Сергей Иваныч сердится

   К-10. Внеконкурсная номинация. ФПИ-1. 

 Сергей Иванович, профессор-филолог, главный редактор толстого журнала, терпеть не мог, когда в тексты вставляли иностранные слова. Вот и сейчас, он, с красным, остро отточенным карандашом, правил текст одного известного в последнее время автора, безжалостно вычёркивая «иностранщину» и подписывая сверху русские аналоги. Автор сидел тут же, бледнея и краснея.
 - А как же великий и могучий? - сердился профессор.
- «Эмпатия!» Разве нельзя сказать: сопереживание и ещё с десяток слов?
Или вот: « испытал фрустрацию» - может лучше сказать -  разочарование в жизни, невозможность сделать задуманное, отчаяние?
Автор пытался что-то возразить, но Сергей Иванович пресёк попытку.
- Катарсис у него, видите ли наступил! Ну-ка, голубчик, как это будет по-русски?
- Переосмысление, изменение сознания  после переживаний, просветление, облегчение, - заикаясь, произнёс автор.
- Вот видите, сколько прекрасных слов можно сказать вместо этого безликого, непонятного большинству слова! Идите, любезный, и правьте, правьте!
Автор, испытывая сильнейшую фрустрацию после сентенций профессора, удалился.
Вечером, Сергей Иванович, прекрасно сознавая тщетность усилий, решил всё же немного повоспитывать внука, который учился на третьем курсе журфака, и был, по мнению деда, полнейшим повесой и бездельником.
- Был у меня сегодня один, так называемый  «писатель», - Сергей Иванович назвал фамилию бедняги.
- Круто пишет! Класс! – заявил внук.
- Да он русский язык забыл! – возмутился дед. – Ты можешь назвать у русских классиков хоть одно слово вроде «рефлексии», например? А ведь  самокопаний  у героев достаточно!
- Да у твоего Толстого по половине страницы на французском! – парировал внук. – Где логика?
- Это совсем другое! Разве вам не объяснили на лекции, почему Толстой вставлял французскую речь? Или ты прогулял, как обычно?
- Дед, давай не будем антиномию разводить! Дай мне лучше свой ЗИМ на выходные, девчонок покатать. Раритет!
- Бери, - махнул рукой дед.
- Ура! Мы с тобой всегда придём к консенсусу!
- К согласию, -  машинально поправил дед  и тяжело вздохнул.