Дина-мина вариант 2

Дина пришла в НИИ-1323 откуда-то  с  «номерного» завода по  рекомендации  райкома партии  и не успела проработать трёх недель старшим инженером - как ее «неожиданно» избрали парторгом самого большого и ответственного конструкторского отдела, который проходил в штатном расписании под кодом «АS-01». Почти одновременно – через неделю – приказом генерального директора, без аттестации её назначили на должность  главного инженера отдела.

Такой стремительный карьерный рост  вызвал, конечно, бурю в стакане – и завистники (а особенно завистницы) тут же придумали для новенькой едкое прозвище – Дина-мина, которое сразу и надолго  прилипло к ней.

Жизнь и дальнейшая работа показали и все достоинства, и все недостатки Дины-мины.
Будучи почти уже сорокалетней и не красивой, она к тому же не была и обаятельной. Резковатая, прямолинейная  и сухая в общении, не обладающая политическим чутьём подхалима – Дина довольно скоро нажила врагов не только среди рядовых сотрудников отдела, но и в лице своих непосредственных начальников.

Вернувшись из отпуска и впервые увидев на планёрке у генерального директора эту немолодую плоскозадую  стерву, Шеф сделал брови домиком и незаметно указав на нее глазами - шепотом спросил сидящего рядом Бурякевича:  - «Шо это за птица?»

-«О!  Как же ты отстал от жизни, пока нежился месяц на горячем болгарском песочке. Начальство надо знать в лицо! Это же новый парторг вашего отдела! Тебе непростительно этого не знать. Я бы на твоём месте даже подошел бы и представился ей после планёрки, а то сам знаешь – что такое парторг…»

Шеф  ничего не ответил, а только всё оставшееся время искоса разглядывал сидящую напротив деловитую дамочку, честно пытаясь найти в ней хоть какую-нибудь привлекательную черту - но так и не нашел. Ни лицо, ни фигура, ни мимика и манера общения этой дамы не несли на себе ничего привлекательного. Она  вовсе не была уродлива,  но каждую черту её лица,  каждую пропорцию её тела,  каждый изгиб фигуры - что-то немного портило.

Когда  планёрка наконец закончилась, все участники вышли из зала совещаний  и продолжая обсуждать друг с  другом поставленные задачи, направились в свои отделы по широким и длинным институтским коридорам.

Шеф  нарочно несколько отстал от своих коллег и не спеша двинулся  следом за парторгом Диной, которая шла впереди,  деловито обсуждая что-то с подлизой  Бурякевичем. Заняв удобную позицию с тыла, он наконец рассмотрел дамочку сзади - и опять не нашел в ней женских достоинств.

-«Ну как назло, ничего хорошего. Не возбуждает!» - подумал он.
Будучи нормального среднего роста и стройной - Дина имела чуть длинноватую талию, из-за чего её  стройные ноги были несколько короче, чем этого хотелось бы, и сзади это было особенно заметно. Хотя плечи её и были несколько шире бёдер - это можно было бы ей простить, если бы при взгляде сбоку не обнаруживалась бы плоская задница и грудь 1-го размера.
Стройные ноги спортсменки с небольшими мускулистыми коленками можно было бы зачесть ей в актив – если бы их хозяйка умела ими пользоваться!  Но Дина и ходить как следует не умела – походку её нельзя было назвать изящной по той причине, что она при ходьбе направляла носки чуть-чуть  в стороны, что портило общее впечатление. Чуть  коротковатые ноги можно было бы легко компенсировать изящной обувью на высоком каблуке – но Дина  и этого не делала, предпочитая обувь спортивного стиля.

Лицо нового парторга на первый взгляд было миловидно, но уже при втором – обнаруживался слишком тяжелый квадратный подбородок, выдающийся несколько вперёд. Такой подбородок, особенно у женщины - не сулил ничего хорошего и намекал на наличие у его владелицы таких черт характера, как настырность и упрямство.

