О телесериале Бомба

     На днях телевидением был представлен сериал "Бомба" об истории создания первой отечественной атомной бомбы. Вышел фильм в связи с 75-летием атомной отрасли России.Авторский коллектив фильма сильный: режиссер - Игорь Копылов, знакомый как актер и режиссер в десятках детективных сериалов, чаще всего, питерских; генеральный продюсер Валерий Тодоровский, хорошие актеры... Была, естественно, и поддержка Госкорпорации "Росатом".
     Откликнуться на предложение поделиться впечатлениями от только что представленного телевидением фильма о создании первой советской атомной бомбы я счел возможным с учетом того, что 75-летняя история российской атомной отрасли содержит, в том числе, и 45-летний отрезок, когда с различной степенью активности к ней причастен был и я.
     Работал над отзывом не долго, было интересно. Направил в отраслевую газету,  где приняли статью благожелательно, обещали напечатать. Конечно, редакция существенно сократила текст, так как он не укладывался даже в газетную полосу. Я согласился с этим, но вам, уважаемый читатель, предлагаю полный текст:
     "Об истории отечественного атомного проекта я много читал. Что-то узнавал и из общения с его участниками, особенно во время работы в Сарове. Поэтому настроился, как в таких ситуациях водится, на поиск авторских ляпов и других несоответствий. Конечно, без них не обошлось.
     И вот что-то дрогнуло в груди уже в самом начале фильма, когда Берия на совещании, связанном с бомбардировкой японских городов, говоря о проблемах ресурсного обеспечения атомного проекта, «успокоил» присутствующих, что жить и работать им придется «в очень закрытых городах, но очень хороших города»! И завершил: «Вам всем понравится!».
     Я вспомнил, как много лет назад мы, небольшая группа выпускников медицинских вузов, прибыли по распределению в Степногорск - небольшой городок в Казахстане, «столицу» Целинного горно-химического комбината. На раскинувшихся по всему северу Казахстана предприятиях комбината добывался, обогащался и перерабатывался уран. Вечером вышли из гостиницы: скомпонованные в уютные микрорайоны обычные типовые дома, чистота широких улиц и тротуаров, влажноватый от парящего, только что политого асфальта воздух, немногочисленные горожане, детские площадки во дворах… Я побывал практически во всех закрытых городах отрасли, в некоторых – жил и работал и могу свидетельствовать, что в Средмаше устройству быта работников всегда уделялось большое внимание.
     В задавшем направление всему фильму совещании участвовал и Ю.Б. Харитон. Конечно, первой моей реакцией было: «Не похож». Но нет, через эпизод – два убедился, что внешне образ Юлия Борисовича выписан вполне достоверно. Думаю, помогли его соратники, которых, к счастью, еще много. В фильме Харитон пятидесятилетний уверенный мужчина, а моей памяти он «за 80», сухонький, можно сказать, даже субтильный, но сохранивший, а может, и приобретший, в чертах величественность, благородство. Даже взгляда его не портили толстые стекла очков. Кстати, именно эти слова у меня возникли первыми, когда увидел бюст Юлия Борисовича у Дома ученых Саровского ядерного центра.
     О встречах с Харитоном я лет десять назад разместил в интернете на «Проза.ру» довольно обширный очерк. Сейчас пересмотрел, заключил, что лучше не напишу. Привожу ниже фрагмент этого очерка об одной из таких встреч.
Это был, скорее всего, 1989 или 1990 год. Выходной летний день. Позвонила дежурная телефонистка и предупредила, что сейчас ко мне (домой) приедет Харитон. Больше ничего она объяснить не могла. И тут же подрулила черная «Волга». Открыв дверь на лестничную площадку, увидел, что по лестнице (квартира находилась на 2-м этаже) стремительно, другого слова не подобрать, придерживаясь в то же время за перила, поднимается Ю.Б. Харитон.  Пригласил его в комнату, предложил чай, от которого он отказался. Присел в кресло и стал рассказывать, что у него есть очень хороший сотрудник (фамилию я не запомнил), который с семьей попал в дорожно-транспортное происшествие в Мордовии и сейчас вместе с сыном находится в больнице в п. Явас. К Юлию Борисовичу обратились за помощью коллеги пострадавшего.
     Дальше он рассказал, что уже звонил в медсанчасть, искал Ткаченко (Андрей Петрович – мой заместитель, который в тот выходной был  дежурным администратором. Дежурили «на дому»). Не найдя его дома, Юлий Борисович уже съездил в Балыково, где у Ткаченко был садовый участок. «Послушайте, какой же там «шанхай»!», - как-то непосредственно, удивленно воскликнул при этом Харитон. Возможно, ему никогда и не доводилось бывать на таких «дачах».
Через ту же телефонистку я дозвонился до Явасской больницы, поговорил с дежурным врачом, которая уверила, что состояние пострадавших не угрожающее, в больнице имеется все необходимое. Но все же договорились вызвать специалистов из Саранска, по санавиации,
     В город пострадавших перевезли через несколько дней. По их отзывам, в Явасе была достаточно хорошая больница, помощь оказана на должном уровне и, уверен, так было бы и без нашего вмешательства.
Но какова реакция Харитона! Раз попросили, значит – его, именно его, помощь необходима. А взялся за дело, так по полной программе, до конца, до результата! Я это понял именно так. И это очень совпадает с многочисленными отзывами о нем, о его отношении к работе, к любому делу, за которое он брался.
     Мне кажется, в фильме, в котором экранный образ человека такого масштаба представляется зрителю практически впервые, следовало бы раскрыть его полнее. Представить Юлия Борисовича, да и других героев человечнее, вписанными во все грани окружающей действительности. Насколько понимаю, сериал более свободен во временных параметрах, с учетом, к тому же, отраслевой финансовой поддержки.
