Часть 1. Глава 2

 Глава 2.


Я надел плащ и выскочил из дома, и только стоя в лифте, вспомнил, что так и не надел осенние ботинки, о которых думал сегодняшней ночью.
Трамвая давно не было, и на остановке набралось столько народу, что хватило бы на небольшую демонстрацию районного масштаба. Моросил противный дождичек, и идти до метро пешком мне совсем не хотелось.
Я немного потоптался у остановки и, понимая, что безнадежно опаздываю, поднял руку. Тут же передо мной притормозили потрепанные Жигули.
- До метро подвезете?
- Канечно! Двести рублей.
В салоне было тепло и неожиданно опрятно, так что за чистоту одежды можно было не беспокоиться.
- А может, я вас до места довезу. Я не жадный, много не возьму. – Водитель старался быть максимально дружелюбным.
- Не надо. Давайте до метро. Сейчас в центре сплошная пробка, мы с вами туда полдня ехать будем.
- Ну, как знаешь. - Он как-то сразу, потерял ко мне всякий интерес и прибавил громкость радиоприемника.
Из динамиков звучала Дилайла,  знаменитая песня Тома Джонса, известная в нашей стране, да и во всем мире с конца шестидесятых.
Эта, знакомая с детства мелодия, вызвала еще одну волну воспоминаний и опять, как и ночью, увлекла меня в далекие годы моего детства.
Как правило, мои тогдашние воспоминания черно-белые, в них не бывает ярких красок, как и в тогдашних черно-белых телевизорах.
Мокрый асфальт и темные громады домов вокруг нашего двора осенью окрашивают их в мрачно-серые оттенки.
   Зимой, когда снежные метели засыпали улицы и дворы снегом, и огромные сугробы ослепительно сверкали восхитительной белизной в лучах холодного январского солнца. Серая школьная форма мальчиков и темные платья их одноклассниц с белыми фартучками на фотографиях, кажутся строже и элегантней в обрамлении тогдашних белоснежных зим. Иногда мне кажется, что даже  здание школы было темно-серым. Хотя, на самом деле его каждый год красили то в розовый, то в грязно-желтый цвет.

   Тогда я был юн и беспечен. Тогда ярче светило солнце, небо было глубже, и в моей голове возникало больше мыслей и фантазий, когда я устремлял свой взор к этому небу.
   Тогда вода в Москве - реке и прочих водоемах была чище и прозрачней. И можно было безбоязненно купаться в Останкинском пруду. И можно было утолять жажду при помощи граненых стаканов у любого автомата с газированной водой.
   Тогда около моего дома был двухэтажный деревянный барак, с коридорной системой, как пел В.Высоцкий, в котором жили люди. И, о Чудо! Держали кур, в маленьком сарайчике, прямо под своими окнами. И громогласный петух пытался будить весь наш двор задолго до наступления утра. Напротив нас жила семья Агафоновых, муж - Валерий, жена, не помню, как ее звали. Две дочки, старшая – моя ровесница, младшая – на два года моложе. Агафоновы и муж, и жена часто по выходным выпивали и из-за этого у них случались скандалы и даже рукоприкладство. Правда, через несколько дней муж с женой гуляли  под окнами, взявшись за руки, как ни в чем ни бывало. Но, приходила очередная суббота, Отец семейство долго и зло стучал в окно, дверь ему не открывали, и все соседи с тревогой прислушивались за их очередным скандалом. Много лет спустя старшая дочь, ее звали Ольгой, а мать вспомнил-таки – Валентиной, вышла замуж за француза и живет теперь где-то в окрестностях Марселя. Наверное, она любит и ценит своего мужа и за то, что он не устраивает пьяных субботних скандалов.
   В то лето, когда я нашел котенка, на юге бушевала холера. Мне семилетнему  все было нипочем, а вот бабушка тихо молилась на образ в углу ее комнатки. По воскресеньям мы иногда приезжали к ней с мамой. Пили чай с пирожками или вареньем. Еще у нее всегда были шоколадные конфеты: Мишки или Красная шапочка. Я до сих пор люблю их и часто покупаю их  в булочной на углу.  Из-за холеры мы в тот год не поехали в деревню, и я так и проболтался все лето на пыльных московских улицах. Зато тем летом родители купили цветной телевизор. Дилайла звучала из каждого окна, и для меня именно эта песня сделала  мир цветным.
   А несколько лет спустя, на выпускном вечере, точнее уже ранним утром, после выпускного, мы шли по проезжей части Проспекта мира и горланили песни под старенькую гитару, в том числе и Дилайлу,  распугивая своим выступлением редкие легковые автомобили. А потом, уже около Сретенских ворот, мы увидели, как в булочную привезли хлеб в автофургоне, и радушный водитель угощал нас белыми булочками, которые в магазине тогда стоили семь копеек, их еще иногда называли Французскими. Никогда в жизни я не ел более вкусного хлеба.

