следующего угла, я повернул и сразу же наткнулся на ещё одно окно - это было второе окно спальни. Заглянув в него, я увидел, что спальня отделена от студии узким коридором. Отсюда, с этой стороны крыши, можно было увидеть по прямой, идущей от этого окна через открытые двери (одни - ведущие из спальни в коридор и другие - из него в студию) и окно напротив, внутренний двор и даже кончики некоторых ветвей "моего" дерева!

Спаленка была совсем небольшая, и к ней сбоку - дальше по направлению моего продвижения вдоль стены мансарды - примыкали душевая кабина и туалетная комната. Я направился дальше и поравнялся со следующим окном, которое оказалось окном кухни, которая была совсем маленькой, но вмещала всё необходимое для приготовления самых изысканных блюд: пароварка, несколько ковшиков и кастрюль разместились на небольшой этажерке, над которой на стене висели сковороды разных типов и размеров. Самая разнообразная посуда, включая небольшой, но очень изящный сервиз тонкой работы, была аккуратно расставлена в буфете напротив плиты и кухонного стола, на котором стояли графин с водой, кофеварка и чайник. В кухню можно было попасть через дверь из коридора, но с его другой стороны здесь была стена и моего дерева отсюда нельзя было увидеть.

Не задерживаясь долго около окна кухни, я прошёл ещё несколько метров и оказался напротив окна гостиной. Это была не очень большая для гостиной комната, но, пожалуй, занимавшая по площади спальню и кухню вместе взятые, может быть даже немного больше. В центре неё стоял круглый стол, за которым могло разместиться человек пять, у стены напротив стоял мебельный гарнитур: мягкий диван в окружении пары таких же мягких кресел, перед которыми стоял маленький изящный журнальный столик. В углу комнаты стоял приоткрытый (почему я и смог догадаться, что это такое) минибар в виде старинного глобуса, из которого виднелись бокалы и пара-тройка бутылок вина. Стены гостиной украшали несколько восхитительных картин - на этот раз, большего формата, нежели в спальне. Как и везде в этой квартире, по моим предположениям это были произведения кисти живущей здесь художницы: во всяком случае, насколько я мог догадаться об этом по схожести стиля и сюжетных предпочтений автора этих работ. Вдоль стены, отделявшей гостиную от кухни, стоял книжный шкаф, весь заполненный книгами и альбомами. Сколько всего интересного, наверное, в них было написано! Вот было бы здорово узнать!.. Дверь, соединяющая гостиную с коридором, была открыта и через неё были видны коридор и другая, тоже открытая, дверь, которая вела в ателье художницы! Отсюда я мог прекрасно видеть не только его, но и моё замечательное дерево, а также мою любимую ветку, на которой я обычно сидел! В углу справа от двери в коридор был встроен небольшой камин, так что в целом гостиная выглядела очень уютной, несмотря на свои не такие уж и большие размеры. Впрочем, если бы она была больше, то - как знать? - могла бы она быть столь же уютной, как в её представшей моему взору планировке?

Развернувшись, я посмотрел на улицу, на которую выходили окна мансарды с этой стороны. Это была та самая небольшая площадь, на которой я очутился, следуя за художницей и музыкантом в тот чудесный вечер, когда решил выяснить, где они живут! То есть, примерно подо мной, немного ближе к центру стены, где-то под кухней, несколькими этажами ниже - на первом этаже, ясное дело - находился подъезд этого дома. А входная дверь в квартиру располагалась, вероятно, как раз в этой части коридора. То есть, та дверь, которую я видел в конце коридора из небольшого окна в боковой стене мансарды между окнами студии и спальни, действительно была входной дверью в мансарду. Любуясь открывшимся моему взору видом на соседние дома и, преимущественно, на их крыши, в то же время представляя и "раскладывая по полочкам" план только что исследованной мною части мансарды, я взглянул вниз. И тут, во дворе, я с ужасом увидел художницу с музыкантом, которые направлялись ко входу в дом! Боясь испугать их своим присутствием около окон совсем не моей, а их мансарды, к которым я никогда раньше не позволял себе подходить, я встрепенулся и, прервав свои размышления, повернул за угол и пошёл вдоль оставшейся, ещё не изученной мною, стены дома, чтобы успеть рассмотреть и её за те несколько минут, которые оставались в моём распоряжении до прихода моих друзей.

Первое окно, которое я увидел, было ещё одним окном гостиной. Отсюда стоявший напротив книжный шкаф выглядел особенно внушительно! Дальше в стене располагалось совсем маленькое окошко. Заглянув в него я увидел, что оно выходит не в коридор, как можно было бы предположить, а на ступеньки винтовой лестницы, ведущей ко входу в мансарду, и прямо напротив окна находится входная дверь в квартиру моих друзей. То есть, я не ошибся в своих предположениях! На миг я задумался над тем, что, если я всё верно представил, то получается, что лестница в мансарду ведёт не со стороны фасада, а с боковой стороны здания. Видимо, не являясь продолжением главной лестницы, идущей наверх, вероятнее всего, прямо от входа в дом внизу, эта лесенка начиналась сразу же после окончания главной - на последнем этаже здания. Впрочем, может быть, и главная лестница шла сбоку: наверняка я этого определить с моей позиции, к сожалению, не мог... Размышляя так и не задерживаясь долее у этого окошка, я прошёл ещё несколько метров и оказался напротив последнего оставшегося неисследованным окна. Это оказалось второе окно ателье! Я заглянул в него и увидел уже знакомый мне мольберт, палитру и множество картин на стенах! У меня было очень приятное чувство, как будто бы я вернулся домой! Однако, времени насладиться им у меня не было, так как на лестнице раздались шаги: это художница с музыкантом возвращались! Чуть было не поддавшись панике, я взял себя в лапы и решил сосредоточиться и закончить-таки предпринятую экспедицию. Взглянув вниз, я с радостью обнаружил, что именно вдоль этой боковой стены вела та самая улочка, по которой я шёл, пока не свернул во внутренний двор. Отсюда, с крыши, мне было хорошо видно, что находилось за высоким каменным забором, выше которого я сейчас оказался. За забором, действительно, как я и предположил когда-то, находился внутренний двор. Точнее, это был большой, очень хорошо обустроенный сквер, с фонтаном и скамеечками, а также множеством ухоженных клумб с самыми разнообразными цветами, и кустарников на аккуратно огороженных газонах. Но (поспешу заметить не без оттенка искренней радости и благодарности за так чудесно представившийся мне шанс) даже в этом большом сквере не было такого замечательного огромного дерева, которое было во внутреннем дворике дома с мансардой и в дупле которого я нашёл себе такое уютное и безопасное жильё! Однако, на более детальное изучение только что обнаруженного сквера у меня не было времени и, в мгновение ока вернувшись к реальности, я отскочил от окна ателье в сторону угла мансарды, за которым было лапой подать до моего дерева, и стремглав бросился к свисающей прямо над крышей около того, главного, окна ателье, ветке дуба и, затормозив перед ней, прицелился и осторожно прыгнул на мой гостеприимный наблюдательный пункт. Оказавшись на ветке, я перевёл дыхание, осторожно прошёл по ней и шмыгнул в своё дупло-убежище, выставив наружу только мордочку.

В этот момент я услышал звук открываемой входной двери и голоса художницы с музыкантом. Уфф-ф-ф! Я успел! Ура! Только-только! Ещё немного, и пришлось бы либо виновато глядеть на художницу с музыкантом, удивлённых видом меня с другой стороны мансарды, либо ретироваться, недоисследовав территорию! (А вероятнее - и то, и другое!) Сейчас же я был в безопасности, в своём уютном дупле, и мог спокойно взирать издалека на происходящее в квартире. Ну... Насколько это было в рамках вежливости, разумеется!


***

Итак, мне удалось составить вполне полное представление о жилье моих богемных друзей. Надо сказать, что это было жильё поистине творческих личностей! В каждом его закутке (насколько я смог заметить, заглядывая в окна) было что-то, говорящее о том, что жители этой квартиры - представители творческой богемы!

Как я понял, вся мансарда была не очень большой по площади, но очень продуманно спланированной и разделённой на комнаты: в ней было всё, необходимое для жизни и для творчества! Пусть это и не были просторные помещения, но места хватало на всё. Самыми большими из комнат квартиры были самые важные для художницы и музыканта помещения: комнаты, отведённые под ателье и студию. Остальные помещения были меньше по размеру, но имели очень удачную планировку. Дневной свет, проникавший в мансарду через продуманно расположенные по всему её периметру окна, достигал всех её закутков, создавая ощущение радости, счастья и света, царившее во всей квартире. Кроме того - что было особенно важно для ателье - в крыше мансарды были проделаны большие окна (я заметил это, когда исследовал мансарду, заглядывая внутрь через окна), которые можно было либо закрывать специальными жалюзи, либо оставлять "незашторенными". Для того, чтобы квартира была светлее, художница и музыкант (по всей видимости, очень любившие хорошо освещённые помещения) оставляли эти окна незашторенными, поэтому во всех помещениях мансарды всегда было очень светло.

Виды из окон мансарды открывались на все четыре стороны света и предоставляли возможность любоваться совершенно разными типами городских пейзажей: на уютный внутренний двор с исполинским дубом и маленькую площадь со стороны фасада, на узенькую дорожку, идущую между стеной дома и высокой стеной с большим сквером, а также на крыши соседних, более низких, домов. В общем (так, маленькая ремарка от меня): с точки зрения возможностей писать прямо отсюда городские пейзажи, для художницы здесь было, на мой взгляд, бесчисленное количество возможностей, ракурсов, перспектив и типов освещения!


***

Кстати, я же вам не сказал одну очень важную вещь! Как вы уже поняли, я был очень рад тому, что решился тем судьбоносным вечером пойти вслед за художницей и музыкантом, ставшими теперь моими добрыми друзьями. Я был несказанно рад познакомиться с их мансардой, приобщиться к их жизни! Так вот, это был поистине счастливый случай! Как я понял из одной из бесед художницы и музыканта на следующее же утро, в тот день они в последний раз ходили на площадь! Точнее, они решили сделать перерыв, так как художница хотела поработать, не отвлекаясь, над какими-то уже давно ею задуманными (а в некоторых случаях - даже начатыми) картинами - например, видами из окон мансарды, - а музыкант (который, как я в очень скором времени понял благодаря своим неустанным наблюдениям за этими двумя творческими жителями мансарды, оказался не просто музыкантом, а композитором!) хотел вплотную заняться начатой им оперой, создание и скрупулёзное написание которой требовало очень глубокого сосредоточения. (Кстати, ещё в тот, последний, вечер на площади я заметил, что они как-то особенно тепло прощаются со своими коллегами, как-то непохоже на "до завтра"!). И вот, учитывая всё это, вы только представьте себе: если бы я не пошёл за ними в тот вечер, то моё более близкое знакомство с их жизнью оказалось бы под большим вопросом! Возможно, что я вообще никогда больше не встретил бы их, так как, кто знает, какими бы были мои дальнейшие планы, если бы я предположил, что они, наверное, куда-то уехали! Конечно, может быть (даже вероятнее всего), я бы продолжал жить в этом городе, в парке у замка, гулять по запутанным улочкам старого города, ходить на центральную площадь, и когда-нибудь дождался бы их возвращения туда, если бы таковое вообще случилось - я же не мог предугадать их планов! А если бы этого не случилось??? Так что, то моё спонтанное решение направиться вслед за художницей и музыкантом было просто чудом и, как показали все последующие события, произошедшие до сего дня, оказалось для меня очень счастливым!


***

Вот так я и стал жить, наблюдая с дерева за творческими поисками художницы в её ателье и наслаждаясь музыкальными пируэтами музыканта-композитора, рождающимися, как этюды для его будущей оперы, доносившимися из студии в любое время дня, а иногда даже ночи.

Мои добрые друзья, художница и музыкант, подкармливали меня, причём так хорошо, что у меня даже не было необходимости спускаться с дерева в поисках пропитания. Сначала мне было очень неловко: ведь я не хотел причинять им лишние хлопоты, пусть даже и не специально. Но, видя, что, кажется, общение со мной доставляет им искреннюю радость, я решил (как и в первый раз), что в данной ситуации, напротив, отказываться от угощения было бы с моей стороны невежливо.


***

Однажды художница сделала мне замечательный подарок. Заметив, как заворожённо я любуюсь её картинами и наслаждаюсь музыкой её друга композитора, она, будучи сама натурой глубоко творческой, видимо, распознала во мне родственную душу, сразу поняв, насколько я восхищаюсь искусством во всех его проявлениях. И вот, как-то вечером, когда я запрыгнул на окно её ателье в мансарде, она достала пару вещей, которые я не сразу разглядел и предназначение каковых, поэтому, понял не сразу. Я заметил, что художница последние несколько вечеров была увлечённо занята чем-то, не связанным с живописью (что, исходя из того, насколько мне удалось понять её характер за время нашего пока ещё не очень продолжительного знакомства, было уже само по себе немного необычно). Что и говорить: я был искренне заинтригован! Как правило, художница сидела за этой своей работой немного в глубине комнаты, так что мне сложно было разглядеть, что именно было у неё в руках... Разобрать мне удалось лишь какие-то длинные палочки, напоминающие иглы ёжика, только гораздо длиннее и толще, и ещё что-то яркое, быстро мелькавшее у неё в руках и, как мне показалось, увеличивающееся в размерах... За исключением одного случая, когда это "что-то" стало уже достаточно большим (и я надеялся вот-вот понять, что же она делает и над чем работает), и тут вдруг она начала работу сначала... Точнее, как мне показалось, то, что у неё получилось, она куда-то отложила (вот только - куда, я не заметил), а сначала начала делать что-то новое... В общем, загадка так и осталась для меня неразгаданной - до сегодняшнего дня! И вот сейчас, когда художница приблизилась ко мне, я, присмотревшись повнимательнее, разглядел, что в руках у неё были маленькие берет и шарфик! То есть, это над ними она работала всё это время! Теперь я понял, чем же художница так увлечённо занималась всё это время! Она ВЯЗАЛА! Я сопоставил то, что видел тогда, с видимым мною сейчас, и меня вдруг осенило: точно, она вязала на спицах что-то из разноцветной пряжи. Я видел её именно за этой работой, но, к сожалению, тогда я не смог разобрать, что же именно она вяжет: что-то маленькое, но что же именно? И вот сегодня я увидел! Художница подошла, аккуратно надела на меня эти маленькие очаровательные вещички и, отойдя чуть в сторону, улыбнулась. Эти вещи она связала специально для меня! Как же мне было приятно! Ведь, как вы, наверняка, знаете, берет и шарф издавна стали символами представителей творческой богемы! И, только попробуйте представить, что это значило для меня! Для меня - всего-навсего какого-то маленького кота! Да, искреннего ценителя высокого искусства, но ведь так мало кто знает или хотя бы догадывается об этом! И то, что мне не просто подарили эти атрибуты, но специально сделали их для меня, и не кто-то, а художница - очень творческая личность, в общем, для меня это было неизмеримо важно! Это было неким знаком того, что меня приняли в местную богему! Теперь я не просто пришедший откуда-то издалека, спустившийся с гор, совершенно чуждый этой жизни кот, а свободный кот, вольный житель богемного города и полноправный член местного богемного общества, пусть и такой вот необычный, другого рода-племени, я имею ввиду - кошачьего! Кстати, хочу отметить, что сами по себе эти вещи были очень красивыми: рыжевато-коричневого цвета с оранжевыми вкраплениями - они просто великолепно сочетались и гармонировали с оттенками моей шёрстки! Конечно, чему я удивляюсь? Ведь художница - ярко-выраженная творческая личность с великолепным творческим вкусом! А этот пример является, пожалуй, ещё одной весьма наглядной иллюстрацией широко известной (в особенности среди людей, но - поверьте мне - не только!) фразы "Талантливый человек талантлив во всём!". Знаете, забегая вперёд, скажу: должен признаться, что с тех пор я очень долго носил эти, ставшие мне такими дорогими, вещички, не снимая!


