18. Разбор полётов

Она долго отогревалась в душе. Потом, стуча зубами о край чашки, кое-как проглотила порошок от простуды. Снова помянула тихим незлым словом местные аптеки: сейчас точно не помешало бы успокоительное посильней, чем ромашковый чай. Наконец, забилась под одеяло и думала, думала.

Пыталась сосредоточиться на чём-то приземлённом и хорошем. Например, на том, как здорово, что в детстве её отдали в секцию плавания. Хотя скоро стало ясно, что спорт не светит. В универе и вовсе определили в спецмедгруппу из-за кардиограммы. Внутренний голос услужливо подсказал: «Ещё немного такой жизни, и на ЭКГ вообще будет трэш». До сих пор ничего ужасного не происходило, но Карина успела за всю свою жизнь и наприниматься магния, и наесться кураги аж до тошноты. А также наслушаться шуток про «пейте кефир, Шура» и дурацких советов «не принимать близко к сердцу».

Ну и как это прикажете выполнить?!

Она не могла не думать о Германе. Что с ним? Да даже с его зверями, в конце-то концов. Куда он попал из этого кошмарного озера? М-да уж, интересный портал, нечего сказать. А может, так всё и работает: чем экстремальней, тем переход вернее?

Но не это мучило и отдавалось уже почти физической болью.

А вдруг случилось непоправимое, и она в том виновата? Алеся говорила про какой-то там эфир... нарушение равновесия... нарушение... преступление...

Вместо жара наползало какое-то другое состояние, непонятное и пугающее. Мысли путались колючей проволокой, заполняли голову десятками шёпотов и угрожающих вскриков с обвинительными интонациями, стучали молотками в виски, так что пить пришлось и таблетки от головной боли. Повисая в натянутом ожидании - когда подействуют? – Карина всё-таки провалилась в забытьё, потому что силы слишком медленно, но всё-таки верно вытекали из измученного тела.

Она очнулась разбитой и изжёванной. Взгляд на часы – полдесятого. Жара не было. Удивительно. «Ничего, всё ещё будет», - «успокоил» всё тот же внутренний голос.

Карина кое-как собралась. До назначенной встречи оставалось ещё порядочно. Она понадеялась расходиться и развеяться за лишних полчаса. Сделала привычно: запомнила конечную точку на карте, но не зацикливалась на кратчайшем пути.

Снова безотчётно тянуло к реке. Осознать это было неприятно. Но Карина успокоила себя тем, что хочет развеять неприятные ночные впечатления. «Говорят, в одну и ту же реку нельзя войти дважды. А может, дневной Майн и ночной Майн – это разные реки?»

Карина вступала на мост Унтермайнбрюкке, привычно обшаривая небо рассеянным взглядом. И тут в поле зрения попал странноватый объект.

При всём отдалённом сходстве он не напоминал ни птицу, ни лайнер «Люфтганзы». И всё же выглядел довольно обыденно – ни таинственного сияния, ни разноцветных лучей, всего лишь тёмный силуэт на пасмурной папиросной бели. Это был не НЛО, а всего лишь самолёт.

Но какой самолёт!

«Вроде «альбатрос», - тупо отметила Карина.

Потом ей хотелось просто орать на себя за эту бесчувственность. Но сил изумляться не оставалось. Она лишь отметила: «Вот они, галлюцинации. Ну, так всё всегда и начинается».

А ведь и правда так. Когда всё выглядит адекватно, но только для тебя. Кто-то может привести сотню аргументов, что окружающие мечтают его убить. Кто-то убеждён, что реально способен пройти сквозь стену. А кто-то может поклясться, что видит в небе над рекой истребитель столетней давности.

Тем временем он не исчезал, а ложился в первый плавный вираж.

До ушей теперь долетал и звук мотора. Но, может, только до её ушей? Прохожие почему-то не задирали головы вверх.

