В стиле ретро

На нашей  кафедре Глеб  начал работать на два года позже меня.
 
В первом для Глеба семестре мы – молодые ассистенты вели семинары.

Ввиду того, что  наши  занятия  проходили в различные дни,  в том семестре я видел Глеба всего  пару раз; то ли на заседаниях кафедры, то ли  где-то еще.  О Глебе   у меня сформировалось  исключительно поверхностное впечатление, сводящееся к тому, что внешне  он являлся моей полной противоположностью.

Я  не очень высокий, с не очень прямой осанкой,  почти всегда в одном и том же - не очень новом сером  костюме. Если заменить в моем словесном портрете все «не очень» на «очень», или, еще лучше, на «очень даже», то выйдет весьма точное описание стройного  высокого плечистого, всегда безупречно одетого, пахнущего дорогим  модным парфюмом,   обладающего пышной кучерявой темной вовсю  седеющей на висках шевелюрой,  Глеба.

В очередном семестре мы с Глебом  виделись еженедельно -  по средам, когда у каждого из нас было по три пары. После своих занятий мне доводилось проходить мимо аудитории, в которой  свой семинар вел  Глеб. Несмотря на  то, что  из – за закрытых дверей этой аудитории  не было слышно ничего особенного, да и я не сбавлял шаг и специально не прислушивался,  подспудно ощущалось, что Глебу не вполне удается поддерживать дисциплину на своих занятиях.

Будучи человеком занятым и сугубо  рациональным, я в начале совсем  не  прислушивался к этим непонятным  мимолетным  ощущениям. Однако,  недель через пять – шесть,  проходя мимо этой аудитории,  я уже отчетливо  слышал отдельные развеселые возгласы студентов, а еще через пару недель аудитория,  в которой вел свои   занятия Глеб, постоянно оглашалась сразу несколькими; то  громкими, то едва слышными, не имеющими никакого отношения к учебному процессу, студенческими  беседами, нередко сменяемыми совершенно неожиданными для постороннего слушателя, сотрясающими весь этаж, мощнейшими  взрывами всеобщего   молодецкого хохота.

У меня появилось больше   возможностей для общения с Глебом. Чаевничая на кафедре во время большого перерыва, мы обсуждали  институтские дела,  погоду,  пробки на дорогах и прочее.

Впрочем, постепенно в наше общение приходила нарастающая взаимная  ирония. Глеб  все чаще поддевал меня по поводу откровенно  архаичных деталей моей внешности, по поводу не понятных ему, лишенных видимой прагматичной основы, мотивов моей научной деятельности и, наконец, когда в середине того семестра я защитил свою  кандидатскую диссертацию, это стало любимой темой его нескончаемых, зачастую откровенно  дурашливых острот в мой адрес. Я тоже не отставал,  подкалывая Глеба по поводу несносной  дисциплины на его семинарах.

Когда ближе к середине того семестра слух о слабой дисциплине на глебовых семинарах дошел до нашего заведующего кафедрой, и  у него возник вопрос: что делать с этим недопустимым в стенах высшего учебного заведения, явлением,  я в порядке эксперимента вызвался провести по одному семинару в двух глебовых группах.

Познакомившись с этими группами, я понял, что студенты в них ни чем, кроме сравнительно слабого  уровня подготовки, не отличаются от моих. С разрешения нашего  заведующего кафедрой, взяв у Глеба эту пару групп,  за оставшиеся недели завершающегося семестра я ценой умеренных усилий вывел  их подготовку на  средний уровень.

Эту, не имевшую для нас с Глебом ровным счетом никаких профессиональных последствий, курьезную историю  вполне можно было бы забыть, если бы не один глубокий и действительно важный для многих наших современников,  аспект.
Несомненно, внешне  Глеб, в отличии от меня, являлся воплощением  мужественности и всеобъемлющей личностной состоятельности. Будучи презентабельным, общительным и вполне компетентным в своей области, он, как виделось,  попросту был обречен на полный успех в преподавательской деятельности.

Напротив, я, являясь ходячим воплощением, обуславливаемой неуверенностью  в себе, глубокой профессиональной непригодности с деятельностью, оказавшейся Глебу не совсем  по силам,  в целом справлялся.

Объяснение данного  парадоксального, на первый взгляд, сугубо  профессионального курьеза не найти без анализа состояния и проблем современного европейского и российского  мужчины. Мужчины, некогда  породившего  великие цивилизации, а ныне переживающего, пожалуй, самый глубокий и опасный за всю историю, обусловленный  небыстрой, но   всесторонней деградацией, кризис.

