Полукровки

         
                ПОЛУКРОВКИ.


       Никогда не знала, какой момент можно было принять за начало этого странного потока событий. Понятное дело, что и не узнаю никогда. Но,хотя и весьма условная, но точка отсчета все-таки, на мой взгляд, существовала. Этой точкой стал для меня обычный, на первый взгляд, день, который, однако, был проклят мной столько раз, сколько раз я вспоминала его. Это была лекция по психологии. Последняя в семестре. Весна. Солнце. Последние пол часа тянутся как резина. Как долгожданное облегчение звучит предложение обворожительной Элеоноры Владимировны "пока закончить". Мысленно я давно не в аудитории. Нащупываю в сумке губную помаду, нахожу двухкопеечную монету, чтобы не искать потом перед автоматом, и уже, практически находясь в положении низкого старта, слышу томный грудной голос Элеоноры:"...и загадки спиритизма.." Бледная кожа, кирпичные тени на веках, эпикурейские руки и...спиритизм. Элеонора свое дело знает! Темка еще та! Цепляет слету. Отпускаю губную помаду ,"возвращаюсь в аудиторию" и наблюдаю, как цепенеет под магией ее зеленых, с вечно воспаленными белками, глаз вся наша группа. Уже вечером ,сидя на кухне у подруги (на тот момент мы были еще подругами), рассказываю ей в лицах  все услышанное про "...и загадки спиритизма" . Рассказываю бурно, размахиваю руками, интуитивно копируя Элеонору. Тома слушает. Молчит. Я пью чай, говорю, снова пью чай, снова говорю. Тома слушает. Молчит. У меня свидание. Опять ищу губную помаду . Всего 10 минут времени, чтобы успеть добежать от Столичного до стоматологической поликлиники. Добегаю. Про спиритизм больше не вспоминаю.А Тома про него уже не забывает никогда

                Глава 1

      Примерно в середине Атлантического океана от столкновения миллионов тонн холодных северных вод и теплого Гольфстрима образовалась гигантская воронка.Невероятная силища, с которой два этих потока сталкивались между собой, была сопоставима только с самим всемирным потопом, если бы кто-то вообще имел возможность видеть воочию ту еще добиблейскую стихию и оценить ее мощь.Но этого никто не видел.А потому это, казалось бы, невероятное для обычного человека событие осталось в нашей истории только в виде скупых столбцов цифр и синусоид разных цветов в пыльных журналах метеослужб. Мир же увидел только последствия этого события, когда вся Европа почти до самых Уральских гор покрылась тысячами зонтиков всех мыслимых и немыслимых расцветок.Шел дождь.
     У перекрестка, в том месте, где проспект Орджоникидзе пересекается с проспектом Победы, остановилась белая семерка.Водитель подождал, пока мигнет светофор и уже в тот момент, когда он готов был тронуться в общем потоке машин, чуть тормозит, настораживается и пытается рассмотреть через залитое дождем лобовое стекло человека.Им оказывается девушка.У ее ног лежит то ли небольшой сверток, то ли женская сумка. Девушка наклоняется вниз, чтобы поднять его.Но делает это совсем не так, как должен был бы это сделать человек, по вине которого целый поток автомобилей застывает в ожидании возможности ехать дальше. Она берет этот сверток и, оставшись на какие-то секунды в этой позе, поворачивает голову и смотрит в сторону водителя белой семерки.Руслан, так зовут этого человека, очень хорошо понимает, что смотрит она именно на него.Даже через потоки струй на стекле он хорошо различает направление ее взгляда. Он видит ее глаза, большие влажно-карие, широко расставленные...Она смотрит на него в упор и взгляда не отводит.Но в этом взгляде нет ни единой капли кокетства.Она просто смотрит. Еще через секунду она уже почти бежит по тротуару, без зонта, не обращая внимания на дождь. Руслан переключает скорость и медленно трогается.Еще некоторое время его не отпускает странное ощущение.Это нельзя было назвать злостью или раздражением. Это было нечто другое.Непонимание причин такого странного поведения этой девицы слегка выводит его из равновесия.А тот факт, что причина этому была, Руслан понимает абсолютно точно, как говорится, и к бабке не ходи. "Шиза,блин,"-соскакивает с языка. Но думать об этом дальше уже не хочется. Впереди, в метрах пятидесяти, в толпе мелькает зеленая юбка. Он берет поближе к обочине и останавливается.Через две минуты Лиза уже стоит рядом с машиной.Он видит через окно ее зеленую юбку.Но в машину она почему-то не садится.Да что она там?!Он тянется к двери с ее стороны, открывает ее. И только нагнувшись, видит, что та машет кому-то рукой и жестами показывает: "Позвони". Интуитивно уловив направление ее взгляда, Руслан тут же выхватывает из толпы на противоположной стороне улицы высокую, слегка субтильную фигуру со свертком в руках. Лица не видно. Но он может спорить на любую сумму- там, на той стороне улицы,ему кто-то так, что это было понятно только им двоим, улыбается.
-Ты сядешь наконец? - так же жестом показывает он Лизе, -это что за Надежда Крупская?
Лиза садится в машину.
-А при чем здесь Крупская?
-Да так, глаза мне ее не нравятся.
- А что с ее глазами? У тебя что, настроение плохое?
-Лиза, я спросил!Не нравится она мне...Я доходчиво объясняю? Что за чучело?
-Перестань!Она не чучело.И вообще...Мы дружим сто лет...
-И что? Что из того, что вы дружите сто лет? Значит, ты уже сто лет дружишь с чучелом!
-Руслан, или ты говоришь нормальным тоном, или я ухожу. Она моя подруга, и она-нормальный человек.Ты ее, если что, вообще не знаешь.
-А ты ее знаешь?Или она нормальный человек только потому, что она твоя подруга?Какая вообще разница, кто чей друг? И, если что, друзья Иуды были безупречны.
Лиза открывает дверь со своей стороны и роняет зонт в лужу.
-Дверь закрой.
Достает зонт из лужи и пытается его открыть.
-Лиза, дверь закрой.Пожалуйста.Как зовут эту клоунессу?
-Руслан, хватит.Тамара ее зовут.Тома.Неплохая она баба. Чего ты взъелся?
-Она нам всем еще покажет, твоя неплохая баба..
     Машина осторожно трогается с места. Дождь льет и льет.Сквозь его потоки мелькают то деревья, то люди, то вспышки молний отражаются на капоте. Лиза молчит, уставившись в окно. Вдруг замечает затяжку на колготках. Прямо на коленке.Очень осторожно пытается ее растянуть..Но тонкая нить рвется,практически разрезав чулок пополам.Она смеется своим низким, немного хриплым голосом.
-Ты не находишь,что в одном чулке ты будешь сегодня смотреться странно и одиноко?И тоже смеется так, что заглушает своим смехом музыку в салоне.
Поход в гости не состоится. Ну и бог с ними,с гостями. Главное,что они счастливы. Но никто из них не знает, что их свадьба тоже не состоится. А пока только улыбка этой странной Тамары не дает ему покоя.


               
                Глава 2

                Кусок улицы в Грозном  от книжного магазина "Глобус" до ювелирной мастерской я не любила. Между собой мы называли его Тунис. Ни одного деревца, ни одного кустика. Летом-просто караул. Одним словом, Тунис.Поэтому в жару старались ходить по противоположной стороне улицы.
             Я иду огромными шагами через этот самый Тунис совершенно не заботясь о том, что выгляжу, как сказала бы в подобной ситуация подруга моей мамы, "как от мужа ушла". На мне целый килограмм золота. Серьги,правда,мои кровные. Из колец одно мое,два мамины (достала из шкатулки) и одно ...внимание! соседки Анжелы, которое нормальный человек одел бы себе на палец уже совсем не ради красоты, а исключительно для устрашения. В этих доспехах я пытаюсь дорваться до ближайшего телефонного аппарата. Мне страсть как нужен собеседник. А еще лучше-просто слушатель. Телефон, славу богу, не занят. Звоню Лизе. Лиза-моя подруга, такая же "полукровка" как и я, или, как говорит сама Лиза, "мутант", берет трубку. Я не сразу понимаю, что голос у нее чуть хрипловатее обычного. И если про него "нешто реченька журчит" никогда нельзя было сказать, то теперь это был голос нормального алкаша из-под подворотни. Но я этого пока не слышу. Без вступительной речи типа
 "как дела? что дома?" я ору ей в трубку , что тот самый ОН,который еще вчера был "такой внимательный", "такой ...совсем другой, не такой, как все","такой талантище", притащился  сегодня к Драмтеатру,где мы и договорились встретиться, c немаленькой, больше походившей на баул, дорожной сумкой в руках. И в то время, пока я представляла себе практически  пасторальные картинки нашего будущего,(ведь мы же в скором времени должны соединить наши судьбы и капиталы), он ставит на скамейку свой баул, приоткрывает его и, убедившись, что вокруг никого нет, по очереди извлекает из него всякое барахло, включая женское нижнее белье. Среди всего прочего оказываются там и часы, встроенные в пластмассовый браслет розового цвета стоимостью 35 рублей. Их он мне рекомендует купить особенно настоятельно. Глаза горят.Еще бы! Не говорит разве  мой внешний вид о моей исключительной  платежеспособности? Я начинаю медленно включаться в ситуацию. Пытаюсь дать понять(это же так естественно!), что пришла сюда совсем не на свидание(тупая корова!Господи, как я могла купиться!?), а исключительно прикупить чего-нибудь приличного. Часы в результате долгих препирательств с моей стороны я все же не покупаю. Обойдется. Но покупаю два мужских дезодоранта. В отместку(мне тоже есть кому дарить подарки). Но как месть, видимо, он этот факт не воспринимает....
          Со временем понимаю, наконец, что Лиза не участвует в погребении моего скорого семейного счастья даже словесно, и я запинаюсь на полуслове.
          -Лиз?
          Ответа нет. Но я хорошо слышу какие-то звуки. Понимаю,что она плачет.
          -Лизон, ну ты чего?
          Наконец, она выдавливает из себя что-то типа "о-а-а-о-а" ,и я понимаю, что это означает "Все- нор- маль -но". Ну уже что-то. В итоге добиваюсь от нее обещания, что все, что она должна сделать, это включить чайник и подождать меня каких-нибудь пол часа. Рык в ответ означает "Ага". Там же, в телефонной будке, снимаю с себя весь золотой арсенал и закидываю его в сумку.  Смотрю на часы.У меня есть 30 минут, чтобы,раз я уже здесь, рядом с ее домом, зайти к Томе (из нас троих мутант номер три), вернуть ей ее Стейнбека и дойти до Лизиного дома, где наверняка к тому времени чайник уже закипит. Буквально через три-четыре минуты влетаю в подъезд, бегу через две ступеньки на второй этаж и звоню в дверь.
Практически сразу дверь открывается,и я захожу.Демонстративно показываю ей Стейнбека,что означает :" Смотри, я тебе его вернула" и, покуда ни разу в своей жизни за все годы нашей дружбы я не спрашивала разрешения зайти в ее комнату, не спрашиваю и на этот раз, и,естественно, вваливаюсь в нее без разрешения. Вваливаюсь и остолбеневаю. Мало того, что шторы в комнате задернуты наглухо, поверх них каким-то образом закреплено еще и старое детское шерстяное одеяльце. По всей комнате расставлены тонкие церковные свечки. Ка ждая в своем стакане. Их так много, что я не могу сказать сколько даже примерно.Сто,двести? На низком, очень старом, из массивного дерева, книжном шкафу огромная хрустальная ваза, в которой тоже свеча, только толще, чем все остальные. Вокруг намотана какая-то тряпка. На ней явно что-то написано. Но понять,что именно,я не могу,...буквы пляшут в разные стороны,и...запах! Он просто сбивает с ног. На полу расчерченный кругами ватман, по обе его стороны  четыре стакана со свечками.По всей поверхности, свободной от основного чертежа,записи. Некоторые из них совсем короткие. Некоторые напоминают по внешнему виду куски стихотворений. Много цифр. Даты. Больше всего пугали диалоги. Это были именно диалоги, записанные на скорую руку, иногда кое-как, но, что странно, с соблюдением правил правописания, и даже с тире впереди каждой реплики.
           -Твою мать.....Ты спятила? Зачем это все?
           Свой собственный голос я слышу как будто  со стороны .Почему-то перешла на шепот.Тамара садится на стул.Видимо, так она чувствует  себя более готовой к обороне.Я продолжаю стоять.
           -А с чего ты взяла, что я тебе что-то собираюсь объяснять?
           Она смотрит на меня абсолютно спокойно. Я бы даже сказала, что ее обычная манера держаться куда-то исчезла. Нет,обороняться она не собиралась. Я смотрю на нее и не верю в подобную метаморфозу. Да ,она никогда не была серой мышью. У нее было потрясающее чувство юмора. Правда часто под "садистским соусом" так сказать. Одному достаточно известному в городе персонажу , узнав о том, что "лепестком розы " он далеко не был , и даже не единожды и только благодаря своим родителям, избежал тюрьмы, повадилась отправлять небольшие бандероли. В одну из них она вложила статью Ленина "Социализм и социалистическая законность", упаковку сухарей и две пары теплых носков. Такой была своего рода развлекуха. И на тот момент, покуда от такого "хобби" особого зла никому не было, это было смешно. И мы смеялись. Но весь ее облик.....Манера говорить, при которой она постоянно как будто бы пыталась сдержать себя в жестикуляции. Было заметно, что она не делает резких движений не потому ,что она их не делает априори, а именно потому ,что она их именно сдерживает. Я никогда не слышала, чтобы она громко смеялась. Улыбалась? Да .Именно удерживая себя от громкого смеха .И походка... Осторожная, несколько семенящая... .Но мозги работали у нее четко. И, что называется, нестандартно. И вот передо мной совершенно другая Тамара. Умная,но не так как раньше,вызывавшая у меня восхищение.Сейчас умно-дерзкая. Взгляд не отводит, оправдываться не собирается. И у нее есть ко мне претензии. Я это вижу.И понимаю, что она не замедлит их предъявить,стоит мне только повести себя неправильно. В квартире мы одни. Ее мама умерла много лет назад. Живет с отцом. Но,судя по всему, в квартире его нет. Впервые в своей жизни я понимаю, что боюсь женщину. Я пытаюсь просто понять, придумать,как везти себя дальше. Все предыдущие события выстраиваются в стройную цепочку, где каждому ее поступку обнаруживается смысл. Точнее это был даже не смысл.Внутренне я напрягаюсь от того, что понимаю, что это.Это-замысел. Опускаю глаза вниз.Совершенно четкая запись. Но видна только ее часть. Начало закрывает стакан со свечей:
                ...............................как священный Коран
                Зря надеешься ,не будет Руслан
                Он не мужем, не отцом для детей ..............
                ……………………         ненужных смертей....
              Всеми силами стараюсь сделать так, чтобы по моему лицу не читалось ничего из того, о чем я в этот момент думала на самом деле. Улыбаюсь.
              -Ты знаешь,я,наверное,сейчас убегаю,а то меня Лизка ждет.
              Тамара смотрит на меня  абсолютно спокойно. Вдруг тоже улыбается и кивает головой.
              -Ну, давай. Давай.
             Как неживая осторожно выхожу их комнаты. Со словами" Помоги мне, господи, сегодня. Завтра я сама не буду" дохожу до входной двери, открываю ее и несусь вниз. Чайник на Лизиной кухне наверное уже взорвался. Если бы я в то время курила, в этот день я, наверное, укурилась бы вусмерть.
 