Карина застыла от хваткого, как смола, чувства дежа вю. Было. Это уже было. И слова всплывали в голове такие же или похожие: реплика... реконструкция... кино... наваждение... глюки... Если б не они, эти слова, Карина могла бы сразу сказать, кто в кабине.

«Но он не может быть здесь после того, что случилось, это невозможно».

Тогда что за наваждение? Она просто неотрывно наблюдала и как бы для проверки вспоминала названия фигур пилотажа. И мысленно перечисляла: бочка... вторая, третья... петля... боевой разворот... иммельман...

«Ранверсман, - всё так же глухо отметила Карина. И память механически подсказала: «Эту фигуру впервые выполнили только в тридцатые».

Между лопаток проскользнула череда мурашек. Почему-то этот анахронизм показался зловещим. Как и то, что после нескольких глубоких виражей неизвестный лётчик завис в полубочке и полетел вдоль реки вверх колёсами – это казалось слишком знакомым и нарочитым, так, будто потусторонний хакер покопался в Карининой памяти и вытащил оттуда урывки из когда-то читанной биографии Чкалова серии «ЖЗЛ».

Боже, что за паранойя – неужели она заразилась подозрительностью от Алеси...

Но Карина просто стояла и смотрела, не могла оторваться, а демонстрации продолжались. На этот раз – штопор. Она помнила, что в начале двадцатого века справляться с ним толком не умели, да и машины не были к нему устойчивы. Карина похолодела, когда самолёт свалился вправо и отчаянно закружил по спирали вниз, всё ближе и ближе к опорам моста Хольбайнштег – но вблизи них вышел из пике и лихо взмыл опять.

«Да он издевается!»

Карина выдохнула – она даже не заметила, как задержала дыхание – и облизнула пересохшие губы.

После короткой «разминки» самолёт повторно сорвался в штопор, уже в левый. Так же уверенно вошёл в пике, и был твёрдо, аккуратно выровнен чьей-то рукой, и направлен ввысь, и ввинчен в небо в новом азартном порыве. Затем недолгие секунды без выкрутасов, и снова: вот «альбатрос» поставлен на ребро, как монетка, катящаяся по столу, затем опять несколько бочек подряд... И вот он всё ближе к Старому городу, а вот вираж вокруг шпиля Святого Варфоломея – очень киношные кадры.

Пилот испытывал не только Каринино терпение, в первую очередь - свою машину. И – кто его знает, может... свойства среды?

Карина всё так же завороженно смотрела, хотя в чём-то это напоминало вязкий сон, который хочешь прервать, но не можешь.

И она в самом деле похолодела: «альбатрос», теперь кувыркавшийся совсем близко и обретший цвета, крутанул очередную петлю над Майном и на выходе стало ясно: слишком низко и...

Всё казалось жутко неестественным. И – может, глупым?

Да, от нелепости этих опасных секунд хотелось схватиться за голову, это Карина и сделала, вонзив пальцы в раздутое ветром каре...

...и всё-таки у самой воды машина выровнялась, как ласточка-береговушка.

Но потом – потом был мост. Тот самый, на котором она стояла.

Краем сознания Карина помнила, что это призрак. И всё-таки ожидала услышать треск ломающихся крыльев и планера, резкий плеск воды. В конце концов, «нормальным» казалось даже беззвучное исчезновение.

Но она чуть не пошатнулась, когда, победно взревев мотором, самолёт вынырнул с другой стороны моста и резво набрал высоту. Слегка покачав крыльями, он унёсся на восток, к затонам.

Карина стояла, вцепившись застывшими пальцами в перила, и старательно, под счёт, дышала. Оторвав руку от металла поручня, медленно посмотрела на часы. Это был проверочный жест в осознанных сновидениях. Однако аномалий циферблат не обнаруживал: цифры не превращались в иероглифы, стрелки не деформировались – они всего лишь показывали, что пора поспешить. Ни о какой прогулке на тот берег и речи не шло.