На протяжении всей истории,  за исключением, пожалуй, двух последних веков, крайне тяжелый, малопроизводительный, зачастую небезопасный  труд, да и весь, определяемый низким по современным меркам  уровнем социально - экономического развития, жизненный уклад  недвусмысленно обозначали перед мужчиной сферу и возможные  способы проявления его основных качеств, не оставляя иллюзий относительно неминуемых нешуточных последствий трусости и беспечности.
 
Беспощадная действительность тех времен неумолимо  втискивала мужчин в прокрустово ложе крайне непростых,  но, вместе  с тем, подспудно желанных социальных  ролей неутомимого труженика, отважного защитника и ответственного главы своего семейства, исследующего и преобразующего мир, деятельного  творца истории.

Постепенно технический, экономический, пришедший под лозунгами христианства, а затем и светского  гуманизма, социальный прогресс полностью перелицевал образ жизни в странах Запада, сделав возможным не  требующее сколь – либо серьезных усилий и самодисциплины, необременительное,  длительное и безопасное, подкрепляемое высокоразвитыми социальными  институтами,  существование.

Существенное сокращение продолжительности рабочей недели и  повсеместная оптимизация условий труда, улучшение качества питания, радикальный  прогресс  медицины и гигиены привели к тому, что  только за последние три четверти века средняя продолжительность жизни землян выросла с 48 до 72 лет, следствием чего стало существенное расширение  круга возможностей для саморазвития и самореализации.


Результатом данных процессов стало как ускорение дальнейшего всестороннего прогресса, так и порождаемая всеобъемлющей оптимизацией жизнедеятельности, подчас малозаметная, но столь же всеобъемлющая деградация современного западного  человека.

Современное западное общество, спрятав последствия всевозможных потрясений, неразрешенных  социальных противоречий, безответственного поведения, откровенной несостоятельности и вопиющей глупости за границами стран третьего мира, презентабельными вывесками и web – сайтами адвокатских контор, социальных служб, благотворительных фондов и реабилитационных центров превратило многие прежде неотъемлемые мужские качества во все более карикатурные рудименты ускоряющегося социального  прогресса.

Расстерянный, лишенный желания и очевидных возможностей серьезно  проявить себя, западный  мужчина, во многом  оставшись не у  дел, стал быстро сдавать свои позиции, всесторонне деградируя  в созданном им  самим,   внешне комфортном и безопасном мире.

На первый взгляд, весьма разнообразные в своих проявлениях,  механизмы физической, интеллектуальной и социальной деградации на самом деле удивительно схожи,  и проявляются в неминуемой сравнительно быстрой утрате невостребованных способностей.

В условиях всестороннего прогресса, подобные вседневно  малозаметные, деструктивные процессы  в конце концов обусловили нынешний предельно жесткий  вызов всей западной цивилизации и, в первую очередь,  ее  главному творцу и хранителю – мужчине.

Способность западного мужчины достойно преодолеть нынешний весьма серьезный и опасный кризис всецело зависит от его готовности, частично поступившись собственным комфортом, включившись в реставрацию института  семьи и необходимые масштабные социальные проекты, избежать грозящей ему гибельной деградации.
Обуславливаемое всесторонним ослаблением позиций мужчин, утрированное развитие феминизма,  все более оголтелые амбиции поборников нетрадиционных половых отношений,  изменение социально - экономического уклада, а также радикальная   ревизия прежде незыблемых религиозных догматов,   став причинами демонтажа  экономических и этических оснований института западной семьи,  привели  не к  только сокращению количества регистрируемых браков, но и к утрате прежней прочности семейных союзов, в подавляющем большинстве не выдерживающих   испытания временем.

Глубокий кризис института семьи вынес доныне сугубо личную проблему одиночества в актуальнейшую для Запада социальную повестку дня. По данным английского Красного Креста около 14% жителей Туманного Альбиона, не смотря на  приличный уровень жизни и весьма широкие возможности для саморазвития и самореализации, считают себя хронически  несчастными, ввиду  непреодолимого  одиночества.

Осознание данной  проблемы и растущих масштабов порождаемых ею разноплановых последствий  подвигли премьер-министра Великобритании Терезу Мэй к учреждению в начале 2018 года поста министра по делам одиночества.