 
                Глава 3
               

                Входная дверь закрылась. Тамара продолжала стоять к ней лицом. Близко-близко. Так, что от ее дыхания оставался на деревянной поверхности влажный след. Она коснулась двери лбом, закрыла глаза и ,замерев на мгновение, попыталась ощутить запах дерева. Все последнее время она ловила себя на том, что ей все чаще хотелось оставаться одной и вот так, с закрытыми глазами, чувствовать ,вдыхать в себя, ощущать все, что являлось частью самой жизни. Частью ее новой жизни. Она еще раз провернула ключ в замке и оставила его в замочной скважине. Больше ее врасплох не застанет никто. Она еще слышала, как на лестнице гулко отдавались эхом шаги человека, которого она долгое время называла своей подругой. Наконец, громко хлопнула подъездная дверь. Тамара постояла еще секунду, взяла Стейнбека, так и оставшегося лежать на парфюмерном столике, и с силой зашвырнула книгу куда-то в глубь книжного шкафа. Потом вышла на кухню. Отсюда можно было видеть весь внутренний двор. Тамара постояла еще какое-то время и, уже почти отвернувшись от окна, практически спиной, увидела светло-синее пятно, только на мгновение мелькнувшее и тут же скрывшееся за углом дома. Она знала, что это за пятно. Этим пятном была кофта женщины,которую Тамара даже не ненавидела. Это было больше,чем ненависть. Такая ненависть, когда она уже превращается в смысл твоей жизни. Через минуту-другую пятно выныривает с фасадной стороны дома, останавливается и так замирает. Тамара видит ее уже с балкона. Та, как всегда, в своей синей кофте.Гуляет. Как всегда, в одно и то же время, около четырех. Вот синее пятно чуть трогается с места и опять застывает. Женщина поднимает голову и смотрит в сторону балкона. Она не очень хорошо видит и совсем не понимает, почему с этого балкона за ней всегда наблюдают. Она вообще мало что понимает. Ее мысль не может преодолевать хоть какие-нибудь значительные расстояния. Она просто неожиданно ломается и рассыпается на множество отдельных фрагментов, склеить которые снова вместе уже не получается. Но оно и не важно. Женщина в синей кофте скользит взглядом по балкону, делает еще несколько шагов, и вот уже разворачивается, чтобы идти обратно. По-другому она не умеет. Но у Тамары мысль не рассыпается на фрагменты. Она все очень хорошо помнит. Помнит, как много лет назад упрашивает родителей разрешить ей самостоятельно доехать до булочной. Машина новая. Вот уже две недели,как получены права. Родители против. Какая необходимость ехать на машине по центральному проспекту с таким оживленным движением, когда ноль опыта и правам две недели сроку, если можно сходить пешком? Нет, нет и нет! Но она все равно просит. Разрешают. Но с мамой. Мама садится рядом, Тамара вставляет ключ в замок зажигания и одновременно смотрит в зеркало заднего вида. Видит, как невысокая фигурка в чем-то синем возникает в зеркале с поднятой сжатой в кулак рукой. Фигуркой оказывается женщина с перекошенным от злости лицом. Она машет кулаком вслед отъезжающей машине и что-то кричит. Что именно, Тамара понять не может. Да и кто она вообще? По разрезу ее глаз можно было бы определить ее внешность как азиатскую. И это было единственное, что можно было бы в ней определить с хоть какой-то долей вероятности. Странная же прическа, при которой волосы ее выглядели как рубленые топором, несуразная ,очень коротко стриженая челка и... возраст.То ли пятьдесят.., то ли двадцать, что, собственно, одинаково не соответствовало действительности. Все вместе же производило впечатление неопределенное и даже неприятное. Конечно же, эта странная женщина не имела никакого отношения к тому, что уже через несколько минут машина,за рулем которой сидела Тамара, практически на полном ходу врезалась в столб-опору для линий электропередач. В последнюю секунду, когда стало ясно, что столкновения не избежать, она бросила руль.Сначала все выглядело так, что в аварии никто серьезно не пострадал. Ее мама  просто потеряла сознание. Наверное от страха. Но это был инфаркт ,после которого она не оправилась. Тамара помнила этот день так, как будто своими собственными руками соткала его когда-то из мгновений, из минут и часов, из вечности и бесконечно повторяющихся слов: " Томочка, я так боюсь за тебя. Тут же совсем недалеко, давай пешком сходим". Она ненавидела эти воспоминания. Постепенно они стали стираться. И осталась только эта невысокая странная тетка в синей кофте, которая трясла кулаком и что-то безмолвно кричала в зеркальном отражении .Тома вернулась в комнату, опустилась на колени рядом с куском ватмана,на котором ее рукой было старательно выведено: ТА ПЬЕ СИМАНДИКА ПРАГМАТА СТИ ЗОИ ДЭН ИНЭ ПРАГМАТА (самые главные вещи в жизни -не вещи, лат.), провела пальцами по холодной фарфоровой поверхности белого с золотой каймой блюдца и обратилась к тому, чье существование для нее лично сомнений вот уже несколько лет не вызывало. Генри Ризли граф Саутгемптон. И если бы нейробиологи всего мира попытались бы ей объяснить, как устроена нейронная сеть, как между нейронами сети возникает контакт, и происходит передача информации, как мозг запоминает полученные в ходе жизни сведения, и как он взаимодействует с внешней средой, это был бы для нее пустой звук наподобие мыльного пузыря или пушинки, на которой может только на мгновение задержаться взгляд, но никак не привлечь ее внимания. Она не нуждалась в их объяснениях, ведь это означало бы разрушение ее мира. А она не допустит этого, ведь вместе с ним навсегда исчезнет,испарится тот милый облик, который был с ней все эти годы. Но пока он все еще с ней...Так она и стояла на коленях, ощущая щекой его руку, слышала его голос, густой,низкий, никогда не переходящий  в высокие тона,даже когда он смеялся...Слышала его дыхание в долгих  паузах между словами..Иногда очень близко...Так близко, что оно сливалось с ее собственным и почти оглушало ее... Она смогла бы до самого мелкого завитка описать массивный серебряный перстень на его пальце то, как играл в нем на свету огромный сапфир..
             Было около двух часов ночи, когда она открыла глаза. Поднялась с пола, где она и уснула, дошла до кровати и рухнула в нее, как в спасительный омут, где уже давно не видела никаких снов.
 
               
                Глава 4   

                В Грозном очень редко бывают туманы. Но если такое случается, то это то еще зрелище. Молоко-молоком на расстоянии вытянутой руки. Поэтому я не сразу замечаю машину Руслана, припаркованную практически перед входом в школу. Подхожу ближе, убеждаюсь, что номера его, заглядываю в салон. Руслана нет. Не совсем понимаю, что я должна делать дальше. Для чего-то же он приехал? С Лизой все нормально, плач Ярославны закончился, и, как она сама это состояние для себя и определила, из внутренней эмиграции она вышла. Тогда что? Через минуту-другую подходит Руслан.
                - Пятнадцать минут есть?
                Пятнадцать минут у меня есть.Сажусь в машину, бросаю на заднее сиденье сумку со стопкой контурных карт и жду, что он мне скажет.
                - Про подружку свою мне расскажи.
                Я пожимаю плечами .И действительно не понимаю, что происходит.
                - Про Лизу?
                Мне не нравится начало. Я немного теряюсь, потом пытаюсь сделать правильное выражение лица и начинаю что-то гундеть про то, что, мол, неплохо было бы объяснить.... Слава богу, что вовремя включаюсь и понимаю, что он не стал бы караулить меня возле школы, где я работаю, чтобы поговорить о Лизе.
                - Ты Тому имеешь в виду?
               
                -Да, Полина, Тому
                -Ну ты хоть, правда, объясни, в чем дело- то.
          Руслан откидывается на сиденье и тянется за сигаретой.
                - Не против, я надеюсь?
                Ответа дожидаться и не думает, сразу закуривает.
                - Да кури сколько влезет... Не до этикета уже. .А почему Тома вообще?
                - Полин, эта ваша подруга звонит мне каждый день. Иногда чаще.
                - Она..??? Она не в своем уме?
                От Тамары я ожидала чего угодно. Но пытаться увести жениха, как говорится, почти "из-под венца" у собственной подруги… Нет, это все-таки не ее конек. И среди всех остальных причин, по которым это сделать было бы невозможно, такая безделица как "нравственность" стояла примерно под номером двадцать пять. Одним словом, немая сцена. Руслан улавливает ход моих мыслей.
                - Поль, если бы она звонила потому, почему ты подумала, я бы к тебе не приехал.
              Ну да, ну да. Не приехал же он просить у меня защиты от притязаний какой-то влюбленной бабы на его честь. Не маленький, справится. Жду ,что он скажет. И рассказывает он буквально следующее: С месяц назад один из из его достаточно близких знакомых получает бандероль. В ней свернутая в трубочку старая газета "Советская Россия" с опубликованной в ней Амнистией (дословно: Указ Президиума Верховного совета СССР об Амнистии в связи с 70-летием Великой Октябрьской социалистической революции ", 1987 г.) Красным карандашом выделены параграфы, которые под Амнистию не подпадают. На полях нарисована улыбающаяся рожица. Небольшой бумажный пакетик с сухарями и оформленная подписка на журнал "Лен и конопля" сроком на 6 месяцев. Адрес  указан правильно .Понятное дело, что канитель из этого никто разводить не стал. Шутка! Что же еще? Потом пошли звонки. Голос женский. Говорит, казалось бы, безобидные вещи, но пришлось насторожиться. Оказалось, что об одной из таких безобидных вещей кроме этого знакомого никто не знал. Определили телефон, с которого звонили. Сделать это было не просто ,но... сделали. Барышня, судя по всему, маялась от скуки. Отец служит в Органах. Информации бери-не хочу .На этом бы истории и закончиться. Но барышня угомониться не может. Поменяла тематику.
              Руслан потянулся к бардачку и вынул из него целую кипу бумаг. Все это были грязные, в копоти и воске, клочки. На каждом что-то написано. Разными чернилами, разной величины, но ....одним почерком .Почерком Тамары. Да, судя по всему, она этого и не скрывала. Он  перебрал их в руках, пока не нашел тот, что искал. Расправив края, бросает  его мне на колени.
                -Тебе это творчество знакомо?
                Я кивнула.
                -Давно она ....?
               Он так и не подобрал нужного слова и в итоге  спросил  по-другому: "Давно это с ней?"
                - Я не знаю. Честно, не знаю.
               Рассказываю ему, что пару дней назад была у нее. Рассказываю про ватман на полу, иероглифы, записи какие-то, про свечки, про то, что Тома изменилась, и про то, что там, на ватмане, я видела все наши имена. Понять, что там было, не смогла, слишком далеко было .Но они там были, это точно. Про то, что одну фразу я все-таки прочла, сознаться не смогла.
                - Это все? Поля, не вздумай что-то скрывать. .Полина, слышишь меня?
               Я слышала. Но что я еще могла сказать? Было много чего еще... Но все это были, я бы сказала, изыски ее  изощренного ума, эдакие умственные упражнения на тему "мне  скучно "...А ей и было скучно .Куда-то должно же было выплеснуться все то, что называлось красивым словом "внутренний потенциал". Я сидела, вылупившись себе на колени, на то место, где лежал грязный клочок бумаги, исписанный рваным ее почерком, с текстом, порожденным странной квинтэссенцией острого ума и надломленной ее души. Руслан слушает. Слава богу, не комментирует, а просто слушает. Я рассказываю о причине нашей с ней первой ссоры, когда еще несколько месяцев назад она стала разыскивать меня по всем адресам и телефонам, где, по ее представлениям, я могла появиться хотя бы теоретически. В итоге приезжает к людям, которые даже представления о ее существовании не имеют. Смоленские. Саша и Алена. Он-томный, седеющий аристократ. Она-очень хорошо сложенная, симпатичная брюнеточка с чуть раскосыми глазками, его жена. Одним словом, наш грозненский бомонд. Они: может кофе? Она: нет-нет, что вы! Мне нельзя кофе. Беременность.. Уже два месяца. Они: какая прелесть! Папа, наверное, так рад? Она: да, думаю да, рад. В любом случае у лорда Саутгемптона теперь будет наследник. Улыбается. Еще бы не улыбаться!  Ведь такая радость...Смоленские тоже улыбаются.
               Я приезжаю к ней.
               - Ты с ума сошла? Что ты несешь? Что за шутки? Ты этих людей даже не знаешь! Откуда ты вообще взяла их адрес?
            Вижу перед собой глаза полные боли и ненависти.
              - Как ты можешь? Я поделилась с тобой самым главным, что есть в моей жизни!
              - Беременность от Саутгемптона есть самое главное, что есть в твоей жизни?!
          Хлопаю дверью и ухожу. Я не врач. У меня другая профессия.
               
                ***
          Через несколько минут у меня урок. Прощаемся. Выхожу из машины, беру сумку с контурными картами и тетрадями, в другую руку - зонт. Прямо перед собой на полу вижу тот самый кусок ватмана, который дал мне Руслан. Я его так и не прочла. Открываю. И В ТРИДЦАТЬ СЕМЬ ТЕБЕ ПОСЛЕДНИЙ СРОК. Смотрю вслед отъезжающей машине. Русику  36. Мне хочется орать прямо здесь, на улице. Понятное дело, что урок вести я уже не смогу. Прохожу мимо школы. В тумане тополя стоят стройные и величественные. Дохожу до автобусной остановки. Звоню из телефона, который висит здесь же, на остановке, Лизе, дожидаюсь, пока она возьмет трубку и кричу ей: "Только попробуй еще раз уйти в эту свою внутреннюю  эмиграцию. Идиотка, у тебя нет времени!"
 
