Был бы учебник - проблема найдётся

Полтора месяца назад школьники ещё учились очно. Оставим за скобками вопрос, хорошо ли дистанционное образование, но очному оно явно проигрывает в возможности… как там наши управленцы говорят… «субъект-субъектной» «обратной связи». В переводе с официального на русский это значит, что ребёнок может сразу задать вопрос, а учитель сразу ответить – и задать свой, а ещё посмотреть в тетрадь, а ещё отреагировать невербально, а ещё… а ещё…

Ученик у меня – сложный. С ДЦП. Как те же управленцы говорят, с «особыми потребностями». Ни писать, ни перелистывать страницы сам не может. Не может и внятно говорить, и, чтобы разбирать его речь хотя бы наполовину, а остальное подстраивать из ассоциаций со словами по теме, пришлось привыкать месяц. И разворот книги читает медленно – нужно всё ему повторять вслух. Учится на дому, но от школы. С обычными учителями, даже не имеющими подготовку к таким случаям. С какими есть. Сейчас, в дистанционном варианте, обучение его практически остановилось. Мама не справляется с поддержкой, поэтому уроки, и так сокращённые в особую программу, приходится сокращать ещё больше.

Но и когда мы учились очно, он пытался отлынивать – как и любой восьмиклассник. Сами такими были. Только у него это легче выходит: стоит ему начать говорить на отвлечённые темы, не по учебнику, или к своим обычным ответам выдумывать синонимы – и всё, его речь уже не разобрать, звуковые ассоциации не подстроить, привычка восприятия его слов отключается, и он может с серьёзным (насколько позволяет его бесконтрольная мимика) видом молоть чепуху, якобы, отвечает. Я за год работы с ним научилась это замечать, но всё равно боюсь иногда уличать его. Переспросить порой неловко – неловко обидеть, указав на его болезнь. Вдруг он честно пытается что-то сказать, и именно сегодня у него заплетается язык сильнее обычного? А я сижу такая – здоровая и молодая училка – и буду смотреть на него, как на обманщика, плодить комплексы и вину? Или всё-таки довериться чутью и строго попросить отвечать по теме, дав понять, что я всё заметила? А точно ли сегодня нужно поступить так? Или вот так?..

Короче говоря, сложно у нас с «обратной связью» в любом формате. Не так чтобы невыносимо, но стараться нужно больше обычного – а я простой русовед и никакой не дефектолог. И вот на предпоследнем до каникул уроке мой ученик сначала сидел спокойно. Слушал новую для себя теорию из учебника Лидии Рыбченковой по тире между подлежащим и сказуемым. И, дослушав, начал мне что-то говорить.

А я не понимаю. Прям совсем. Ещё и уроки провожу после полного рабочего дня в другой школе. И в голове фантомно гудят толпы детей в коридорах. Пытаюсь вслушаться, но различаю только «почему», «не так» и «не понятно». Думаю, что надо проговорить правила заново, прокомментировать, но ученик протестует – в такие моменты он перестаёт контролировать моторику и руки начинают дёргаться во все стороны. И я понимаю, что дело не в отлынивании от урока и не в забалтывании меня.

В конце концов, он догадался назвать мне порядковые номера правил, которые его смутили. Посмотрите сами:

Тире ставится: Подлежащее в инфинитиве + сказуемое в инфинитиве: «Без дела жить – ТОЛЬКО небо коптить»;
Тире не ставится: Подлежащее + наречие + сказуемое: «Сентябрь ТОЛЬКО начало осени».

Вот что стоило составителям учебника подобрать другие примеры? Снять это противоречие, странное для школьника, и сделать всё однозначнее? Таким и должно быть хорошее пособие, как мне преподавали в университете: сначала давать чёткую точную базу, а потом разбирать спорные моменты в пунктах «со звёздочкой».

Ученик мой, несмотря ни на диагноз, ни на заброшенность русоведом, который был до меня, пытлив и интеллектуально развит. Ну, например, до седьмого класса он не составил ни одного сочинения за всю жизнь – а начал, попробовал и смог. Или неверно вставлял буквы в пропуски – получил от меня пособие с таблицами, заучил и тоже смог. Короче говоря, неглупый. И я не удивлена. Всё-таки индивидуальное обучение даёт ему больше, чем когда загнанный педагог-надсмотрщик разрывается в классе с 36 детьми. Когда я преподавала кадетам, никаких противоречий или опечаток в книге они не заметили ни разу. Просто не захотели и вообще были заняты больше друг другом, чем учёбой. Даже когда я обращала на это внимание.

И вот так вышло, что мне надо и авторитет книг не уронить – быстро найти слова, которые бы объяснили, что да, в учебниках бывают и противоречия, и опечатки, да, именно поэтому их постоянно переиздают и так далее, – и, произнося всё это, найти в уме объяснение собственно противоречию. А я ничего не нахожу. Грешна я тем, что преподаю всего два с лишним года, и не на все вопросы у меня с ходу есть ответ. Хотя такое и бывает со мною редко.