Прямым и грозным следствием разрушения фундамента института западной  семьи является, обусловленный разразившимся  глубоким демографическим кризисом, закат европейской цивилизации. При сохранении нынешних тенденций,  через несколько десятилетий коренные европейцы станут дискриминируемым меньшинством в Старом Свете,  населяемом не желающими ассимилироваться многочисленными  потомками нынешних трудовых мигрантов.

На протяжении истории мужчина исследует и преобразует мир, формируя в нем комфортную и безопасную среду. Но,  по мере достижения успехов на этом пути,  веками  присущая западному мужчине социальная роль творца истории   оказалась под угрозой.  Под вопросом оказалось и само традиционно западное  понимание истории  как осмысленного,  захватывающего, многотрудного, подчас опасного и  противоречивого движения  к более сложным и совершенным   формам бытия.

В период обусловленного распадом  СССР, временного   господства иллюзии нерушимости в одночасье   возникшего  однополярного мира, на Западе стала популярна, предложенная в 1992 году в своей книге Фрэнсисом Фукуямой, концепция «Конца истории»,  состоящая, в объявлении западного общества конечным, наиболее совершенным, не допускающим возможности сколь – либо серьезных реформаций, результатом социального прогресса.

Предпринятая в конце прошлого века на Западе попытка «закрыть историю» вызвала к жизни совершенно новый мужской типаж. Типаж, как и прежде,  наделенный огромным запасом физической, социальной энергии и естественным желанием постигать и  преобразовывать мир, находя в этом свое предназначение.

Трагедия данного типажа состоит в отсутствии столь необходимых ему для самореализации, глобальных,  или хотя бы нетривиальных вседневных задач, и, одновременно, в обусловленном подспудным пониманием  пугающей глубины собственной деградации, подчас неосознанным страхе перед их возможным появлением. 

Современное западное общество, провозгласившие себя и свои ценности пупом земли, вступило на путь гибельной деградации, напрочь  отказавшись от любых существенных проектов, подразумевающих осмысленные долгосрочные  цели.

В сентябре 2015 года в рамках ежегодной  генассамблеи ОНН с подачи западных лидеров была принята «Повестка устойчивого развития человечества на период с 2015 по 2030 годы». Этот, профессионально подготовленный и, безусловно, своевременный документ обозначает перед человечеством 17 глобальных целей  развития, в рамках достижения которых предполагается всемерная борьба с нищетой и вопиющим неравенством уровня экономического развития различных регионов мира, решение разноплановых социальных, гуманитарных, экологических проблем. При этом, в данном документе нет и намека на возможные приоритеты и смысловое наполнение развития человечества по решении обозначенных в нем задач.

В условиях достаточно необременительного существования необходимая для общества мужская энергия перестала заполнять веками  предназначаемое ей русло  социально - экономической жизни, тем самым, породив множество различных проблем.

К примеру, несмотря на разительные перемены двух последних веков,  трудовая деятельность по прежнему выступает в роли эффективнейшего инструмента всесторонней структуризации жизни. Вне трудовой деятельности,  вместо ожидаемой радости от возможности свободно распорядиться своим временем, современный человек нередко испытывает, называемую неврозом выходного дня, труднообъяснимую  тревогу от неизбежного погружения в свой мир, в смысловое наполнение своего бытия.

Естественными  выходами  из данного невроза видятся либо уход в любую избыточную самоцельную  деятельность, либо  не всегда осознаваемый как таковой,   вызов обществу потребления, ставшему для современного человека местом бесцельного пожизненного заточения, либо  попытка средствами общества потребления, особенно, поглощающей 3,8% мирового валового продукта, легальной и,  включающей наркоторговлю и порнобизнес,  нелегальной индустрии развлечений создания иллюзии конструктивной активности,  обеспечивающей безопасную для существующего миропорядка «утилизацию» избыточного времени.

Чтобы лицезреть первый, или третий   вариант достаточно оглянутся вокруг. Второй  же вариант имеет шанс на успех, если подразумеваемый в нем вызов обществу потреблению будет брошен с некоторой, более прочной, устойчивой и, безусловно, человеколюбивой  идеологической платформы.
А что же Глеб? Он, как и я,  продолжил свою преподавательскую деятельность. Коллеги свыклись с шумом на его занятиях и со слабой подготовкой его студентов, равно как и с моим архаичными внешним видом, выдержанным в  стиле ретро.