ххх
Время шло, и поздняя осень вступала уже в свои права. По ночам  первый, ещё робкий морозик полировал уже мелкие  лужи на столичных тротуарах, когда ранним утром Шеф, как всегда, вышел из дома и пешком двинулся на работу по пустынному проспекту Левина.  В утреннем воздухе стоял небольшой туман, а ветерок  с холодной горы  легко проникал через его щегольское пальто, на котором давно отсутствовали две пуговицы.
Придя на работу намного раньше всех, когда офис ещё пуст  и наслаждаясь покоем, Шеф, находясь в отличном расположении духа, развалился в кресле и только-только хотел пригубить дымящийся ароматный кофе с коньяком – как тут зазвенел стоящий на столе телефон.
С недовольной миной поставил он чашечку с кофе на стол и нехотя поднял трубку – оказалось, звонила сама Дина Стефановна, парторг предприятия.

 -«Виктор Георгиевич, вы смотрели сегодня новости в семь утра? Нет? Это возмутительно – начальник отдела не смотрит новости на первом канале! Так вот, к вашему сведению -  нас всех постигла тяжелая утрата – этой ночью умер Юрий Владленович Антропов!» - своим хрипловатым стервозным контральто  произнесла парторг и сделала выразительную паузу - по всей видимости, наслаждаясь эффектом, который должна были произвести эта новость на молодого начальника отдела.

- «Быть этого не может! Вы меня разыгрываете, Дина Стефановна! Скажите, что вы пошутили!» - вибрирующим от горя голосом произнёс Шеф, прихлёбывая кофе, -«так надо же что-то делать! В девять часов я, с вашего разрешения, соберу отдел в комнате № 317 и сделаю политинформацию о текущем моменте… нет, лучше пусть товарищ Водовозный, как парторг отдела, сделает! А потом…» - в порыве служебного рвения выпалил Шеф, но Дина Стефановна решительно взяла инициативу в свои руки и резко прервала его словесный понос:

-« Это не вам решать, Виктор Георгиевич! Парткомом предприятия уже разработан план траурных мероприятий,предусматривающих почтение памяти усопшего руководителя, путём коллективного просмотра по телевизору прямой трансляции его похорон, которые состоятся в 10 часов утра на главной площади.   

Поэтому возьмите на себя труд – прямо сейчас организуйте перенос в актовый зал самого большого телевизора, который стоит в приёмной гендиректора, и обеспечьте  явку сотрудников вашего отдела!
И предупреждаю – явка должна быть стопроцентной! В этот тяжелый для страны час мы должны быть монолитны!» - отчеканила парторг, - «но это ещё не всё! Райком партии оказал нам честь – меня, как парторга, председателя профкома  и вас, как руководителя самого большого производственного отдела – секретарь райкома пригласил представлять наше предприятие на коллективном просмотре похорон генерального секретаря в зале райкома партии, и траурном торжественном собрании. Так что в восемь тридцать выходите в вестибюль  - соберёмся и вместе поедем в райком».

-«Так может быть, мы можем ещё чем-то помочь райкому в подготовке траурного мероприятия?» - не унимался Шеф, верный своей привычке наращивать руководящий  маразм.
-«Пока вы ещё крепко спали в своей постели, я уже позаботилась об этом – ещё в половине седьмого утра вызвала и направила в райком для оформления зала  руководителя группы из отдела дизайна – Любовь Ефремовну Г-ву, с тремя людьми. Так что они там уже давно работают, а вы, начальник отдела - последним об этом узнаёте. Стыдно, товарищ начальник!» - остудила Дина Стефановна пыл Шефа и бросила трубку.
   - « В самом деле!» – подумал Шеф - «как я сам не заметил – ведь утром по телеку вместо аэробики по всем программам крутили выступление симфонического оркестра, а я не придал этому значения. Теперь буду знать – раз выступает симфонический оркестр – жди беды … Вот и люби после этого классическое искусство – если симфонию играют, или балет показывают – как там балерины в пачках скачут в бесстыжих позах – значит, жди очередного жмурика!».