                ***               
               
                После звонка Лизе стою еще несколько минут у телефона. Прихожу в относительное равновесие и набираю еще один номер. В эту минуту мне хотелось бы этого меньше всего,но трубку берет Татьяна  Павловна. Татьяна Павловна-подруга моей мамы, и это не отменяет того, что она директор школы, где я работаю.
                -Татьянпална, это я. Татьянпална, ну извините меня пожалуйста, что утром не позвонила. Просто я на больнич....
                Татьяна Павловна не дослушивает, шипит в трубку:
                -Поля, это когда ж ты успела так сильно заболеть ,если час назад я тебя из окна своего кабинета видела!? Пауза.
                -Ну Татьянпална, вы же знаете, что я реабилитируюсь. Я завтра как штык..
                -Ты сегодня как штык! Ко мне зайди. Сразу же.
                Захожу в школу. Прямиком иду в кабинет директора. Делаю вид, что я не опоздала, а пришла на час позже исключительно в соответствии с планами высшего руководства. Открываю дверь, захожу. Татьяна Павловна смотрит на меня очень внимательно и ,наконец,  спрашивает: "Не капает?" Вдруг  понимаю, что стою под  зонтом.Меня начинает душить  смех. Я закрываю зонт ,продолжая  смеяться, и в какой-то момент совершенно отчетливо ловлю ощущение, когда еще секунда, и ты просто не сможешь сдержать слезы, и они хлынут из тебя, как ты не пытайся их сдержать .Снимаю очки, протираю запотевшие стекла, закатываю под потолок глаза, в надежде выровнять ситуацию и ,наконец, делаю жест рукой,  который означает, что я готова приступить к работе. Татьяна Павловна кивает на печатную машину, в которую уже заправлен чистый лист бумаги и несколько пустых бланков, потом грозит мне кулаком (уже улыбаясь) и уходит на урок. Я делаю эту работу ,помимо основной, когда у секретаря накапливается слишком много бумажной работы Сегодня  как раз такой день. И сегодня я рада этому как никогда раньше. Вижу, что за окном темнеет. Допечатываю последнюю страницу, документы кладу в сейф, закрываю ключом дверь и одной из последних выхожу из школы. Через сквер иду к автобусной остановке. И там, в сквере, вдруг становится мне абсолютно очевидной  совершенно простая мысль: "А с чего это мы взяли, что так оно и будет, как она ( Тома) на этом чертовом ватмане написала...Ну с чего ? Во-первых.....
               Из-за поворота  показывается  автобус семерка. Мои дети называют его  семечкой. Успеваю- таки до него добежать и уже в последний момент слышу пронзительно- визглявое : «Полина Магомедовна, а завтра контрольную будем писать?»
 
                Глава 5

 
               Под эгидой борьбы за мир проходит весь следующий месяц. Я веду себя как мировой судья. Звоню Тамаре, говорю, что она далеко зашла .Что спиритизм вещь потрясающе интересная , но исключительно для посиделок на кухне. Согласна, лясы поточить об этом можно,но принимать за основу-нет. Стараюсь избегать таких слов как "психика" и "подсознание". Вдруг воспримет как сомнение относительно ее адекватности. Говорю много, на мой взгляд убедительно, да так, что сама начинаю во все то, что говорю, верить. Достигаем паритета .Я веду себя с пониманием и не рублю канаты .Она в свою очередь прекращает наводить жуть и все то, что находится у нее под кроватью ,включая свечи, портреты лорда и всю остальную атрибутику,вытаскивает на свет божий, и если ей так хочется, пусть проводит эксперименты .С записью в журнал , анализом и всем тем, что даст потом ей право утверждать, что данный эксперимент был чистым. Конечно же, все это было пустой болтовней с моей стороны, но худой мир ,если меня спросить, действительно лучше доброй ссоры. Лиза со мной согласна и несогласна  одновременно .Мы обе понимаем, что что-то зависает, но ворошить, копать глубже обе боимся.
                Конец ноября. Точнее тридцатое ноября ,23:30.Мои родители переезжают на другую квартиру. Я пока остаюсь на старой и в новом статусе нравлюсь себе безмерно. Лиза приезжает ко мне с тортом и кофейным сервизом модного черного цвета в подарок. И у меня же и остается . Как в детстве-с ночевкой. Я достаю большое блюдо и нарезаю торт красивыми ровными кусочками. Лизка смеется и говорит , что я лицемерю. Торт можно просто разрезать пополам. Ну тогда и лимон просто пополам. В кои -то веки хорошее настроение. Звонит телефон. Я не могу взять трубку ,раскладываю торт по тарелкам. Ее берет Лиза.Показывает мне на телефон и шепотом говорит: "Тамара". Та слышит ее голос и выдает обычные свои выверты, без которых просто не может жить. Слышу в трубке нарочито скрипучий голос.
                - Ну что, ясная вельможная панночка,  целую ручки?
                Лизина мама этническая полька. Естественно не могла Тома мимо такой булочки пройти ,и "ясная вельможная " закрепилась за Лизой навсегда.
                -Просто так собрались или по делу?
                -Просто так, Том. Зиму ждем. Пол часа осталось. Тамара молчит ... Как-будто хочет еще что-то сказать. Потом вдруг прощается.
                -Ладно.Не мешаю. И первая кладет трубку. Слышу как закипает чайник. Подхожу ,чтобы снять его с плиты и вдруг вижу, как за окном абсолютно перпендикулярно земле стройными рядами опускаются огромные белые хлопья. Это еще не настоящий зимний снег, он влажный и срок его недолгий. Касаясь земли, хлопья эти мгновенно превращаются в воду, Но ведь еще и не зима...Лиза стоит рядом и так же, как и я, не может оторвать взгляда от этих необыкновенных белых стройных рядов, берущих свое начало где-то там, куда уже не распространяется наше понимание , и начинается нечто другое, неведомое, где рождаются вихри, бушуют ветра, и вершатся  наши судьбы. К утру снега как и не бывало. Разъезжаемся кто куда. Я- в школу. Лиза- в библиотеку ,чтобы набрать литературы и засесть дома за очередной писаниной. Неделя проходит не быстро ,но продуктивно. В пятницу хочу заскочить к Смоленским. Саша обещал на десерт "Аквариум" Виктора Суворова. Ну какой "Аквариум" без вкусностей? Лечу в магазин. Вино  белое, сухое-для Саши, корзиночки из Столичного -для Алены. Только еще минутку, чтобы позвонить домой: где я и что я.. Звоню. Мама берет трубку и почемуто очень тихо..:
                -Ты не знаешь еще?
               Чувствую как пересыхает в горле.
                -Что, мам? Чего не знаю?
                -Томочка ... Она умерла.... Точнее она погибла. ..Томочка застрелилась.
                - Ты не путаешь ничего? Это как вообще? Как застрелилась?
              Ни к кому не могу дозвониться. Ни к Лизе, ни к Руслану. В метре от меня останавливается такси. Подхожу, открываю дверь и сажусь. Еду к Смоленским. Примерно через час туда-же приезжает Руслан и Лиза. С огромным букет цветов, который уже никто не знает куда деть.
                Глава 6
               
   В своем стремлении понять, что произошло, я шла по кругу. Каждая попытка вырваться из него возвращала меня на исходную, как если бы кроме кругов в природе больше ничего не существовало. Так возвращалась я в своих бесконечных мыслях то к Элеоноре и ее последней лекции о спиритизме, то к Лорду Саутгемптону, то к странной тетке в синей поношенной кофте, которая все кричала что-то вслед почти скрывшейся из вида машине.
             Хоть сколько-нибудь  удобоваримая версия не выстраивалась.
             Да...Витал в этой истории туманный образ легендарного лорда. И блюдце фарфоровое, на котором оставили свой след в виде жирной черной копоти не меньше сотни сожженных свечей, тоже было. И казалось это очень заманчивым - понять всю историю под эдаким флером таинственности. Но мне хотелось знать правду.
                *
               Хасан. Вот кто был мне нужен. Наши с ним родственники слепили из нас пару, пока мы еще учились в школе. Когда мы оба выросли, выяснилось, что я выше него минимум на две головы, и это была самая ничтожная причина ,по которой жених и невеста мы были совсем никудышние. Наши с ним отношения скорее можно было бы принять за отношения между братом и сестрой. А еще точнее, между сестрами. А это дорогого стоило.
                Уже вечером того же дня я неслась по гололеду, лавируя между выбоинами на асфальте, решив про себя, что если даже его не будет дома, буду сидеть и ждать до победного конца. Ждать не пришлось. Все двери,  как всегда открыты, в доме пахнет только что сваренным мясом, и когда меня спрашивают, что я буду кушать, не кокетничая, говорю: «Всё».
                Хасан сидит прямо напротив меня и дзинькает ложкой о стакан с чаем, сахар в котором уже давно размешан. О том, что он был в составе опергруппы, прибывшей по так знакомому мне адресу в день самоубийства Томы, я знала с самого начала. И к Хасану у меня был один-единственный вопрос: ОНА правда САМА?
                Я задаю ему этот вопрос и почему-то боюсь произнести слово ЗАСТРЕЛИЛАСЬ. Смотрю на него выжидающе и как будто бы жду от него помощи...Пусть он сам скажет...Мне не просто смысл этого слова не нравится, мне не нравится даже как оно звучит.
                В итоге выуживаю из него всего несколько предложений. Мент, что с него взять! Об этом я говорю ему в лицо. Но мне хватает и того, что я услышала. Было письмо. Предсмертное письмо Тамары своему отцу. Оно не вскрывалось и, как только тот вернулся домой, было ему передано. Да и кто посмел бы его вскрыть! Он далеко  не последний человек в республике, всю жизнь в органах. Но почему об этом ничего не знает ,например, его жена? Я виделась с ней после похорон. Про письмо ни слова, ни полслова. Снова прокручиваю весь наш с ней разговор . Она плакала и говорила, плакала и говорила... Как в то утро неожиданно обрушилась книжная полка в спальне, и как она испугалась. Как цветок замерз на балконе, потому что ночью вдруг похолодало. Как ей не нравится слово "мачеха", потому что Томочка ей как своя была...И я верила этой невысокой, очень похожей на актрису Гундареву, женщине. Но я не понимала, зачем МНЕ это надо? Что случилось, то случилось. Но остановиться я уже не могла.
        Мне хотелось вместе с Томкой еще раз пройти этот путь, почувствовать его на вкус, знать его запах, понять его суть...Мне нужно было, знать что встретила она на этом пути такого, что сначала ломало и калечило ее душу, а потом, когда сопротивляться уже было нечему, вложило в ее руку старое охотничье ружье.

                Глава 7               
                Хочу увидеть Марху. Я уверена, что что-то осталось, чего она мне по какой-то причине не сказала. Может быть, просто не захотела. А может и нет ничего. Понимаю, что гадаю на кофейной гуще и опять иду по кругу. Но то, что мне нужна причина для встречи, теперь уже очевидно. . А еще мне нужна свежая голова.
                *
                Уже на следующий день я иду в дом, в котором всего лишь месяц назад жила моя подруга. Ее звали Тамара, нас с ней она называла парой полукровок. Пока ни появилась Лиза. И тогда нас стало трое. Воспоминания не просто нахлынули на меня, они волной обрушились на мою голову. И впервые за все это время мне было не так страшно думать о ней. Я вспомнила, как однажды мы решили посчитать, сколько видов крови течет в наших жилах на все троих. И тогда то мы открыли , что мы даже не полукровки. Мы были мутантами. Вспомнила, как   втроем ходили на почту, чтобы выписать  журнал  "Астрологический прогноз", потому что в нем должны были печататься гороскопы  таких модных тогда  Павла и Тамары  Глоба. Как ждали первый номер и тот ужас, когда 1 сентября из моего почтового ящика мы извлекли здоровущий, фиолетового цвета фолиант, на титульной странице которого было четко выведено :"Том 26. Астрономический прогноз". Все втроем мы смотрели на него не веря своим глазам. Первой в себя пришла Лиза: "Это никакие не гороскопы !" Тома выхватила журнал и перевернула страницу: "ГЕЛИЙНЫЙ СОСТАВ СОЛНЦА". Дальше пара синусоид и что-то с километр длиной под корнем квадратным . Сначала   шок. Потом мы даже не смеялись, мы орали как сумасшедшие посреди улицы и собирались "... во что бы то ни стало раздобыть предыдущие 25 томов, чтобы было о чем поговорить, случись нам повстречать на улицах родного Грозного пару-тройку приличных астрономов".
     Я шла и улыбалась...
                ***
               
       Зайти в подъезд ее дома оказалось не так уж просто. Не могу даже сказать, что я чувствовала. Хотела просто как можно быстрее пробежать эти два лестничных пролета, чтобы не оставаться один на один ни со стенами, выкрашенными знакомой синей краской, ни каменными ступенями, ни даже с воздухом, впитавшим в себя нечто от того, с чем я раньше еще никогда не соприкасалась.

             Марха открыла мне дверь почти сразу. Ждала.Отдаю ей сумку, набитую книгами, и черную коробку с тисненым на ней "PARKER".
             - Это от Томы осталось. Книги я брала, а ручку она сама забыла...даже не знаю когда..., давно уже.
       Марха толкает  ладонью дверь в ее комнату и, даже не распаковав, ставит туда сумку. На эти несколько мгновений передо мной открывается большое зашторенное окно и угол кровати, аккуратно застеленной ажурным пледом. Какое-то время я не могу оторвать от него взгляд. Я хорошо знаю этот плед, и еще я хорошо знаю, что стояло раньше на полу между кроватью и письменным столом. Сейчас там   ничего этого нет. Ни изрисованного ватмана, ни свечей, ни вазы .Марха перехватила мой взгляд, потом вдруг  кончиками пальцев закрыла рот, как бы боясь сказать лишнее, и выпалила но одном дыхании:
             - Я все выбросила, я так испугалась, когда увидела.