Она пыталась традиционно «вышагать» свою тёмную, нехорошую взвинченность на пути к метро, под землёй, а потом на бегу по магазинной, пёстрой, деловитой улице с коротким томным названием Цайль. У неё ничего не получилось.

Карину трясло. Может, не было физических сил волноваться радостно - так, как бывало раньше. Но сейчас в появлении загадочного истребителя и в его танце не виделось ничего праздничного. Словно сквозняком из подвальной двери, тянуло страхом. Она была почти уверена, что на сей раз это иллюзия. Но что её породило или кто? И... зачем ей это показали?

Эти мысли тоже звучали совсем не в её стиле и утомляли. Карина подходила к старинному угловому зданию с кафе и чувствовала, как предательски подгибаются ноги. Вместо прикидок, с чего начать, она думала лишь о том, как бы поскорее сесть.

«Ещё чуть дотянуть, ложись на глиссаду...».

Тьфу ты. Опять. Нет уж, это ловушка. Ловушка! Чёрт бы побрал эту авиационную любовь.

Карина спохватилась и суеверно одёрнула себя. Она уже не знала, что думать и в каких выражениях. Больше того, она не знала, что чувствовать.

В дверях она замешкалась и выхватила глазами Алесю за столиком у дальней стены. С ней сидел элегантный мужчина чуть за тридцать. Точней, он уже уходил: собирал шашки с лежащей между ними доски – она скоро отправилась в дорогой портфель из жёлтой кожи. С тёплым рукопожатием и улыбкой Алеся распрощалась с незнакомцем. Когда он выходил, то бегло, по-лисьи глянул на Карину, будто сфотографировал. Неприятно. Впрочем, нет, просто нервы ни к чёрту.

Карина всё-таки собралась с духом и прошагала к Алесиному столику. Вместо приветствия та внимательно просканировала её взглядом.

- «Глаза её лихорадочно блестели».

Насмешливая ирония не могла скрыть озабоченность. И Стамбровская резюмировала:

- М-да. Всё очень плохо. Выглядишь, будто привидение увидела. Хотя ладно, чего мелочиться - будто с того света вернулась.

- Честно говоря, и то, и другое, - выдохнула Карина.

Алеся снова посмотрела на неё оценивающе.

- Давай по порядку. Только сначала что-нибудь закажи.

Карина села и рассеянно листала меню. Обстановка бюргерской гостиной, любовно воссозданная в кафе – все эти абажуры, кресла, обои с крупным рисунком – совсем не успокаивала. Она что-то назвала подошедшей официантке почти наугад.

Алеся склонила голову набок и вздохнула:

- Ох и зря я тогда сказала насчёт привязки к родине. Сейчас почти не удивляюсь, но в тот момент я ж не думала, что ты радостно попрёшься за своим героем прям сюда!

Карина лишь молча пожала плечами.

- Я мониторила состояние будущих курсантов после тестового занятия. У тебя тут такой выброс энергии был! Ты думала, я не замечу?!

- Я ни о чём не думала, - отрезала Карина.

- Да уж похоже на правду. Хотя в случаях вроде твоего мозги отключаются, факт.

- Это в каких же?

- Так. Сначала анамнез, потом диагноз. Давай излагай, важно ничего не упустить. Я из-за тебя даже отпросилась у начальства.

Карина с минуту посидела, сцепив пальцы и прикрыв глаза: собиралась с мыслями. Она пересказала Алесе все события с момента их расставания и до вчерашнего вечера. Стамбровская переспрашивала, уточняла, то улыбалась, то хмурилась, хотя чем дальше, тем лицо её становилось более пасмурным. Она удивилась, что Каринина болезнь никак не нарушила спокойный энергетический фон. Не удержалась от едкого замечания, что Паша всегда казался ей мутным и на месте Карины она бы тоже сбежала, а её полёт во Франкфурт с ухмылкой назвала «авантюрой века». О Небесном суде выслушала внимательно и себе под нос пробормотала: «Да, что-то такое мне рассказывал Юрий Владимирович...» - это прозвучало странно, но она сделала упреждающий жест рукой, и Карина слегка неохотно, но послушно продолжила. Когда дошло до аномального ужаса и бегства, Алеся схватилась за голову, сминая причёску, и отчаянно выругалась.

