Женское счастье

Светка Шапошникова была простой русской бабой из деревни Озёрное в северном Казахстане. В детстве ею были получены простые и твёрдые устои крестьянского восприятия жизни. Роль женщины, которую более привычно называли бабой, сводилась к тому, что она должна быть крепкой и работящей, уметь вкусно готовить, шить, прясть, согревать мужа, содержащего семью, рожать и воспитывать детей. Однако, судьба приготовила для Светки совсем иную стезю.

Окончив восьмилетку в районном городе Свитязе, она поступила на курсы бухгалтеров. На выпускном вечере познакомилась со стройным и симпатичным парнем Игорем Кузьменко, который заканчивал местный политехнический, обучаясь на программиста.

В молодости все дела обычно происходят быстро и решительно. По окончании обучения молодые расписались в местном ЗАГСе, и новоиспечённый программист увёз Светку в закрытый город Байконур, куда он был направлен по распределению после окончания Томского политехнического. В Свиязь он был направлен уже из Бвйконура для повышения квалификации в связи с острой нехваткой программистов в космическом центре.

Во второй половине восьмидесятых снабжение и культурная жизнь в Байконуре были налажены очень неплохо, но в начале девяностых, в связи с распадом Советского Союза, коммунальные службы были переданы местных казахским властям, у которых не были ни средств, ни опыта управления столь огромным хозяйством. Начались постоянные отключения электричества и теплоснабжения. Снабжение товарами и продовольствием также значительно узудшилось, и народ, не видя перспектив, начал отъезжать в Россию, а евреи – на свою историческую Родину. Игорь был по отцу евреем, но его выезд в Израиль оказался совсем непростым делом, поскольку он имел допуск к космическим секретам. Однако, к тому времени деградация советской космической отрасли стала такой стремительной, что соответствующие службы махнули рукой и дали разрешение на выезд всей семье, в которой уже народилось двое детей – сын и дочь.
У Игоря был брат Олег, женатый на татарке по имени Нурия. Так гармонично реализовывалась национальная политика в Советском Союзе, где население говорило на ста сорока языках, не считая множества диалектов. Олег окончил томский ТИАСУР по специальности радиоэлектроника. В Израиль выезжали всеми семействами, включая мать Светки, которая к еврейству не имела вовсе никакого отношения, поэтому на пособия расчитывать не могла, хотя получала продуктовые талоны.

Братья были предприимчивыми, вскоре устроились в частные фирмы в области хайтека, тем более, что имели достаточно востребованные специальности. Жёны занимались детьми и учили иврит. Собственно, к религии никто из приехавших отношения не имел, зато все прошли через пионерские и комсомольские организации, то есть были пассивными атеистами. Дети пошли в школы, и уже через год у них не было никаких проблем с языком, хотя мальчики жаловались, что в школе их дразнят, как необрезанных. Такой мелкий дефект устраняется легко, но родители решили с этим не спешить. Отрезать легко, не пришлось бы потом пришивать. Более существенным недостатком было то, что они, вместе с их родителями, оказались евреями третьей категории. К первой относились евреи, родившиеся на Священной земле, ко второй – те, у кого родители и все бабушки с дедушками были евреями. Поскольку еврейство определяется по матери, Игорь с Олегом относились к третьей категории, а у их детей в документах графа «национальность» и вовсе содержала прочерк. К четвёртой относились сефарды – исповедующие Тору и привезённые из Африки. Видимо, была и нулевая категория, к которой относились те, у кого и все предки до седьмого и более колена родились и проживали на Священной земле задолго до возрождения нового государства Израиль. А были и такие, кто вполне мог быть отнесён к нулевой категории, но государства не признавали, поскольку в книгах Торы было написано, что Израиль возродится только с приходом Мошиаха, то есть Спасителя, а вовсе не постановлением Лиги Наций.

Жизнь в Израиле оказалась не совсем такой безоблачной, какой она представлялась в речах проповедников сионизма. Среди иммигрантов ходила пословица: «Каждый приехавший должен съесть свой горшок дерьма». Пособия, полученные при въёзде, полагалось отдать с процентами, когда приехавшие устраивались на работу. Олег купил дом в кредит, и от зарплаты после выплат ипотеки и налогов у него оставались крохи лишь на еду и минимальные развлечения. Прочерк в документах детей мог означать ограничения в будущем при поступлении в университет и получении работы в областях, связанных с национальными секретами, хотя от службы в армии этот прочерк не освобождал.