***

Таким образом, я совсем "влился" в жизнь мансарды, став её - таким вот оригинальным - дополнением. Как вы можете догадаться, меня это обстоятельство очень радовало: ведь теперь я мог, не скрываясь, не прячась, "в открытую" наблюдать за жизнью её обитателей - этих ярких представителей творческой богемы.

Да, вынужден признать, что в каком-то смысле, мансарда, где жили мои друзья, художница и музыкант, была совсем не та богемная мансарда, образ которой я нарисовал себе по роману Анри Мюже и по опере Джакомо Пуччини. Но, в данном случае я был этому искренне рад! Как вы, конечно же, помните, в этих замечательных произведениях их герои, жители Латинского квартала, были крайне бедны, и мансарда, изображённая в этих шедеврах литературы и оперного искусства, была не чем иным как маленькой комнаткой, в которой едва ли могли поместиться, если не ошибаюсь, кровать и письменный стол - или и того меньше... У героев не было денег даже на тёплую одежду или лекарства, необходимые одной из заболевших героинь этих произведений... Очень грустная и трагичная история, на самом деле... А здесь, в этой мансарде моих друзей - к огромной радости и счастью! - была та счастливая атмосфера творчества, незапятнанная ни крайне стеснёнными условиями жизни, ни крайней бедностью. В общем, я был очень рад за своих друзей, за то, что, по какой-то счастливой случайности, благоприятному стечению жизненных обстоятельств, у них была возможность творить, не отвлекаясь на решение бытовых проблем, граничащих с вопросами жизни и смерти, я был в неописуемом восторге от того, что (почти) совершенно случайно нашёл такую вот мансарду, усовершенствованную и более счастливую реализацию богемной жизни по сравнению с другим воплощением её же, но когда-то давно, в Латинском квартале Парижа в условиях крайней бедности!..


***

А сейчас я хотел бы немного рассказать вам ещё об одном, ставшем для меня очень важным, аспекте моей жизни здесь, а именно: о совершенно потрясающих гостях моих друзей, благодаря которым моё представление о богемной жизни этого города стало намного глубже, чем могло бы быть, не отправься я в тот далёкий день с площади вслед за полюбившимися мне художницей и музыкантом.

Конечно же, как выяснилось и чему я был несказанно рад, знакомые моих друзей, приходившие к ним в гости, были сплошь творческие натуры! Конечно же, в большинстве своём это были художники и музыканты. Однако, были среди них и философы, и литераторы. Помните, как в опере "Богема"? Среди главных действующих лиц - представителей творческой богемы - там присутствуют художник, музыкант, поэт и философ! Вообще... Признаюсь: в какие-то моменты мне казалось, что эта мансарда - театральная сцена, на которой разворачивается действие новой версии оперы Джакомо Пуччини, кем-то поставленной и прекрасно срежиссированной! Как будто бы и эта мансарда, и, возможно, ещё много других мансард, с обитателями которых я не был знаком, были, наряду с романом Анри Мюже и оперой Джакомо Пуччини, лишь разными воплощениями этой прекрасной идеи, идеи творческой, богемной, жизни!

Но не буду отвлекаться! Итак, когда к моим друзьям заходили в гости представители их же профессий, можно было и не надеяться на спокойную, тихую беседу за ужином. Впрочем, когда приходили философы или литераторы - тихой беседы тоже не получалось. И, должен признаться, меня это только радовало! Ведь сколько всего интересного я узнал во время таких вечеров! Да и, как говорится, "в споре рождается истина"!

Художники частенько приносили с собой свои работы, моя знакомая художница - в свою очередь - показывала им свои. Они оживлённо спорили, обсуждая каждый штрих изображённый на картинах, реальность придуманных и натуральность написанных "с натуры" пейзажей, выбранное освещение, время года и суток. И такие споры длились часами! Иногда в них принимал участие и мой знакомый музыкант, но это было редко, так как он, не занимаясь живописью, не знал многих тонкостей этой профессии, например, чисто технического характера.

Когда же в гости приходили музыканты, то события разворачивались с точностью до наоборот: мой знакомый музыкант-композитор оживлённо рассказывал своим друзьям об успехах в написании своей оперы, проигрывая отдельные уже готовые пассажи, они же - в свою очередь - высказывали своё мнение о них, иногда сопровождая свои доводы иллюстративными примерами, сыгранными ими на том или ином своём или имеющемся в богатой коллекции композитора музыкальном инструменте. Художница же, оказавшись в положении неспециалиста, но, несмотря на это - восторженного любителя и истинного ценителя хорошей музыки, - иногда вставляла то один, то другой комментарий, не выходящий за рамки "взгляда со стороны" и чисто эстетического наслаждения.

В общем, скучать мне не приходилось - чему я был несказанно рад!

Визиты же ещё одного типа знакомых - представителей других творческих профессий (философов и литераторов) - проходили хоть и немного менее эмоционально со стороны моих друзей, но отнюдь не менее оживлённо со стороны гостей! Как правило, начиналось всё с ужина в дружеской атмосфере, сопровождавшегося плавно текущей беседой об искусстве, философии, литературе, незаметно переходящий в приятную дискуссию на разные темы, но чаще всего сводящуюся к обсуждению какого-либо особо интересного или актуального для гостя или гостей вопроса, например, разницы философских взглядов и (или) литературных предпочтений представителей разных профессий, или же к дискуссии по поводу возможных путей развития в будущем тех или иных философских идей и (или) литературных стилей и направлений. Всё это, для усиления аргументации, каждым из особенно заинтересованных участников споров сопровождалось настоящими экскурсами в историю философии и литературы, что было очень познавательно для меня! Нередко эти мирные беседы, начинавшиеся за ужином, переместившись из-за стола на диван и в кресла гостиной, принимали всё более оживлённый характер, напрямую переводящий их из разряда непосредственно бесед, через дискуссии, в раздел споров разной степени громкости. "Нередко" - это аккуратно выражаясь. Я не сильно ошибусь, если скажу "практически всегда", употребив слово "практически" только лишь на исключительный, теоретически возможный случай, если вдруг однажды такая мирная беседа не закончится спором, который вполне могли бы слышать жители всех окрестных домов, если не целого квартала!

Не стоит и говорить, как мне всё это было интересно! Ведь я, хоть и был немного знаком с литературой, о философии имел весьма поверхностное представление. И благодаря таким вечерам я, скажу без преувеличения, проходил самые настоящие курсы не менее чем университетского уровня по всем этим дисциплинам! А учитывая мою любознательность (которую вы, несомненно, уже заметили в моём характере), можете представить себе, как я радовался такой возможности и ценил её, стараясь не пропустить ни единого слова из вышеописанных мною бесед, дискуссий, споров и обсуждений в абсолютно всех областях творчества!

Кстати, поясню: как правило, ужинали мои друзья - и когда были одни, и с гостями - в гостиной за тем круглым столом, который я видел в тот раз, когда прогуливался вокруг мансарды с исследовательской целью. Иногда, в особенных случаях, после ужина (перед тем, как расположиться на диване и в креслах для беседы) они переходили с гостями из гостиной в ателье или студию, но это было в случаях гостей-художников или гостей-музыкантов. В случаях же философов или литераторов такой надобности не возникало, разве что когда мои друзья хотели показать или проиграть им какие-то свои новые работы - художественные или музыкальные. В целом же, знакомые моих друзей были прекрасно осведомлены о творчестве и художницы, и музыканта, поэтому случаи такие возникали редко.

Так вот, поскольку гостиная находилась прямо за ателье, то с ветки моего дерева, через окно ателье и две двери (из ателье в коридор и дальше, из коридора в гостиную), мне было прекрасно видно всё, происходящее в гостиной, равно как и я мог быть прекрасно виден всем тем, кто в данный момент там находился. Однако, только один раз меня из гостиной заметили, и об этом, совершенно неожиданно оказавшемся неизмеримо важным для меня случае, я сейчас расскажу во всех подробностях!


***

Итак, на описании всего лишь одного (но зато какого!) из визитов одного из знакомых моих друзей я хотел бы остановиться несколько подробнее. И сейчас вы поймёте, почему! Не только потому, что он был тем единственным гостем, который, как вы скоро узнаете, заметил меня, сидящего на ветке дерева, находясь при этом в гостиной! Этот человек был особенно частым гостем в мансарде, приходил он, как правило, один (в отличие от других знакомых, которые чаще приходили по двое или по трое), и был он поэтом. Правильнее будет сказать, он был литератором, в особенности увлекающимся поэзией и творящим именно в этом жанре. Об этой личности я хотел бы поговорить немного больше не только потому, что его визиты в мансарду проходили как-то непохоже на визиты других, не менее творческих, гостей, но и так как они оказались особенно важными для меня, в частности - один из них, о котором я и хотел бы вам поведать. И, как ни странно это звучит, в каком-то смысле то, что произошло в тот вечер, оказалось даже связанным с моей давней жизнью в горной деревушке и с литературными пристрастиями, возникшими у меня ещё тогда.

Да, да, да: как я уже сказал, это тоже был представитель творческой богемы, но занимался он другим видом творчества, нежели мои друзья, а именно - литературой. Как я понял, он был не просто литератором и любителем поэзии, но в момент нашего с ним знакомства он писал своё собственное произведение, поэму. Кстати, мне даже посчастливилось услышать её отрывки - очень талантливо написано, на мой взгляд! Художница и музыкант очень живо интересовались успехами своего друга поэта на этом попроще, и после прочтения новых написанных им отрывков оживлённо обсуждали не только слог, звучание, и отточенность фраз, но и, конечно же, сюжетные повороты произведения.

Однако, это была всего лишь одна сторона таких встреч. Поэт был истинным любителем, знатоком и ценителем литературы во всех её направлениях, стилях и жанрах, поэтому его беседы о литературе с моими друзьями, которые, надо сказать, тоже отлично в ней разбирались и любили её, принимали самые неожиданные и непременно очень увлекательные обороты. Чего только они не обсуждали! Старинные произведения и новинки, поэзию и прозу, произведения совершенно разных стилей, классику с вековой репутацией и современную, творчество авторов из разных стран и исторических эпох, да и много всяких других не менее интересных и увлекательных аспектов! Беседы эти всегда были очень оживлёнными, но никогда не выходили за рамки дискуссии, не становились спорами - тем более, в их особо громких вариантах. И, скажу не откладывая, я очень благодарен поэту и этим столь познавательным вечерам за то, насколько я пополнил свои знания в области литературы!

Если говорить детальнее, то, например, за эти вечера я, пожалуй, даже сумел определить любимого автора-прозаика этого интереснейшего поэта! Мне кажется, это - Габриэль Гарсиа Маркес! Конечно же, я могу ошибаться, но поэт так часто и с такой любовью говорил о произведениях этого знаменитого южноамериканского писателя, и, более того, с такой радостью, так кстати и настолько умело цитировал его при любом подходящем случае, что заслушаться можно было! И так вот, благодаря пристрастиям поэта, я могу теперь без преувеличения сказать, что тоже немного разбираюсь в творчестве этого автора!

Кроме всего сказанного выше, оказалось, что поэт - великолепный "чтец"! Вечера, когда он приходил в гости в мансарду, становились настоящими литературными салонами, в чём-то напоминающими литературные вечера, устраиваемые в библиотеке моей родной деревушки, только в очень узком кругу! Так вот, поскольку поэт любил читать свои и чужие произведения вслух, перед аудиторией, то практически каждый свой визит он (не желая упустить такую возможность, каковую не менее него самого не хотела упустить и его небольшая аудитория) читал что-то новое. Особенно он любил читать стихи. У него это так потрясающе получалось, что, слушая его, можно было ощутить себя оказавшимся среди героев зачитываемого им произведения, проникнуться их переживаниями настолько, что потом даже как-то непривычно было снова ощутить себя в "реальном" мире, точнее, уже непонятно было, какой же из миров действительно реален: тот, в котором я слушаю чтения поэта с ветки дерева напротив ателье художницы в мансарде или же тот, в который поэт погружал всех нас, своих слушателей (то есть, художницу, музыканта и меня), магией своего голоса...

И вот, по мере увеличения количества этих чтений, я вдруг понял, что, пожалуй, поэт явно очень симпатизирует русской поэзии, а его любимый поэт - Александр Сергеевич Пушкин! Вот так вот, совершенно случайно, выяснилось, что мои литературные вкусы в чём-то схожи со вкусами самого настоящего поэта! Не буду скромничать, мне было очень приятно такое неожиданное и лестное для меня совпадение!!!

Однажды поэт решил целиком продекламировать своим друзьям особенно любимую им поэму - поэму Александра Сергеевича Пушкина "Руслан и Людмила". Это же была и моя любимая поэма! Помните, я вам рассказывал??? Я, услышав это, очень обрадовался и устроился поудобнее на ветке, чтобы как можно полнее и полноценнее насладиться строками произведения, которым я никогда не устану восхищаться!

Как я вам уже говорил, моя любимая часть этой поэмы - та, где говорится о Коте Учёном. А как вы, наверное, знаете, в поэме эти особенно полюбившиеся мне строки располагаются в самом начале произведения. Так вот, поэт начал чтение поэмы, и я тут же погрузился в её божественные слова, представляя себе ярче, чем когда-либо, Учёного Кота, неспешно прогуливающегося по златой цепи, висящей на дереве... Вы не представляете, как мне было приятно вновь, как когда-то, услышать эти строки!