   Внезапно водитель переключил канал и я услышал невнятный хрип Стаса Михайлова.
- Надоело это старье. – Он попытался улыбнуться. Но, увидев мою досаду, застыл с нелепым выражением лица. – Может, назад переключить?
- Нет. Не стоит. Да, вот уже и метро. Можете здесь остановить, - Я достал деньги и протянул их водителю. – Удачи на дорогах.
   С этими словами я выскочил из машины. Кажется, я опять был излишне резок. Странно, я всегда считал, что умею общаться с людьми. Я уверенно чувствовал себя в любой компании. А тут дважды в течение одного утра обрывал разговор не самым лучшим образом. Впрочем, стоит ли ломать голову из-за подобных мелочей. Водитель, подвозивший меня,  скорее всего уже забыл о моем существовании. Наташа – женщина умная и не станет обращать внимание на такую ерунду. В метро было тепло, и его ежедневная толчея вернула меня в сегодняшний день.

…………

Слова, слова, слова. Они медленно проплывали передо мной, складываясь в фразы, абзацы, главы. Точки, запятые, красные строки, разделительные знаки придавали смысл тексту, написанному неизвестным мне автором. Иногда заставляли звучать нежные, лирические, почти забытые струны моей души.
Правда, это бывает редко.  В основном, я исправляю нелепые ошибки или опечатки, вставляю, где надо пропущенные знаки пунктуации. Стараюсь увидеть, если получится, красоту мысли автора произведения. Добавить бы немного эмоций и стиля. Но, это, к сожалению, не в моих силах. Что же вы хотите от работы корректора в маленьком издательстве, с неприлично низкой зарплатой. Так уж сложилась моя судьба, что последние пятнадцать лет я занимаюсь этим благородным и почти незаметным трудом.
Несколько раз я порывался уйти из издательства. Но, всякий раз что-то останавливало меня. Как будто чья-то невидимая и властная рука удерживала меня на этом месте в крохотном кабинете на три стола, с видом на старинный московский дворик. Однажды меня приглашали в рекламное агентство. Обещали достойную зарплату, социальный пакет, личного секретаря. Директор агентства долго и обольстительно рассказывал о планах и перспективах.   На нем были фиолетовые джинсы и бордовый (не малиновый) пиджак. Мне кажется, именно его пижонский вид, в конечном итоге, побудил меня отклонить предложение.  Да и рекламировать что-либо у меня никогда не получалось.

Моя работа, по правде сказать, довольно скучна и монотонна. Обычно я вычитываю тексты неизвестных сочинителей. Рассказы, повести, эссе, кулинарные рецепты, пародийные детективы, советы на все случаи жизни.
Но, иногда, в серой массе неудобоваримых текстов мелькнет вдруг яркий лучик талантливо исполненной работы. И внутри меня затеплится надежда, что и в моей работе есть высокий смысл. И что, может быть, мне, наконец, удастся открыть очередное литературное дарование.

Вот и сегодня. Эта фраза про ангела заставила меня прервать свое занятие.
- Ангел мой, пойдем со мной. Ты – впереди, я за тобой.
Старая, почти забытая фраза  всплыла из глубин моей памяти и теперь упрямо вертелась в моей голове, не давая сосредоточиться. Потом в тексте шел рассказ о двух существах то ли ангелах, то ли демонах, которые вели неспешный ироничный диалог о мироустройстве и суетности человеческой жизни. Одного из демонов звали Кассиэль, второго – Малик. И я, очарованный фразой про ангела, так и не понял кто же из героев данного фэнтези мне симпатичнее.  Вереница букв и знаков препинаний, проплывающая перед моими глазами остановилась, не в силах двигаться дальше.

   Я оторвал глаза от монитора  и посмотрел вокруг.
За окном медленно угасал осенний день. Закатные солнечные лучи отражались ярким бронзовым цветом в окнах соседнего офисного здания. Старый тополь, измученный ветрами и дождем, заиграл вновь изыскано-золотыми красками в лучах сентябрьского предзакатного солнца. Я поневоле залюбовался его все еще густой кроной, которая изредка роняла листья на асфальт. Как будто неведомый художник, раскрашивая мир  за окном, решил добавить немного теплых красок в этот дождливый осенний день.

   Солнечные лучи проникли в комнату и все вокруг сразу же изменилось. Воздух в комнате принял золотистый оттенок в этом свете предметы, да и люди стали выглядеть по-другому загадочнее. Я как будто впервые видел все то, что меня окружает. Крышка стола потемнела и стала напоминать старинную картину. Точнее не саму картину, а ее темный фон. Неясные тени, обозначенные на ней мелкими царапинами и порезами, пришли в движение, задвигались в моем воображении. Кажется, еще немного  и я смогу ясно различить сюжет, нанесенный на мою столешницу неизвестным автором.