Знаменательным событием явился выигрыш Олегом американской грин-карты. Семейный совет постановил, что этот выигрыш следует отдать Игорю, поскольку частная фирма, в которой работал Олег, имела коммерческие связи и даже филиал в Соединённых Штатах, поэтому у его семьи был реальный шанс в недалёком будушем также переместиться в Америку. А вот Америка представлялась уже настоящим раем. Мать Светки выезжать в Америку отказалась, сказав, что оттуда домой возвращаться будет гораздо тяжелее. Впрочем, и в Россию возвращаться было некуда, поскольку при отъезде в Израиль квартиры были проданы, а в её возрасте рассчитывать на получение или приобретение квартиры не приходилось, для неё уже не было ни времени, ни денег.

Веня познакомился с Олегом и Нуриёй в супермаркете. Они подошли к нему, услышав разговор по-русски. С того времени завязалась дружба.С первого из мест, где Олег снял квартиру, их попросили. Причина состояла в том, что девочки – его дочь Алина и дочь Игоря Сара плескались в бассейне и загорали в слишком откровенных купальниках. Так показалось мусульманам, снимавшим квартиры в том же комплексе, и хозяин, не желавший потерять с десяток квартирантов-мусульман, попросил семью Олега покинуть жильё. Зато в следующем апартменте не было никаких проблем. Именно там Олег и познакомил Веню с семьёй Игоря. В апартменте Игоря оказалась великолепная сауна, поэтому там достаточно скоро образовалась дружная компания, которая собиралась по субботам. Степан, приехавший из Харькова, обеспечивал желающих вполне профессиональным массажем. Желающиъ оказывалось так много, что массаж проходили по очереди, человека два-три за сеанс. После сауны заходили к Игорю домой, где открывалось застолье с лёгким вином и закусками, которые гости приносили с собой. Главным, конечно, в застолье были не вино и закуски, а разговоры, которые для русских людей, оказавшихся так далеко от Родины, являются главным лекарством. Русскими же здесь называли всех, кто разговаривал на русском языке, включая евреев, татар, узбеков и чукчей.

Светка весьма сблизилась с женой Вени Любой. Дома ей бывало скучно: муж  вечно на работе, дети в школе, ужин приготовлен, поэтому частенько заезжала к Любе, когда та была дома. Готовила, кстати, Светка весьма профессионально, как и многие русские бабы, что родом из деревни. Однажды она разоткровенничалась с подружкой о том, что семейная её жизнь как-то не складывается в последнее время. После рождения двоих детей она «раздобрела», и муж всё чаще проявлял недовольство, называя её толстой.

– Я уже что только не делала, чтобы похудеть, – оправдывалась Светка, – перепробовала все виды диет, ходила на занятия в фитнес. Ничего не помогает. Просто, комплекция такая. Да и не толстая я, а, как говорят на Руси, справная.

В последнюю поездку в горы они с Игорем взяли за компанию женщину-юриста по имени Ольга, которая работала в фирме мужа. Остановились на ночь в маленьком отеле, сняв комнаты по-соседству. Вечером так надолго засиделись за столом, что Светка, зевая, сказала:

– Вы тут сидите, а я пошла спать.

Ночью поднялась в туалет и в полутьме обнаружила, что Ольга, раздетая, примостилась в углу на пледе, а Игорь, охваченный страстью, надевает презерватив. Услышав шум, он обернулся и грязно выругался:

– Что же ты, сука, мне весь кайф сломала!

Женщины помолчали, потом Люба спросила:

– Что ты решила? Как жить дальше собираешься?

Светка вздохнула:

– А что тут решать? Я не работаю, мне с двумя детьми не выжить. Я и языка-то толком не выучила.

– Получи развод. Тебе присудят содержание самой и на детей. Выживете. Не ты первая.

– Так-то, так. В любом случае, не стоит делать резких движений. Нужно устраиваться на работу и растить детей.

Светка вскоре устроилась бухгалтером в русскую фирму. Деньги небольшие, но выжить можно, хотя снимать отдельную квартиру на эту зарплату невозможно. Понятно, что отношения с мужем свелись к минимуму. Как-то вечером она позвонила Любе, чтобы приехать, скоротать время. Появившись на пороге, Светка объявила:

– Сегодня хочу напиться.

Хозяева знали, что в обычной обстановке Светка почти не пьёт. Разве что пригубит бокал вина за весь вечер. Высказанное с порога предложение подсказывало, что случилось нечто необычное, о чём её и спросили.