И вот, когда я уже полностью погрузился в сцену с Котом Учёным, поэт - а как я уже заметил, читал произведения он замечательно - сделал выразительную многозначительную паузу между строфами поэмы, отчего я, не сталкивавшийся с таким экспрессивным интонационным решением в слышанном мною ранее прочтении, слегка встрепенулся. Поэт, стоявший в этот момент лицом к окну, заметил какое-то движение в неподвижном, если не считать лёгких движений листвы под дуновением ветерка, пейзаже, и взор его непроизвольно скользнул по дереву. Мы с ним встретились взглядами, и оба замерли на несколько мгновений. Ой, я же вам не сказал: поэт до сего момента вовсе не подозревал о том, что его аудитория не ограничивается мансардой, то есть её жителями - художницей и музыкантом, и уж никак не догадывался о присутствии ещё одного благодарного слушателя - на дереве, в лице меня. Тем не менее из нас двоих он оправился от неожиданно увиденной им картины первым:

- Ой, кто это??? Кто это там на дереве??? Да это же кот! Это же... Это же Кот Учёный!!! Так у вас здесь живёт Кот Учёный!!!??? И ходит по ветвям дуба! И вы молчали??? Да, золотой цепи не видно, но так тоже здорово! Кстати, он, похоже, не только Учёный, но и представитель творческой богемы: на нём, как я погляжу, берет и шарфик! Они ему очень идут, должен признать!

Я засмущался и не знал, что делать, куда бы спрятаться: выглядывая из окна, на меня, улыбаясь, теперь смотрел не только поэт, но и - не менее широко улыбаясь - присоединившиеся к нему художница с музыкантом. Однако, к счастью, неловкая ситуация продолжалась недолго и разрешилась сама-собой: все трое, заговорив о чём-то другом, отошли от окна.

Когда вечер подходил к концу, и поэт уже собирался уходить, он ещё раз взглянул в сторону дерева, подошёл к окну в ателье и, посмотрев на меня, по-прежнему сидящего на ветке дуба, снова начал восторгаться удивительностью и необычностью моего пребывания здесь, в особенности восхищаясь так поразившим его сходством меня с Котом Учёным - персонажем поэмы Александра Сегреевича Пушкина. Мне это было чрезвычайно приятно и прятаться на этот раз я никуда не собирался и не стремился. На прощанье, уже почти в дверях мансарды, поэт добавил, обращаясь к художнице:

- Нет, ну это же такой бесподобный случай! Вы непременно должны воспользоваться им и как можно быстрее написать картину с этой великолепной натуры! Кот Учёный! Да, всенепременно! Он же прямо-таки как будто пришёл сюда из самой поэмы! Его просто необходимо запечатлеть в красках! Обязательно!!!

С этими словами, поэт тепло попрощался со своими (и моими) друзьями, а я, чрезвычайно польщённый, развернулся и на этой - такой приятной для меня ноте (ну не шутка ли, быть удостоенным сравнения с моим любимым героем так любимой мною поэмы!) - направился в дупло: литература - литературой, искусство - искусством, а время было позднее и пора было укладываться спать...


***

Так вот и получилось, нежданно-негаданно, что, благодаря пылким восторгам литератора, знакомого моих друзей, который - как оказалось - был не только поэтом и любителем русской поэзии, но и (как он сам говорил, да и судя по тому, с каким чувством он читал поэму) являлся действительно страстным поклонником творчества Александра Сергеевича Пушкина, художница задумалась над тем, что, и правда, было бы интересно написать портрет с меня, и всерьёз озадачилась вопросом, как бы лучше это сделать. Я понял смысл происходящего из того, что она начала всё чаще в задумчивости подходить к окну ателье и подолгу разглядывать меня, скромно сидящего на ветке. Я от этого сильно смущался, но пытался побороть возникавшее было чувство стеснения, так как, понимая, насколько эта задумка важна для художницы, хотел всячески помочь ей в её осуществлении. Тем более, что, признаюсь, я до сих пор находился под приятнейшим впечатлением от слов поэта, увидевшего во мне Кота Учёного, которые прямо-таки окатили меня (если можно так выразиться) настоящей волной радости, счастья и вдохновения! Так что, признаюсь, эта задумка для меня была ничуть не менее важной, чем для самой художницы!

Прошло некоторое время, и вот я увидел, что художница начала работу - принялась писать с меня картину. По её лицу было видно, что она прямо-таки охвачена творческим пылом! Установив мольберт в наиболее выгодное положение напротив окна, так, чтобы дерево, ветку и меня было видно как можно лучше - в насколько возможно лучшем ракурсе и освещении - она начала творческий процесс. И вот, через несколько часов работы она удовлетворённо вздохнула и отошла от мольберта. Неужели портрет был готов??? Я был слегка удивлён... Конечно же, художница была настоящим профессионалом своего дела, но всё-таки... Мне казалось, что осуществление такой затеи требует более продолжительного времени... К тому же, художница во время работы несколько раз откладывала и заменяла листы бумаги, на которых работала, и, вдобавок к этому, не писала красками, а что-то, хотя усиленно и много, рисовала карандашом... Над чем же она работала?..

Художница, явно видя моё нескрываемое любопытство, взяла листы со сделанными набросками и поднесла к окну, показывая мне. На одном было дерево - "моё" дерево, дуб, на котором я сидел, вернее сказать, жил, но это было просто само дерево, без меня. На другом было более детальное изображение ветки, устроившись поудобнее на которой я так любил наблюдать за жизнью обитателей мансарды. А на третьем листе - честно скажу, наиболее интересовавшем меня - были изображения меня с нескольких ракурсов: просто сидящего на ветке, более детальный рисунок мордочки, а также портрет меня стоящего (наверное, художница "поймала" этот момент, когда я встал, чтобы немного поразмяться, и почти сразу же занял предыдущую позу, чтобы хоть как-то помочь художнице в её непростой творческой работе).

Должен признаться, я даже немного расстроился... Эх, жалко всё-таки... Конечно, я не претендую на звание натурщика (и уж тем более центрального персонажа живописного полотна), но ведь такая отличная идея была у поэта!.. Так, просто наброски, тоже конечно здорово, и (Вы не подумайте, что я привередливый или неблагодарный!) они мне очень понравились! Просто ни так дорогие мне берет с шарфиком, ни, что самое огорчительное, не менее дорогое мне изображение меня в образе Учёного Кота в этом портрете, к сожалению, никак не фигурировали... Ну что ж поделаешь - раз художница так решила... Но я всё равно сохранил в душе и те слова поэта, и тот "нарисованный" им, а точнее сказать - "скомбинированный" из прочитанного и увиденного - образ, так обрадовавшие меня!..


***

Ещё некоторое время жизнь в мансарде шла своим чередом. Однако, вскоре я начал замечать, что с какого-то пропущенного мною (наверное, по какой-то досадной случайности или ввиду чрезмерной увлечённости тонкостями происходящего в мансарде творческого процесса) момента что-то пошло не так... Художница всё чаще выбрасывала листы с набросками или даже начатыми картинами, причём совершенно явно было видно, что от попытки к попытке она не может найти того художественного решения, которое устраивало бы её, но не сдаётся и ищет новые открытия в живописи, чтобы воплотить их в своём творчестве. Музыкант же по несколько раз подряд проигрывал один и тот же фрагмент, никак не мог придумать развязку оперы, и, так и не найдя нужного музыкального пассажа, раздосадованный, прекращал работу. Отложив нотные тетради и инструмент, на котором эти пассажи подбирал, он молча сидел, задумавшись о чём-то и глядя в одну точку. Визиты гостей резко сократились, а потом и вовсе прекратились. В результате, уже к середине любого из целой череды наступивших настораживающих своей нервозной атмосферой дней, и художница, и музыкант, расстроенные, сидели на стульях каждый в своей комнате, она - в ателье, а он - в студии, и, глядя в одну точку (каждый - в свою), о чём-то размышляли.

Я, конечно же, не специалист, но почему-то мне кажется, что именно это и называется у творческих личностей "кризисом жанра" или "творческим кризисом". (По моему скромному мнению, одно другого не легче, скажу я вам...) И, боюсь, что не ошибусь, если осмелюсь утверждать, что на моих друзей накатило именно это состояние...

Очень возможно (это не более, чем моё предположение), что этот самый кризис начался у них уже давно, и на самом деле именно поэтому мои друзья и решили временно прекратить свою работу на центральной площади, чтобы попробовать сконцентрироваться на уже бывших у них творческих задумках и посвятить всё своё время реализации уже начатых творческих проектов? Но ещё одним моим предположением, гораздо более страшным для меня, было то, что, как я вдруг подумал, а если для того, чтобы как-то преодолеть этот кризис, мои друзья решат уехать отсюда??? Когда-то давно я слышал от людей, что творческие личности - народ своеобразный, и может бесконечно переезжать с места на место в поисках вдохновения... Это было сказано во время одного из творческих вечеров в библиотеке моей родной деревушки, - что называется, "к слову" или в контексте какого-то обсуждаемого в тот момент литературного или музыкального произведения. Тогда это замечание прозвучало для меня так, как если бы оно было просто интересным наблюдением, как говорится, и - "не более, чем". Но теперь я, как никогда раньше, понял и прочувствовал всю глубину этого утверждения и весь ужас, который оно вызвало во мне сейчас - своими возможными последствиями для моей такой чудесной и восхитительной жизни здесь, вблизи этой, так мне полюбившейся, замечательной мансарды!

Однако, вы только задумайтесь! Какая же ирония судьбы! Получается, что именно благодаря творческому кризису, настигшему моих друзей, мне посчастливилось приобщиться к богемной жизни, поселившись на дереве, растущем напротив их мансарды. Если бы не этот кризис, они все дни проводили бы на площади, а я заставал бы только вечера, проводимые ими дома - одними или в обществе зашедших в гости знакомых. Конечно, для меня это было бы уже выше всяких моих мечтаний! Особенно, присутствовать при творческих беседах всех этих представителей богемы! Но... В этом случае я не был бы свидетелем всех тех "рабочих" моментов творчества художницы и музыканта, которые мне посчастливилось наблюдать, сидя на ветке дерева во время их работы над своими произведениями - художественными и музыкальным - днём! Однако, что же получается??? Сейчас, именно из-за этого же самого творческого кризиса мои друзья вполне могли собраться уехать из этого чудесного богемного города! И тогда все эти творческие поиски, беседы со знакомыми - как и они сами, представителями творческих профессий, какая-то приобщённость меня к жизни творческой богемы этого города... Всё это в одночасье переместится в разряд чудесных и дорогих моему маленькому сердечку воспоминаний, оставаясь лишь тёплым и светлым эпизодом, навсегда сохранённом в моей душе... Да... Такие вот непростые совпадения случаются в судьбах не только людей, но и котов!..

Но, это были мои опасения, а вот кто меня в это время беспокоил больше всего, так это художница и музыкант! Не стоит и говорить, как сильно я переживал за душевное состояние моих друзей! Я так надеялся, что у них всё получится! Что художница напишет-таки картину, которая полностью удовлетворит её задумкам, а музыкант-композитор найдёт-таки необходимый музыкальный пассаж и сможет написать развязку своей чудесной оперы! Мои друзья, по всей видимости, тоже надеялись на какое-то озарение, на возвращение утерянного вдохновения или на его новую "волну", которая помогла бы им справиться с поглотившим их кризисом. Но... Время шло, а ситуация не улучшалась...

И тогда мои друзья, не желая поддаваться этому ужасному, но - как они оба надеялись - временному состоянию кризиса, не сговариваясь, однажды вечером за ужином заговорили о том, что со сложившейся ситуацией нужно срочно что-то делать. Конечно же, это было правильное решение! Я всеми четырьмя лапами был "за" и с нетерпением, вытянув шейку с ветки дерева (на которой сидел, как обычно) как можно дальше в сторону ателье, за которым через открытые двери была видна гостиная, ждал, какие же идеи и возможности для преодоления кризиса они выдвинут! Но, признаться, то, что я услышал, меня как громом поразило! Представляете, что же они друг другу предложили? Они почти одновременно сказали, что, учитывая тяжесть сложившейся ситуации, единственным для них обоих выходом из неё было бы решение сменить обстановку! То есть, уехать! И уехать не только из этой так полюбившейся мне мансарды, но уехать из этого чудесного, полного творчества и вдохновения богемного города!.. И, что ещё страшнее, так это то, что по реакции каждого из них я понял, что перспектива такого решения обрадовала, даже вдохновила и, более того, окрылила каждого из них!..

Я был просто шокирован... Неужели мои самые мрачные опасения подтвердились?.. Как видите, даже услышав напрямую сказанное подтверждение этой грустной для меня новости, я всё никак не мог поверить, что это правда! У меня внутри всё как будто оборвалось, упало куда-то глубоко, как в пропасть... Все мои мысли мгновенно отошли куда-то далеко на задний план, и в голове, затмевая всё остальное, с громкостью самого мощного грома и яркостью самой яркой молнии пульсировала только одна мысль: "Они хотят уехать!!! Уехать из мансарды и из этого города!!! Уе-е-е-ехать!!! Что-о-о??? Как же так??? Разве это возможно???.. Получается, что возможно..."

Несмотря на то, что я в какой-то степени даже предвидел возможность такого развития событий, я до этого самого момента предпочитал думать, что я всё преувеличиваю, и что мои друзья не решатся покинуть свои чудесные творческие мастерские - ателье и студию, находящиеся здесь, в этой мансарде... Поэтому, буквально сражённый этой новостью наповал, я развернулся и, пошатываясь, чуть не падая с моей любимой ветки, побрёл в сторону дупла... А как же я? Как же ставшая уже и моей богемная жизнь этой мансарды?.. Но... Уже поздно... Пора спать... Я вздохнул, и, только опустив голову на подушечку из засохших листьев, почти сразу же провалился в глубокий сон без сновидений...


