Голос за стеной

Жил-был призрак и все ему нравилось. Он умел быть незаметным, ловко проходил сквозь твердые поверхности и любил иногда подшутить над живыми. Внешности он был не ахти какой, но зачем призраку презентабельная внешность? Словом жизнь у него была что надо, одно удовольствие: ни тебе усталости, ни голода, ни боли.
И была бы сказка, если бы не одна проблема: призраку иногда хотелось общения, но живые не очень-то жаждали заводить дружбу с потусторонним существом, а те, кто соглашался, почему-то быстро умирали (по меркам бессмертного существа). Думал он думал, и решил найти себе такого как он, чтобы можно было хоть изредка перемолвится парой словечек.
Он прочёл все книги с мифами и легендами (даже в закрытых от общего доступа библиотеках), заходил на собрания всевозможных мистических сект, пару раз заглядывал к гадалке, слушал сплетни, посещал дома с привидениями, словом, без дела не сидел. Пару раз он задумывался о значении фразы "упасть духом", но посчитав, что у призраков ничего такого нет (во всяком случае, ничего постороннего он в себе не замечал), бросил это занятие.
Итог в целом был неутешительным: в библиотеках собраны фантазии и рассуждения людей, даже то, что числилось под графой "Совершенно секретно, абсолютно достоверные сведения"; секты оказались подобием детских игр, но для взрослых; гадалки вообще выдумывают бог весть что; а дома с привидениями построены исключительно в меркантильных целях. Призрак начал было ходить по кладбищам и отлавливать отлетающие души, но те ссылались на спешку и длинный путь. В Египте древний Сфинкс вечно был сонным и голодным, да и говорил загадками. Парочка вампиров, что случайно встретились во время посещения Лондона, были озабочены едой и, плюс ко всему, зациклены на внешности, не в пример нашему герою. В Пекле черти гурьбой обсуждали план совращения человечества, постоянно отвлекаясь на внутренние распри, и их дело почти не продвигалось. Тут, конечно, призрак, немного задержался и внёс пару конструктивных предложений, но черти не оценили новаторства и попытались начистить то, что называлось его лицом (безуспешно, конечно же). В итоге призрак решил, что сотрудничества не выйдет, а человечество может ещё долго спать спокойно. Попадались по пути ещё какие-то существа, но все были чем-то заняты и не склонны к общению, даже на расстоянии, даже по переписке.
На месте призрака всякий бы уже отчаялся и впал в депрессию, но сам он не подозревал о существовании угнетенного состояния, а обнаружив оное в других, списывал на недалекость и поверхностность жизненных принципов, ведь ему не требовалось страдать или мучиться, чтобы существовать или чувствовать, что он существует. Простота его жизни была сродни гениальности, вот только общения не хватало.
Расценив свое положение по достоинству и продумав пару сотен вариантов действия, призрак решился провожать людей на тот свет. Он рассудил, что когда душа отлетает от тела, то ей, конечно, некогда и не стоит её беспокоить, можно сказать, даже неприлично отрывать её от дел. Когда душа в теле, то ей тоже некогда, она занята житейскими проблемами. А вот умирающий - самое то, душа закована ещё в телесную оболочку, но готова рвануть куда-то. И в этот самый момент ей делать нечего, кроме как ожидать, покуда её отпустят на волю. Вполне вероятно, что может случится небольшой, но такой желанный диалог.
Стоит попытаться, подумал призрак, и начал обход больниц, лепрозориев, домов престарелых, тюрем, словом, всюду, где отмечалась высокая смертность. Но и тут его постигла неудача: старики сетовали и предавались воспоминаниям, тяжелобольные жаждали скорейшей смерти и страшно себя жалели, преступники пылали гневом и отчаянием, а дети, дети большей частью пугались и вовсе отказывались разговаривать. Призрак недоумевал. В итоге он попытался пробраться в психиатрическую лечебницу и... не смог. Потоки беспорядочного сознания с силой отталкивали его сущность.
Что ж, подумал призрак, если суждено быть одному, так тому и быть. Слушать ему никто не запрещал, и он решил стать Слухом. Блуждая над городами и селами, от страны к стране, призрак вбирал в себя сонмы звуков. На какое-то время он увлекся: чего только стоят попытки определить по шуму крыльев вид насекомого. Но и звуки не бесконечны. Недолго думая, он стал слушать, о чем говорят люди: как крестьянка сетует на плохой удой, как политики мира пытаются друг друга перехитрить, как дитя рассказывает взахлеб о минувшем дне. Последнее призраку особенно понравилось. Он аккуратно проникал в человеческие жилища и безмолвно следовал за маленькими фантазерами.
Однажды, взрослые одной семьи объявили о полтергейсте и вызвали какого-то человека в странных нарядах, тот долго плясал по дому, нараспев выкрикивал бессмыслицу, жег свечи, словом, развлек знатно. Призрак чуть было не обнаружил своего присутствия, надрываясь с хохота, но все же решил дипломатично покинуть помещение. Как-никак ему не хотелось нарушать размеренного быта этой человеческой семьи.
С тех пор он стал осторожней. Призрак, как и прежде, посещал детей, но скрываясь за стенкой, а чтобы было удобней слушать, высовывал из преграды одно ухо. В этом было некоторое неудобство, но все же лучше, чем ничего. Разговаривать с людьми в силу их недолговечности он больше не желал. Вскоре, он задержался у одной девочки, что часто и подолгу сидела у себя в комнате и вслух рассказывала всякие истории. Призрак старался приходить в сумерках, когда дом окружала тишина, и во всех окнах был выключен свет. Днем же, улетал подальше, дабы не беспокоить смертных своим присутствием, и те не тратили свое время и силы на вызов экзорциста. Таким образом, он не задавался о внешнем виде жителей этого дома и не интересовался их бытом. Единственная часть тела, если так можно выразиться, что проникала в дом - ухо, остальное почти полностью помещалась в толстой кирпичной стене. Не дом, а сказка, думал призрак, прятаться одно удовольствие.