 
              Мы обе понимаем о чем идет речь. Я вижу, что Марха просто не в состоянии само-стоятельно переварить все то, чему вынуждена быть свидетелем. И мне очень жаль ее. Долго не решаюсь спросить, но в конце концов отваживаюсь
             -А она написала что-нибудь?...Ну...?Письмо или записка..?
             У нее глаза становятся по пять копеек.
             -Нет, Полиночка, ничего. .Я искала, везде искала...Ничего...И когда милиция уехала, тоже искала..
            Я вижу, что ей тяжело дается-вспоминать этот день .Она  зажимает большим и средним пальцем переносицу и смотрит несколько секунд куда-то вверх, не успокаивается и продолжает:
             - Я же, Поля, даже не сразу поняла, что ...Показывает рукой в сторону кровати... Я то подумала, что она уснула ."Тома,-говорю,- встань, что ж ты мучаешься ?" Я ведь только с работы пришла...,чайник поставила. .Ну, ..делаю что-то , так, по дому, с ней разговариваю...Да еще долго так.. А она- ничего. .Не отвечает. Я опять:"Вставай",-говорю...Ну а потом мне как-то так не по себе стало..."Что это,-думаю,-она мне не отвечает ?" Ближе подошла ..ну и..
             Мы еще долго сидим на кухне .Марха постоянно поправляет большой черный платок, который то и дело съезжает на плечи. Тугой узел из черных волос...Я вижу ,как одна из шпилек вот-вот из него выпадет, и волосы ,ничем больше  несдерживаемые, просто распадутся . От этого становится немного неуютно,  и я  как будто  просыпаюсь.
              До чая никто из нас даже не дотрагивается .Прежде ,чем уйти, пытаюсь найти какие-то слова, но все слова неправильные. Не про то.
             Подхожу к двери, спиной чувствую, что разговор все-таки не окончен. Что-то еще....Оборачиваюсь.
            -Поль, а что Тома могла купить?. Ты случайно не знаешь?
            Я смотрю на Марху. Она смотрит на меня.
             -Я покажу тебе кое-что...
Она уходит и через минуту возвращается с обычным целлофановым пакетом. Вываливает на стол все, что в нем находилось и смотрит на меня.
             Просто гора квитанций. Я беру их по очереди ,читаю, откладываю в сторону, беру следующую, опять читаю..
     Набор письменный ,подарочный, на гранитной подставке, 1957г. Москва, 50 руб., часы , уральские самоцветы, настольные, 30 руб. ,скатерть хлоп.5 руб .кольцо обручальное, золотое, 40 руб. ,Конь ,бронза,1950г...,и дальше сотни квитанций , я читаю только первые слова: вазы, книги, утюг электрический, воротник норковый....
               -Какой конь? Какой воротник? Марха, что это?
               Потихоньку  начинаю цеплять нить. Все то, что когда-то приносилось в этот дом за долгие годы службы ее отца, подарки к юбилеям, к дням рождений , какие-то безумные бронзовые кони, мраморные чернильницы, то, что невозможно было просто выбросить из-за реальной ценности этих вещей, но никогда, тем не менее не использовавшееся , сдавалось в комиссионные  магазины.
             -Тома?
             Марха кивнула .И ее вещей тоже нет.
             -Тоже все продано?
             Я отказывалась в это верить
             - И какая сумма?
             -Большая.Еще даже сами не знаем. Долгов много.
             - А куда все это уходило? Она же всегда была на виду?
              Я не могла ответить не на один вопрос.
             У меня нет никакого представления, что или кто мог бы стоять за этими суммами. Складываю в пакет квитанции, мысленно перебирая всех, кому из наших общих знакомых, хотя бы теоретически, могла бы понадобиться денежная помощь, чтобы при этом факт этот должен был бы оставаться в абсолютной тайне, оставаясь неразглашенным вплоть до самого, даже такого безумного конца.
             Единственное, во что я еще пока верила, так это в то,что Генри  Ризли  лорд Саутгемптон был тут не при чем.
             Прощаемся без слов, их просто нет..
             Спускаюсь по лестнице вниз .Гулко отзывается в подъезде звук от каблуков ,и от этого мне почему-то становится неловко. Пытаюсь идти тише .Быстрее на улицу. Останавливаюсь оттого, что из приоткрытой двери квартиры на первом этаже показывается соседка. Я не знаю, как ее зовут, но хорошо знаю в лицо. Увидев меня, пожилая женщина выходит на лестничную площадку и ждет, пока я с ней поравняюсь.
             -Ты Полина?
             Останавливаюсь, потому что хорошо понимаю, что ждет она меня не только ради любопытства.
             -Я Полина...А вас, извините, я не помню, как...
             -Да не извиняйся, пройди-ка ко мне лучше, неудобно в подъезде как-то..
             Захожу .Жду, что скажет. Женщина пропускает меня впереди себя, выглядывает за дверь и только после этого закрывает ее.
              -Ну что? Нашли ее?
              -Кого?
              -Ну эту дамочку? Ту, что с Тамарочкой в тот день была? Я же отцу ее все рассказала. Он,правда ,ничего не ответил .Сказал только, что, мол , спасибо.. Симпатичная , высокая такая, повыше Тамарочки даже будет. Никогда раньше ее не видела. Хотя....Вроде как что-то знакомое...Или показалось...?
Женщина на секунду задумывается, как бы пытаясь что-то припомнить. А я стояла , боясь дышать, в надежде, что вот, сейчас, она выудит из глубин своей памяти какое-нибудь имя, или какой-нибудь совсем незначительный штрих....Но она только пожала плечами и махнув рукой, немного улыбнулась.
             -Память-то не та уже давно...
             - А что еще, кроме того, что она повыше Томы была? Может вы еще хоть что-то вспомните?
             -Ну что сказать?. Они торопились тогда.. Я еще спросить что-то хотела.. А Тамара...Странно это было очень, на Тамару не похоже, даже не остановилась ."Потом,-говорит,-потом,- тетя Галя" .
             -А.. дамочка эта.. как она выглядела? Волосы же вы не могли не увидеть?
             -Не могу сказать. В шарфе она была. В голубом. Это точно. Никаких волос не видно было.
             -Спасибо, тетя Галя.. Это уже что-то.. Спасибо..
             -Да за что спасибо-то?.. А Томку жалко. Очень жалко..
              Она похлопала меня по плечу, как будто знала меня очень давно и открыла входную дверь. Тихонько, чтобы не стучать каблуками по кафельному полу, я вышла из подъезда в холодный серый вечер.
             
          
                Глава 8
 
 
 
               Когда люди говорят, что природа не терпит пустоты , они лукавят. Отчасти от самоуспокоения, отчасти просто повторяя за кем-то не думая что -то, уже однажды сказанное .Без Томки было действительно пусто .И оттого, что объяснений тому,что произошло, так и не нашлось ,принимать этот факт было особенно тяжело. Вихрь ,закрутившийся вокруг ее самоубийства , состоящий из чьих-то домыслов, обычных сплетен и просто лжи, постепенно сбавил обороты и осел . Ни я ,ни Лиза участия в этом шабаше не принимали. То, что мы слышали со стороны, было абсурдом, собственной версии не было. Почему-то не было возбуждено уголовное дело. В какой-то момент мы даже предположили, что где-то ТАМ, куда нам доступа никакого не было, все-таки что-то происходило. Может быть давались какие-то показания или проводились обыски...Но об этом никакой информации, ни слова, ни пол слова .Мы не понимали, почему нам, людям ,с которыми Тамара проводила большую часть своего времени, никто не задал ни единого вопроса. Почему не возникла версия о доведения до самоубийства? Кто были эти люди или тот человек, с которым она провела последний день в своей жизни? Это не было "..ой, мама ,или тебе за меня радоваться ,или ищи меня в Волге..", где вся история ясна, как божий день. Здесь было другое. И то, что в этом не было никакого смысла, не давало возможности  даже по-человечески попрощаться с тем, кто в течение многих лет делил с тобой все, чем ты жил, когда понимание с полуслова давно превратилось в понимание с  полубуквы,  когда даже еда ,которая готовилась в твоем доме, расчитывалась  на то, что "а вдруг он тоже придет" .Мы не могли вот так, просто ,не поняв в чем дело, отпустить ее. Это было неправильно.

                ***               

                Вечером встречаемся с Лизой перед драмтеатром . Я -в качестве Цербера для моего десятого класса, Лиза- за компанию." Орфей спускается в ад". Белоглазов в главной роли. Рассаживаем детей, садимся сами. Макияж, новые туфли, шелковый шарфик на шее. Между рядов шныряет невероятно рыжий парень во фраке и при бабочке, улыбается во все стороны. И тяжелый занавес глубокого бордового цвета , который вот-вот поднимется. Молча наблюдаем, как пробирается к своему месту грузный ,с капельками пота на лбу, мужчина.. Вот он выискивает глазами очень похожую на него самого дамочку и машет ей рукой: "Томочка, Томочка, вот наши места.. ,проходи же." Мы обе дергаемся так, как если бы кто ножом провел по железному тазику. Лиза немного наклоняется ко мне, но говорит не сразу.. Поправляет указательным пальцем вечно съезжающие очки и смотрит по сторонам ,будто боится , что ее кто-то услышит.
                -Я хочу знать, какая тварь вынудила ее это сделать.
                Я хотела ровно того же самого ,не считая одной поправки: "А кто-нибудь, кроме нас, этого вообще хочет?" Через несколько минут после начала первого акта спускаемся вниз, в фойе. Лиза пытается говорить шепотом, но с ее голосом это плохо получается . Сумка летит на пол к стене, сама идет куда-то в сторону, потом возвращается ,и только мое "Лиза ,тише, Лиза, тише!" останавливает нас обеих.
                -Нет ,ну ты хоть что-нибудь понимаешь? Сколько времени прошло! Я жду , что вот-вот хоть кто-нибудь мне скажет, что эта сука в голубом шарфике отношения никакого к Томке не имеет! Или имеет! Или ее вообще никогда не было в природе, а у людей ,которые ее видели ,амнезия! Кто -нибудь может мне сказать, кто это был? Почему, например, ее отец не пришел и не спросил:" А не носит ли из вас кто-нибудь случайно это чертов голубой шарфик?" Я молчу, потому что Лиза повторяет мои мысли, облекает их в такие -же точно слова и даже междометья.
                -Да знает он прекрасно, что это не ты и не я...
                -А что он еще прекрасно знает? Может он знает и куда она деньги потратила? Да еще столько! Квартиру можно было бы купить.
                -Ладно, не истерим.
                - Я не истерю. Просто перед собой стыдно. Сидим как клуши.. Ах, мы такие печальные...У нас подруга застрелилась..
              У меня тоже вопросы. Но есть то, что не дает покоя с самого начала. Наконец, выдавливаю из себя.
                -Лиз, как думаешь, это могли быть наркотики ? Могло так случиться, что мы не заметили? Лиза подпрыгивает на месте.
                -С ума сошла? Нет конечно! Мы бы не могли этого не заметить!
                -Ну почему? Мы же смогли не заметить, что с ней все-таки что-то было не так..? Она же не сиюсекундно  это решила ? Ты понимаешь, даже этот бред с Саутгемптоном...Я думала об этом.. Ну предположим, она что-то там себе напредставляла.. Ну мало ли. .Мы же с тобой не психиатры. Неизвестно, что все это, и на чем оно замешано... Фантом ,мираж, галлюцинация, я не знаю. Но что бы это ни было, ей нравилось ЭТО...Может это абсурдно звучит, но С НИМ она была счастлива. Стреляться она явно не собиралась. Понимаешь?
                -Понимаю. Естественно, Полина, я понимаю, что она не сделала этого из-за того, кого нет .И то, что всю эту кучу денег она отдала очень живому человеку, тоже понятно .Не тянет как-то английский лорд на роль такого уж транжиры и расточителя. Но и не не  наркотики это.
                -Я не настаиваю. Но тогда эту версию мы должны исключить.. Только что-бы не так: это не наркотики потому, что ах...она просто не могла это сделать , а пото-му, что есть довод номер один, довод номер два и довод номер три.
                -Поговорить бы с кем-нибудь...
                -И с кем?
                -Не знаю..
            Я постоянно прокручиваю в голове все , о чем мы говорили с Тамарой в последнее время,пытаясь уловить что -то ,что было не просто пустой болтовней .Я прислушиваюсь к себе, не екнет ли что-то.. А вдруг это неясное ощущение и есть то, за чем мы гоняемся.
                -Лиза, если мы ничего не знаем, то кто тогда вообще может что -то знать?. Мы же сутками вместе были!
                -Так в том-то и дело.! Пойми, даже если она что-то и скрывала.....Она не  диверсант -разведчик и не могла продумать до мелочей каждый разговор, каждый поход в магазин ,каждое движение .Значит мы что-то упускаем.И все равно я думаю, что наркотики здесь не при чем.
                -Значит секта. Ведь кому-то же отдавала она эти деньги.
                - Адвентистов седьмого дня .Да?
              Лиза сначала фыркает ,потом как-то неуверенно снимает очки и разворачивается ко мне
                - А .....у нас вообще есть.....? А кто может это знать...? Боже! Идиотка! Ну почему она нам ничего не сказала ? Возвращаемся в фойе. Стоим рядом со входом в зал, занавешенным тяжелой гардиной. До антракта еще несколько минут. Стоим молча. То и дело из двери высовывается голова, на что Лиза прикладывает палец к губам и кивает головой , что означает: "Мы знаем-знаем. Мы тихо". Голова снова исчезает.
 