Поймав в рабочих комнатах отдела двух - трёх молодых сотрудников, Шеф перепоручил им установку телевизора в зале, а сам затянул галстук в строгий узел, опечалил лицо, взъерошил волосы  и не спеша спустился по лестнице в вестибюль, где уже ждали его Дина Стефановна и пожилой председатель профкома, держащий в руках красно-чёрную траурную повязку, предназначенную для Шефа, и букет алых роз, перевязанный траурной ленточкой.

Дина Стефановна была одета в безукоризненное черное пальто, скрывавшее некоторые недостатки её стройной фигуры, а тёмно-красный платочек на шее несколько оживлял мертвенную бледность лица, что было про себя отмечено Шефом.
Дина Стефановна же руководящим взором заметила отсутствие двух пуговиц на дорогом пальто Шефа - но ничего не сказала, а только посмотрела на него уничтожающим взглядом.

Выйдя через чёрный ход в охраняемый внутренний двор, троица села в чёрную «волгу», которая помчала их в райком.

Вообще-то ехать было недалеко, так что через пятнадцать минут Дина Стефановна в сопровождении Шефа уже входила в вестибюль райкома. Раздевшись в гардеробе, расположенном в цокольном этаже, они вдвоём поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Председатель профкома со своими алыми розами,  видимо, замешкался в гардеробе и где-то потерялся.

До начала торжественного собрания оставался ещё почти целый час.
В поисках своих дизайнеров Шеф и Дина Стефановна вошли в просторный актовый зал и остановились, озираясь по сторонам и рассматривая его новое, траурное  оформление.

Увидев вошедшее руководство, дизайнер Любовь Ефремовна бросила кисти и краски, отошла от сцены  и со своей  сиропно-сладкой  лядской улыбкой плавно приблизилась к ним. Испачканные красной краской  руки делали её похожей на ведьму, которая только что вырвала дымящуюся печень у очередного самца.

Была она дама несказанно - порочной, яблочно - медовой  тридцатилетней красоты, которую, несмотря на наличие прозябавших дома  законного супруга и двоих сопливых детей - использовала направо и налево на полную мощность.
Её дневник, где она подробно фиксировала свои бесчисленные сексуальные связи, был легендой режимного предприятия и предметом пересудов сотрудниц, видевших его хоть одним глазком.

Глядя на цветущую улыбкой аппетитную морду Любовь Ефремовны, парторг невольно нахмурилась – ведь умер крупный руководитель, заслуженный пожилой человек, с которым уходит целая эпоха! Объявлен всеобщий траур, а на лице этой дамочки что-то незаметно ни траурных эмоций, ни явного горя – только неуместная похоть.

-«У вас всё получается? Зал будет готов к началу траурного собрания?» - строго спросила она, стараясь настроить окружающих на приличествующий моменту минорный лад.
-«Да не вопрос, Дина Стефановна! Не берите в голову - мы всё уже сделали! Сейчас девчонки мои последние ленточки на сцене вокруг портрета усопшего вешают – и можно начинать!» -  жизнерадостно выпалила Любовь Ефремовна, глядя тем временем на Шефа, которого ей уже хотелось съесть, предварительно посыпав душистым перцем и смазав горчицей.

-«Да! Что за бешеная бабёнка – настоящий  Вельзевул  в юбке! Надо, надо как - нибудь испытать её на прочность – посмотреть, как она держит удар и какова она в деле!» - подумал Шеф, встретившись глазами с неистовой дизайнершей, а потом  нахмурился и переведя глаза на Дину Стефановну, произнёс:
 -«Да, мы понесли великую утрату! Хочется верить, что партия наша сомкнёт ряды и выдвинет из них руководителя, равного усопшему!»
Так началось их холодное знакомство и неплодотворное сотрудничество, не приносившее обоим ни пользы, ни удовольствия, пока обстоятельства жизни не изменили это.



30 лет спустя. 2017 год, восток Украины.