***

Несмотря на только что испытанный шок, я не позволил себе поддаваться унынию и, собравшись с духом, стал внимательно следить за развитием событий в мансарде. Последующие несколько дней художница и музыкант очень оживлённо обсуждали, куда же им направиться в поисках вдохновения. В ходе этих дискуссий спорящим удалось прийти к ряду промежуточных, но очень важных выводов и решений. Например, музыкант, размышляя вслух, высказал уже давно начавшую закрадываться ему в голову мысль о том, что они слишком долго живут в городе, и всё, что он мог им открыть, всё то, что могло придать им вдохновения для творчества, они уже с благодарностью приняли и, насколько могли, отразили в своей деятельности, воплотили в созданных ими произведениях искусства - художественного и музыкального. Поразмыслив, художница сказала, что ей тоже приходили в голову подобные мысли. Похоже, что им просто необходимо найти новые источники вдохновения. И, может быть, им даже стоит уехать в какое-то совсем не городское место, в совершенно новую для них обстановку, сменив не только уклад и стиль жизни, но и привычки, поселиться где-то на лоне природы или, по крайней мере, ближе к ней, чтобы набраться творческих сил? Природа, по её глубокому убеждению, - несравненный и неисчерпаемый источник вдохновения! Ведь, если вспомнить, как плодотворно они работали, живя (до приезда в большой город) на берегу моря в небольшом рыбацком посёлке, то правота её слов вряд ли вызовет хоть какие-то сомнения! В завершение художница добавила, что на данном этапе творчества ей очень хотелось бы написать несколько горных пейзажей. Музыкант задумался, размышляя над её словами. После чего повторился (как будто бы пытаясь убедить самого себя в резонности своего же, высказанного совсем недавно и повергнувшего меня в состояние шока, предложения), снова подчеркнув, что идея переезда ему кажется разумной и, мало того, в сложившейся ситуации даже спасительной для творчества их обоих! Насчёт переезда куда-то "ближе к природе" он тоже не имел ничего против. Осталось определиться, куда же именно они направятся, обсуждение чего и последовало далее. И - к моему величайшему изумлению! - и художница, и музыкант, обсудив разные варианты, единогласно высказались за маленькую деревушку моего детства и её окрестности! Признаться, когда я услышал это, то так распереживался, что чуть не упал с ветки, на которой сидел! Художница и музыкант заметили это и, хотя в первый момент испугались за меня, почти сразу поняли, что всё в порядке, и весело рассмеялись.

Их слова навели меня на некоторые размышления: я никогда не задумывался, но, может быть, окружавшая меня красота тех мест сыграла немалую роль в моих любви и стремлении ко всему прекрасному? Может быть, ей - в не меньшей степени, чем моим замечательным родителям - я обязан всем тем, что вдохновляло меня всю мою жизнь, наполняло смыслом и яркими цветами всё моё существование - существование, казалось бы, простого кота из горной деревни?

Как бы там ни было, но мне было очень приятно, что такие творческие люди выбрали в качестве своего нового места жительства мою родную деревушку!


***

Итак, мои друзья стали готовиться к отъезду. Я видел, что, несмотря на надежды, связанные с их творчеством, которые они возлагали на свой переезд, им очень грустно было уезжать из так любимой ими мансарды и из этого города. Это было видно по их лицам и настроению, но, полному впадению в глубочайшую меланхолию они, совершенно резонно, на мой взгляд (хотя мне, наверное, было гораздо грустнее, чем им самим), предпочли сосредоточиться на делах. А дел у них было очень много: уладить все формальности с оставляемой ими квартирой (или с владельцем квартиры, этого я не знал), в которой они жили сейчас, упаковать вещи, повидаться ещё раз с друзьями перед отъездом. Самым сложным было организовать транспортировку всех висевших не только в ателье, но и в остальных частях квартиры картин, а также многочисленных музыкальных инструментов из студии. И, помимо этих, важных и первостепенных дел, оставалось ещё очень много всяких мелочей - всех и не перечислишь. В общем, и художница, и музыкант бегали без остановки не меньше недели. И вот, наступил день их отъезда: для них - в большей степени всё-таки радостный, нежели печальный, а для меня - ровно наоборот. Я так привязался к своим новым друзьям, что мне было неимоверно грустно видеть, что они уезжают из этого чудесного богемного города. Честно говоря, для меня они были неким воплощением творческой богемной жизни. Всё, что было с ними связано - их творчество, эта маленькая мансарда в старом городе, частые визиты их друзей, таких же представителей творческой богемы - было для меня своего рода олицетворением жизни моей мечты. Они воплощали в себе весь этот богемный город, всё то, к чему я так стремился! Я не представлял себе, что буду делать без этой, ставшей настолько важной для меня, - нет, не частички, а огромной части МОЕГО мира!

Но... Что же мне теперь делать? Остаться здесь, продолжать жить в дупле на дереве? Или пойти назад, в мою родную деревушку в надежде встретить их там? Можно было бы попробовать, сделав именно так, но они же могли поселиться не прямо в ней, а где-то в горах, а тогда разыскать их у меня было совсем мало шансов... Нет... Осторожнее!!! Это - очень приятное, драгоценное, даже бесценное для меня, но всё же просто знакомство! Не более чем! Я ведь так мечтал поселиться в этом богемном городе, приобщиться к его жизни, стать его частью! Так как же я мог сейчас вот так вот просто вернуться обратно под воздействием эмоций и, пусть самой искренней, но не более, чем привязанности? Пожалуй, правильнее всего будет остаться на несколько дней здесь, чтобы посмотреть, как будут развиваться события, а там - действовать по обстоятельствам!..


***

Как я понял, для того, чтобы перевезти все свои вещи, среди которых, как я уже неоднократно говорил, была не только мебель, но и множество картин и целый оркестр музыкальных инструментов, мои друзья арендовали большой грузовик, точнее фургон, в который им удалось загрузить всё своё имущество. Вы, конечно же, заметили, что я сказал "как я понял", а не просто констатировал этот факт. Да, именно так, я не ошибся: это я так понял с их слов, не более того, а вот самого фургона я не видел. Вероятно, это был один из таких специальных грузовиков, которые люди используют при переездах и которые я неоднократно видел на автомобильном шоссе во время моего путешествия из родной горной деревушки в этот богемный город моей мечты. А узнал я о фургоне из разговоров моих друзей. Как я понял, он был слишком большим, чтобы подъехать на нём прямо к дому в старом городе, где жили художница с музыкантом, и поэтому они оставили его на ближайшей большой улице, то есть за границами старого центра и даже за границами всего города. Если не ошибаюсь, то (опять же из разговоров моих друзей) фургон был припаркован где-то недалеко от замка. То есть, они собирались покинуть этот город примерно с того самого места, где я нашёл себе пристанище, когда только пришёл сюда! И, более того, поедут они, наверняка, по тому самому шоссе, вдоль и по которому (только в обратном направлении) шёл я! В данном случае - ничего удивительного, но, всё же: как иногда забавно перекликаются совсем, казалось бы, не связанные друг с другом события! Ой, по-моему, я начинаю философствовать! (Хм, всё-таки я многому научился, присутствуя при беседах моих друзей с их гостями, в частности - с философами!). Так вот, для того, чтобы погрузить все свои вещи в фургон, они пешком носили их по узеньким улицам старого города до того места, где удалось его (фургон) припарковать. А это, скажу я вам, не близко!


***

И вот, наступил день отъезда моих друзей... Какой же это грустный день был для меня, вы даже представить себе не можете!

Оглядев опустевшую мансарду, художница с музыкантом уже собрались выходить из дома, проверили, всё ли в квартире выключено, в последний раз выглянули в окно ателье и приветливо, с оттенком лёгкой грусти, помахали мне на прощанье руками, после чего закрыли ставни в ателье и других комнатах, и, захлопнув входную дверь их квартиры в мансарде, стали спускаться вниз по лестнице. Задержавшись немного (я понял это, так как время, которое занял у них спуск по лестнице в этот раз, превысило то, обычное для них, к которому я уже успел привыкнуть), чтобы бросить ключи в почтовый ящик (даже со своей ветки я услышал звук падающей в металлический почтовый ящик связки ключей: наверное, они всё-таки снимали эту квартиру и оставляли таким способом ключи её владельцу, который, по всей видимости, был в отъезде или просто не мог прийти, так как, насколько я знал, обычно в таких случаях владелец квартиры присутствовал при отъезде жильцов, и ключи они передавали ему напрямую), мои друзья остановились у подъезда и в последний раз взглянули вверх, на мансарду, которая ещё недавно была наполнена их смехом, творчеством, звуками музыки и голосами приходящих в гости знакомых. Не медля больше, они развернулись, пересекли маленькую площадь у дома и скрылись в одной из подходящих к ней узеньких улочек - той самой, по которой когда-то давно они в последний раз возвращались с площади, а я, стараясь оставаться незамеченным, следовал за ними, в надежде разузнать, где же они живут...

Видя удаляющиеся фигуры моих друзей, я решил, что ничего плохого не будет, если я провожу их до фургона! Отличная идея! Как же я раньше об этом не подумал!!! Мгновенно развернувшись на своей ветке, я мигом очутился на стволе дерева и, стараясь покрепче держаться за него, стал как можно быстрее спускаться вниз, лавируя между ветвями дуба, как горнолыжник на скоростном спуске или, точнее, во время слалома!

Спустившись на землю, я стремглав выскочил на узкую улочку, ведущую к площади, выбежал на неё и помчался так быстро, как только мог, по направлению к улице, в которую свернули мои друзья. Повернув туда же и пробежав по этой улице несколько десятков метров, я увидел маячившие вдали фигуры художницы и музыканта, к которым и устремился со всей мочи. Уфф! Догнал! Теперь буду держаться на расстоянии нескольких метров, чтобы они меня не заметили! Хотя... Мы так долго общались, и они (думаю, я не ошибаюсь) так были мне рады, что сейчас, наверное, можно было и не скрываться...

Как оказалось, мои друзья пошли немного другим путём, нежели в тот вечер, не заходя на площадь. Так что хорошо, что мне удалось догнать их, иначе я мог бы потеряться - ведь я лишь примерно представлял, где именно стоял их фургон!

И вот, продвигаясь по наполненным людьми улицам старого города, мы быстро приближались к его окраине. Художница и музыкант внимательно смотрели по сторонам, часто останавливались, стараясь не упустить ни единой, даже самой маленькой и, казалось бы, незначительной детали в самих улицах, стоящих на них домах, антикварных и музыкальных магазинчиках, художественных ателье... Могу представить себе, как странно и тяжело было осознавать моим друзьям, что совсем скоро они будут уже далеко от этого прекрасного города, который они так любили (иначе и не могло быть, ведь это же богемный город, центр искусств, а они - творческие натуры!), и который им так грустно было оставлять, пусть даже и не навсегда, а всего лишь на какое-то время (как я в глубине души, втайне, надеялся)!

Тем временем, как-то незаметно мы оказались около границы старого города. Выйдя за его пределы, мы почти сразу очутились на широкой улице - как я узнал, недалеко от парка, в котором я когда-то жил. И почти сразу же, чуть дальше по улице, я увидел фургон! Да, действительно, машина стояла на маленькой парковке около этой самой улицы, прямо у границы старого города, в том месте, совсем недалеко от которого возвышался замок!

Чтобы не мешать, я тихонько сел в сторонке от фургона и стал наблюдать за происходящим. Художница и музыкант подошли к машине, открыли фургон, чтобы ещё раз убедиться, хорошо ли закреплены загруженные в него их вещи, среди которых, как я уже говорил, было немало ценных и очень хрупких предметов, также как и весьма значительных произведений искусства. Убедившись, что всё в порядке, они закрыли двери фургона и направились в сторону кабины. И тут они заметили меня. Маленький, в берете и шарфике - наверное, я очень трогательно выглядел, так как художница, поставив небольшую дорожную сумку, которую держала в руках, на землю, подбежала ко мне и, присев на корточки, стала ласково гладить по спинке, приговаривая какие-то добрые слова на прощанье. Обращаясь к музыканту, она произнесла:

- Дорогой, ты только посмотри! Это же наш маленький верный друг! И он пришёл нас проводить!

Не передать словами, как я был растроган! А художница тем временем продолжила, обращаясь на этот раз ко мне:

- Малыш, ты не представляешь, как бы мы хотели взять тебя с собой! Но мы сами не знаем, в каких условиях будем жить там, куда едем! Одно дело, если в той маленькой горной деревушке, которую обсуждали (и на обсуждение которой ты так оживлённо отреагировал, что чуть не упал с той твоей любимой ветки, на которой сидел), а ведь вероятнее, что поселимся мы вообще где-то в горах - так будет лучше для нашего творчества... Да и вообще, насколько мы успели тебя узнать, тебе лучше жить именно в этом городе! Ты же так любишь искусство! И, хоть мы и не говорим по-кошачьи и, к огромному сожалению, не можем узнать твоё мнение непосредственно с твоих собственных слов, но я уверена, что это именно так! Это же видно по тебе! Видно, как говорится, невооружённым взглядом!

Как же я был благодарен художнице за эти слова! И, если бы я мог сказать, что я родом из той самой деревушки! Но что я ничуть не сожалею о том, что когда-то решился прийти в этот город моей мечты! Ведь именно благодаря этому моему смелому решению я встретил их, моих дорогих друзей! А этот город весь был пропитан творчеством, я же так стремился именно к такой жизни, какую нашёл здесь! Поэтому, как бы мне ни было грустно в момент расставания с ними, моими друзьями, и, как ни был я благодарен им за их искренние сожаления, как ни полюбил их - искренне и сильно, как ни привязался к ним, но, боюсь, что я, действительно - как они и сами об этом догадывались, судя по их же словам, - в любом случае не смог бы уехать и остался бы здесь... Ну, по крайней мере пока... И я очень был рад, что они и сами это понимают!..

Признаться (да вы и сами понимаете!), я был настолько переполнен эмоциями, что не мог ничего вымолвить. В конце концов, взяв себя в лапы, я выдавил что-то вроде кошачьего пожелания счастливого пути, то есть некоей, специальной для таких случаев, разновидности "Мяу!", но вот только хотел я моих друзей приободрить, а получилось оно у меня таким жалобным, что художница чуть не расплакалась. Музыкант, стоявший поодаль, тоже был преисполнен эмоций, но, чтобы не показать своих чувств, просто ласково и приветливо с грустной улыбкой помахал мне рукой.

Решив, что пора ехать, художница встала и, подойдя к музыканту, который уже поднял её сумку, вместе с ним подошла к кабине фургона и, открыв дверь с пассажирской стороны, забралась на сиденье, бывшее достаточно высоким в этой модели машин. Музыкант же, поставив дорожную сумку художнице под ноги, обошёл кабину и занял водительское место. Через несколько минут раздался звук мотора и, помахав мне руками ещё раз, художница с музыкантом выехали на шоссе, приноравливаясь к особенностям движения этой большой машины...


***

Проводив взглядом фургон, быстро удалявшийся в том самом направлении уже знакомого мне шоссе, по которому я сам когда-то пришёл в этот чудесный город, я, повесив голову, медленно поплёлся в то место, которое стало для меня настоящим домом: в дупло старого дуба с веткой, свисающей прямо над крышей около окна ателье художницы... Бывшего ателье... Жившей здесь ещё совсем недавно, но уехавшей из этого города, художницы...