 
                Глава 9               


                Лиза ждет меня дома, а я несусь проходными дворами, чтобы хоть немного сэкономить время ,как говорила Лизина мама ,с сумкой от Валентино и колбасой от Аракелова. Торопилась ,как выяснилось, не зря. Know how -кофе с пенкой .Им пахло уже в подъезде. .И тут же на столе читаный-перечитанный , в затертой зеленой обложке "Мастер и Маргарита" . А такое сочетание придает любому, даже самому непритязательному застолью, слегка запретный, приятно-терпкий привкус диссидентства.Тон задан.
                - Опаньки...
                Выкладываю из сумки на стол кабачковую икру , батон и кусок сервелата. Лиза срывается в прихожую, через секунду возвращается и ставит на стол небольшую белую коробку .
                - Опаньки..
               Читаю:"Ноотропил".  Медленно опускаюсь на стул ,боясь спугнуть мысль. Лиза сидит на подоконнике, скрестив руки на груди, как всегда , время от времени поправляя указательным пальцем очки. Она ждет, что я скажу.
                -Зачем нам нужен ноотропил?
                Спрашиваю, но в сущности уже знаю. Кира Михайловна. Про Грозный знает все .От революционных баек до клички кота обкомовской уборщицы.
                ***               
                Сидим друг напротив друга и смотрим на толстого фарфорового зайца в центре стола. Ноотропил  уже упакован и лежит в моей сумке. План предельно прост .Кто-то из нас относит лекарство человеку, который в цепочке сложных товарно-денежных отношений советского толка типа "ты мне-я тебе", был далеко не последним звеном .Год назад мы вместе с Томой названивали в ее дверь, чтобы отдать такую же точно коробку. В тот момент ,когда Тамара, уже развернувшись на каблуках, рванулась к выходу, дверь открылась. На нас смотрел и улыбался очень пожилой дядечка, седенький и немного смущенный.
                - Кирочка,  тут две прелестные барышни. К тебе, наверное. Он шире открыл дверь ,что, естественно, означало " входите пожалуйста". И мы вошли. Кирочка,  она же Кира Михайловна, уже стояла в прихожей и извинялась за то, что " ну так долго ждать заставили". Уже через минуту мы сидим за большим овальным столом ,покрытым толстой холщевой  скатертью .На стол выставляется фарфор, на белые батистовые салфетки ложатся маленькие серебряные ложечки, с очень тонкими у основания и плавно расширяющимися к концу ручками с небольшой гравировкой, покрытой эмалью ,в  которой легко угадывались купола старой Москвы. Тут же открывается и кладется на середину стола коробка  конфет "Раздолье". Идет немного в диссонанс с куполами Москвы ,но мгновенно примиряет нас с действительностью. Иван Андреевич ходит совсем небольшими шажками. Он по-старчески худой, и у него немного дрожат руки. Но глаза! Хитро улыбаясь, ставит на стол малюсенький графин.
                -Ну что? Смею я дамам предложить хорошего коньяку?
                -Смеете, Иван Андреевич, смеете, -отвечаю я за обеих.
                Пьем коньяк, закусываем его виноградом.Иван Андреевич наклоняется и целует Тамаре руку.Кира Михайловна наблюдает за отцом с улыбкой , разводит руками :"Хоть и девяноста не за горами, но если случается за столом рядом с женщиной сидеть, то руку поцеловать считает долгом." Ему все интересно. Говорим обо всем . И про папенек и про маменек, и про женихов, приличные или так себе, и про революцию, которая "...вот так вот понаделали дел, а теперь вот бачили  очи, шо бралы, йишты, хоть повылазты..." Вижу, что за окном темнеет. Прощаемся. Иван Андреевич поворачивается ко мне
                - А вы, Полина, книгами интересуетесь? Я сразу понял. Вы приходите к нам, вам Кирочка чудесные издания покажет.
                И я действительно очень хочу прийти еще раз. Но у меня все зависает на уровне "хочу", а Тамара с головой уходит в мир из огромных фолиантов в черных коленкоровых переплетах, в которых Иван Андреевич, а тогда еще четырнадцатилетний мальчик Ваня сидит за одной партой с будущим генералом Белого движения Михаилом Хрипуновым, в котором вдруг пустеют улицы Грозного в феврале сорок четвертого, в котором еще совсем молоденькая девушка Кира бежит по Августовской к своему первому  научному руководителю.. А сейчас я и Лиза сидим друг напротив друга и смотрим на фарфорового зайца. У меня в сумке Ноотропил  для Ивана Андреевича. Кира Михайловна ждет меня в шесть. Я приду и скажу ей, что Тома почему-то больше не захотела жить.А потом расскажу ей все, что знаю..
               
                Глава 10               

                Пройдя через арочные ворота сразу попадаю на центральную аллею. Мелкий,почти неощущаемый дождь, но холодно так, что деревенеют пальцы рук. И только если поднять голову и посмотреть на отбрасываемый фонарями свет, различаешь между капельками дождя маленькие неровные снежинки. Прямо рядом со мной останавливается троллейбус. Мне ехать всего три остановки, но я прохожу мимо  потому, что не знаю, что делать с собственным выражением лица. Я не знаю, как и какой мускул на нем нужно напрячь, чтобы, к примеру улыбнуться, или просто поговорить с кем-то .Не уверена, что смогу сейчас вообще с кем-то разговаривать. Наверняка в психиатрии мое состояние должно было бы иметь какое-то название... Могу только сказать, что я смогла попрощаться с Кирой Михайловной, даже извиниться, что отняла у нее кучу времени, но дальше был полный и абсолютный ступор .С лизой я встречусь завтра.. А сейчас единственные два человека, без которых я не обойдусь, это мои родители.
                ***

                Слышу, как что-то тихо постукивает.. Понимаю, что этот звук происходит от соприкасания  каталки для теста со столом. Манты.Открываю кран, наливаю полный стакан воды. Последние несколько глотков пью через силу. Зачем-то тяну время своего пребывания на кухне. Ухожу, но через несколько минут возвращаюсь обратно. Нахожу сморщенное, немного подгнившее с одного бока яблоко.
                -Полина, рассказывай..
                Для мамы я-открытая книга. Она откладывает каталку в сторону и смотрит на меня.
                -Начинай с конца.
                Если хочется поныть, полить слезы , чтобы тебя успокоили ,то к ней можно даже не подходить. Она на этом поле не игрок .Не помню, чтобы мне кто-то когда-то сказал ,что моя мама ".... ну такая милая, такая приятная женщина...." Она не была милой. Она была честной. И сейчас это самое то.
                - Я у Киры Михайловны была. Мы о Томке говорили.
                -А что об этом говорить? Жаль ее ,конечно. Но говори-не говори, человека нет .Оттуда еще никто не возвращался.. На слово ТАМАРА мой отец реагирует мгновенно. Историю эту он не понял, не принял и разбираться в ней не желал. После маминого "жаль ее , конечно" слышу то, что слышала уже много раз:
                -А что, собственно, ей не хватало, чтобы такое сделать?!!! Крыша над головой была! Носить что- было! Я со своим младшим братом одни брюки на двоих в Казахстане носил. В школу по очереди ходили! Мамалыгу жрали! Что-то никто не стрелялся! А тут скажите, какие нежные! Все это на одном дыхании.. Жду пока остынет.
                -Пап,...а ты знал, что ее отец в милицию из НКВД пришел?
                -Знал конечно. А что тут знать? Тоже мне новость. .Коля-Казак мне сразу сказал, как фамилию  его дочки узнал. И не просто из НКВД, из самого говна он пришел, расстрельный отряд возглавлял.
                -А Томка,как думаешь, сама знала об этом?
                -А как ты  думаешь? Хотя...всего, конечно, не знала...
                -А почему вы с мамой мне никогда об этом не говорили?
                -И что мы должны были тебе сказать ,если ты сама соплячка была? Чтобы где-нибудь ляпнула? Я смотрела на своего отца , как будто, наконец, все про него поняла. Мне вдруг совершенно четко вспомнилось, как мы с Томой , еще учась примерно в классе девятом или восьмом, притащили на летнюю кухню, маленькую комнатку у нас во дворе под навесом, старый транзисторный приемник. И как бежал он через весь двор, в то время как тишину тихой грозненской улицы разрезало "Там-там-там-там........там-там....Говорит голос Америки из Вашингтона.. Для вас Мария Са-либерти.." Я вспомнила, как он отчитывал нас тогда .И как было это как-то нарочито,  чуть-чуть показушно.  И только сейчас, спустя столько лет, вдруг я понимаю, что мой папа просто ее боялся.
                -Па.....Какой ужас.. А приемник помнишь?. Так ты боялся ,что она дома что-нибудь расскажет?
                - За себя я уже давно отбоялся.Но ты не забывай ,что кроме вас у меня еще сестра есть, а там четыре пацана... ...Тут не в чем уверенным быть нельзя...Не знаю...

                -Па, ..А мамалыга что такое? Ты вечно про нее... просто сказ какой-то о мамалыге..
                -Вон мать свою попроси сварить.. Она тоже в курсе,что такое мамалыга.

                ***               

                С Лизой получается встретиться только на следующий день. Приезжаю к ней с новой туркой и пачкой натурального молотого кофе.Чтим традиции.
                -Ну что? Готова?
                Лиза берет свою кружку и садится на подоконник.
                -Не пугай меня уже..
                Слушает внимательно, хотя на меня даже не смотрит, ни разу не перебив и не задав ни одного вопроса.
                -Тогда по порядку. Тридцать первое июля 1937 года. На тот момент уже Чечено-Ингушетия окружается подразделениями НКВД. Ночью начинается спецоперация. Та самая зачистка,которую позже назовут чистилищем. В эту ночь было арестовано примерно четырнадцать тысяч человек. А вместе с последующими арестами в сентябре и октябре это составит три процента всего населения республики. Чрезвычайная тройка Чечено- ингушского НКВД вынесла на всех этих людей один единственный прокурорский ордер, и один единственный суд вынес на  них на всех смертный приговор. Таким образом за пару месяцев прекращает свое существование почти весь цвет нации .Расстрелы шли и днем и ночью В прямом смысле не хватало рук.Но были и особо отличившиеся.Один  из этих самых особо отличившихся становится персоной очень нужной и важной на столько, что когда в сорок четвертом году весь народ в тех самых телячьих вагонах гонят в  Казахстан, он едет туда с особым предписанием. И в соответствии с этим предписанием, мамалыгу он там не жрет, а служит в тех же самых Органах, которые  его туда и послали. А вот в пятьдесят восьмом возвращается обратно, перед этим женившись на барышне, которая на тот момент уже однажды состояла в браке с неким генералом от тех же служб и имела от него пятилетнюю дочь. Всем семейством прибывают в город Грозный и поселяются в одном из респектабельных домов. Но! Падчерица не в маму, покладистую и добрую Танечку. А вероятно в того самого генерала, который в эту мясорубку тоже угодил, потому как был, как говорят, человеком приличным. Что с падчерицей случилось ,точно никто не знает, но что точно известно, что проживала она вместе  со своей новой семьей до семьдесят первого года. Звали ее Александра .Но в возрасте восемнадцати лет почему-то сбежала из дома с человеком на много старше себя. В семье с того момента о ней не говорилось. Для других людей культивировалась версия о ее душевном нездоровье, во что и ее младшая сестра, появившаяся на свет на десять лет позже нее, то есть в шестьдесят третьем году, свято верила .Пока, в старых бумагах своих же собственных родителей не наткнулась на вполне себе новую фотографию своей мамы и молодой женщины, в которой она без труда свою сестру и признала. Где все эти годы она жила, не известно, но Кира Михайловна думает, что не очень-то и далеко. Потому что существовал в те годы примерно в районе автовокзала молельный дом. И девушку там видели не единожды. Точно она, конечно же, не знает , но как говорит сама Кира Михайловна, дыма без огня не бывает.
                - А теперь отгадай как зовут младшую сестру Сашеньки?
                Лиза не моргая тянется к своей сумке и вытаскивает из нее красную пачку сигарет MORE. Точно так же ,не моргая от удивления спрашиваю:
                -А Руслан знает, что ты куришь, корова? Он же тебя пристрелит... И знаешь как? Как якут белку. В глаз. Чтоб шкурку не испортить.
                -Не закуришь тут.... Лиза сползает с подоконника : " Вот тебе и ЗИГ ТРАНЗИТ ГЛОРИА МУНДИ (так проходит людская слава, лат.) Томка....,Томка.....
 
 
                Глава 11               


                Через маленькое окошко подсобного помещения вся территория заправочной станции просматривается очень хорошо. Поэтому белую семерку Али увидел, когда она еще только показалась на трассе со стороны Черноречья .Потом он на какое-то время потерял ее из вида, и только, когда встал, чтобы включить обогреватель, по белой крыше, мелькнувшей среди боярышника и дикого винограда, понял, что она стоит в ложбинке,прямо у обочины .Стороной мелькнула мысль:" И что ? Передумал заправляться?" Минут через десять эта же белая семерка въехала на территорию заправки и остановилась у одной из колонок. Али отложил в сторону газету и ,уже собравшись пошутить с водителем на счет плохой погоды и хорошего хозяина, почему-то передумал. Тот вроде и не нервничал...Но то, как он шел, как заправлял бак, как искал деньги по всем карманам, Али почему-то не понравилось .Он молча проводил его глазами до машины ,прикрыл окно, и ,размяв шею сначала в правую, а потом в левую сторону, потянулся за газетой .
                Выехав с заправки, Руслан свернул в сторону города и уже через несколько минут ,немного успокоившись, выскочил на Сайханова .Немного дрожали колени. .Сегодня опять эта головная боль. .Всегда одинаково начинается...Он уже знал это ощущение. Сначала от середины позвоночника до самого затылка странный озноб, такой ,что невозможно открыть глаза .Он прокатывается волной и так держится несколько минут. Потом ничего больше нет. Существует только боль в висках ,через которую уже ничто не может пробиться ,даже сознание. Нельзя сказать, сколько времени это продолжается. Потом проходит, медленно-медленно, унося за собой все силы, и только , как и сегодня , дрожат колени и немеют пальцы рук. Он огибает площадь Минутку, оставив ее позади себя, ныряет в тоннель и уже через минуту - на Дзержинской. Цветов-море.Выбирает три розы. Красные, бархатные, с тонкой зеленой веточкой между ними .Кладет их на заднее сиденье, туда, где упакованные в такого же красного цвета бумагу лежат любимые лизкины  Клема. Лиза..., Лиза.....Она ждет его сейчас у задних ворот стадиона Динамо ,и едет он именно туда.А то, что лежит у него на заднем сиденье, это не просто подарок ко дню рождения. Это вообще не подарок. Это жалкая попытка сделать вид, что ничего не случилось. И это дается ему труднее всего.. Сев за руль, он еще долго сидит с закрытыми глазам, откинувшись на сиденье. Через чуть приспущенное стекло нет-нет доносятся какие-то звуки .И вдруг прямо рядом с машиной ,совершенно отчетливое "...Да пошли они все ...." Для того, чтобы открыть глаза, понадобилось усилие. Руслан делает его. Но только для того, чтобы посмотреть, кто сказал эту фразу. Для него вдруг становится невероятно важным-рассмотреть этого человека. Женщина, в черной затасканной шубе из искусственного меха и висевшем на шее грязном мохеровом шарфе, пытается перейти дорогу .Она шатается из стороны в сторону, а полы ее шубы развиваются на ветру и делают ее похожей на старую ворону. Наконец, доходит она до конца дороги, и, вероятно,  не имея больше никаких сил, облокачивается  спиной о дерево и долго так стоит, прикрывая рукой свою тощую продрогшую грудь. Руслан снова отворачивается, Мысли вязкие и нестройные. Да ....пошли.....они.....все..... .Тетка все стоит и стоит под своим ненадежным хилым укрытием ,хмуро насупившись, так что ему становится вдруг жаль эту несчастную спившуюся дуру, всем богатством которой и была -то ,наверное, эта черная шуба, да еще пара обносков с чужого плеча. Он почти было открывает дверь машины, сам еще не до конца понимая, что вообще собирается делать ,как слышит вполне отчетливое с противоположной стороны улицы: "Может подкинешь чего? Много не прошу..." Описав на дороге полукруг, Руслан останавливает машину в полуметре от нее и через открытое окно протягивает двадцатипятирублевую купюру. Потонувшее в шуме улицы "Вот  спасибо, мужик ! " он уже не слышит. Его белая семерка, мелькнув в общем потоке машин красным MARLBORO на заднем стекле ,проскакивает сначала светофор, потом поворот к стадиону Динамо и дальше едет прямо, уже не останавливаясь.
               