Карина замерла, настороженно глядя на подругу. Она пока так и сидела, вцепившись в крашеную шевелюру, и издавала что-то среднее между стоном и шипением.

- Господи, Леся, скажи хоть что-нибудь.

- Да у меня просто слов нет!

Стамбровская даже стукнула кулаком по столу, так что посуда звякнула, а из-за соседнего столика на них покосились.

- Карина, ты хоть немного представляешь, во что ты вляпалась?! Нет, ни фига!

- А ты представляешь?! – от испуга огрызнулась Карина.

- Тоже нет! Я не буду даже говорить, какая это дурь, нелегально соваться в Иной мир и провоцировать стражу, вот только гнались за вами не пограничники!

- А кто?!

- А чёрт его знает, и это самое худшее, - угрюмо припечатала Алеся, глядя исподлобья поверх очков. – Всё, что за Чертой – это тайна, покрытая мраком, причём в самом буквальном смысле. Да, формы могут казаться знакомыми, чтоб души не так пугались с непривычки, но за всем этим ещё столько всякой чертовщины! Все наши знания об Ином мире – жалкие обрывки. А ты купилась! Ой, старинный город, ой, красивый лес из немецких сказок, а там ещё и герой «романтишный»! А ты не думала, что он тоже может откусить тебе башку?

- Да ну тебя! - вспылила Карина.

- Не нукай! У меня-то опыт побольше твоего в таких делах! Во-первых, слишком сильная связь с мертвецами – это уже опасно, это силы тянет так, что будь здоров, точней, наоборот – неудивительно, что у тебя со здоровьем полный швах начался!

- Не надо, оно у меня никогда железным не было!

- Тем хуже, - повторила Алеся. – Во-вторых, запомни одну простую штуку: в Ином мире всё не то, чем кажется. Очень часто. Вот почему от астрала все ссутся? Потому что там непонятная стихия и стрёмные сущности. Так люди хоть видят, что им это не надо, и практику бросают. А тут что? Зазеваешься, успокоишься – и привет. Тебе нереально повезло, Карин, просто феерически. Но это ещё не факт, что всё обойдётся и последствий не будет.

Карина через силу произнесла:

- Это значит, что и Герману может что-то угрожать?

Алеся досадливо вздохнула:

- Дался тебе этот Герман, уж прости, конечно. В первую очередь угроза для тебя. Каждое проникновение живой души на территорию мёртвых – нарушение равновесия. Это вызывает возмущение среды. А это что значит? Пробуждение всякой хтони. Например, той, что за вами гналась – без понятия, что это, но может, лучше и не знать. А у хтони есть одна милая особенность – она обожает вылезать в наш мир, если чует пробоину. Вроде той, что сделала ты - точнее, вы вместе с Фальком.

- И что теперь будет? Ну ведь не нашествие чудовищ, как обычно в фэнтези? – с сомнением проговорила Карина.

- Будем надеяться, что нет, - усмехнулась Алеся. - Для устроения такого катаклизма у тебя масштаб мелковат, и слава Богу. Хотя вот какое-то персональное чудовище вполне может выползти... Чего ты улыбаешься?

Карина отвлеклась и смотрела куда-то в одну точку. В её взгляде читалась задумчивость и то, что Алесе хотелось, не стесняясь в выражениях, назвать отмороженностью. Карину, видно, зацепили слова насчёт «персонального чудовища».

Точно. Она проронила:

- А почему бы Герману к нам не «выползти»?

Стамбровская закатила глаза и снова протяжно охнула, всем своим видом излучая раздражение.

- Как ты себе это представляешь?

- Да так же, как в первый раз!