Течение времени неизбежно: быстро, даже слишком быстро, девочка выросла. Он определил это по голосу, который постепенно утратил звонкость, стал более глубоким, размеренным, но взамен, её истории стали более осмысленными и еще интереснее. Призрак чувствовал, что ежедневные подслушивания уже вошли у него в привычку, и он со смирением ожидал, когда в рассказчице проявятся первые признаки человеческой старости: дребезжание в голосе, кашель, сбивчивость повествования. Ему было жалко снова «терять» человека, но он понимал как быстротечно все живое, а посему принял решение забыть о времени и полностью отдаться чудесным историям, ибо они были интереснее всех слухов на свете.
В какой-то момент он перестал покидать дом и остался в стене. Из лучших побуждений он все также не проникал в жилище полностью и не заглядывал внутрь комнаты.
А рассказы продрожали литься из уст той девочки, которая уже давно выросла. Иногда она замолкала, и тогда призрак погружался в свои мысли и повторял услышанное. Вполне возможно, в периоды тишины она спала или спускалась на первый этаж, или гуляла, но призрак всегда оставался на месте и ждал её возвращения. Его правда удивляло, что кроме голоса из-за стены до его слуха ничего не доносится, но тут же вспоминал, что накануне были шаги, а также покашливание. Сложно было судить об этом, так как сидя в стене, он не замечал какая погода на улице, не знал день там или ночь, даже не мог сказать с полной уверенностью, какое было время года.
Прошло еще какое-то количество лет, для живых существ это целая вечность, а для нашего героя - пара мгновений, но, как и следовало ожидать, однажды, голос стих. Призрак не сразу понял, что к чему, ведь такое уже бывало. Пауза затягивалась, и он понял, что время волшебных историй подошло к концу. Впервые за все время пребывания в стене, он решился заглянуть внутрь. Там он обнаружил самую обыкновенную комнату, каких видел сотни, если не тысячи раз, по соседству оказались точно такие же невзрачные помещения, самый обыкновенный туалет и ванная, скромно обставленная гостиная, маленькая кухонька, пыльный чулан и заваленные различным хламом подвал и чердак. Словом, ничего выдающегося. Никого дома не было. Призрак немного пожалел о своём упущении, ему хотелось хотя бы один раз взглянуть на обладательницу голоса, что так умело захватила все его внимание. Но дом был пуст, ни картин, ни фотографий - ничего. Даже на кладбище он не мог слетать, чтобы взглянуть на надгробное изображение, так как не знал, когда она умерла и сколько времени с тех пор прошло.
Начались новые поиски, которые больше разочаровывали, чем развлекали. Внешне мир изменился, появились какие-то рукотворные новшества, сменился стиль одежды у людей, но разговоры остались прежними, их призрак слышал множество раз, и они давным-давно приелись.
Он вернулся в тот дом, что был невольным его соучастником в подслушивании, проник в знакомую комнату и принял позу сидящего человека. Ему не требовалось кресло, призраки бестелесны и материальный мир по сути был им ни к чему. Он представил себя голосом за стеной и стал рассказывать. Он рассказывал много и долго, иногда переходя на мысли вслух, иногда замолкая, отвлекшись на погоду за окном, иногда меняя позу.
Поначалу было легко, так как он решил пересказывать истории в обратном порядке, но потом стало труднее, память иногда подводила. Правда, вспомнив, он поправлял себя и продолжал свое повествование. Зачастую призрак повторял любимые отрывки по несколько раз, а некоторые безжалостно критиковал, стараясь привести как можно больше дельных доводов. Такое времяпрепровождение его вполне устраивало, хотя он знал, что услышанные от голоса за стеной истории не бесконечны, а сам он не был способен придумать даже что-то отдаленно похожее.
Прошло время, и призрак дошёл до первой сказки рассказанной маленькой девочкой, её тонким, детским голоском. Это была сказка без начала. Начало он не застал, кружив в то время, где-то над городом неподалёку.
Замолкнув, он попытался восстановить события, задавшись вопросом, что должно привести к услышанной концовке. Он перебрал множество вариантов и, по сути, не мог угадать, так как не обладал должной фантазией. Вздохнув, призрак решил озвучить первое, что пришло ему в голову.
- Там было не так!
Увлекшись, призрак не замечал стоявшего неподалёку обладателя голоса, которой был точь-в-точь как у голоса за стеной. От неожиданности он даже забыл поздороваться, хотя прежде гордился своей врожденной культурностью и тактом.
- Там было не так, - снова сказал знакомый голос. - Мне всё было интересно, как ты завершишь, точнее сказать, начнешь эту сказку. И, знаешь, там было совсем не так.
 Призрак молча кивнул. Казалось, он вообще забыл, как разговаривают.
- Я с самого начала заметила твоё ухо. Оно, кстати, не ахти какое, да ещё и мерцает в сумерках. Но ты так слушал. Ты единственный. А я не могу потерять такого благодарного слушателя. Поэтому я тут и говорю тебе, сказка начиналась совсем иначе...
И она рассказала призраку, с чего все началось, а чем закончилось, все и так знают.