   Трансформация произошла не только с предметами, но и со мной. Я абсолютно ясно увидел, как внутри меня бушует неведомая мне жизнь. Скрытые от обычных человеческих глаз образы продолжают существовать в моем подсознании. И не только существовать, а еще и мыслить, и будоражить мое воображение. Эта странная жизнь моего скрытого я лишь изредка приоткрывает занавес и позволяет заглянуть внутрь. Обычно это происходит во сне, когда я вижу странных людей или других существ, которые живут, там , мыслят, разговаривают. После пробуждения я пытаюсь восстановить эти сны - видения. Но, как правило, сюжеты и их герои исчезают в глубинах моей памяти навсегда. И лишь изредка мне удается вспомнить и «досмотреть» свои странные сны.    

   Два странных существа, похожие на больших куриц с хохолками, о чем-то оживленно беседовали и пытались привлечь мое внимание. Они громко хлопали крыльями вокруг меня, пытались что-то сказать, но я слышал лишь неразборчивое кудахтанье.
Наконец, одна из них, та, что была помоложе, подошла ко мне и сильно тряхнула меня за плечо.
- Андрей Петрович! Андрей Петрович! С вами все в порядке?
Я узнал Свету, молоденькую девушку, попавшую к нам в редакцию после института. Странно, ее волосы собрались на макушке и действительно напоминали хохолок. Лицо выражало крайнюю озабоченность.
- С вами все в порядке? Может, скорую вызвать?
Я все еще был за рабочим столом. На мониторе высвечивался знакомый текст.
Я попытался улыбнуться.
- О чем ты, Светочка? Зачем скорую? Со мной все в порядке. Кажется, я немного задремал.  – Я немного поерзал в кресле и попытался ей улыбнуться.
- Задремали? А мы подумали, что вам плохо. Вон вы как побледнели, а глаза открыты были.
- И, правда, Сапрыкин! Что это ты удумал терять сознание в рабочее время. У нас и без этого забот хватает. – Вмешалась в разговор Анна Михайловна. Она проработала в нашем отделе дольше всех и, наверное, поэтому испытывала к Свете, да и ко мне материнские чувства.
- Все хорошо, Анечка! – Я редко позволял себе такую фамильярность. Но, сейчас мне хотелось побыстрей их успокоить и постараться переключить внимание  на что-то другое. – Залюбовался закатом, и задремал немного.
- Правда, Андрюш? Ты действительно хорошо себя чувствуешь? – Она подошла к столу и положила руку на мой лоб, Ладонь была сухая и теплая.
- Какие у тебя нежные руки, Анечка! Почаще бы так, глядишь, я бы, вообще, сна лишился. 
- Ишь ты, размечтался. Мнимый больной. – Она убрала руку. – Ты мне еще утром не понравился. У тебя был такой странный вид, как будто что-то случилось. Может, из близких кто-нибудь заболел?
- Вроде, нет. Мне бы сказали, я думаю.- Я попытался улыбнуться.
- Все-таки ты сегодня какой-то странный, Андрей. Вроде и шутишь, а впечатление такое, что ты сейчас где-то далеко.
- Может, вам домой пораньше уйти? – Света посмотрела на меня с участием. – Мы прикроем если что.
- Действительно, Сапрыкин, шел бы ты домой. Выспишься, отдохнешь и вернешься в родной коллектив полноценным человеком.
Я посмотрел в окно. Солнце почти скрылось за крышами зданий. Его лучи потемнели, стали багряными и наполняли мир покоем и благодатью.  Ветер стих, и деревья замерли в ожидании новых ночных напастей. Я попытался вспомнить прочитанные сегодня тексты. Но, странное дело, не смог вспомнить ни одного. В голове навязчиво крутилась Дилайла, а мысли постоянно возвращали меня в детство. Как будто я должен был отыскать в своих воспоминаниях что-то очень важное и трогательное, что очень нужно мне здесь и сейчас в этой реальной жизни. Но, что это было? Что таилось в моем подсознании? Ответа на этот вопрос я так и не смог найти.
- Пожалуй, вы правы. – Я обвел взглядом комнату. – Пойду я от вас домой. Похоже, мне действительно нужно отдохнуть.
- Вот и правильно! – Анна Михайловна как-то засуетилась, хотела подать мне плащ, потом передумала. Похоже, они действительно испугались, увидев мое состояние. Чтобы немного разрядить обстановку я попытался пошутить.
- Увидимся завтра, девочки. Не опаздывайте, я проверю.
- Хорошо, Сапрыкин! Позвони, когда доберешься до дома, чтобы мы не волновались. Если будешь себя плохо чувствовать, бери больничный. Мы тебя прикроем, не сомневайся.
- Я и не сомневаюсь. Завтра буду, как огурчик. – Я хотел добавить еще что-нибудь жизнеутверждающее, но так и не нашел слов. И вышел из кабинета.