В конце сентября, довольно поздно вечером,  Шеф возвращался из поездки за город, на природу. Войдя на конечной станции в метро, он с удобствами ехал с десяток остановок сидя, в мало заполненном вагоне. Все сидячие места были заняты, да ещё там и сям ехали стоя группки молодёжи. Чувствуя усталость, он сразу же, как сел – закрыл глаза и стал считать слонов, чтобы скоротать время.

Так с закрытыми глазами, думая о своём, он проехал остановок восемь из десяти, как вдруг что-то как будто толкнуло его открыть глаза. К своему удивлению он увидел, что напротив него на сидении едет, тоже с закрытыми глазами, Людмила Петровна – его давняя безответная симпатия. Она на вид казалась почти так же хороша собой, как и много лет назад, даже причёска та же – стянутая назад  резиночкой на затылке. Только на висках в тонких, смоляной черноты волосах появилась чуть заметная седина, да около губ залегли едва заметные горькие складочки.
От неожиданности Шеф не поверил своим глазам и чтобы убедиться, что она ему не снится – снова закрыл глаза и, досчитав до десяти, вновь открыл - но то место, где только что сидела Людмила Петровна – уже было свободно, так как, заметив его - она за эти десять секунд успела встать и пройти влево, к выходу из вагона. Не успел Шеф что-нибудь решить и предпринять – как поезд остановился, дверь открылась, а  Людмила Петровна вместе с кучкой молодёжи  выпорхнула из вагона и мгновенно исчезла из поля зрения шефа.
-Уфф! – вздохнул он даже облегчённо, - слава Богу - сгинь, нечыста сыла! Мало ты меня мучила, так опять возникла из ниоткуда – чтоб опять манить без надежды…
 


30 лет назад, начало мая 1990 года.

-Людмила Петровна! Я хочу вам сказать что-то важное! – приблизившись к ней сзади, негромко произнёс Шеф.
-Так говорите ради бога, не томите! 
-Но это секрет, об этом никто не должен знать!» - сказал Шеф  вкрадчиво.
-Да бросьте вы, что за секреты полишинеля! У нас в коллективе все всё обо всех знают! Говорите, а то мне надо срочно сходить к конструкторам.
-Ну ладно, - сказал Шеф и приблизившись к ней, горячим шепотом произнёс на ушко: - «Людмила Петровна, хочу вам признаться – я давно мечтаю об анальном сексе с вами!»

Людмила Петровна отскочила от него, как ошпаренная – от такой новости её бросило в жар, - «Ну почему именно об анальном?» – инстинктивно вырвалось у нее, и она тут же пожалела о сказанном…
«-Ага. Значит, на обычный секс она уже вроде получается без проблем согласна, а колеблется только насчёт анального…» - мгновенно сделал вывод шеф и…




31 декабря 1990г. Новый, 1991 год на пороге.

Корпоратив  в разгаре… шампанское хлопает, смех раздаётся… АББА и битлы зажигают… Шеф продолжает окучивать Людмилу Петровну.
-Добрый вечер, Людмила Петровна! С Новым годом вас, с новыми трудовыми свершениями! Желаю вам научные темы активнее начинать и чаще бурно кончать… Что вы такая какая – то… напряженная? Давайте веселиться! Вот, давайте выпьем шампанского!
-Я не напряженная. Я просто хожу и оглядываюсь – боюсь, что вы коварно подкрадётесь и атакуете меня сзади. Наверное, вы не оставили своих порочных намерений.
-Бог с вами, Людмила Петровна. Конечно не оставил я своих намерений, а чтобы вы чувствовали себя в безопасности – советую стать спиной вдоль стеночки, так безопаснее.
-Перестаньте дразнить меня, негодный мальчишка! Вы меня доведёте своими дразнилками, что я на вас вправду рассержусь. Пойду в партком и пожалуюсь новому парторгу, Дине Стефановне – уверена, что она, как женщина серьёзная, вас вразумит и наставит.
-Вы имеете в виду эту нашу новую мымру, которую, наверное, по блату сделали парторгом нашего НИИ? Ведь она без году неделя работает у нас. А уже футы, нуты, парторг. Так знайте – если она меня вызовет - я ей прямо без утайки скажу, что подкрадываюсь к вам незаметно по причине того, что когда я вижу вас сзади, то у меня голова кружится от вожделения так, что даже  могу вас за жопу укусить в  порыве страсти! Ну, только не делайте такие страшные глаза - я  серьёзно! Вы же знаете, как я к вам неровно дышу…

