тёмная башня. эпизод 8 панорама хаоса. часть 7

- Мы каждый день превращаем свою жизнь в ад! Каждый день варимся в пламени и не верим, что с таким же успехом могли превратить жизнь в рай, если бы только появилось желание. Но, как видишь, ни у кого желания нет жить в раю и кушать райские яблочки! Ни у кого! Понимаешь, Фекс, у меня жена-красавица, дочка пятилетняя - прямо ангелочек божий, я на неё не нарадуюсь! Но чем больше возраст забирает наши юные годы, тем больше походит наша жизнь на ту, что именуют жизнью кошки с собакой: рычим друг на друга изо дня в день. А в сущности чего не хватает? Еда есть, и зарплата у меня приличная! Но мелких ссор становится больше, и они перерастают в крупные, заполняют дни и всё наше существование. Дочка наблюдает этот ад, и что она может хорошего вынести в своей ангельской головке о своих родителях. Что? Что они посылали друг друга? А ведь у нас случались и стычки, Фекс! Бывало, что я, не выдержав, прикладывал свою руку к её телу. Ад ни до чего хорошего не доводит.. не доводит, - Крекс выдохнул последний сигаретный дым изо рта, и тот незамедлительно скривился бледным призраком в воздухе, а затем по мановению воли ветерка рассыпался на невидимые частицы, скрытые от глаз человеческих - остался лишь неприятный запах.

Фекс не проронил ни слова в ответ, а лишь пустил алый ручеёк крови изо рта, который с губы, словно с огромного выступа, падал небольшими каплями вниз, на пепельную землю. Глаза Фекса приобрели цвет самогона, и голова в каске склонилась на плечо, а тело, находившееся в окопе, подверглось медленному скольжению вниз по глиняным стенкам пристанища для последних солдат.

- Фекс, дружище, не умирай! Мы не можем оставить матушку! - Рядовой Гиббс, нагнувшись, заглянул в мёртвые глаза солдата и тяжело вздохнул. Выглянул посмотреть на творящееся за пределами траншеи, и вспышка лазаря - срыва перемешала реальность с кровавым побоищем.

Второй год на планете Зурий шла смертоносная гражданская война на почве религии. Государство разделилось на Альфу и Бету. Каждая огромная группировка воевала за чудо небесное, как все крестоносцы на земле. За одно чудо платили миллиардами жизней, и никто не хотел останавливать жуткий счёт погибших.

Чудом нарекли матушку Мириам, которая лечила людей тёплыми словами и служила орудием церкви против грешников. Матушка после юных чёрных дней отдала себя служению Господу, и с недавних пор за ней начали замечать чудеса.

Теперь матушка находилась в шатре лагеря Беты, тех, что пытались сейчас сохранить чудо для себя. Вот только силы их воинств были уже на исходе. Настал день последнего воина всей армии Беты, который и должен был увезти матушку в безопасное место с помощью космических коммерсантов братьев Форсайтеров - собственников и близнецов, широкоплечих блондинов огромного роста.

Гиббс пришёл в себя, обнаружив своё тело наполовину присыпанным землёй, соскользнувшей со стен окопа. Вернее, это место когда-то было окопом - теперь же практически сравнялось с землей. Выкашливая комки грязи из глотки, не обращая внимания на гул в голове и на обильные, хлыставшие фонтанчиком из черепной коробки струйки крови, бравый солдат схватил рацию и вызвал нажатием некоторых сигналов братьев Форсайтеров. А уже секунду спустя тело героя разлетелось в разные стороны. Остались сапоги, стоящие на земле, как два жутких воспоминания о бытии солдатском, многогодовом прозябании в учебке и жизни в семейном кругу.

Мега летающие танки из десяти тонких дул поливали землю лазарем - срывом. Страшный боеприпас одновременно жёг и разносил на куски движущуюся человеческую массу. Колючие двухметровые Енглоиды прыгали в воздух, раскидывали лапы в разные стороны и, набирая высоту, планировали, посыпая ядовитым наростом грешную землю. Ячреки, в народе звались пауки-крестницы, передвигались на молниеносных скоростях и изрыгали бомбочки "Хватай-держи" (те самые бомбочки на ножках, преследующие свои жертвы и машущие им кулаками). Солдаты лазерными штыками крушили себе подобных, пока не осталось два последних человека из группы "Бета".