Беру паузу и предлагаю зайти с компьютера ученика в пособие Дитмара Розенталя. Я не стесняюсь признать, что чего-то не знаю, и обращаться к справкам. Это даже хорошо – так мой воспитанник не будет вслед за непогрешимым учителем пытаться и сам быть непогрешимым, не будет отвечать всегда хоть что-то, лишь бы что. Будет готов, по моему примеру, признать свои ошибки и, обнаружив их, поймёт, что именно ему надо изучить лучше. К тому же, именно это и надо у него воспитать, раз, не зная ответа, он пытается забалтываться.

Итак, в пособии мы с ним находим:

Тире ОБЫЧНО не ставится, если между подлежащим и сказуемым стоит наречие: «Март ТОЛЬКО начало весны».

Но ставится:
- Между подлежащим и сказуемым, если оба они выражены инфинитивом: «О решённом говорить — ТОЛЬКО путать» (М. Г.).
- Если постановка тире подчёркивает интонационное деление предложения на два состава: «Славные люди — соседи мои!» (П.); «Гроб — дорога» (Тв.).

Об интонационном членении предложения в теории учебника – ни слова. О том, что пословицам, какой и является «Без дела жить – только небо коптить», свойственны, во-первых, закрепившийся в традиции синтаксис, и во-вторых, ритмичность и интонация – тоже. Не было бы противоречия – и для школьной практики опущение таких деталей сгодилось бы. Но, раз противоречие есть, то и дополняйте правило всеми пунктами и подпунктами. Или не ройте сами себе яму и не путайте школьников. Зачем?

Нашла я это и подумала – а сколько ещё детей остановились на этом месте? Сколькие постеснялись задать вопрос или услышали отмашку вместо ответа? Сколькие вышли с урока с ощущением, что учебники – это какое-то непонятное нечто, которое само себе противоречит? Конечно, не осознав, что это не противоречие, а умолчание, особый случай.

А ведь разбор таких случаев – это и есть то, что развивает мышление. Можно даже сделать, раз уж так вышло, момент на уроке: «найдите противоречие в теории, кто первый найдёт – тому плюс балл». Хотя лучше бы составители сами это вынесли в заметки на полях. Но нет – у нас есть чёткий список правил, и все следующие упражнения мы будем их отрабатывать. Шаг влево, шаг вправо – нельзя.

Объяснила я моему ученику и про пословицы, и про интонацию, и про соответствующие пункты у Розенталя показала. И попыталась верно разобрать, что он мне скажет в ответ. И сказал он примерно так. Если правило большое, зачем его сокращать? Почему не перечислить всё, описав попроще? Почему теория в учебнике разорвана на две страницы и прервана упражнениями – ведь он же должен свои мысли научиться правильно слагать, а не вставлять там, где сказали вставить, и вычёркивать там, где сказали вычеркнуть? Вот появится у него аппарат как у Хокинга (он об этом мечтает), будет он писать в интернете своим родным – и помнить, как делал упражнение, а не как надо вообще действовать в таких ситуациях. Почему таблицы, которые я ему приносила в 7 классе, сопоставительные и понятные, а в учебнике – обрывочные и друг от друга отдалённые? Почему если у правила есть исключение, его нет тут же, рядом, возле нужного пункта?

Я не знаю, почему, мой хороший. Точнее, знаю, но высказать всё это – уронить авторитет школьной учёбы в твоих глазах, а с этим ты и без меня справишься. Я тут за разумным, добрым и вечным, а не за скептицизмом. Как тебе объяснить, что те самые переиздания из года в год почти ничего не меняют, разве что порядок следования тем или некоторые упражнения, но обязывают школы покупать, покупать, покупать и покупать всё новые и новые выпуски. Как сказать, что наш новый министр образования преподавал в школе всего два года в девяностые. А предыдущая – три года. Что наш местный директор департамента образования окончила инженерно-строительный институт и инженерно-технологическую академию – получила специальность «управление лесом». Директор управления образования хотя бы дворцом детского творчества поруководил. И так – почти на всех местах.

Обо всём этом я думала, уже выйдя с урока, по пути к остановке. А тогда, сидя перед мальчиком с горящими глазами, ответила – давай примем это как данность. Я всё тебе расскажу, а если чего-то не знаю – найду, где узнать. Вот такое иногда бывает. Учебник обязательно когда-нибудь переиздадут. Или разрешат другой.

Давай поверим в это. Кто-то же должен верить, что всё будет хорошо. Что учебники будут понятными и всеобъемлющими. Что мы с тобой не будем вынуждены пользоваться справочной литературой, чтобы их уточнять. Что я обязательно когда-нибудь напишу об этом, кто-то могущественный это увидит, расскажет, куда надо, и всё исправится. Всё станет только лучше.

Ну, вот я и рассказала. Мои наивные надежды исполнятся за ближайшие года вряд ли, но – кто знает. Единственное, что мне пока ясно – даже дети с ДЦП могут оказаться внимательнее, чем целых два редактора и четыре автора. Могут найти проблему и противоречие, в отличие от них.

Находите и вы. Задавайте вопросы. Будьте критичны и все дела. И помогайте своим детям, если они у вас есть, становиться такими же. Может, тогда они вырастут и напишут-таки (или отредактируют) хорошие учебники.

По крайней мере, я буду в это верить.