***

И вот, я остался совсем один на своём, ставшем таким милым и родным для меня, дереве... Несколько дней я ждал - вдруг мои друзья всё-таки передумают и вернутся? Отлучался я лишь для того, чтобы раздобыть себе еду и питьё где-то поблизости. К счастью, воды в маленьком фонтане у стены было в избытке, так что основной проблемой для меня стала добыча пропитания. Боясь уходить надолго, я старался поймать мышку или птичку прямо здесь, на газоне. Если вы помните, я опасался ловить птиц в кроне дуба, да их там, к тому же, почти и не было. Но теперь я научился терпеливо выжидать, когда какая-либо птичка по неосторожности спустится с недосягаемых для меня небесных высей на газон или же сядет на краю фонтана. И тогда я мог её поймать! Не хочу хвастаться, но скажу без преувеличения: в целом мне это удавалось. Таким образом, "бытовая" сторона моей жизни более или менее наладилась. Правда, что касается моих слабых надежд на возвращение художницы и музыканта, то, к сожалению, эти мои чаяния оказались напрасными: ставни в мансарде по-прежнему оставались закрытыми, а изнутри не доносилось ни шороха, и свет не загорался. Я уже совсем было отчаялся, как вдруг однажды вечером со стороны мансарды услышал звук открываемой двери и увидел сквозь щели ставен, что в квартире зажёгся свет. Вы не можете представить себе, как я обрадовался! Однако, к сожалению, радость моя была преждевременной... Кто-то подошёл к окну ателье художницы и открыл его, затем прошёл в студию музыканта и сделал то же самое. Но это были не они, не мои друзья! Как я быстро понял, в мансарду приехали новые жильцы.

Они были явно увлечены осмотром квартиры, и не заметили меня, спрятавшегося в дупле и осторожно наблюдавшего из него за всем происходящим в мансарде.

Однако, любопытство начинало одолевать меня: кто же были эти приезжие? А вдруг они тоже из творческой богемы?

Тогда я решился на очень опасный шаг: выбрался из дупла, спустился на свою любимую ветку, подполз по ней как можно ближе к мансарде и, стараясь не производить лишнего шума, спрыгнул на крышу около окна комнаты, бывшей ещё совсем недавно ателье моей знакомой художницы.

Подойдя к окну, я осторожно заглянул внутрь. Новые жильцы - пара средних лет, скорее даже молодые, да, пожалуй! - были очень приятными на вид людьми, но, сразу видно, по роду деятельности не имеющими никакого отношения к богеме, ни к творчеству вообще... Среди распаковываемых ими вещей не было ни мольберта, ни музыкальных инструментов или нотных тетрадей, ни чего-либо другого, что могло бы указать на их принадлежность к какому-то из свободных искусств... Вероятнее всего, насколько я мог судить по появившимся из их сумок сразу нескольким компьютерам, которые они принялись подключать к Интернету, даже не распаковав остальных вещей, а также по нескольким другим так же внезапно появившимся представителям славного семейства оргтехники (как то - паре мониторов, клавиатур и беспроводных "мышек", принтеру, являющемуся одновременно ксероксом и сканером, нескольким коробкам со съёмными дисками и множеству проводов, переходников и массы других компьютерных приспособлений в том же роде), они скорее имели отношение к сфере программирования и информационных технологий, но никак не к творческим профессиям. Впрочем, здесь я, пожалуй, высказался неправильно: чем программирование - не творческая профессия? Очень даже творческая! И я её очень уважаю и всеми четырьмя лапами "за" её развитие! Тем более, что, как говорится, "всё течёт, всё меняется"... Но, вы понимаете, что я имею ввиду... Пусть я и устарел в своих взглядах, но... Анри Мюже, Джакомо Пуччини...

В общем, хоть я и привык к своему "дому" на дереве и очень полюбил эту мансарду, без моих друзей - художницы и музыканта, - без многочисленных картин в ателье, которыми я так долго любовался с ветки дерева, и без настоящего оркестра в студии, звуками отдельных музыкальных инструментов которого я так часто наслаждался, мне было очень грустно оставаться здесь. Я не хотел, чтобы эта сказка моей жизни около мансарды как-то менялась и теряла свой неуловимый богемный шарм... Мне хотелось сохранить её в своей душе такой, какой она для меня была: чудесной, доброй и волшебной... И хотя я был абсолютно уверен, что приехавшие программисты были замечательными людьми, они были другими, и поэтому я решил, что оставаться здесь дольше мне не имеет никакого смысла.

Придя к такому выводу, я, желая всё-таки остаться незамеченным, дождался момента, когда около окон никого не было, и начал осторожно, как можно бесшумнее, спускаться по стволу дерева вниз - на землю.


***

Оказавшись в скверике, я ненадолго остановился: теперь нужно было определиться, куда же направиться дальше. Наверное, самым подходящим вариантом будет попробовать жить так, как я жил в этом городе до того, как пришёл сюда, к этой мансарде, где провёл столько счастливых дней. Точно! Пожалуй, я вернусь в парк около замка, где постараюсь найти то дерево, в норке среди корней которого мне так уютно спалось по ночам, и снова буду ловить рыбку в чистейших водах маленького озерца в его центре, а днём буду гулять по старому городу и проводить время на центральной площади - среди других, пусть пока ещё и не очень знакомых мне, художников и музыкантов.

Решив так, я направился по узеньким улочкам старого города. Меня охватило странное ощущение: это были знакомые мне улицы, но после времени, проведённого на дереве около мансарды, они как будто бы приобрели новые черты, какую-то другую "окраску". Я непроизвольно смотрел на самые верхние этажи, мансарды, домов, пытаясь как-то сравнивать тот островок поистине богемной жизни, на котором я жил последние несколько месяцев, с другими мансардами: какая жизнь была в них? Мне казалось, что такой жизни, почти воплощения "Богемы" (точнее, другой, более счастливой, её версии) больше нигде не найти, даже в этом чудесном богемном городе моей мечты, полном творческих людей и наполненном атмосферой творческой жизни.

Вот я уже увидел башни замка, возвышающиеся над крышами домов - за ними, за границей старого города. Ещё немного - и я подошёл к парку. Войдя на его территорию, как и когда-то уже давно, я отправился по аллее, оглядываясь по сторонам. Здесь всё было почти также, как и перед моим уходом на площадь в утро того счастливого для меня дня, когда я решил выяснить, где живут мои тогда ещё новые знакомые - художница и музыкант. Я без труда нашёл дерево, корни которого долгое время были моим домом - тёплым, уютным и безопасным. Дерево было почти таким же, каким я оставил его в то давнее утро, даже стало ещё краше: распустившаяся и разросшаяся за лето листва стала очень пышной, кроны - более раскидистыми, а само дерево, как мне показалось, выше. Корни по-прежнему образовывали маленькую уютную норку, только увидеть её было теперь сложнее из-за разросшейся травы. Видимо, норкой никто не пользовался, и трава была совсем не примятой.

Близился вечер, поэтому я сходил на лужайку, поймал мышку на ужин, потом прогулялся к озеру, где напился вдоволь водички, совсем как когда-то давно. Всё это вызывало во мне приятные ностальгические чувства, я с удовольствием вдыхал свежий воздух парка, какого не было в стенах города. Прогулявшись так, я направился к своему "дому", то есть, к "моей" норке в корнях "моего" дерева в парке.


***

Засыпая, я думал о моих уехавших друзьях, о том, вернутся ли они когда-либо в этот город. Вдохновение - штука переменчивая, то есть, возможно, и вернутся... Но вот только когда? И куда? В их мансарде поселились новые жильцы. То ли эта мансарда не их, и они просто снимали её, то ли - их, и теперь они сдали её кому-то другому... Как бы там ни было, никаких явных признаков того, вернутся они сюда или нет, и если "да", то когда именно, не было... Я мог просто наведываться иногда туда, чтобы, заглядывая в окна, проверять, кто там живёт... Это, конечно, было решением. Однако, у меня было какое-то странное чувство, что мне тоже необходимо что-то делать, куда-то идти. Что-то как будто бы подталкивало меня к чему-то неизвестному, только я пока не мог понять, к чему именно... Одно я мог сказать точно: просто иногда возвращаться к мансарде - этого было недостаточно...

Но... "Утро вечера мудренее"...

Поглощённый этими размышлениями, я мирно заснул...


***

Спалось мне очень хорошо, уютно и сладко. Проснувшись на рассвете, я некоторое время лежал, слушая пение птичек. Да, недаром говорят, что утро вечера мудренее. Сейчас мне, выспавшемуся, отдохнувшему, хоть немного "пригладившему" свои "растрёпанные" чувства и слегка приведшему в порядок свои эмоциональные переживания, вызванные отъездом моих друзей, художницы и музыканта, ставших для меня воплощением богемной жизни этого города, вся сложившаяся ситуация представлялась уже в несколько ином, менее печальном, свете.

Пожалуй, я пришёл к какому-то решению. Точнее, это было то самое решение, к которому я пришёл ещё вчера, в день ухода из дупла в "моём" дереве напротив мансарды, когда понял, что приехали новые жильцы. Да, именно так: вернувшись в парк вчера вечером, я почувствовал лёгкое чувство приятной ностальгии. Я понял, что эта жизнь вызывает у меня очень приятные воспоминания. Конечно, с того времени "много воды утекло", и, возможно, такая жизнь уже не будет для меня настолько "богатой" (в смысле искусства), как раньше, так как с тех пор в ней произошло много событий, после которых радости предыдущей жизни в своей новой, нынешней, реализации могут оказаться для меня не столь яркими и впечатляющими... Но, думаю, попробовать всё-таки стоит! Да! Решено! Первое время я буду жить в точности такой жизнью, какую вёл по приезде в этот город. А потом... Ну, а потом посмотрю по ощущениям и обстоятельствам!


***

Вдохновлённый принятым решением, я постарался настроиться на оптимистичную "волну", на хорошие мысли и на предвкушение чего-то прекрасного, что непременно ждало меня (а иначе и быть не могло) в этот, по случайному стечению обстоятельств, такой невероятно солнечный и ясный день.

Поймав на завтрак рыбку и вдоволь напившись воды из озера, я направился по аллее парка в сторону старого города. Как и раньше, на улицах, несмотря на раннее утро, уже было немало людей. Пройдя по узким улочкам, я вышел на центральную площадь. Она была не менее прекрасна, чем когда-то, даже лучше: сейчас всё здесь светилось летом. Собор, оперный театр, галерея искусств были освещены нежными лучами утреннего летнего солнышка, которое в этот час ещё не припекало, но было по-летнему ясным и сияющим, несмотря на этот ранний час. Брызги фонтана искрились в его ярких лучах. Как и когда-то, из многочисленных кафе на площади доносились восхитительные запахи варящегося кофе и свежеиспечённых круассанов, первые посетители читали утренние газеты. Атмосфера была не менее восхитительной, чем тем далёким утром, когда я появился здесь впервые (не считая моего прихода вечером накануне, но это совершенно другая атмосфера, сейчас я говорю не о ней). Я направился в сторону фонтана, где собирались художники. Они и сегодня уже подходили, один за другим, доставали свои мольберты и палитры, пили утренний кофе и начинали творить. Я подошёл поближе: в основном здесь были уже знакомые мне люди, но появился и кто-то новый. Постояв немного поблизости, разглядывая, как они приступают к работе - либо над уже начатыми полотнами, либо готовя наброски для новых, - я направился в сторону маленького оркестра. Музыканты уже собирались, их было то же количество, играли они на тех же инструментах, но некоторых заменили новые, не знакомые мне.

Меня переполнял целый фонтан вновь вспыхнувших, запрятанных куда-то далеко в глубинки моей души чувств, которые я испытал когда-то давно, только появившись в этом прекрасном городе! Это - так потрясающе! Всё-таки, несмотря на радость приобщения к богемной жизни моих друзей, художницы и музыканта, мне этого чувства, испытываемого только здесь, на центральной площади, очень не хватало... И всё было, как в те далёкие замечательные дни. Почти... За исключением одной маленькой детали: среди художников не было моей знакомой художницы, а среди музыкантов - моего знакомого музыканта...

Нет, не буду поддаваться грустным мыслям, а буду наслаждаться каждым моментом! Как говорится, "у любой медали есть две стороны". И, я считаю, очень важно - выбрать, если можно так выразиться в этом аллегорическом сравнении, именно позитивную! Так вот и сейчас, не стоит грустить о том времени, которое я провёл со своими богемными друзьями и которое прошло, а стоит порадоваться тому, что это время было, и наслаждаться тем, что я по-прежнему живу в этом чудесном городе и имею возможность видеть его богатую творческую жизнь! Ведь, как сказал известный писатель (которого так любит один, теперь уже и мой знакомый, поэт), а именно - Габриэль Гарсиа Маркес: "Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было."

Так вот я и решил (совершенно резонно, в чём я и сейчас уверен) попробовать жить так, как я жил в этом городе раньше. Извините, я немного повторяюсь, пытаясь как можно лучше описать то, как я пришёл к такому решению. Это всё от того, что непросто, скажу я вам, дался мне этот, для кого-то, может быть, лёгкий, но не для меня, поворот на жизненном пути. И вот, дни этого нового (очень подходящего под пословицу "всё новое - хорошо забытое старое") этапа моей жизни потекли за днями, принося мне много новых открытий из области городской жизни, полные событиями и впечатлениями, которые были бесценны для моей коллекции представлений о богемной жизни. Должен признать, что время (пусть и не такое уж продолжительное: всего несколько месяцев), проведённое в обществе моих друзей художницы и музыканта, а также их друзей, которые иногда заходили к ним в гости, очень много дали мне в моём знакомстве с творческой богемой. Знаете, я немало размышлял над тем, почему же мне так тяжело далось расставание с ними. Конечно, я очень полюбил моих друзей и не побоюсь сказать, что наша дружба была взаимной: они замечательно ко мне относились и искренне рады были обнаруживать меня каждое утро либо занявшим место на своём наблюдательном пункте на ветке дерева, либо выглядывающим из дупла, приветственно мяукающего, желая им доброго утра. Так вот, я думаю, что дело было в том, что благодаря им я не просто приобщился к богемной жизни, стал лучше её понимать и узнал о ней больше, но и сам стал частью богемы этого города! Это было выше моих самых смелых мечтаний, я даже не думал, что такое вообще возможно! Однако, события повернулись именно так! И как будто бы само собой, но это получилось! Для меня знакомство с этими творческими людьми было лучшим подарком, который только мог преподнести мне этот, так полюбившийся мне и теперь навсегда любимый мною, город моей мечты, принявший так радушно меня, чужого кота, пришедшего сюда преисполненным надежд, мечтаний, грёз и открытым всему новому!