     К сожалению, создатели фильма «очеловечиванию» ядерщиков посвятили, в основном, любовную линию, затянутую, бесцветную, едва ли адекватно воспринимаемую современным зрителем. К тому же, в памяти то и дело всплывает «Девять дней одного года» Михаила Ромма – классика, привлекающая зрителя и в наше время.
     По ходу фильма не покидает желание идентифицировать героев, знакомых по появившейся в 90-х годах литературе (в основном, к сожалению, малотиражной, ведомственной), да и просто по жизни. В годы моей работы в Сарове там оставались единицы «пионеров». Встречал их в общественных местах, больничных палатах,  просто по пути на Маслиху, где располагалась наша медсанчасть, и дорожка к которой проходила мимо уютных коттеджей ученой элиты. Здесь часто встречал  В.А. Цукермана, отъезжающего на работу в сопровождении жены. Вениамин Аронович тогда практически утратил зрение, но Зинаида Матвеевна, как и в фильме, незаметно восполняла этот дефект. Приветствия. Дежурные вопросы о здоровье. К сожалению, даже при более продолжительных встречах в медсанчасти, почти не говорили о том, что уже становилось историей. В фильме, к сожалению, профессор Цукерман остается по привычке засекреченным, и речь идет о Якове Натановиче Лившице. Зачем? Думаю, многим зрителям, помнящим Вениамина Ароновича, было бы приятно встретиться еще раз с этим очень неординарным человеком. Кстати, в 90-х годах супруги опубликовали великолепную книгу «Люди и взрывы». Ее содержание в части работ В.А. Цукермана, кстати, вполне соответствует фильму, авторы которого не пожалели метров и времени, за что им особая благодарность.
     Чего я не увидел в фильме? Совсем недавно перечитывал «Воспоминания» А.Д. Сахарова, нужно было освежить раздел о непороговых эффектах излучения. Не каждый радиобиолог так напишет! Меня давно интересует трансформация взглядов Сахарова - гениального физика-атомщика в Сахарова – диссидента, правозащитника, с исключительно гуманистической гражданской позицией. Он пишет, что непороговые эффекты, вызываемые самыми малыми дозами облучения, в том числе и воздействие малых доз излучения на наследственность, присущи и испытаниям ядерного оружия. Но в каждом конкретном случае наследственной патологии невозможно доказать, что виноваты испытания…
     Эта тема присутствовала в фильме. В первой же серии при обсуждении упомянутого выше совещания у Берии в лаборатории молодой ученый, по-моему, Ян, восклицает: «Делать такое оружие бесчеловечно!». И с ним никто не спорил. Но Ю.Б. Харитон подвел черту: «Мы все гуманисты, но выбора нет». И он не мог сказать иначе. Он уже приступил к выполнению поставленной задачи – разрушению монополии США на ядерное оружие.
     Вновь появляются мысли о «конспективности» фильма – так много важного обозначено только штрихами, без обозначения позиции героев, без обсуждения последствий… Чего стоит фраза Клауса Фукса, смертельно рискующего при передаче развединформации: «Атомное оружие не может принадлежать одному государству». Чуть дальше, в следующей серии, Нильс Бор ратует за открытость в исследованиях атомной энергии. Так и кажется, что инициаторы и авторы фильма расставили пометки в тех местах атомной истории, которые будут доизучены и войдут в другие фильмы – к последующим юбилеям. Хотелось бы, чтобы было так.
     Основные события в фильме развиваются в курчатовской лаборатории в Москве, в конструкторском бюро в Сарове и на строящемся комбинате на Урале. Уверен, что все технические вопросы будут детально разобраны дотошными специалистами. Я же остановлюсь только на некоторых медико-биологических аспектах. К тому времени общие закономерности воздействия ионизирующего излучения на живой организм изучались, в основном, на дрозофилах – маленьких гадких мушках, как их назвала, по-моему, Анна Николаевна в фильме. Но то были другие дозы! Поэтому она так тщательно пристраивала к боку экспериментального реактора в лаборатории клетку с мышами. Коллеги над этим подшучивали. И уже на Урале, при подготовке к запуску промышленного реактора, она пыталась просветить руководство, в частности, генерала Ванникова Л.Б. в вопросе воздействия радиации на живой организм. Такие попытки Анны Николаевны были не сугубо академическими – она пыталась любыми путями снизить опасность возможного облучения работающих на объекте. «Меня это не интересует!», - отрезал всемогущий генерал. 
     В том числе и из-за такого отношения руководства первые годы и даже десятилетия отечественного атомного проекта характеризовались множественными радиационными инцидентами (в фильме – эпизод с загрязнением квартиры начальника уральского объекта, нереальная ситуация с переоблучением Рубина. Его поведение на финальной стадии испытаний, как и, собственно, картина лучевого поражения – плод авторского воображения, не затронутого специалистами-консультантами…) и авариями (Кыштым, Теча и др.). «Озер у нас много!», - успокаивает один из руководителей объекта в ответ на реплику, что комбинат несет угрозу природе. И их становится все меньше…
     Фильм мне понравился. По художественному уровню он явно выше многих других сериалов. Конечно, остались вопросы. Так и не понял гениально-хулиганского образа  Михаила Рубина. Еще больше захотелось получить объективный (?) портрет Л.П. Берия.
     Будем ждать следующих инициатив Росатома.

Петровский В.С. – канд. мед. наук,                ветеран атомной энергетики и промышленности
18.11.2020"