– Да ничего не случилось, но так жить стало невыносимо.

Светка была на грани нервного срыва. Все понимали, что жизнь с человеком, которого не любишь, а, возможно, ненавидишь – это тяжёлое испытание.
Веня поставил на стол бутылку сухого вина, хозяйка полезла в холодильник за закусками. Выпили молча, потом Светка, никого не спрашивая, налила себе второй фужер. Когда бутылка опустела, она потребовала ещё вина. Веня твёрдо сказал:

– Тебе достаточно. Ты и так выпила свою месячную норму.

Светка оттолкнула его и направилась в подсобку, где у хозяев на полках располагались припасы. Оттуда она вернулась с новой бутылкой. Веня только махнул рукой, понимая, что остановить этот процесс невозможно. Светка пила, почти не закусывая. Через полчаса она начала дико хохотать, потом у неё открылась рвота. Светку выворачивало вновь и вновь. Хозяева отправили детей спать, чтобы избавить их от столь неприятных сцен. В конечном счёте, Светка ослабела и лежала на диване ничком, не проявляя признаков жизни. Веня позвонил Игорю. Приехав и увидев жену в невменяемом состоянии, Игорь развернулся к порогу:

– Сами напоили, сами и разбирайтесь.

Утром Светка проснулась в ужасном состоянии. Её мутило с непривычного похмелья, и от завтрака она отказалась. Попросила Веню отвезти её на работу.

– Позвони, скажи, что заболела, – посоветовал Веня. – Если начальник увидит тебя в таком состоянии, могут уволить.

Но Светка решительно мотнула головой:

– Вези. Домой я ехать сейчас никак не могу, а вас стеснять мне тоже не хочется. Потому вези.

После этой истории Светка совершенно замкнулась. Прервала все отношения с друзьями и знакомыми. На работе задерживалась подольше, чтобы только не видеть постылого мужа. Жила, стивнув зубы. Молчала, терпела, как это принято у русских женщин, попавших в беду. А через полгода у неё появилась ноющая боль внизу живота. Русские бабы, вообще, терпеливы. Терпела и Светка.
Терпела, сколько могла, но боли становились всё сильнее, такими, что уже и по ночам донимали. Когда, наконец, решилась на обследование, нашли опухоль в печени. Опухоль была неоперабельной. Светка поняла, что терпеть осталось недолго, но ей было всё равно.

Увидев Светку через месяц, Люба узнала её не сразу. Русская баба пышных форм превратилась в пожелтекшую щепку. Люба пригласила её в гости, посидеть, поговорить, но Светка только покорно махнула рукой:

– Зачем? Пустое всё это.

Вскоре её перевели на обезболивающие таблетки – сначала омнопон, затем промедол, а через месяц стала приходить медсестра, делать уколы морфия. После уколов наступало состояние облегчения. Боль  уходила, приходил дурман. Игоря Светка не видела вовсе, и старалась не думать о нём. Она лежала в маленькой комнате, из которой выходила только в туалет. Приходила дочь, приносила еду, обтирала влажными салфетками. Всё делалось молча. Говорить было не о чём.

Сегодня у детей была какая-то вечеринка. Сквозь дверь слышалось уханье бумбокса с какой-то современной музыкой для идиотов. Изредка доносились взрывы молодого и задорного смеха. Светка лежала и думала: что такое счастье? В чём оно заключается? Раньше она как-то не задумывалась над такими вопросами. Они были молодыми, пили, ели, сидели у костров, пели песни. Правда, песни тогда были совсем другими, в них был понятный всем смысл. Потом любовь, семья, рождение детей. Ночные недосыпы, когда дети болели. Дети всегда болеют. Одни чаще, другие реже. Светка была здоровой русской бабой, и дети у неё болели редко. Может быть всё это, включая болезни детей, их школьные проблемы, и называется счастьем? Вот только куда оно, всё это счасте ушло? Почему люди не могут быть счастливы, даже если у супруги не длинные ноги и не высокая грудь? Чего им не хватает? Впрочем, зачем думать о счастье, когда вся жизнь – такая непонятная штука.

Веня вернулся в Россию. Узнав о смерти Светки, он внёс её имя в поминальный список. Каждый раз, перед принятием пищи он произносил краткую молитву про себя. Теперь имя Светки непременно упоминалось в этой молитве после имён родителей и друзей, которые покинули этот мир, но остались в нашей памяти. Может, и нас кто-то будет вскоре поминать без горечи.

19 ноября 2020 г.