***

Тем временем близилась осень. Я продолжал жить, как раньше - в парке, гулял по городу, много времени проводил на центральной площади. Но у меня появилось чувство, всё нарастающее и неумолимо крепнущее со временем, что я узнал всё, что было возможно, в этом чудесном городе (конечно же, я говорю только о той области, которая меня интересовала, то есть связанной с творческой богемой и свободным искусством), и что мне пора двигаться куда-то дальше. (Наверное, это было, в каком-то смысле, продолжением и развитием того, лишь на миг, но всё же появившегося у меня ощущения необходимости идти вперёд - ощущения, возникшего в день моего возвращения в парк.) И вот, однажды утром на меня как будто бы снизошло какое-то озарение, меня буквально "осенило", и я вдруг увидел всю сложившуюся ситуацию ясно, чётко и понятно! Я совершенно явственно осознал и, не откладывая "в долгий ящик", спокойно "взвесил" все "за" и "против" возможных перемен. Но, не буду вас запутывать туманными фразами, а постараюсь последовательно (хоть и наверняка сбивчиво ввиду переполнявших меня тогда эмоций, настолько сильных, что даже сейчас, спустя довольно-таки продолжительное время, я не могу рассказывать об этом спокойно!) объяснить вспыхнувшие во мне чувства!

Итак, возвращаюсь к моим размышлениям, касающимся выбора дальнейшего "пути" - не только в смысле дороги, по которой идти куда-то, а гораздо более серьёзно: в смысле выбора моего дальнейшего ЖИЗНЕННОГО пути. Как я вам уже рассказывал и ещё раз упомянул немного выше, в некоторой степени похожие ощущения необходимости двигаться куда-то дальше уже возникали у меня: помните, в тот день, когда я снова вернулся в парк после нескольких месяцев жизни на дереве напротив мансарды? Однако, чувство, возникшее сейчас, было сильнее и отчётливее, в особенности, в одном очень важном аспекте, а именно - касающемся основного, глобального "направления", в котором жить дальше. И если в тот раз я ещё сомневался насчёт того, остаться ли жить в парке, время от времени наведываясь с "проверками" к мансарде в надежде на возвращение моих уехавших друзей, или же придумать что-то новое, то сейчас я абсолютно отчётливо понял, что питаться ностальгией - не лучшее решение, это было бы своего рода возвращением к уже пройденному, к прошлому, своеобразным "перетаптыванием" на месте. Наверное, всё это ощущение в целом было сродни тому, что кто-то называет "жаждой перемен". Но, по крайней мере в моём случае, это было нечто гораздо большее! Ведь, в каком-то смысле, всё то, что было в моей жизни здесь, в богемном городе, - это очень важная, но лишь одна из многочисленных "ступенек" очень высокой (надеюсь) лестницы моей жизни, ведущая к следующей! И правильно ли, в таком случае, топтаться на месте? Не лучше ли сделать следующий шаг, сохранив - со всей любовью - в бесценных архивах опыта своей жизни, в своих воспоминаниях, в своём сердце и в своей душе, каждую такую "ступеньку"? И, не останавливаясь и не медля, всё-таки продолжить восхождение по лестнице жизни вверх? Не в точности ли такой шаг я сделал, собственно говоря, когда, оставив свою родную горную деревушку, отправился в город моей мечты, не представляя даже приблизительно, как сложится моя жизнь здесь? Тогда предыдущей "ступенькой" для меня была жизнь в горной деревушке моего детства, составившая первый, такой (особенно) важный для формирования моего характера, Акт моей жизни, определивший в значительной мере все дальнейшие (уже произошедшие и ещё не случившиеся, будущие) события!..

Так вот, немного пофилософствовав, я смог посмотреть на всё происходящее со мной с другой точки зрения, как бы более отстранённой. И сейчас я уже был уверен: нет, нельзя возвращаться назад, необходимо двигаться дальше! Начать, и правда, можно, например, с такой, казалось бы, банальной вещи, как переезд на новое место жительства. Туда, где я ещё не жил и даже не был! Здесь, в этом городе, мне посчастливилось не только познакомиться с жизнью богемы, проникнуться её атмосферой, но даже - хоть и ненадолго - стать её частью! Безусловно, это было поистине прекрасно! Но теперь я уже совершенно явственно ощущал - наверное, это было чувство сродни чувству, возникшему и у моих друзей художницы и музыканта, - необходимость что-то менять в своей жизни. В моём случае, вряд ли это мог быть образ жизни: я жил так, как больше всего подходило мне по моему характеру. Тогда, может быть... место жительства?.. Но я же так стремился именно в этот город, чтобы жить здесь! А всё-таки... Почему бы и нет?.. Я узнал здесь много нового, интересного и полезного для меня... Но, может быть, именно сейчас настал тот самый момент, когда пора начать двигаться дальше? Начать новый этап в жизни, в каком-то смысле, может быть, даже совсем новую жизнь? Я отчётливо понимал, что, пожалуй, как и во всех делах, главное - это начать, и самое трудное - сделать первый шаг. То есть, прежде всего необходимо определиться с тем, в чём именно будет заключаться этот самый "первый шаг". Задумавшись на несколько мгновений, я понял, что где-то глубоко внутри, неосознанно, я уже решил для себя, что же это будет! И, как вы, наверное, уже догадались из моих весьма продолжительных, слегка путаных и пространных рассуждений, изложенных в предыдущих строках, в качестве такого шага я, уже без тени какого бы то ни было сомнения, выбрал переезд! Да, я перееду жить в другое место, совсем не похожее на мой любимый богемный город! Вы не подумайте: он навсегда останется для меня единственным и неповторимым, но пришло время что-то менять и чтобы как-то определить переход к следующему этапу моей жизни (началу нового "Акта", может быть?), я перееду! (Ну, правильнее сказать "перейду", но это уже совсем "технические" детали!) Да, думаю, это будет правильно! Точнее, я абсолютно уверен, это будет просто замечательно!


***

Придя к такому выводу, я начал обдумывать детали. Для начала необходимо было определиться с новым местом жительства. И я начал размышлять. Если в горах я жил, по равнине между горами и морем (но недалеко от склонов гор) пролегал мой путь в богемный город, то о море я имел весьма смутное представление. (Хотя и видел, думаю, именно его на некоторых картинах моей знакомой художницы. Помните? На стенах в её ателье в мансарде! Тогда, ещё в тот, теперь уже такой далёкий день, когда я, набравшись смелости, впервые заглянул в его окно с моей ветки!). Однако, то, что эти пейзажи - морские, было лишь моим предположением (хотя, думаю, верным), но всё же, наверняка я знал только то, что море - это бескрайние водные просторы - просторы очень солёной воды, пить которую из-за этого нельзя. (Вот обидно-то: столько воды, а жажду не утолить!) Наверное, в выборе цели моего намеченного путешествия (и следующего места жительства) снова, как и когда-то давно, решающую роль сыграло моё любопытство, и поэтому я решил отправиться к морю - очень уж интересно: как это так - жить около такого большого количества воды! Тем более, что в жизни около моря было одно неоспоримое достоинство, а именно: как я слышал - опять же от людей ещё более давно, в горной деревушке моего детства, - в море ловят рыбу, которую жители и нашей деревушки, и моего богемного города покупают у рыбаков, специально приезжающих из приморских посёлков на местные ярмарки, чтобы продать утренний улов, и некоторыми рыбками из которого добрые рыбаки и заботливые местные жители иногда угощали и нас - вольно живущих в деревне и городе кошек и котов. М-м-м-мур-р-р-мяу, ну и вкуснятинка, скажу я вам!

Итак, в самом важном на данный момент я определился! Я знал, куда хотел бы направиться, и нерешёнными теперь оставались не более, чем технические детали.


АКТ 3
И снова в путь!

И вот наконец, в раннее утро ясного, очень приятного и мягкого осеннего дня я в последний раз взглянул на парк, в котором провёл столько счастливых недель, на маленькую уютную норку в корнях большого дерева, столько ночей предоставлявшую мне удобный и безопасный ночлег, на озерцо с такой кристально чистой водой и множеством рыбки, лужайки с мышками и на видневшиеся дома старого города за средневековым замком. Не задерживаясь, с чувством лёгкой грусти, смешанным с охватившим меня вдохновением и предвкушением встречи с чем-то новым, доселе мне неведомым, я развернулся и, оставив город позади, отправился в путь.


***

Определить направление в этом случае оказалось не сложнее, чем в то моё давнее путешествие из маленькой деревушки моего детства - сюда, в большой город с богемной жизнью. Однако, признаки, по которым я ориентировался, в этот раз были совершенно другими: естественными, природными. Например, солоноватый ветер долетал до города - следовательно, море было в той стороне, откуда дул ветер. Кроме того, оттуда же долетали до нас чайки и бакланы - такие большие белые птицы, про которых люди говорили, что они живут около моря.

Из того, что я слышал от людей, я знал, что море отсюда не так уж и далеко: в нескольких десятках километров, и что туда, в один из расположенных на самом берегу рыбацких посёлков, шла дорога. То есть, по расстоянию это было меньше, чем моё предыдущее путешествие - из родной горной деревушки в богемный город моей мечты, а путь был вполне чётко определён. К тому же было ещё одно очень важное отличие, состоявшее в том, что в этот раз я меньше беспокоился о ночлеге и о пропитании, так как за месяцы моего странствия научился отлично справляться с поиском первого и добычей второго. Погода была чудесная, и я уверенно двигался в выбранном мною направлении.

Тем не менее, дорога заняла всё-таки немало времени, но и не так уж много, а именно: немногим меньше половины месяца. По мере приближения к морю, дувший мне навстречу ветер становился всё сильнее (хотя по-прежнему оставался приятным) и солонее. Чайки и бакланы встречались мне на пути всё чаще, а пейзажи становились всё более "открытыми" и ровными. На этом основании я (как оказалось, совершенно верно) предположил, что это - верные признаки моего приближения к морю.

Как в скором времени выяснилось, я не ошибся. Вот на горизонте показались какие-то небольшие строения. Возможно, это и был тот самый рыболовецкий посёлок, в который я шёл!

Я ускорил шаг. Увиденные мною строения вырисовывались всё отчётливее по мере моего приближения к ним. Оставалось пройти совсем немного, и для меня, как я предчувствовал, откроется совершенно новый, неизвестный и незнакомый мне мир! Как-то он меня примет?..


Рыбацкий посёлок

Не отвлекаясь на начинавшие роиться в моей голове мысли, наводящие меня на всяческие сомнения в правильности принятого мною решения прийти жить к морю и сеявшие неуверенность в будущем, я продолжал приближаться к посёлку с непоколебимой верой в то, что всё будет хорошо. Мысли эти были вызваны беспокойством, своеобразным волнением, всё нараставшим во мне по мере того, как дома посёлка, являвшегося целью моего путешествия, принимали всё более реальный облик, вырисовываясь вдали. И вот, через каких-то несколько часов я подошёл к границе этого поселения. Надо сказать, что первое моё впечатление состояло в удивлении от того, какие же маленькие домики выстроились вдоль его улочек! И основано оно было на непроизвольном сравнении вида этого посёлка с воспоминаниями предыдущего моего "входа в незнакомый город" и с домами в родной деревушке. Это, действительно, было что-то новое для меня! Как я уже сказал, домики были маленькие - этажа в два, максимум, - очень светлые: как правило, беленькие или же с сине-голубыми или лавандовыми вставками. В целом они производили очень лёгкое, праздничное впечатление, непроизвольно, одним своим видом вызывая какую-то радость и улыбку. Я таких строений до этого момента никогда не встречал: в моей родной деревушке в горах дома тоже были небольшими, но они были другого цвета - в основном, бежево-коричневатые, а в богемном городе они были и другого цвета (тоже ближе к бежево-коричневому) и - по большей части, по крайней мере, на его центральных, в особенности более недавней застройки, улицах, - выше: двухэтажные здания для этой части города были, скорее, низкими. Улицы в посёлке были узенькими и вымощенными камнями. И что поразило меня, так это то, что здесь не было видно людей! Всё вместе производило впечатление чего-то нереального и сказочного. Вокруг стояла тишина, точнее, почти тишина: над посёлком летали чайки и бакланы, нарушая тишину своими криками, а откуда-то издалека раздавался какой-то шум - я такого раньше никогда не слышал: его источником было что-то как будто бы то подступающее и становящееся громче, а то отступающее и затихающее... Что же это могло быть??? Терзаемый любопытством, я устремился по улице вглубь посёлка и - одновременно - навстречу таинственному шуму.


***

По мере того, как я углублялся в посёлок, странный шум всё нарастал. Кстати, навстречу мне иногда, очень мало, но стали попадаться люди. Так интересно: ни походкой, ни одеждой они не напоминали мне городских жителей! Наверное, не будет ошибочным сказать, что они одевались проще, но в них самих, равно как в их одежде и походке было очень много достоинства, смешанного с усиленно скрываемой, но упорно вырывающейся наружу весёлостью. В моей родной деревушке жители тоже одевались менее изысканно, чем горожане, но (как и здесь) с достоинством, однако их походка и общее производимое впечатление были другими, нежели у здешних поселян, скорее исполненными серьёзности, нежели весёлости. Что же меня, крайне стеснительного по природе, поразило и даже немного испугало поначалу, так это то, что встречающиеся мне люди очень внимательно на меня смотрели, по-доброму, с улыбкой, но как-то пристально, как будто бы изучающе. Нет, вы не подумайте: они ни в коем случае не пытались ни напугать, ни прогнать меня, ни даже просто взять на руки! Всё, что меня немного удивляло, это возникшее устойчивое ощущение, что они как-то странно на меня смотрят. Через некоторое время я предположил, что, наверное, они знают здесь всех местных котов и кошек, и поэтому, видя во мне чужака, просто-напросто любопытствуют, кто я, откуда, зачем и надолго ли пришёл в их посёлок. Ой... Я же совсем не учёл одного обстоятельства! Я не говорил вам, что с тех пор, как художница подарила мне берет и шарфик, надев их на меня, я не снимал их и везде ходил в этих атрибутах творческой богемы. Так было и в городе, и когда я отправился сюда, в рыбацкий посёлок. Для меня этот подарок художницы был очень дорог, и сейчас, когда мои друзья художница с музыкантом уехали, эти маленькие вещички напоминали мне о той моей жизни...