                Глава 12               

               
                Со своего дня рождения Лиза  недиалогоспособна. Я не вижу ее уже неделю,но знаю, что она ест, спит и ходит на работу. Ну уже хоть что-то .Почти не звоню, потому, что все успокоительные таблетки, сочиненные мной, не действуют. Когда я сказала, что Руслан, вероятнее всего, в отъезде и просто не может позвонить, спросила у меня, с какого момента я стала подозревать в ней отсталость в развитии , и, если это действительно так, с какой целью я дружу с ней.. Мне стало стыдно. На этом  немедикоментозный путь лечения закончился.
                ***

                Звонят в дверь. То, что это Лиза, понимаю сразу . Три коротких, три длинных и снова три коротких: SOS .Одно из немногих знаний, которое вынесено нами из уроков по начальной военной подготовке. Открываю дверь.
                - Наконец-таки....Жива, ясная вельможная?
                -Не дождетесь..
                Сидим на широком топчане, покрытом ковром, оставшемся от родителей после переезда. Если продвинуться до конца и облокотиться о стену, то от нее становиться холодно. Поэтому у нас на плечах большой серый платок из козьей шерсти. Один на двоих. Осторожно спрашиваю, не звонил ли Руслан. Не звонил. А дальше узнаю то, что с ним у меня никак не вяжется. Что он часто и по многу пил.
                - Лиза, мы с тобой об одном человеке говорим? Где спиртное и где Руслан? И что ты?
                -И что я? Полина, ему тридцать шесть лет!...
                -Ничего не понимаю. И когда вся эта карусель началась?.
                Дальше-больше.
                -Давно .Еще Тома жива была. А с тех пор и не заканчивалась..
                -И что теперь?...
                -Ну что теперь?-улыбаясь,- теперь я девица свободная..
                Но мне не смешно . Свет никто не включал, а на улице давно стемнело. Так и сидим в темноте. .Вот уж действительно, хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах на жизнь. В "свободных девицах" Лиза проходила не долго. До вечера следующего дня. Если бы Тома могла это видеть, то неприменно  прозвучало бы ее любимое :"...и битва при Ватерлоо могла бы показаться вам наивной шахматной партией по сравнению  с тем, что творилось на тридцати шести квадратных метрах обычной типовой квартиры.» Но за стол переговоров все-таки сели и, договорившись об обмене пленными по принципу "всех на всех", подписали мирный договор
                ***               

                Мой любимый уголок в Грозном-маленький отрезок улицы от угла здания ювелирного магазина ,мимо Букинистического до самого ларька с мороженым .Вот тебе и хлеб, вот тебе и зрелище. Если долго копаться, то даже среди потрепанного ,никому уже не нужного старья ,можно найти действительно перлы. Иду к словарям. Одна, но подлинная страсть Увидев на одном из корешков РУССКОЕ ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО ,ничего другого уже не вижу. Пытаюсь вытянуть его из стопки, но чувствую, как кто-то мягко берет меня за руку и разворачивает к себе.
                -Полиночка, ну сам бог послал...
                Передо мной стоит Кира Михайловна. Рада ее видеть безмерно.
                -Кира Михайловна, пожалуйста,стойте здесь и не шевелитесь, никуда не уходите, я только словарь куплю.
                Она и не собирается никуда уходить, наблюдает за мной, пока я мечусь между кассой и продавщицей и улыбается. Выходим на улицу вместе.
                -Полина, не уверена, что правильно делаю,старое ворошить..нужно ли это..? Я слушаю ее , затаив дыхание.Вдруг она прерывает саму себя на полуслове:
                - Наш с тобой разговор у меня из головы не выходит . Ну о Саше, о сестре Тамары. Я кое-что вспомнила.
                Кира Михайловна смотрит на меня поверх очков
                - Когда пединститут в университет переименовывался, в семьдесят первом году, в актовом зале собрание было. Так вот после собрания, я это хорошо помню, внизу, в фойе, я как раз Ивана Андреевича ждала, я встретила Сашину маму. Саму эту девочку я не знала и никогда не видела, но вот с мамой ее, Татьяной, встречалась.. Саша тогда только поступила, потому что Татьяна прямо так и сказала: "Поступить-то поступила, литература ей нравится, а там время покажет.." Так я о чем подумала...Те, с кем она вместе училась, могут же тоже что-то о ней рассказать...Наверняка что-то вспомнится.
                -Так это когда было, Кира Михайловна!. Я в семьдесят первом году во втором классе училась.. Да и потом, даже если у меня на руках весь список того курса будет, думаете кто-то будет со мной разговаривать?
                Но в том, что говорит Кира Михайловна, рациональное зерно было. Пытаюсь выжать из себя хоть какую-то идею.. Деканат- нет. Кто там помнит поименно всех, кто учился сто лет назад ? Канцелярия... Конечно !Но не раздают же в ней каждому встречному списки студентов.. Но становится как вроде теплее.. Кажется у кого -то из знакомых там работает мама.. Дай бог памяти..
                -Не торопись, Поля, не торопись...Не нужен тебе список.. Ну ты же в школе преподаешь... Неужели   же не у кого спросить, кто в этот год поступал?
                Оказалось, что спросить было у кого, и не мало. Но сочетания Тамариной фамилии с именем Александра не помнит никто. Начинаю понимать, что путь был неверным.
                Захожу в учительскую, вешаю на стенд ключ, ставлю журнал ,разворачиваюсь и сталкиваюсь в дверях с физруком. Он пропускает меня сначала вперед, но сам вдруг останавливается и делает жест рукой, чтобы я остановилась.
                -Полин Магомедовна, стой ка.. Уже несколько дней хочу тебе сказать...Ты спрашивала про девушку. .Саша зовут. Не поверишь, но я знал одну. Где-то в центре жила. Но только фамилия другая была. Какая-сказать точно не могу , но очень простая, обычная такая русская фамилия. Не Иванова и не Петрова, но что-то такое..
                -И что...? А года какого примерно? А училась где?
                - Да как ты говорила, так и было.. Только фамилия другая.. Русская . Простая такая, ну типа...
                - Поняла про фамилию...Типа Иванова..
                Первое ,что я сделаю, как только приеду домой, посмотрю на себя в зеркало и запомню себя такой, какая я есть, потому что такой дуры я больше никогда не увижу.
                Глава 13               
               

                Снова проходим весь круг, но уже без привязки к фамилии: зовут Саша, в начале семидесятых училась в пединституте на филологическом факультете, скорее всего очень недолго, может быть, даже не закончила первый курс, жила в центре .Все. И... находим. Находим человека, который с Мироновой Александрой Олеговной не просто учился в одной группе, но и был еще какое -то время близок даже после того, как Саша институт бросила. На осторожное "можно встретиться с вами ?" слышим спокойное " А почему нет?! В субботу устраивает? В два часа?" Руслан не произносит ни слова .Зная , что мы обе ждем субботу, даже не спрашивает, что мы будем делать с этой информацией, появись она у нас в принципе. При нем мы почти не говорим о Тамаре. Особенно после того, как замечаем , что он избегает называть ее по имени.Либо "она", либо "ваша подруга ". И эти записи на залитом воском ватмане...После ее похорон никто из нас больше не говорит об этом. Но никто и не забывает. Своей неопределенностью ситуация все больше начинает походить на гранитную плиту . Именно поэтому в субботу, в два часа дня ,стоя перед дверью квартиры совершенно незнакомого человека, мы с Лизой так надеемся, что нам все-таки удастся когда-нибудь сдвинуть эту плиту с места.
                На знакомство уходит не больше двух минут. Можно на "ты", что всех очень даже устраивает .Ирина кладет на стол альбом с фотографиями :
                -Я уже нашла тут кое-что..... Вы же родственников  ищите? Правильно  я поняла? А Сашу я прекрасно помню, хотя она, конечно, не долго и проучилась..
                Ирина перелистывает страницы одну за другой, пока ни находит несколько небольших снимков, уместившихся на одном развороте и разворачивает альбом в нашу сторону. Мы с Лизой непроизвольно привстаем и буквально зависаем над четырьмя снятыми в разное время любительскими фотографиями.
                - А кто из них Саша?
                -Да вот она..
                Ирина показывает на высокую девушку в черной прямой юбке и в черном же толстом вязаном свитере, стоящую в простенке между окнами . Пытаюсь рассмотреть ее получше.Совсем не похожа на Тому. Разве что, в том как смотрит, есть нечто ,совсем неуловимое.. . Справа сверху виден угол висящего на стене портрета ,а слева часть стола, за которым, выставив ноги в проход между рядами, сидит еще одна девушка. Но она отвернулась, и лица ее не видно. А на следующем снимке они уже рядом, снова Саша и та, другая. Снимок нечеткий и блики... Разворачиваю альбом так, чтобы тень падала с другой стороны.
                -Ирина, а кто это?- Показываю на девушку рядом с Сашей
                -Это Эля. Эля Пашкевич.
                -А Пашкевич это ее девичья фамилия?
                -Ну конечно.. Нам же всем там по восемнадцать, не больше...Кстати, вы бы у нее про Сашу и спросили. Они -то друг друга вроде не только по институту знали. Вижу, как поглядывает на меня Лиза. Вижу, что параллель между юной Элей Пашкевич и Элеонорой Владимировной она уже провела . Невероятно, сама отказываюсь верить, но круглую землю, видно, еще никто не отменил.
                -А почему вообще Саша институт бросила? Она же вроде неплохо училась? Стараюсь говорить как можно непринужденнее, но чувствую, что не очень-то получается.. Ирина смотрит на нас с Лизой  поочередно.
                -А Саша вам действительно родственница?
                Смотрю на Лизу. Лиза- на меня, потом на Ирину.
                - Нет, Ирина, Саша нам не родственница. Она сестра нашей подруги, которая недавно покончила с собой .Просто хотелось бы, чтобы она это знала. Ирина долго сидит молча.
                -Ну и история, скажу я вам...Что ж с Санькой вечно все так....?
                -Ирин, ну а что все-таки тогда произошло? Почему она институт-то бросила? Вы же не могли совсем ничего не знать?
                -Да кто нам докладывал? Неплохая она была, Сашка... Не сказать, что душа компании.. Но добрая очень, спокойная, душевная что ли, я б сказала..
                -А правда, что она.. толи из дома с каким-то сектантом сбежала, толи ее из дома выгнали?
                -Да ну господи ж, боже ж ты мой!? Да какой он сектант!?Червленский он. А во всех эти станицах, что в Червленой, что в  Гребенской ,да вы историю почитайте, испокон веков старообрядцы жили. Это уже когда ее на комсомольском собрании из комсомола исключали, тогда-то эту гадость кто-то и сказал. Ну..., чтоб побольнее было.
                -Ну а родители? Они ее в психушку сами что ли определили?
                -А кто этих родителей знал? Там история не для наших ушей была..
                -Ирина, ну последнее... А Эля Пашкевич что за человек была?
                - Мне лично упрекнуть ее не в чем...Ну карьеристка...Это да, было такое...Хотя и умница была большая...
                На тот момент даже Элеонора Пашкевич не знала, что до открытия кафедры экспериментальной психологии в одном их закрытых ВУЗов в Новосибирске, где со временем она станет одним из ведущих сотрудников, остается не многим более 5 лет.

 
                Глава 14               


                Руслан ехал по хорошо освещенному пустому проспекту с чувством, от которого он давно отвык. Кто-то назвал бы это ощущение спокойствием, но оно было им только отчасти. Как несколько наскоро выхваченных из партитуры нотных знаков не смогут дать о всем произведении хоть сколько-нибудь реалистичного представления, так и человек, ни разу не стоявший даже на краю обрыва, не сможет ощутить весь ужас  бездны. У него нет об этом никаких сведений, нет самого спектра чувств, как инструмента к пониманию. Он стоял там, на краю этой самой бездны, боясь всматриваться вниз, пока вдруг не понял, что падения не избежать, и что именно надежда удержаться внушала ему страх, изнуряла его и выматывала все его силы. И он от нее отказался .
               
                ***
               
                Еще не было восьми, когда он подъехал к дому. Стемнело так быстро, что за несколько минут единственным светлым пятном остался только изогнутый, крашеный белой известью, ствол старой черешни. Фары выхватили из темноты деревянную калитку и синий почтовый ящик с выведенным на нем "51". С непривычки ключ приходится искать долго. Он новый на связке и Руслан к нему еще не привык, так же, как и к самому дому, их с Лизой новому дому... Не включая свет, проходит он по дорожке, выложенной из старого кирпича, останавливается и стоит так долго, пока не решает зайти в дом, где еще стоит мебель, оставшаяся от бывших хозяев, покрытая старыми выцветшими пледами и настольной лампой с надтреснутым с одного бока абажуром на маленькой прикроватной тумбочке. Говорят, если шаг за шагом перелистывать дни назад, можно вспомнить все, что было в твоей жизни. А нужно ли ему это? Он и так помнит каждую секунду того дня, когда уже стоя на краю, впервые спокойно посмотрел вниз.


                За три месяца до этого.