- И что? Он принадлежит уже совсем другому миру и способен только на краткие визиты. Как он там собрался «бежать», не знаю. По-моему, это враньё для отвода глаз. Да не смотри на меня как на врага народа! Даже если это искренне – всё равно ничего не выйдет. Смерть – это билет в один конец, попасть насовсем можно только за Черту, но не обратно, если речь не идёт о следующей жизни, но это не тот случай. Да и вообще, не о том думаешь, Карина. И диагноз твой вполне ясен: одержимость.

- Спасибо, но обойдусь без услуг экзорциста.

- Ну вот, классический случай: как когда наркоман отрицает, что он наркоман!

Карина скривилась. Алеся снова решительно хлопнула ладонью по столу и объявила:

- Как бы там ни было. Мне не нравится твоё упрямство. Мне не нравится твой слишком быстрый прогресс в мистических материях. Мне не нравится, что это Фальк постоянно тянет тебя к себе, за Черту. Да, мне вообще ничего не нравится, сэр.

Карина невольно улыбнулась краешком губ. Немного остыв, Стамбровская проворчала:

- В конце концов, мне не нравится, насколько это одиозная личность.

- Так уж и одиозная? – хмыкнула Карина. – Ты проверяла?

- А то! Я же обещала! Ну, раз уж у нас разбор полётов, то извольте...

Привычным жестом лектора Алеся отпила воды из стакана, вооружилась телефоном и объявила:

- Итак, я навела справки. Твой Герман – реальное историческое лицо. Вот у меня подборка статей, кидаю тебе на почту. Сохранила их файлами, внизу ссылки, но у тебя они вряд ли откроются, ведь это материал из нашего интернета, - подчеркнула она слово «нашего». – Хотя кто его знает? С твоими-то способностями и не то откроешь. В общем, изучи. Детство-отрочество-юность, путь воина, труд испытателя, срачи с начальством, дружба с конструкторами...

- Что-то такое я всегда и представляла.

- Да, всё по классике. Но таких героев немало. Вопрос, чем примечателен Герман Фальк. И вот тут-то самое интересное. Одарённость, и везучесть, и талант организатора, и деятельный нрав – иногда даже слишком – это всё чудесно. Но есть и ложка дёгтя, даже целая бочка.

- Ну и что? Небось, невыносимая жестокость?

- Зря иронизируешь. Она самая. Ну, ты глянешь – там всё расписано, и про методы ведения боя, и про высказывания, и ещё куча всего. Сначала я старалась подобрать инфу, чтоб без лишней желтизны, но это та ещё задачка. Притом что британец среди авторов всего один. А мифов вокруг Фалька целая куча. Ну, например, что он был внебрачным сыном кайзера – полный бред, хотя своя логика есть: а с чего бы к нему такое особое внимание со стороны монарха? А в кого он такой лютый уродился? Кстати, прикинь, до сих пор муссируется слух, что он пил человеческую кровь из магических соображений! Вроде бы дичь, правда? – усмехнулась Алеся.

- Ещё какая. И зачем мне узнавать эту, с позволения сказать, дичь? – поморщилась Карина.

- А затем! - посерьёзнела Стамбровская. - Сказка ложь, да в ней намёк – красным девицам урок. Миф – это не просто сказки. Любая небылица основана на правде, просто так никто ничего придумывать не станет. Этот твой Герман – очень тёмная личность, я бы даже сказала, сущность. Я настаиваю на том, чтобы ты ознакомилась с материалами от корки до корки и отнеслась к ним серьёзно, какими бы отвратными они тебе ни показались. Фальк и при жизни был опасен, а после смерти – тем более. Так что ты рискуешь потерять голову не только в переносном смысле.

Карина покрылась жаркими пятнами. Они так и разгорелись на бледной коже и придали её лицу ещё более нездоровый вид.

- Карин, - чуть мягче произнесла Стамбровская, - ты же умный человек, ты ж знаешь балладу «Ленора»...

- Знаю.

- Ну вот там и расписано, как это бывает: попадёшься на романтическую шелупонь, а жених тебя затянет туда, откуда не возвращаются.