А теперь уже никого не осталось.



В чудесном шатре матушка ещё не знала о столь прискорбном проигрыше и, улыбаясь миллионными узорами морщин на лице, взирала на сидящих рядом детей в белых туниках и на маленьких лесных животных. Были там и рыже-бурые лисята, зайчики с морковками, забавно дергающие носиком и подрагивающие при малейшем шуме хвостом - пушистым шариком розового оттенка. Олени с ветвистыми рогами с восхищением смотрели на Святую Матерь. Были здесь и волчата, и мышки-норушки, и даже небольшой медвежонок, требовавший постоянно мёда. Человеческие дети, все голубоглазые, как один, смотрели на матушку с превеликим вниманием и увлечённо с наивным восторгом слушали её рассказы и наставления, философские размышления о добре и зле.

На зелёной травке, на большом лугу, в середине шатра волшебного.

- Говорю вам: зло происходит от Лукавого, с лёгкостью передаётся через наши слабые сердца и незащищённые души. Оскорбил ли человека знакомого, обманул ли пусть хоть малость-маленькую - зло не дремлет и пауком сквозь года предаёт своей власти живущего по манере противного кокона. С малого начав, впитывает губкою человек зло, не заметив сего действия, и так же через много лет спустя обличается живущий и праведный и становится тенью безликой. Тонет в мате и ругательствах, дни хоть и солнцем палят, но не греют, и безрадостное становится такое существование. Самое главное: дни друг на друга похожие, равнодушные и депрессивные. Сходят существующие с ума, обрывают жизни по средствам самоубийствами. А отчего такое получается? Мир создан Богом ярким, насыщенным, чудесным и волшебным, а отчего мы не видим чудес, юные отроки? Оттого, что отвернулись сами от чудес, выбрали зловещие тени, когда надо было за солнышком идти, да предаваться молитве сладостной не как горькому вину, а как песне чудесной. Души бы пели ангелами небесными, а мы бы жили вечными чудотворцами. На самом деле, юные отроки, добро творить легко и просто, но живущие выбирают дьявольские хитросплетения и запутываются в них с каждым днём больше и больше, превращаясь в озлобленных фурий. Если бы существующим научиться очищаться молитвой и детской слезой наивности, то спасали бы свои сущности от адова ежедневного присутствия.

Война не любила матушкиных речей и разжигала сатанинское нескончаемое пламя. Пожирала беспощадно человеческие души, обрекая их на адские мучения.

Мега летающие танки приближались на скорости к шатру, когда появились два близнеца Форсайтеров, в деловых костюмах по последней галактической моде. Увидев их, матушка прекратила колыхать свет поучениями и превратилась в напуганную женщину.

- Вы можете спасти детишек и зверушек, привезённых ко мне на беседы? Никто не думал, что война подберётся так близко и прозвучит совсем рядом финальным аккордом.

- Да, - в один голос ответили Сомсер и Сомсик. - Они наша собственность, пусть и временная. За них и плату не возьмём. Что-нибудь ещё, Матушка?

- В Срединном мире теряет рассудок дочь моя родная - пошла в меня по стопам неправедным, ведь и я поначалу в ведьмы метила, но наставил меня Бог на путь истинный. Сможете ли помочь ей? За любую плату! Не хочу, чтобы моя дочь кончила жизнь безликим существом. Пожалуйста, если есть возможность сделать Сюзанну доброй, то сотворите сие действие, а я уж вас отблагодарю, как только скажете!

- Матушка, - улыбнулся Сомсик и покачнулся, словно стебель могущественный на ураганном ветру. - Будет жить твоя Сюзанна и вернётся к ней здравый ум, мы постараемся. Только не быть ей доброй христианкой, у ней характер анархический, будет сбиваться, как волна на радиоприёмнике: то на хорошее, то на плохое. Стабильности мы не обещаем!

- Не обещаем! - подтвердил Сомсер.