Ну так вот, понятно! Возможно, встречавшихся мне жителей посёлка удивлял вовсе не вид незнакомого кота, а то, каким именно был этот кот! Согласитесь, что не каждый день вот так запросто на улице рыбацкого посёлка можно встретить кота в берете и шарфе!!! Да, забавно, но как бы они не подумали, что я выпендриваюсь... Ведь это же совсем не так!!! Я просто немножко сентиментален, вот и всё...


***

Я старался как можно лучше и детальнее разглядеть домики, вдоль которых шёл. Как я уже говорил, они были очень светлые. Похоже, они были каменными, но покрашенными в белый цвет. Их украшали цветные (преимущественно сине-голубые или лавандовые) ставни, и почти на всех окнах, огороженных небольшими декоративными фигурными, очень изящными решётками такого же цвета, стояли яркие цветы в горшках - иногда герань, иногда какие-то другие растения. Двери таких домов были небольшими, аккуратными и тоже сине-голубого или лавандового цвета. Только не смейтесь: мне показалось, что нрав и внешний вид немногих повстречавшихся мне на пути местных жителей идеально гармонирует с обликом посёлка! И их одежда - по большей части светлая, даже - может, случайно, а может и нет - в тех же тонах, что и цвета домов, в которых они, наверное, жили, и исходящая от них атмосфера доброжелательности, и какое-то общее впечатление света и радости. Всё это так гармонировало друг с другом, что, казалось бы, каждая из этих составляющих просто не может быть вне всех остальных, а остальные, в свою очередь, не могут существовать вне её. И казалось, что всё здесь, включая улицы, дома и людей, было пропитано настолько солёным воздухом, что он как бы связывал, объединял их в единое целое, единый пропитанный солью организм!

Тем временем я всё приближался к источнику таинственного шума. В отличие от улиц богемного города, улочка, по которой я шёл, была почти прямая и лишь иногда слегка петляла или пересекалась с другими - такими же почти совсем прямыми улицами. Посёлок, по всей видимости, был очень маленьким: всего через несколько сотен метров мне показалось, что я вижу конец улицы, точнее то, что, как я предположил, было её окончанием. Дойдя до этого места, я остановился, как вкопанный: передо мной открылся необъятный простор водной глади! Так это и было МОРЕ??? Оно было в точности таким, как я и слышал: безграничный простор! Как же это было прекрасно!!! И этот странный шум, ставший теперь ошеломляюще громким, был шумом моря, о котором я столько слышал! И то, что он менялся, становясь то громче, то тише, было вызвано волнами, которые перекатывались по поверхности моря, накатывая на широкую полосу песка, отделявшую от этого бескрайнего простора посёлок, с одной из улиц которого я и вышел на берег, и почти сразу же отступая от неё. Ой, так это же... Как же это называется??? Я слышал об этом от людей в нашей деревушке! Точно! Вспомнил!!! Это МОРСКОЙ ПРИБОЙ!!! Этот шум был не просто шумом моря, а шумом морского прибоя! Не могу поверить, что всё это открылось моему взору! Я видел море, я восторгался настоящим морским прибоем! Я был поистине потрясён!!!

Шум прибоя, несмотря на то что был ошеломляюще громким (наверное, он мне просто казался таким с непривычки), оказывал на меня какое-то совершенно странное действие: он как будто убаюкивал, вблизи него почти сразу же становилось как-то спокойно, чувство какой-то ни с чем не сравнимой гармонии наполняло и переполняло меня. От моря не хотелось уходить, оно притягивало к себе, как магнитом, успокаивало и не отпускало...

Тут я поднял глаза и увидел ещё более потрясающее зрелище: над водной гладью на небе оранжево-красным цветом светился солнечный диск! Время близилось к закату, и казалось, что ещё немного, и солнце упадёт в воды моря с западной его стороны. Замерев, я наблюдал за тем, как солнце медленно опускается всё ниже к горизонту. Оглянувшись на мгновение на посёлок, я замер от увиденного: белые дома окрасились в самые разные оттенки от бордового до розового цвета. Это было так красиво! Поверхность же моря приобрела какой-то металлический, серебристый оттенок, и мне показалось, что даже его волнение немного стихло, и теперь поверхность этого могучего, абсолютно ЖИВОГО "организма" воочию являла собой словосочетание "морская гладь" - как будто бы в ожидании, когда солнце, это сверкающее светило дня, полностью скроется в бескрайних морских просторах, и всё вокруг погрузится во мрак: наступит ночь...

Великолепная картина, свидетелем которой я стал, поразила меня своей красотой до глубины души! Однако, как вы поняли, ночная тьма уже подступала, и мне пришлось, хоть и приложив для этого неимоверное усилие воли, оторваться от целиком поглотившего меня поистине потрясающего зрелища, так как мне срочно требовалось найти место для ночлега. Я огляделся по сторонам: прямо передо мной расстилался огромный песчаный пляж, а сзади приютился посёлок. Но ни здесь, ни там мне не представлялось возможным найти подходящее место для ночлега... Вот если бы можно было найти какой-либо парк или сквер с деревьями, тогда можно было бы надеяться на приют либо в древесных корнях, либо в ветвях. Я стал внимательнее присматриваться к наиболее отдалённым домам посёлка. И вот, на самой его окраине я увидел группу деревьев! Времени до наступления темноты оставалось совсем мало, и я решительно направился к замеченной мною роще. Подойдя поближе, я понял, что, хотя сама рощица и была совсем небольшая, но деревья там росли высокие, с раскидистыми кронами и мощными корнями. Кажется, это были кедры, хотя, насколько я знал, они - сравнительно невысокие, а растущие здесь деревья были какие-то особенные: они были гораздо выше "среднего"! Или, может быть, я ошибся, и это были вовсе не кедры, а какие-то похожие деревья... Как бы там ни было, я был очень обрадован: здесь мне наверняка удастся найти какое-либо жилище!!! При ближайшем рассмотрении, однако, я не нашёл подходящих норок, образованных корнями деревьев. Это немного обескуражило меня... Тогда, взяв себя в лапы и сказав себе, что ещё рано отчаиваться, я решил повнимательнее приглядеться к стволам и ветвям деревьев: ведь опыт жизни и в таком, "высотном", жилище у меня был, и очень даже успешный! И тут я заметил, что в стволе самого высокого дерева, растущего ближе всего к морю, со стороны рощи, которая как бы "смотрит" на посёлок, было какое-то отверстие на высоте приблизительно пяти метров - как раз там, где уже начинались густые ветви дерева, прямо над самой нижней из них. Это не могло быть ничем иным, нежели дуплом!!! Я подошёл к стволу и, с уже приобретённой сноровкой, начал взбираться по нему. Забравшись, я аккуратно заглянул в дупло, чтобы проверить, не занято ли оно. О, счастье! Дупло было пустым! Это означало, что я нашёл себе жильё: временное или нет - будет видно, но, по крайней мере, сегодняшней ночью мне было где ночевать, и я был несказанно рад этому обстоятельству!

Забравшись в дупло, я обнаружил, что оно было уютным, хотя и не очень большим, и дно его было устлано высохшими листьями. Наверное, их перенёс сюда бывший жилец этого дупла. Сейчас, однако, никаких чужих запахов в дупле не было, и я, потеревшись о него в разных частях, таким образом пометил эту территорию как занятую, свою.

Как вы, наверное, догадываетесь, за день я заметно притомился, и поэтому, решив не искать себе пропитания сейчас, а заняться этим на рассвете, устроился поудобнее и стал смотреть на небо, усыпанное звёздами, видневшееся в отверстие дупла. Только... уже готовый заснуть, я решил всё-таки снять с себя и берет, и шарфик... Всё-таки, эти предметы одежды, точнее, знаки отличия представителя творческой богемы, в богемном городе были уместны, очень даже "кстати", а здесь... ну... как-то не вписывались... Сделав это, я вздохнул с лёгкой грустью и аккуратно сложил эти вещички около самой дальней стенки дупла. Впрочем, как ни жалко мне было делать это, причины для грусти не было! Я же не собирался выбрасывать эти такие дорогие для меня вещи, а намеревался хранить их, просто отложив в укромное местечко и спрятав здесь же, в моём новом жилье. С этими мыслями я снова устроился поудобнее, свернувшись клубочком на прошлогодних листьях, и почти сразу же заснул. Перед моим взором, плавно переходя в сны, проплывали впечатления сегодняшнего дня, картины посёлка, образы моря и огненного солнечного диска, готового упасть в него...


***

Проснулся я на рассвете. Спал я прекрасно, воздух вокруг был очень свежий, морской, и мне очень нравилось вдыхать его. Вокруг раздавались крики уже проснувшихся чаек, слышался плеск волн, дупло начинало озаряться брезжащим солнечным светом. Я выглянул из своего убежища: как я уже говорил, дупло выходило на сторону посёлка, и поэтому в нём не было холодно, оно не продувалось ветрами, так как - во-первых - не только было немного развёрнуто от моря, но и - во-вторых - хотя не было глубоким, вход в него был небольшим. Кроме того, дупло было закрыто густыми ветвями, которые защищали моё маленькое жилище от ветра и посторонних любопытных взглядов. Из дупла открывался вид аж на три стороны: и на посёлок, и на море, и вглубь суши - приблизительно в направлении богемного города, откуда я пришёл только вчера. И хотя, поэтому, выглядывая из дупла, у меня была возможность любоваться морем только частично, стоило мне выбраться из своего убежища на ближайшие же ветки или, что ещё лучше, подняться на крону дерева, и моему взору открывался обзор, о каком я не мог и мечтать: либо (в первом случае) сквозь многочисленные просветы в листве на солнышке искрилась лазурная гладь моря, либо (во втором случае) взору моему открывался ничем не загораживаемый, кажущийся безграничным, морской водный простор!

Я потянулся спросонья и стал разглядывать местность, в которую пришёл вчера вечером. Передо мной расстилалась бескрайняя поверхность моря. В это время суток оно было совершенно другого цвета, чем вечером: более нежного, светлого, какого-то лазурного оттенка. Оно было прекрасно! Яркое солнышко уже поднималось над горизонтом на востоке: береговая линия в том направлении сильно изгибалась, море как бы "отодвигало" сушу вглубь материка, и получалось, что рассвет в какой-то степени тоже был виден над морем, как и закат, только, понятное дело, с противоположной стороны света и, всё-таки, большей частью - над сушей.

Чуть в стороне, на окраине посёлка, в море уходило что-то, напоминающее большой мост, но только шёл он не на другой берег (которого отсюда не было и не могло быть видно), а обрывался через несколько десятков метров. Наверное, это то, что, как я слышал, люди называют пристанью или пирсом. На пристани я увидел несколько человек, которые поднимались по трапу на борт стоявшего рядом небольшого баркаса, который был уже "под парами" и, по всей видимости, готов к отплытию. В руках у них было много каких-то специальных приспособлений, сетей и сачков. Наверное, это были рыбаки, и они выходили в утренний рыболовецкий рейд!

Я решил, что пора вставать и отправляться на разведку местности.


***

Спустившись на землю, я огляделся по сторонам. Так счастливо обнаруженное мною вчера вечером дерево росло в небольшой рощице (как я абсолютно верно понял ещё вчера) прямо за окраиной посёлка. Удаляясь от домиков и моей рощи, насколько хватал глаз, так далеко, что невооружённым взглядом было не разглядеть его края, окончания или какого-то другого посёлка, тянулся песчаный берег, очень широкий, с противоположной от моря стороны которого росли разные кустарники, но деревьев поблизости (кроме "моей" рощи) видно больше не было.

Посёлок просыпался, на улицах появлялись какие-то его жители. В большинстве своём они не шли куда-то целенаправленно, а выходили из своих домов, здоровались друг с другом, с соседями, желали друг другу доброго утра и хорошего, приятного дня, обсуждали погоду и радовались, что сегодня она хорошая - солнечная и безветренная.

Понаблюдав за ними, я решил прогуляться по берегу. В песке мне попадалось много всего интересного и незнакомого: пустые ракушки, водоросли и даже несколько представителей подводного морского мира - крабов. Наверное, я мог бы поймать себе одного из них на завтрак, но, к сожалению, не имел ни малейшего представления о том, как их можно есть: они же в крепких панцирях и с такими внушительными, грозными и цепкими клешнями!!!

Прежде, чем отправиться на поиски пропитания в какое-либо другое место, более удалённое от посёлка, я решил прогуляться по пристани, чтобы оглядеть моё новое место жительства как бы со стороны. Пройдя по пристани до самого её окончания, я повернулся и оглядел береговую линию. На ней ярко-белыми пятнышками выделялись маленькие домики посёлка. И весь он был таким светлым и, если так можно выразиться, весёлым, и так прекрасно смотрелся на фоне ярко-голубого, безоблачного, утреннего неба!

Я заглянул с пристани вниз, в море. Вода была прозрачная, я даже заметил несколько рыбок, плавающих, казалось бы, совсем рядом. Однако, как я понял, оценив расположение пирса относительно поверхности воды, к моему огромному сожалению, даже, если бы я попытался ловить рыбку с пристани, мне не удалось бы поймать ни одной из них, так как вода начиналась достаточно далеко от поверхности пирса, внизу, и я либо просто не дотянулся бы до неё, либо (что мне казалось, к сожалению, гораздо более вероятным) шлёпнулся бы в морскую воду через несколько же мгновений после начала этой "рыбалки"! А, как вы знаете, а я отчётливо помню из слышанных от людей рассказов, морская вода - очень солёная, так что меня как-то не привлекала перспектива такого купания! (Впрочем, не могу сказать, что перспектива купания в пресной воде меня привлекала больше - всё-таки, я - кот, а среди представителей нашей братии это точно не принято рассматривать в качестве приятного времяпрепровождения, по крайней мере, среди моих знакомых я не могу назвать ни одного, для кого купание было бы не то что любимым, но хотя бы просто рядовым или - на худой конец - не вызывающим ярко выраженных отрицательных эмоций занятием!)

От моих наблюдений меня отвлёк раздавшийся со стороны моря шум. Я обернулся: источником шума был корабль, точнее - тот самый баркас, который я видел сегодня на рассвете отправляющимся от пристани на рыбалку. Теперь же я видел его же, но возвращающимся обратно и быстро приближающимся к пристани.

Однако, не только я увидел приближающийся корабль: со стороны посёлка к пристани направлялись многие из его жителей. По всей видимости, они шли встречать рыбаков с уловом - может, просто так, а вероятнее - чтобы купить у них свежую рыбку. Я не знал, как мне лучше поступить: вернуться быстро на берег, стараясь остаться незамеченным, чтобы никому не мешать на пирсе, или остаться здесь и понадеяться, что никому не помешаю. Однако, возникшая дилемма разрешилась сама собой: люди на берегу уже слишком близко приблизились к пристани, чтобы я мог ускользнуть незаметно. Поэтому я решил придерживаться второго варианта и тихонько сел на краю пирса, дальнем от того места, к которому, как можно уже было понять, направлялся баркас.