- Я уже поняла, что он гад, - сквозь зубы процедила Карина.

- Ну-ну, - примирительно улыбнулась Алеся, - не «гад», а «спорная фигура». Кстати, если тебя это утешит, именно за это немцы его просто обожают.

Карина озадаченно вскинула брови.

- Правду говорю. Понимаешь ли, в моём мире и война немного по-другому закончилась, без сокрушительного поражения, и немцы побрутальней наших будут. В этой нации вообще сильна метафизическая тьма, - задумчиво проронила Алеся. Она посмотрела куда-то вдаль, но перевела пристальный взгляд на Карину: - А неприятность в том, что ты – светлая. А ещё в том, что противоположности притягиваются. А иногда так, что даже после смерти не расцепляются.

Эти слова отозвались лёгкой тахикардией. Стамбровская говорила о том же, о чём твердил ей Герман. Она неожиданно спросила:

- Как ты думаешь, почему ещё майор Фальк стал всеобщим любимцем?

Карина покачала головой – обессилено и уже слегка раздражённо. Алеся невозмутимо потыкала что-то в телефоне и протянула его подруге.

- Амплуа «великого и ужасного» недостаточно для культа. Людям нужна красивая история любви. И она ведь таки была. Смотри.

Это была ещё одна статья. Перед текстом красовалось огромное фото в высоком разрешении. И со снимка на Карину глядела... она сама.

«Не соврал!» - мелькнуло в мыслях.

Наряд относился к началу прошлого века, но весь облик, черты и выражение лица принадлежали ей. Она быстро крутанула дальше – фотографий было много, в том числе в ракурсах, которые сама Карина привыкла считать неудачными, но и тут совпадение было полным. Язык не поворачивался сказать «косплей» или «фотошоп».

- Ты всегда с таким офигевшим видом смотришь в зеркало? – не удержалась Алеся. – Да ты читай, читай.

- Я читаю!

Перед ней разворачивалась история настолько знакомая, что делалось нехорошо.

Жила-была на свете юная шведская дворянка по имени Карин Хаммаршёльд. Всё у неё было: и красота, и талант, и характер – так что она получала образование, да не где-нибудь, а в Королевской академии свободных искусств. Был у неё и жених-улан по имени Эмиль. Но вот незадача: хотя всё двигалось к свадьбе, Карин влюбилась в немецкого лётчика по имени Герман. Он прибыл на испытания новых истребителей в Лидчёпинге: в Европе не первый год шла война, Швеция помогала Германской империи и сырьём, и техникой, и добровольцами, хотя в вооружённое противостояние не вступала. В отличие от своего тёзки – генсека ООН – фрёкен Хаммаршёльд из другой вселенной взгляды имела не по-женски воинственные, мечтала о возрождении величия родной страны и считала, что путь к этому – союз с победоносной Германией. А в масштабах личной жизни она избрала союз с героическим немецким асом, потому что и он был влюблён в неё без памяти...

Карина опять ощутила холодок в груди. Это выглядело утончённым зловещим издевательством. Тут читались отсылки и к биографии бесславного тёзки майора Фалька, и – что самое жуткое – к её собственной жизни. Пронаблюдав за выражением Карининого лица, Алеся сумрачно проронила:

- Вот тебе, бабушка, и параллельный мир. Вижу, ты не дочитала, статья большая – но ты ж понимаешь, что кончилось всё не очень?

- Да, вполне. В военное время вероятность этого высокая. Я знаю, что Герман погиб.

- Здорово, но дело ещё в том, как именно погиб.

- Ясное дело, в бою, а что?

- Предшествующие обстоятельства, вот в чём соль. Статью ты дочитать не успела, так я тебе коротко перескажу. Майор любил Карин, как никого до этого, просто с ума по ней сходил. Оказалось, в буквальном смысле. По жизни она была единственной, кто мог с ним сладить, зато после её смерти он ударился во все тяжкие...