- Когда-то и мне говорили то же самое, кто - то из вашей родни собственнической, - улыбнулась в ответ на это заявление Мириам. - Однако пришла я к Богу. Лучше скажите, что для дочери надо? И какую плату возьмёте?

- Платы мы не возьмём! Вы помогли семейству Форсайтеров вылечить лучевую болезнь, и мы никогда не забудем этого. Как бы нам трудно не было, мы всё для вас сделаем, Матушка! А для Сюзанны нужно ваше сердце и ничего больше!

Братья Форсайтеры поклонились Матушке, а летающие танки приближались, и с каждым произнесённым словом война становилась ближе.

***

Семейство Ёжиков - путешественников вздыбило все острые колючки при виде надвигающийся опасности. Но глава семейства скоро отошёл от испуга и заявил, покачиваясь в разные стороны, как лодка, попавшая в невообразимый шторм.

- Детки мои! Моя жена Чуча! Давайте переждём эту славную надвигающуюся погибель в укромном местечке! Вернёмся на Сириус-5, а когда всё уляжется, вернёмся в сие злополучное место! Как вы понимаете, без грибов жизни не сделаешь, так что предлагаю ретироваться - вернёмся при первой возможности. Все согласны?

- Да, - взвизгнула Чуча и густо покраснела.

-Да, - пробубнил сыночек и, поводив носом в разные стороны, в итоге чихнул.
-

Нет, - выпятила дрожащую губу дочь Крахмала. – Получается, это всё правда… Всё правда?

- Что правда, моя милая, моя драгоценнейшая дочь? - заинтересовался заволновавшийся уже папа Герберт (так звали его, что поделать).

- Говорят, что ты трус, папа! Все в школе Фурланда Первого, где имеет честь отбывать седьмой срок твой придурковатый сыночек, так говорят! - взвизгнула Крахмала и на глазах у неё навернулись слёзы. - Если ты трус, а мама тебе потакает, я сама разберусь с этой ситуацией! Пусть погибну, зато никто не скажет, что я трусиха! А твой благородный колледж девиц заткни себе, знаешь куда? Я туда и не собиралась вовсе! И твои путешествия мне ни капельки не интересны!

- Я не трус… - испуганно произнёс Герберт.

- Я не придурок, - пробубнил в нос Игорио (так звали сыночка, не надо смеяться, нормальное ежовое имя).

А мама скромно промолчала, лишь указала на приближавшегося бульдога.

- Хорошо, дочь меня считает трусом...

- Тебя вся школа считает! Не я это придумала, папа!

Вытерев сорвавшуюся с ресниц слезу, Крахмала двинулась навстречу скачущей опасности.

- Если папа у меня трус, то я не трусиха, - продолжала она дрожащим то ли от слёз, то ли от волнения голосом. - Я докажу всем, что не зря жую грибы и орехи на свете белом, и пусть я погибну сегодня в битве смертельной, но обо мне вспомнят и скажут, что Крахмала никогда не была трусихой, в отличие от своего отца.

- Дочь остановись! - ярость и страх смешались в папиной душе, и первое чувство вышло победителем. Он выдернул огромный шип из-за спины и ринулся догонять свою дочь. - Стой на месте, Крахмала! Никто больше не назовёт твоего отца трусом! Никто! Ты слышишь меня?

Крахмала остановилась, оглянулась на догоняющего её отца, и слёзы безостановочным ручьём ринулись из её глаз. Герберт поравнялся с дочкой, улыбнулся ей и велел увести маму и брата в безопасное место.

- Хорошо, папа, сквозь слёзы произнесла Крахмала и побежала к маме, осознавая, что только что из-за своей юности и школьной глупости подписала отцу смертный приговор.

Крахмала резко обернулась к отцу и крикнула:

- Папа! Стой! Не надо, ты не трус! Вернись, пожалуйста.

Герберт умилённо поглядел на родную дочь, на жену, на сына и пошёл мерным шагом навстречу опасности.

- Больше никто и никогда! - Герберт поднял шип, готовый к сражению с огромным бульдогом.
19.11. 2020. р.