Корабль подошёл к пристани, пришвартовался, и тут рыбаки заметили меня.

- Эй, ребята, смотрите! Кто это нас встречает? - крикнул один из рыбаков своим друзьям, указывая на меня.

- Точно! Откуда же этот чудный кот мог здесь взяться? - подхватил другой.

- Скажи-ка, приятель, - обратился ко мне третий рыбак, - ты к нам заглянул погостить или же ты - новый житель нашего посёлка?

Я начал нервничать, беспокоясь, что же будет дальше. Однако, рыбаки весело улыбались, с любопытством разглядывая меня. И тут вдруг тот из них, который говорил последним, продолжил:

- ...Как бы там ни было, добро пожаловать в наше гостеприимное селение, малыш!

С этими словами рыбак повернулся к одной из огромных кадок с уловом, вытащил оттуда несколько рыбок, спрыгнул на пристань и положил их передо мной. После чего добавил:

- Приятного аппетита, друг!

Сказав это, он улыбнулся и вернулся обратно на баркас, чтобы, перекидываясь шутками с другими рыбаками и весело смеясь, всем вместе заняться разгрузкой улова.


***

Я с радостью принялся за так гостеприимно предложенный мне завтрак. Рыбка была свежая и очень вкусная! Пока я занимался этим приятным делом, то есть, проще говоря, завтракал, вокруг стали собираться местные жители, которые ждали, пока рыбаки выгрузят свой улов, чтобы купить у них свежей рыбы или крабов - это уж кто что предпочитает. Так вот получилось, что мне свежая рыбка досталась вперёд всех местных жителей! Кстати, я заметил, что (совершенно ненамеренно, не задумываясь) чуть не сказал "вперёд всех ОСТАЛЬНЫХ местных жителей" - вот как-то непроизвольно, ненарочно, я так скоро - точнее, почти сразу же по прибытии, проведя здесь всего лишь одну ночь! - стал чувствовать и себя местным жителем этого поселения!


***

Так началась моя жизнь в рыболовецком посёлке. Просыпался я на рассвете, днём гулял по его узеньким улочкам, частенько заглядывал на обнаруженную в первые же дни маленькую, всю в цветах, площадь с фонтаном в центре, грелся под ласковыми солнечными лучами, сидя на мягком песочке пляжа, любуясь морем, а вечера мне нравилось проводить на моём дереве. Благодаря добрым рыбакам проблем с добычей пропитания у меня не было (они как-то сразу меня полюбили и даже поджидали на пристани с уже приготовленной рыбкой, если я вдруг немного опаздывал или они возвращались раньше обычного), благодаря приютившему меня большому кедру за посёлком - жильё (и какое замечательное: уютное, безопасное и с такими потрясающими открывающимися из отверстия дупла видами!) у меня было, а благодаря прозрачной и чистой пресной воде в фонтане на площади - жажда меня не мучила.

Если рыбаки не выходили в море для рыбной ловли, а такое случалось, хотя и очень редко, я наловчился сам ловить рыбку. Как я понял, в опорах пристани было множество мест (деревянных балок и перекрытий), которые подходили совсем близко к воде и, подобравшись к ним с берега, перебираясь с переборки на переборку, я мог добраться до глубин, где уже водилась сравнительно крупная рыбка. Конечно, это было возможно делать только в те дни, когда волнения на море не было - иначе меня просто смыло бы волнами в воду, а пловец из меня, вынужден признать, аховый... Ввиду этого, вы сами можете догадаться, что такой "рыбалкой" я мог заниматься только в тех случаях, когда либо рыбаки не выходили в море по случаю, например, праздника или выходного дня (только не из-за сильного волнения!), а также в середине дня или ближе к вечеру (пока ещё не стемнело, а то в тёмной воде рыбку поймать непросто). А вот если рыбаки не выходили в море из-за шторма - моя "рыбалка" тоже не могла осуществиться по причине волнения. И вот на такие случаи, как и на случай темноты, у меня оставался вариант охоты. Хотя здесь рощ и полей особо не было (их можно было найти только уйдя далеко от посёлка), я нашёл несколько мест, где водились полевые мышки или где можно было поймать птичку.

В общем, быт мой как-то устроился и даже уже устоялся, мне здесь очень нравилось, люди в этом посёлке были очень добрые и приятные, погода большей частью - прекрасная, пейзажи - восхитительные, поэтому я решил на какое-то, может быть даже очень продолжительное (а почему бы и нет?), время остаться жить в этом очаровательном, пропитанном радостью и солнечным светом оазисе на берегу...


ЭПИЛОГ

Прошло несколько недель. Вот здесь я по-прежнему и живу: в этом самом месте - в маленьком рыбацком посёлке на берегу моря. И, признаюсь честно, с каждым днём мне здесь нравится всё больше и больше! По вечерам я забираюсь в свой необычный для кота домик - никем доселе не занятое дупло (вернее, когда-то - как я предполагаю по косвенным признакам вроде засохших листьев, аккуратно сложенных на дне дупла - кто-то там жил, но давно оттуда ушёл) в большом дереве, кедре с раскидистыми ветвями, сворачиваюсь клубочком, подложив под голову берет и шарфик. Здесь мне так спокойно, такую гармонию чувствую я сейчас, живя в этом посёлке, так восхищаюсь видами на море, восход и закат солнца, с таким нетерпением жду на пристани возвращения рыбаков из утреннего рыболовецкого рейда с уловом, которым они всегда с радостью угощают и меня - маленького Малыша Джакомо. После такой насыщенной, интенсивной, непростой и нервной (хотя и прекрасной!) богемной жизни я ловлю каждое дуновение мягкого морского бриза и поистине отдыхаю душой...

Но... Иногда по вечерам меня охватывает лёгкое чувство какой-то светлой грусти, и я, устроившись в ветвях кедра, смотрю в ту сторону, вглубь суши, туда, откуда я пришёл, и где находится тот богемный город моей мечты, в котором я провёл недолгое, но такое счастливое, яркое, полное впечатлений и бесценное для меня время... Иногда мне даже кажется, что до меня доносятся лёгким ветерком, дующим с той стороны, какие-то звуки, и я слышу, как на центральной площади теперь уже действительно "моего" богемного города играет маленький оркестр, а художники у фонтана обсуждают уже написанные или только начатые ими полотна... Вот наступает ночь, я забираюсь в своё дупло, и стоит мне только положить голову на берет с шарфиком, подаренные мне когда-то художницей и напоминавшие мне о той, уже такой далёкой, богемной, жизни, и опять я начинаю вдыхать этот неповторимый аромат искусства, творчества, богемы, который окутывает меня всё сильнее и сильнее, всё более и более настойчиво, гипнотизирует и одурманивает, и вот уже, объятый Морфеем, я в своих прекрасных и таких дорогих мне грёзах снова и снова переношусь в старый центр того богемного города, снова смотрю в окна маленькой мансарды художницы и музыканта из того, другого, дупла в том, далёком, дереве. И так тоскливо мне становится, что ушёл я оттуда, из того, другого, такого дорогого мне мира - непростого, но интересного, необычного, но притягательного, в чём-то суетливого, но пропитанного самым, что ни на есть, ВЫСОКИМ ИСКУССТВОМ... И так я рад, более того - счастлив, что когда-то давно всё-таки решился на это удивительное, полное неизвестности, но такое притягательное путешествие, которое позволило мне хоть какое-то время пожить той самой богемной жизнью, к которой я так стремился и к которой мне удалось-таки хоть чуточку прикоснуться, навсегда сохранив её частичку в своей душе!


***

Кстати, недавно произошли два очень приятных для меня события! То, что посёлок, в котором я сейчас живу, - очень маленький, и населён в основном рыбаками, вовсе не означает, что никто здесь искусством не интересуется. Например, гуляя как-то по узким улочкам, я - совершенно случайно - услышал из окна одного из домов звуки программы работающего телевизора. Телепередача была посвящена новостям культуры. Меня это очень заинтересовало, и я стал - как когда-то давно в деревушке моего детства у библиотеки - слушать новости, сидя под окном. Я был очень рад этой, так неожиданно открывшейся мне возможности, и даже нашёл место, с которого было видно изображение на экране. На самом деле, так как окно находилось на первом этаже, то достаточно было просто отойти на противоположную сторону улицы, чтобы увидеть телевизионный экран. Происходящее в комнате тоже было при этом видно, но я, будучи по природе очень деликатным и вежливым, специально старался занимать такие позиции, с которых мне был виден только экран, а жители квартиры вообще не могли меня видеть, не выглянув специально из окна.

И вот, как-то вечером во время трансляции новостей культуры, прозвучал небольшой репортаж, в котором сообщалось о довольно-таки значимом событии в жизни того самого богемного города, а именно: о выставке одной молодой и очень талантливой художницы, которая работает преимущественно в стиле пейзажа. После короткого сообщения корреспондента оператор перевёл объектив камеры, показав зрителям несколько великолепных пейзажей её работы - горных, морских и городских. Я был совершенно потрясён! Ни больше, ни меньше, но я узнал на картинах и маленький рыбацкий посёлок, в котором я жил сейчас, и мою родную горную деревушку! Среди видов природы было и несколько городских пейзажей: изображённые на них виды я тоже узнал - это был старый центр моего любимого богемного города!!! Я думал, что репортаж на этом закончится, но тут корреспондент добавил, что среди многочисленных пейзажей есть и одно полотно на совершенно другой сюжет, а именно: немного необычная иллюстрация к произведению русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, поэме, "Руслан и Людмила" - картина под названием "Кот Учёный". Камера скользнула на картину, и тут я просто обомлел! На достаточно большом полотне был изображён дуб, на котором была подвешена золотая цепь, а по ней шёл... Я! И в чём, видимо, заключалась необычность этой иллюстрации, так это в том, что на Учёном Коте, то есть на мне, были надеты... те самые подаренные мне богемные берет и шарфик!.. Вы даже не можете представить себе моё состояние! Получается, что молодой талантливой художницей был не кто иной, как та моя знакомая из мансарды! И при написании этой картины она использовала те самые наброски, сделанные в ателье мансарды! Тогда, как вы помните, я даже немного расстроился, что идея, предложенная зашедшим в гости поэтом (знакомым моих друзей), не воплотилась в красках! А оказывается, что те наброски - и дерева, и ветви, и меня - были сделаны художницей именно для воплощения этого самого замысла!!! А кроме этой совершенно потрясшей меня новости, теперь я понял ещё одно, а именно, что тот рыбацкий посёлок, в котором мои друзья жили до приезда в богемный город, был тем самым, в котором сейчас живу я! Какое, просто невероятное, совпадение!!! Я был так взволнован, и сердце у меня стало биться так сильно и громко, что я даже забеспокоился, как бы его стук не привлёк внимание жителей квартиры с телевизором, выдав при этом моё местонахождение!

Другое важное событие произошло вскоре после этого, и узнал я о нём из одного из последующих выпусков новостей культуры, которые я смотрел, как и обычно, удобно устроившись на противоположной от квартиры с телевизионным экраном стороне улицы. В этом выпуске значительная часть времени была посвящена музыкальным новостям. И вот, в одном из репортажей говорилось о недавно исполненной в оперном театре - опять же, того самого богемного города - опере, первом крупном произведении одного из начинающих, пока ещё малоизвестного, композитора. По словам корреспондента, опера имела ошеломительный успех, и все билеты на её дальнейшие постановки уже были распроданы задолго до анонсированных дат. Сразу же после этих слов корреспондента зазвучала музыка, такая прекрасная и эмоциональная, что я заслушался. Однако, чем дальше я слушал, тем больше у меня возникало ощущение некоего deja-vu(1), точнее deja-entendu(2): это была та самая опера, отрывки, предварительные наработки и пассажи которой я слышал, сидя на ветке дерева напротив окон мансарды моих друзей! А композитором, этим молодым и пока ещё (очень ненадолго, я абсолютно уверен) малоизвестным автором был мой знакомый музыкант из мансарды!

Вы не можете представить себе, как я был рад за своих друзей! Значит, им всё-таки удалось "поймать" новую волну вдохновения и ощутить творческий подъём! Конечно, я испытывал некоторое чувство гордости от того, что это вдохновение вновь охватило их не где-то, а именно там, в маленькой горной деревушке моего детства. Но почему бы и нет? Если это место помогло художнице написать много новых картин с тамошними пейзажами, а музыкант смог закончить уже давно начатую им оперу, которую он никак не мог довести до развязки? А если это так, то мне, несомненно, есть чем гордиться! Понятно, что сам я, непосредственно, лапу к этому не приложил, но какое-то чувство сопричастности - благодаря тому факту, что когда-то давно и я там жил, - признаюсь, у меня возникло. И я этой, пусть и иллюзорной, причастности очень рад, поверьте мне!


***

P.S.: Никто из живущих на Земле - ни людей, ни животных, и, в частности, котов - не знает, что его ожидает в будущем. Как я уже сказал, в какой-то момент в конце моего пребывания в том чудесном богемном городе у меня вдруг появилось чувство, которое, в общем-то, и инициировало резкую перемену в моей жизни, выразившуюся в уходе из этого города моей мечты в маленький очаровательный рыбацкий посёлок, где я сейчас и живу. Это было совершенно чёткое ощущение, что пришло время своего рода "Антракта", почти сразу же перешедшего в следующий "Акт", и "звонком", обозначающим приход этого времени, был, пожалуй, отъезд моих друзей - художницы и музыканта - в поисках новых впечатлений, так необходимых им для следующей волны вдохновения и творческого подъёма. Наверное, что-то в их душах подсказало им, что пора начинать следующий Акт. Кто знает, что именно когда-то в другой раз подтолкнуло их к переезду из "моего" рыбацкого посёлка, где они жили ещё задолго до моего с ними знакомства, в богемный город? И, кстати, а что подтолкнуло меня самого к непростому и полному опасностей путешествию в него из спокойной и уютной горной деревушки моего детства? А тогда, в общем-то, как знать, может быть скоро или не очень, но снова прозвучит и в моей душе такой вот "звонок", который скажет мне, что пришло время начинать новый Акт и в спектакле, разыгрывающемся в театре моей жизни?.. Вы можете спросить: "А где же именно будет разыгрываться следующий Акт?" А вот этого никто заранее знать не может... Но я абсолютно уверен, что, когда придёт время, я пойму это совершенно безошибочно, абсолютно однозначно и со всей определённостью - вне всяких сомнений!..

-------
(1) уже виденное (фр.)
(2) уже слышанное (фр.)