                Комки мокрого снега налипли на стекло, и машину постоянно заносило то вправо, то влево. Придерживая одной рукой руль, а другой вытаскивая сигарету из пачки, Руслан то и дело поглядывал на запечатанный конверт, лежащий на сиденье рядом.Уже третий за последние три недели. Первые два- в почтовом ящике, последний- сегодня, под дворниками на лобовом стекле.Он не хотел его распечатывать, потому что знал, что внутри. Опять эти залитые воском клочки бумаги, то ли с обрывками стихов, то ли части какого-то диалога, наугад вырванные из общего текста... Но в итоге он все-таки берет правее, останавливается на обочине и разрывает конверт. На колени падает оборванный по краям кусок закопченного картона в форме небольшого квадрата с наспех написанными на нем четырьмя строчками:
                Самый чудный из чудесных миров
                Ты покинешь не дождавшись весны
                Не отведав ее сочных плодов
                Не увидев изумрудной травы
                Ну, сука! От злости к горлу подкатывает комок, и возникает чувство, что примерно в районе груди что-то обрывается и падает вниз...С трудом сдерживая себя, разворачивается и по Первомайской возвращается обратно. Только бы работал телефон. Находит в кармане двухкопеечную  монету и, глядя на балкон с массивными перилами, просматривающийся через ветки деревьев ,набирает номер.
                -Тамара, вниз спуститься сможешь? Это Руслан. Я около твоего дома стою. Она спускается почти сразу, видит его семерку, припаркованную у дороги, подходит и, не говоря ни слова , садится в машину.
                - Нам, наверное, поговорить надо...... Нет?
                -Надо. Наверное. Только не здесь. Она смотрит все время впереди себя, вцепившись обеими руками в полы своего пальто.
                - Тогда здесь недалеко .... Надеюсь ты меня не боишься?
                -Не боюсь..
                Деревянная калитка со скрипом открылась, но толстая железная пружина быстро возвращает ее обратно. Осторожно переступая порог, Тамара вошла в комнату и остановилась. Огляделась, постояла так еще с минуту и села на край дивана, уперевшись ладонями в колени.
                -Лиза видела этот дом?
                -Да, Тамара, твоя подруга Лиза этот дом видела. Но ее впечатление мы обсудим в другой раз, договорились?
                Она кивает, продолжая смотреть перед собой, и только сильнее сжимает колени, так что даже неяркого света от настольной лампы хватает, чтобы увидеть покрасневшие костяшки ее пальцев. Сейчас он успокоится и задаст ей один-единственный вопрос :"Что- она- от него -хочет?" Но все ходит и ходит по комнате , засунув руки в карманы. Вдруг останавливается, наклоняется к самому ее лицу и, взяв за волосы у самого затылка, сдавливает так, что она, инстинктивно напрягшись, только и может, что выдавить "Пожалуйста, не надо..."
                -А что надо? Он не сразу, но освобождает руку , отворачивается и достает из пластиковой черной папки, лежащей тут же на столе, исписанный от верха до низа лист бумаги, держит его обеими руками перед самым ее лицом.
                -Ты знаешь, что это? Но текст сливается перед глазами в одно сплошное синее пятно, и она ничего не может прочесть...
                -Руслан, пожалуйста, я не знаю, что это.., пожалуйста...
                -Ну а ты прочти...Читать умеем? Ну?
                -Зачем ? Что это? Зачем мне нужно это читать?
                - Это мой диагноз, Тома. Ты же знаешь, что тут написано? Опять хватает ее за волосы и разворачивает к себе.
                -И это значит, что ты про него знала. Можешь рассказать откуда, если об этом моя родная мать не знает?
                -Я ничего не знаю, ни про какой диагноз.. Это правда..
                -И как я должен тебе верить?
                -Я не знала....
                -Стишки сама пишешь или кто помогает?
                -Я не знала.. Руслан вынимает из папки конверт, рывком открывает его, так что с десяток похожих на визитные карточки картонок разлетаются по всей комнате:ей на колени, на голову, на пол.
                -Я не знала...
             Он склоняется над ней и смотрит ей в глаза так близко, что видит, как сначала темнеют зрачки ее глаз, как если бы в этот момент где-то в глубине ее сознания зарождалось само горе, как потом по их поверхности проходит волна и нарастает до той поры, пока она, уже не сдерживаемая никакой силой, готова хлынуть криком о помощи. Он отпускает ее волосы, вытирает слезы с ее дрожащего подбородка и садится напротив прямо на пол, положив ей на колени только что вытащенный из папки конверт.
                -Я не знала....Машет головой, закрывая лицо руками,- я не знала...
                -А про это ты тоже не знала?
             Руслан вынимает из кармана джинсов кусок картона с обожженными краями и тоже кладет его ей на колени. Они долго сидят молча. Она- на краю дивана, в нелепой позе, все поправляя и поправляя мокрые от слез волосы, он-на полу, покрытом видавшим виды выгоревшем ковром, огороженные от остального мира полукругом тусклого света от единственной в доме настольной лампы.
               -Рассказывай , Тома....
               -Что?
               -Все.
               -Я не знаю как...
         Она сидела как ученица, опустив голову и сложив руки так, как складывают их во время молитвы.
              - Ты не поверишь мне... Зачем тогда?
              - Все зависит от того, что ты мне сейчас скажешь...Посмотри на меня..
       Она смотрит и тут же отводит глаза в сторону. Долго сидит молча.
              - Наверное, все с мамы началось. Она боялась, чтобы я за руль садилась...Поэтому села в машину, чтобы со мной ехать, а я смотрю в зеркало...и вижу эту странную женщину.. Я совсем ее не задела..., я просто развернуться хотела...Она стала что-то кричать, грозить кулаком ..Мне нужно было сразу остановиться и дома остаться, но я не поняла, понимаешь? Я не сразу поняла, что это она была...Что это про нее было. Это лорд про нее говорил....Описание один в один совпало, но я не подумала,понимаешь? Он диктовал мне, а я записывала... Он предупреждал, что если ее увижу, то должна буду вернуться...А я не вернулась...Как я не догадалась !? Ведь точно же, как он сказал....И УЗОК ГЛАЗ ЕЕ И СМУГЛ ЛИК...Кто бы мог подумать...?! Я потом только поняла, что и она тут вообще ни при чем была... Это была просто примета. .или  знак. Он меня ею, как красным цветом светофора предупредил, а я....Что потом было, ты знаешь После той аварии мама долго не прожила...В общем, это было в первый раз... Ну а потом уже просто не прекращалось...Всегда в голове какие-то слова.. Это даже не голоса, но я знала, что все это я должна записать. И про тебя тоже знала....Знала, что это важно...
                Руслан слушает ее , боясь утерять эту хрупкую нить, что связывала одно событие с другим и держала вместе части этого странного повествования, однако логичного даже в своей абсурдности. Он наблюдет за выражением ее глаз, за движением нервных ее рук, за тем, как хмурясь, вспоминает она детали....Это была целая жизнь, прожитая в одиночной камере, где ни одна деталь, ни один микроскопический штрих, ни одно движение души даже однажды не пробилось наружу.
                -Нет, нет, ты не подумай, с головой я в этот омут не бросилась. Ты знаешь, я... так боялась, что я сойду с ума... Мне нужно было рассказать кому-то.. Полине... я не могла . Точнее ,я попыталась . Но ..., она сказала, что она не врач.. Лизе-тем более. Она бы мне тебя не простила .Тогда я подумала, что может быть Саша.. Руслан смотрит не нее , не решаясь спрашивать..
                - Саша это моя сестра. Правда она давно не живет с нами. Но я ее нашла.. Не представляешь, она сразу узнала меня, обрадовалась даже.. Ну вот все я ей и рассказала.. И про лорда, и про стихи.  И про кореянку в синей кофте , про маму,.. про тебя с Лизой ...Больше всего, ты знаешь, я боялась, что она скажет, что у меня проблемы...., что я не здорова, психически не здорова. .Я столько книг по психиатрии за всю свою жизнь не прочла, сколько за тот год.
            Тамара стащила с себя пальто и спустилась на пол, вытянув вперед ноги и облокотившись на торец дивана. Она рассказывала так охотно и так подробно, как если бы всю свою жизнь готовилась к этому сегодняшнему разговору. И чем больше она говорила, тем сильнее проявлялась в ней она прежняя. Она засмеялась, запрокинув голову назад ..
            -Я согласна была бы все объяснить этим чертовым подсознанием...Но это совсем другое, это не про то история, понимаешь? Когда человек заикается, потому что когда-то его беременная им мама вдруг испугалась соседского пса, я могу объяснить это подсознанием , или когда попал в аварию, пролежал в коме три дня, очнулся и заговорил на пяти языках. Тоже оно, подсознание. Но к будущему оно не имеет никакого отношения. Оно не может его просчитать .Какой мощности должна быть счетно-вычислительная машина вместо мозга у человека, чтобы вот так, вдруг, заснуть ,увидеть сон, а потом проснуться с уверенностью, что завтра рухнет Лондонский мост?
                -Тебе приснился Лондонский мост?
                -Лондонский мост останется цел, за него не беспокойся....Ты лучше о себе побеспокойся.
                -Отлично. С мостом ты меня  успокоила.. А то мне как-то неспокойно было...А твоя сестра? Она какое-нибудь объяснение видит этой твоей.....
                -А что замолчал-то? Ну так и скажи ..шизофрении..
                Улыбаясь, Тамара облокотилась локтем на диван и подперла кулаком подбородок.
                -Ну.....как говорится, даже если ты и шизофреник, это еще не означает, что за тобой никто не гонится..
                -Так значит ты мне веришь? Или все -таки не веришь?
                -Тома....
                -Моя сестра ,Руслан, видит проблему несколько не с той стороны.И всему, что я ей рассказала, находит только одно объяснение...Она так и сказала:" Если бы, Томочка, в доме наших родителей, на том месте, где висит портрет Дзержинского, висела бы молитва в рамке, этого бы не произошло."
                Руслан встал с пола, прошел по комнате и ,выглянув в окно через щель между чуть раздвинутыми шторами, удивленно посмотрел на Тамару.
                -А что? Действительно Дзержинский висел?
                -Почему висел? Он и сейчас висит. У отца в комнате.
                - Ннндаа.Чем дальше в лес, тем больше дров...Ладно, бог с ним, с портретом.. Ты слышишь голос - я это понимаю, видишь образ человека - тоже понимаю, в связь между записями и реальностью - не верю, но , предположим, готов поверить. Мой вопрос : почему только сейчас ты об этом заговорила? Что изменилось? При чем здесь этот дом? Вот я стою ,готов слушать. Ну объясни тогда.. В ДОМЕ ПУСТО, ДОМУ ГРУСТНО , ДОМ ВЕДЬ ТОЖЕ ОДИНОКИЙ.. Так вроде было? И протарабанив пальцами по подоконнику в такт к стихотворению, молча смотрит и ждет, что она ответит.
                -ОТ НЕГО ХОЛОДНОЙ НОЧЬЮ НАВСЕГДА УШЕЛ ХОЗЯИН....
                -А что ,раньше хозяин из дома не уходил?
                -Навсегда нет...
                Руслан оттолкнулся от подоконника, постоял немного, потом прошел через всю комнату и, не вынимая рук из карманов, остановился у самых ног Тамары.
                -Ты сейчас про меня?
                -Да..
                -А....там ..у ..вас...я один претендент на .. НАВСЕГДА УЙТИ ИЗ ДОМА ?
               Он сел на корточки так, чтобы лучше видеть ее лицо, и даже улыбнулся.
                -Нет, не один..
                -И кто тот, другой?
                -Я.
               Неожиданный резкий звук пробивает тишину, и фары проезжающей машины с шумом выхватывают из полуосвещенной комнаты стену с косо висящим на ней "Девятым валом" Айвазовского и часть побеленного потолка. За секунду проносятся на ней , сменяя друг друга , сначала ветка какого-то дерева, потом огромный цветок на фоне тончайшей сетки, точь-в -точь повторивший рисунок занавесившей окно гардины , и странные кляксы-тени с размытыми краями, толи от хлопьев мокрого снега, толи от капель на оконном стекле.
               - Нет...ну, конечно, вольному воля...А с чего такая покорность? Побороться не пробовала? Сидишь тут со мной, лясы точишь.А что спокойна -то так?
               -С чего ты взял , что я спокойна? Я тебе что, Железный Феликс?
               -Кстати о Железном Феликсе... Убрала бы, для начала, его со стены. Повесила бы вместо него молитву в рамке. Так тебе твоя сестра сказала?
               -И что? Толку-то теперь от того, что я его сниму? Теперь пусть уже висит, хоть до ишачьей пасхи. Мы пойдем, батенька, другим путем..
               -Тома, я абсолютно серьезно говорю. Бог с ним, с портретом. Все это может далеко завести.. Нужен хороший психиатр.
               -Хороший психиатр сказала, что я не ее пациент. Сначала ,правда, этот хороший психиатр вцепилась в меня как клещ. Императивные  галлюцинации-тема ее докторской. Я жила у нее неделю. Ну не тут-то было..
               - И что?
               -Да ничего.. Я с самого начала это знала. Я же говорю, тут совсем другое.. Ты знаешь, когда Пол Поту предсказали ,что его режим падет и причиной его смерти станет отравленный рис, он просто перестал есть рис.
              - И что? Пол Пот до сих пор жив?
              -Ладно, проехали, пример неудачный..
              -Она засмеялась и подтянула под себя замерзшие ноги..
              -Тогда нам тоже нужно как бы перестать есть рис?
              -Наконец-таки....
              -Как знать, Тома. .Как знать...
          Руслан встал, выпрямился, подошел к стене, поправил картину, висящую на тонком черном шпагате и, немного отодвинув в сторону занавеску, кивнув, показал на яблоко, лежащее тут же ,на подоконнике.
             -У меня в багажнике лежит бутылка вина. Давно лежит, видно часа своего ждала...Надо же как-то отметить этот славный день...Блюда из риса, стало быть отменяются.. А вместе с ними ..женитьбы, дома и ...что там у тебя ? Короче, попробуем пожить наперекор, да? По примеру товарища Пол Пота.
            Терпкий Киндзмараули полыхнул темно-красными струями по стеклу, разлившись  в непрогретом воздухе чем-то теплым и обволакивающим...Мягкий звон только совсем немного наполненных фужеров и яблоко, одно-единственное яблоко на двоих. Как и одна на двоих судьба.