И вообще, чего это вы меня мальчишкой  дразните? Разве вы  меня намного старше? Я не проверял, но думаю, что не более как года на два старше… это же пустяки!
-Вот я и пойду и пожалуюсь парторгу, что вы ко мне пристаёте, мешаете сосредоточиться на работе…

-Да почему же нельзя к вам приставать на работе? Ведь мы только тут и видимся. Тогда давайте встречаться у вас дома – я к вам вечером с шампанским буду приходить и будем бурно веселиться до утра!

-Я живу с мамой и кошкой в однокомнатной квартире. Так что если даже предположить, что вы явились – мы вас тут же выставим, а кошка Герда непременно укусит. Знаете, как она ужасно кусается? Прямо тело до кости прокусывает! Скомандую ей – фас, Герда! И вам конец!

-Да, тогда концу моему точно конец – это и впрямь опасно… Я бы вас к себе увозил по вечерам –но и сам пока живу в общежитии, но надеюсь, что мне всё таки дадут служебную квартиру как ценному кадру, вот тогда…

-Ой. Тоже мне, ценный кадр нашелся… дырку от бублика вам дадут, а не квартиру.
-Ха-ха! Вот посмотрите потом, кто из нас прав. А пока давайте бросим всё, уйдём гулять по ночному городу и где-нибудь в подъезде совокупимся в порыве страсти!

- У вас только одно на уме. Никуда я с вами не пойду. Лучше после нового года пойду в партком.  Не мешайте мне своими шуточками.
-Жаль! Вы сегодня такая красивая, я всё равно не сдамся
-А я всё равно пойду пожалуюсь.




Партком НИИ, январь 1991 года.
Парторг Дина Стефановна вразумляет Шефа.               

-Не понимаю, Виктор Георгиевич, зачем вы её преследуете? Что в ней такого особенного? Женщина как женщина, я тут посмотрела её досье – она даже на несколько лет старше вас. На пять лет, конкретно.

-На пять? Я думал, на два. Ну, да мне наплевать – хоть на десять, какая разница? Я её не преследую, я в неё влюблён и напоминаю время от времени об этом. Я даже ей пожениться предлагал впервые в жизни.

-Неужели? И что она? – оживилась Дина Стефановна, уставившись на собеседника  чёрными, без зрачков глазами через блестящие стёкла золотых очков.

-Вот вы сами видите, что. Пошла к вам с жалобой на меня. Но я не обижаюсь – я ей всё прощаю, лишь бы она была моей!

-Я одного не понимаю, Виктор Георгиевич, - промолвила после некоторого молчания Дина Стефановна, барабаня острыми от маникюра ноготками по столу. Если ваше внимание столь неугодно…или неприятно… этой…этой женщине… этой Людмиле Петровне… то разве она одна в вашем окружении? Может быть, вам переключиться на другую, не менее достойную женщину, которая сможет… которая захочет… которая, ну… вы понимаете, с радостью даже решит все ваши проблемы? И тем самым вы упростите и мне задачу как парторгу. Как молодому парторгу. А то ведь я в любом случае должна рассмотреть заявление Людмилы Петровны. Не имею права не рассмотреть и не принять меры. А так всё бы само собой решилось.

Тут до тупого Шефа, наконец,  дошла свежая мысль парторга, и он глядя ей в бездонные глаза, предложил:
- Давайте прямо сегодня вечером, после работы и решим этот вопрос. У вас дома обсудим и окончательно решим. Всё-таки, Дина Стефановна, я вижу, что не зря, не зря райком назначил к нам парторгом именно вас – вы смотрите в корень проблемы! Диктуйте адрес и время, я приеду куда и когда скажете. А с Людмилой Петровной будет навсегда покончено – я так решил.