Карина нервно сглотнула. Опять параллели с биографией Геринга, да что ж такое.

- А как я... как она умерла? – выдавила она.

- Вполне в духе времени. Испанский грипп. Притом фрау Фальк уже ждала первенца, так что можешь представить, каким ударом это стало для нашего героя. Ну, и вот...Подчинённые от него просто взвыли, да и начальство тоже. Вместо того чтоб заниматься непосредственно командованием, он начинал то носиться со своими революционными новшествами, которые к концу войны уж точно никому не сдались, то порывался лично участвовать в боях. Трезвым его в то время мало кто и мало когда видел. В общем, он был как этот, как его... ну, один японский ас, забыла, как его звали, - блеснула сырыми познаниями Алеся. – Короче, он всё время норовил накидаться и подраться. Получалось с известным размахом. Как ни парадоксально, но таки сумел увеличить свой личный счёт – подозреваю, что пилоты Антанты просто офигевали от его неадеквата, а удивить – значит победить, к тому же, в каком-то смысле он оставался ужасно везучим. Вот именно, что «ужасно». А для Фалька это как раз было невезение, потому что он в тот момент мечтал только о том, чтобы сдохнуть.

Алесины выражения уже даже не коробили – Карина понимала, что другими словами сложно рассказать. Она слушала в состоянии тяжёлой дрожи. Щёки горели, руки не слушались. Она удивлялась, как у неё хватает сил и сноровки на механические действия для имитации нормальности: глотнуть воды, отодвинуть тарелку, попросить и оплатить счёт.

- В общем, наконец мечта Фалька исполнилась: он ввязался в драку с шестерыми британцами и был убит. Короче, современники и нынешние исследователи сходятся во мнении, что это был очень эффектный суицид. – Сделав паузу, Стамбровская подытожила: - В общем, думайте сами, решайте сами, какая энергетика может быть у этого персонажа и чем чревато близкое общение.

Вокруг всё так же доносилась плавная музыка и непринуждённая, расслабленная немецкая речь, шустро скользили официанты, но для Карины всё померкло, звуки обморочно заглохли. Она вздрогнула: Алеся дотронулась до её руки.

- Прости, что я так всё это вывалила. Но сама понимаешь, экстренный случай. Хотя это очень тяжело. На тебе лица нет, может, проводить тебя до хостела?

- Да нет, спасибо. Так доеду.

- Слушай, знаешь, что? Возьми-ка, выпей вот это на всякий случай.

Алеся пошарила в сумке и протянула Карине тёмный пузырёк. Та послушно накапала в остатки воды настойку женьшеня и осушила стакан. С пару секунд поколебавшись, заела жгучий травяной вкус миниатюрной квадратной шоколадкой, поданной к Алесиному кофе.

Посидев ещё минут пять, девушки собрались и медленно направились к выходу.

Всё ещё слегка морщась от горечи во рту, Карина вдруг выговорила:

- Леся, а знаешь... По ходу, ты права насчёт пробоин между мирами. Я забыла рассказать про сегодня.

- А что произошло? – насторожилась Стамбровская.

- Помнишь, ты сказала, что я как привидение увидела? Так вот, ты угадала...

Она описала утреннее происшествие с самолётом над Майном. Алеся озабоченно проворчала:

- Ох ты ж ё-моё. Ну и дела. Да, здесь тоже что-то нечисто. Как жаль, что я не могу с тобой постоянно находиться. А ты когда обратно, напомни?

- Завтра утром.

- И то хорошо. В общем, правда, что остаётся? Лети пока домой. Дома и стены помогают. Надеюсь, хоть до твоего прибытия в Минск ничего не случится.

- Я тоже надеюсь.

- Ладно. Увы, но мне окончательно пора. Ты, это, береги себя.

Карина вяло помахала на прощание и побрела обратно к метро. Тщательно замедлить шаг и старательно дышать – пожалуй, сейчас она только так и могла поберечься.