                Глава 15               
          Сегодня я встречаюсь с Мироновой Александрой Олеговной,или Сашей. Коля-казак,он же подполковник милиции Василенко Николай Виталтевич и друг моего отца,кладет передо мной только что отпечатанный на машинке короткий текст. Я знаю, что там. Адрес и место ее работы.
                -Ну что ж, Полина, встреться с ней, успокой душу.
                -Спасибо, дядь Коль.
                Пока складываю лист пополам, успеваю прочесть: "Библиотека-филиал...", остальное уже не важно, найду, язык до Киева доведет. Встаю, прощаюсь
                -Дядь Коль, спасибо вам еще раз..
\            Уже закрывая за собой дверь кабинета, слышу: "Да беги уже."
                ***               
 
                Подхожу к библиотеке прямо к началу обеденного перерыва. Открываю дверь и лицом к лицу сталкиваюсь с высокой, коротко стриженой женщиной . В первую секунду теряюсь, но сразу же, как только могу видеть полностью ее лицо, понимаю, что передо мной Саша. Большие,широко расставленные карие глаза, в которых на свету улавливается, однако, что-то кошачье-зеленое и руки, как если бы вот-вот она должна была бы прикоснуться к чему-то горячему и очень бы боялась этого , точь-в-точь, как делала это Тома. Инстинктивно она делает шаг назад и останавливается.
                -Вы ведь Александра?
               Не могу оторвать взгляда от ее лица.
               Она улыбается и рукой приглашает войти..
                -Я Полина, звонила вам..
                -Знаю. Сразу узнала. У Томки моей дар рассказчика невероятный. Стою перед ней как истукан и понимаю, что даже не знаю, с чего начать, и вдруг чувствую, как по лицу текут слезы. Она подходит ко мне близко-близко и .... обнимает. Совсем не так, как делается это для приличия или просто при встрече. Обнимает так , как может сделать это человек очень сильно соскучившийся, близкий.Она плачет навзрыд,я чувствую, как дрожат ее плечи. Это длится совсем недолго, может быть минуту ,но мы еще стоим какое-то время обнявшись, не испытывая нужды ни в словах, ни в объяснениях.
 
                Тот, кому случалось видеть что-то действительно необычайное или быть свидетелем того, что не по какой логике не могло бы быть, поймет о каком состоянии я говорю. Это состояние, когда есть только вздох, а выдох....Выдох настолько тихий и неслышный , как если бы больше всего на свете ты боялся бы спугнуть то самое мгновение, которое потом, гораздо позже, ты назовешь невероятным, осознавая при этом, что самыми невероятными вещами на свете могут быть только человеческие судьбы.
                В закутке между стеллажами, в самом дальнем углу читального зала, мы сидим друг напротив друга , совершенно, казалось бы, посторонние люди, но могущие при иных обстоятельствах ,сложись они по-другому, быть понятными ,а может быть, и очень близкими друг другу. Уперевшись локтями о стол и сцепив между собой пальцы, Саша говорит, почти не делая паузы между словами, будто боится, что кто-то остановит ее нелепым вопросом или, хуже того, вдруг вырвет из так трудно давшегося ей, хотя и кажущегося, спокойствия. Она говорит, только изредка поднимая на меня глаза, показывая одну за другой фотографии, вынимая их из-под пожелтевших ,тонких, как папиросная бумага листов, покрывающих , будто сделанные из картона ,страницы альбома. На некоторых из них она задерживается немного дольше, внимательно прочитывая каждое слово на обратной стороне ,некоторые просто откладывает в сторону. Так, за каждым ее словом, за тем, как закрывала она глаза, касаясь лба худыми белыми пальцами, как смотрела на фотографию крупного улыбающегося мужчины в накинутой на плечи генеральской шинели , и даже за маленьким бронзовым брелоком на ключах в виде шахматного коня, постепенно проступала картина, сроку которой было, ни много ни мало, почти сорок лет, и было в ней место и для суровой зимы Северного Казахстана, и для любви, и для предательства, и для наивных стихов молоденькой девушки в голубом креп-жоржетовом платье.
                ***
                До того момента, когда все закончится , марта пятьдесят третьего, Олег Миронов не дотянул всего несколько месяцев. Никакого особого наследства не оставил, прощальных записок не писал, но глаза своей жены Тани в ночь ареста запомнил. И запомнил , как дернулась ее рука к животу, когда вдруг раздались шаги на лестнице, имевшие в том безумном сценарии только одно значение. Закончилось все очень быстро. Арест, отказ в прошении на свидание и.. расстрел. Остались только несколько фотографий из того времени, когда еще никто никого не предал. Но и они в скором времени исчезли, потому что Таня....влюбилась, и в ее жизни появился ОН .Маленькая Саша маму ревновала, но когда слышала раздражительное  "Почему эта девочка все время плачет? Ты можешь ее успокоить?", затихала от страха и так сидела долго, пока не уснет. А когда засыпала, видела сны. Интересные. С ними можно было играть.. Сбудется-не сбудется. Еще Саша помнила дорогу с бесконечным количеством станций , с серыми зданиями вокзалов, почти на каждом из которых висело красное полотнище с большими белыми буквами. Она находила знакомые и складывала из них слова. С-Л-А-В-А... К-П-С-С.          
               
               
               
                Глава 16

                Заваленный снегом холодный Павлодар остался только на фотографиях и в ее воспоминаниях, которых со временем становилось все меньше и меньше.
                Кавказ.....В новом доме никто ее не обижал, но и не любил. Мамину любовь Саша чувствовала, но хватало ее всегда очень ненадолго, до первого недовольного взгляда по-прежнему статного, по-прежнему привлекательного, только что слегка поседевшего мужа. Да и появление на свет младшей сестры Томы мало что изменило... Очень знакомое " Что она у тебя все время ноет?" уюта и радости в дом не принесло.А то, что было, больше походило на домик из разноцветных кубиков: чуть дунет ветерок, он и рухнет. И однажды он действительно рухнул." Не смей ,Саша, грубить, нельзя быть такой неблагодарной, он же тебе вместо отца всегда был!. Да ,конечно, у него жесткий характер ,но...это надо понимать, он просто из другого теста, чеченцы ...другие.." Что было ей ответить своей матери..? Что миф о "других чеченцах" -это ее, мамы, глупая придумка, чтобы не сдыхать по сто раз на дню от обиды, когда ее роль в доме стремительно приближалась к роли мебели? Что отец ее подруги  Зухры  дядя Арби натрусил сегодня яблок в саду целое ведро и раздал их детям на улице? Это потому что он из другого теста? А может это оттого, что он просто добрый? Оттого, что он любить умеет ?...Что было ей ответить? Что будь ее отец жив, а не расстрелян по сфабрикованному обвинению, то наверняка любил бы ее тоже..? А потом прогремел гром :" Просто так никого не расстреливают." Это сказала мама.. Та самая Танечка, нежная и трогательная, чьи перепуганные глаза и рука у только появившегося животика то всплывали, то подергивались туманом в проваливающемся сознании ее мужа , расстрелянного в пятьдесят втором в Долинке, в одном из тысяч подвалов  Карлага. ...И не просто сказала, а затихла после сказанного в ожидании: что скажет ОН, доволен ли он ее преданностью? И Саша увидела это отвратительное по своей сущности опускание глаз и предательское ожидание похвалы . "Ненавижу"-это было  единственнное  слово, которое могло быть ею выговорено, а все, что она так ненавидела, осталось по другую сторону двери, которую она закрыла за собой навсегда. Меньше, чем через неделю, из прошлой ее жизни осталась только Эля Пашкевич, та самая  Зухра  и высоченный вечно улыбающийся Костя. Он обнимал Сашу за плечи, целовал ее в затылок и,смеясь, говорил: "Ну что, Сашка , придется мне на тебе жениться." И женился бы... Если бы в станице Червленная, на заднем дворе дома его родителей, вдруг не обнаружился новенький промасленный ящик с автодеталями со складов местного ПАПа .Отпечатков пальцев Кости на нем обнаружено не было, как не было у него и самой возможности этот ящик туда поставить, но статья "Хищение социалистической собственности" была, а в соответствии с ней грозились стать явью и пять лет тюрьмы строго режима. Сашины слезы ,что мертвому припарка. Мама разводит руками:" Да что ты, Саша, как же ты могла такое подумать? Зачем же папе это делать? Тебе же он только добра желает..." Как последний аргумент летит под крики отчаявшейся девчонки со стола разбитая посуда . Ну что делать с непослушными дочерьми ? Их надо наказывать. Четыре месяца  в психбольнице. А потом вдруг выписали. Неожиданно, ничего не сказав и ничего не объяснив. Но время было упущено. Вернулся Костя из огня да в полымя. В семьдесят девятом начался Афган. А вот оттуда он уже не вернулся.
                Я слушаю Сашу затаив дыхание в самом изначальном смысле этого слова, потому что боюсь даже представить , что может она чувствовать. Иногда она улыбается так, будто ей стыдно за то, что ей сочувствуют. Будто просит прощения за то, что кто-то исковеркал ее жизнь и вот здесь, сейчас она говорит об этом
                -Одного не могу себе простить, Полиночка... Тому. За что это проклятие на нас...?
                Саша кладет передо мной фотографию, где она совсем еще юная, в том самом черном свитере и черной прямой юбке. Рядом Эля Пашкевич.
                -Элеонора Владимировна...Она у нас преподавала..
                -Знаю. Эля чуть с ума не сошла, когда узнала, с чьей подачи у Томы такое увлечение началось.Кто ж знал!
                -Ну тогда это с моей подачи.Про это занятие я ей рассказала.
                -Не совсем так, Поля. Там, где тонко, там и рвется. Бабки наши на Ивана Купалу целыми деревнями на гадания собирались. А святки? А Крещенские вечера? Нет, Поля, нет.. Эля из Новосибирска сразу прилетела. Хотели исключить психиатрию .
                -Но ведь и исключили же?
                - Да, исключили...Но в целом это все равно сложно понять. Существует огромное количество методик, с помощью которых любой мало- мальски   опытный врач почти со стопроцентным результатом отличит больной мозг от здорового . Представь, что перед тобой поставлена задача- из каждой книги, которую ты видишь в этой  библиотеке, выписать на отдельную карточку год ее издания. Для человека, умеющего читать и писать, задача не из сложных. Погрешность будут составлять только те случаи, когда у тебя либо закончатся чернила в ручке, либо ты просто уснешь от усталости прямо за письменным столом. Тамара была здорова. В ее случае не было даже погрешностей.
                -Но лорд-то был?
                -Лорд был. Для нее.
                Откинувшись на спинку стула, Саша сидит какое-то время молча, прикрыв глаза .До того момента, когда она просто примет смерть своей сестры как мог бы это сделать человек глубоко и искренне верующий, еще очень далеко. Когда-нибудь это чувство придет к ней как спасение. А пока она все нащупывает и нащупывает эту тоненькую ниточку, все задает и задает себе эти бесконечные вопросы.. Зачем? Зачем? Зачем?
                -Ты знаешь, Поля,.. у Эсхилла  Прометей как-то признается: "Я лишил людей дара предвидения, наделив их "слепыми надеждами".Думаю, что Эля была права: Прометей промахнулся...А жаль...
               
                Мне нужно успеть к последнему автобусу. Уже на выходе решаюсь спросить...
                -Саша, мне кажется, что Тома что-то оплачивала.Могло такое быть?
                -Могло. Что именно не знаю, предположить разве что...Хотя что тут предполагать? Нуждающихся много.
                -Саша, ну почему она нам с Лизой ничего, ни разу , ни намеком ,ни полусловом, что это так серьезно было? Все выглядело, как какой-то театр..
                -Не могла она об этом говорить, Поля. Она и мне не все говорила. Предупредить хотела. А как ,не знала. Да и думала, что сможет обыграть судьбу.Только думаю, что ж такое она могла увидеть, узнать, если то, что она сделала, посчитала за лучший выход?
               
                ***
               
                Еще долго стоим с Сашей на остановке. Автобус почти пустой.. Странное чувство.. .Теперь я знаю почти все.Лучше бы и не знала. Подхожу к дому почти одновременно с Лизой .Включаем свет, ставим на плиту чайник, наливаем две большие кружки какао с молоком.
                -Поль, пожалуйста, хоть что-нибудь скажи..
                Я не знаю, что говорить, с чего начинать.
                - Ее ,Лиза, никто не обманывал. Это главное. Наркоты не было, сектантов тоже. В тот день, в последний, к ней приходила Саша. Говорит, что боялась за нее. Знала, что отца дома не будет, поэтому пришла. Почему так спешили, теперь понятно. Не хотела с ним встречаться. Деньги ушли, можно считать, на благотворительность. Куда именно, Саша не знает. Да и какая разница..
                -Раз благотворительность, значит решила давно..
                С крыши оторвалась подтаявшая сосулька и с грохотом ударилась о подоконник. Лиза перегнулась через спинку стула, пытаясь задвинуть штору.
                -Представь, весна уже почти.
                ***               
 
                Рано утром ,в последний день зимы, двадцать восьмого февраля, умер Руслан. Он умер во сне. В том самом доме, который он купил всего лишь несколько месяцев назад. Продавать его не стали. Он так и остался стоять пустым....ОТ- НЕГО- СЕГОДНЯ- УТРОМ -НАВСЕГДА- УШЕЛ -ХОЗЯИН. Лиза даже не плакала. Наверное потом, когда я не видела. Я ни разу не спросила ее, что она чувствовала. Та ее часть, которая могла бы что-то мне сказать об этом , больше просто не существовала..
                Эпилоп
               
                Март девяноста пятого года в Грозном  был теплым. Маленькие зеленые листочки появлялись даже на нелепых обрубках, которые когда-то были сучьями деревьев, на невесть как пробившихся через горы строительного мусора вперемежку с землей веточках, на недавно появившихся посреди дворовых клумб могилах .Могил этих было много. Они были увешаны новогодними гирляндами, как чудовищные насмешки над людьми, вздумавшими позабыть о самом главном, для чего они пришли в этот мир ."А вы что, во время штурма Новый год тут справляли?"- спросила я одну пожилую женщину, как мне показалось, через-чур заботливо укладывающую серебристый дождик на чуть припорошенном снегом кусте барбариса. "Да бог с тобой! Могилки же это,"-махнула она рукой,- как их потом различишь?"

               
                Во время штурма Грозного один из первых снарядов попал в дом , в подвале которого, не сумев вовремя выбраться из города, оставалась Марха. Она погибла, зажав виски руками. Человек, которого нашли рядом с ней, был ее мужем, но вероятнее всего он так и не понял, что произошло. Все просил и просил успокоить эту несносную девчонку, все не понимал , почему она все время ноет. Там, наверху, на стене его кабинета до самого последнего момента продолжал висеть портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского, пока его по невероятной парадоксальности всего существующего на земле, в клочья не разметали русские ракеты.
                ***                ***
                Мы с Лизой сидим среди  послевоенных руин у задней стены кинотеатра Юбилейный  на сваленных в кучу  шлакоблоках ,как сидели сотни раз еще в детстве, рядом ,рука к руке. Мы прощаемся.
                -На твою бы кухню сейчас....И кофе горячий..
                - Нет у нас ни кухни, ни турки, ни кофе.., Лиза .ЗИГ ТРАНЗИТ ГЛОРИЯ МУНДИ ( Так проходит людская слава ,лат.)
                Лиза поправляет очки и улыбается..
                -Да вот еще! Еще как выпьем. И не раз!
                -Учти, что я тебе верю...
                -Слово шляхтича.
                Конец.