-Улица Петрозаводская, 16, квартира 48. Второй подъезд, 15 этаж – без заминки и без лишнего лицемерного удивления, будничным голосом ответила Дина Стефановна, внимательно глядя на шефа, – только приезжайте к 22:00, не раньше, чтобы я успела подготовиться.
-Буду точно в это время.



Улица Петрозаводская 16, в тот же вечер, 22:00.

В  большой четырёхкомнатной квартире дома-сталинки  Дина после смерти отца  – отставного полковника КГБ -  жила одна,  если не считать кота Мурсика.
-«Ещё, ещё пожалуйста! Еби, еби меня пожалуйста, не прекращай - ты мне сейчас так нужен, так нужен! Ещё!» - хрипло повторяла Дина. Жилистое тело её,  напрягшееся как струна  дрожало от напряжения и предчувствия счастья, которое всё никак не приходило. Шеф драл и драл её, всё ускоряя и ускоряя темп  буквально из последних сил, пока струя его густого естества наконец не изверглась в тугую утробу Дины.
Дина, почувствовав внутри горячий всплеск -  с хрипом кончила одновременно с ним, и тело её бессильно расслабилось.

ххх

Перед первомайскими праздниками в зале райкома партии состоялось собрание районного актива, посвященное итогам работы за первый квартал. В перерыве собрания Шеф двинулся было сразу в буфет, когда внезапно в полутёмном коридоре на выходе из зала чья-то маленькая, но твёрдая рука взяла его за локоть, и он услышал негромкий хрипловатый голос парторга:

-«А вы знаете, Виктор Георгиевич…  я тогда вам не сказала… ведь я после той нашей встречи через три месяца даже в больнице несколько дней лежала. Аборт! Представляете?» -  со счастливой почему-то улыбкой нежно прошептала ему на ухо Дина Стефановна, посмотрела ему в глаза сияющим взором и незаметно сильно, до боли стиснув его руку,  резко ускорила шаг и скрылась в толпе, заполнявшей фойе.

Не зная, что и сказать, Шеф молча пожал плечами. Он так и не понял, как ему реагировать на такое заявление парторга  –  плакать или радоваться? Занятый этими мыслями, он  как бы в полусне просидел оставшуюся вторую часть совещания, постепенно успокоился и сказал себе:

-«Ну что же, в  конце концов – это было её решение! Судя по виду, товарищ парторг  осталась  очень  довольна результатами нашей встречи – значит, так тому и быть. Впрочем, реакция её очень уж странная, неестественная. Непонятно, отчего она выглядит такой счастливой? Судя по её сияющему от радости взгляду – она счастлива от того, что сделала аборт? Не понимаю. Это более чем странно – прямо извращение какое-то!
Но  раз женщина довольна – что ещё нужно?»

ххх
Проработав в родном НИИ довольно долго, Шеф в конце концов не выдержал бесконечной повседневной рутины и уволился, покинув это хоть и осиное, но до боли родное  гнездо. Но не прошло и года – как неожиданно для многих подломились могучие глиняные ноги, и  рухнула стоявшая на них Великая Империя. Вслед за Империей распалась, рассыпалась в песок  и система суперсекретных НИИ,  а люди с их золотыми головами разлетелись, как птицы - кто куда.

Когда лет через пять в метро Шеф случайно встретил подлизу Бурякевича – в числе многочисленных сплетен об общих знакомых тот рассказал ему, что их парторг Дина-мина  в прошлом году  скоропостижно  умерла от рака.

Узнав об этом, Шеф  хотел было заплакать - но у него не получилось. Хотел пойти в церковь как-нибудь и поставить свечку за упокой души рабы божьей Дины - но потом как-то забыл. Иногда, очень редко что-то вроде лёгкой грусти  мучило его, но он отмахивался сам от себя и сам себя успокаивал им же самим выдуманной формулой:
-«Забудем всё это! Какие могут быть печали? Ведь все мы там будем!»





…….