Кентавр с лопатой

    Этим образом из греческой мифологии была украшена каланча пожарной части города Ленска, с дополнением к образу ССО 1969. Нарисовал я эту композиц
ию масляными красками, дабы увековечить присутствие нашего студотряда. Прошло более 50 лет, но я все помню этот рисунок и реакцию на него местных партийных органов.
  Стройотряд наш был небольшой, около 25 студентов, в него были включены и приходящие добровольцы, которых я хорошо помню, это Крушлинский Валера – мастер спорта, прораб-инженер, чудный  парень, сейчас почетный профессор Иркутска; второй - Суботин Володя, молодой специалист из Физико-энергетического института, интеллигент, чеховский образ, пример скромности и интеллекта, увы, уже на том Свете. Светлая ему память.
   Пункт назначения у нас был город Мирный, Якутия.  Летели мы туда, как белые люди, с международного аэропорта Шереметьево, рейсом Москва-Пекин до Иркутска. В самолете был наш отряд и около десятка китайцев. Запомнился рейс шикарным ассортиментом обеда. Дальше, до Мирного у нас был рейс с опозданием на ТУ-104 без обеда. В Мирном нас погрузили в АН-24 и отправили в город Ленск - один из приемных пунктов оборудования и средств для промышленности и быта объектов Якутии. Градообразующим предприятием города был порт, с развитой береговой   структурой для автотранспорта у речных портальных кранов. Помимо традиционных двухэтажных деревянных домов, в городе уже появился квартал кирпичных пятиэтажных домов, здание администрации и дворец культуры. Наш трудовой объект был обозначен строящимся очистным сооружением (вероятно, долгострой судя по студенческим надписям на элементах здания). Нам предстояло выполнить бетонные работы по созданию приемного устройства стоков – песочницы и сложных бетонных элементов двух чанов . Поселили нас в здании пожарной части, которая находилась на берегу Лены, в низ по течению, в 10 км от Ленска, в районе расположения громадных емкостей для нефтепродуктов. Пожарная часть была еще не оборудована и личного состава там не было. Быт нас устраивал. Объект нашего творчества-очистные находился в трех километрах от города, туда нас доставляли автотранспортом, на обед возили исправно. Кухня у нас была своя, готовили две девчонки из стройотряда, ребята помогали по установленной очереди. Достопримечательным   объектом по пути следования к нашим очистным был лагерь особого режима для заключенных. Его охранный забор граничил с нашей накатанной дорогой, проезжая мимо было видно, что основная деятельность заключенных была обработка лесоматериала. С нашего автотранспорта хорошо просматривалась охраняемая территория, это огромные сборки бревен и складированного пиломатериала. Рабочая форма у нас была - черные брюки и куртка из х/б, такая же форма была и заключенных, отличалась их форма только наличием кепок. Проезжая мимо, мы часто видели их сидящих на высоких сборках пиломатериала и приветствовали – «Коллеги, привет!» Вероятно, это как-то, трогало их и они регулярно ждали нашего появления. Выходных дней у нас не было, устраивали выходной только по особой надобности, банный день, для меня он запомнился. Кто-то из ребят обнаружил в нашем районе, на крутом берегу домик егеря, у которого рядом располагалась банька. Особого труда договориться с хозяином не составило, с благодарностью была принята «Столичная» и получено добро на омовение. По жизни, я посещал только городские бани, поэтому эта баня для меня была экзотикой - мрачное деревянное строение, внедрившееся на половину в грунт берегового склона, состояло из двух помещений. Первое, с печным проемом и топкой, запасом рубленных поленьев, бочкой с водой, лавкой для шаек и стирки белья, второе с двумя деревянными полками и выложенным из больших валунов и гальки блоком, примыкающий к печке, основной источник тепла. Тут же веники и черпак для воды. Определились знатоки и умельцы, которые растопили печь и разогрели валуны и гальку. Парилка, если ее можно так назвать, могла разместить не более пяти человек. Образовалась очередь, парившиеся выпрыгивая из парилки за очередным черпаком воды с одобрением показывали свои тела со следами прилипших березовых листьев. Когда пришла моя очередь, температурный режим парилки, вероятно, дошел до своего максимума. Сесть на лавку я не смог, присел на корточки, ребята начали молотить меня веником. Не помню, сколько минут я там продержался, но очнулся от призыва, что надо совершить омовение в Лене. И я следом, голышом помчался за ребятами с мыслями – простудой и воспалением буду обеспечен. Плюхнулся с головой, вылетел как пингвин и опять в парилку. На второе омовение в Лене я не решился. Все обошлось, получил физическое и моральное удовлетворение.
  Далее расслабуха. Не успев насладиться полученными эмоциями от баньки и осознания выходного дня, как получаю сообщение, что прибыла администрация города и требует комиссара. Натягиваю стройотрядовский костюм и лечу на плац перед пожарной каланчой. Черная «Волга» с оленем, два газика и группа людей, взирающих на моего Кентавра. Определяю по важности главного, подхожу, представляюсь. Получаю с ходу вопрос:
«Что это за извращение? Такого масштаба, на таком объекте - пожарной каланче!»
 Не могу объяснить себе, как получилось. Подойдя ближе к авторитету (это оказался секретарь обкома партии) я тихонько ему сказал: - Это греческий мифологический образ, который у многих европейских странах имеет место на их гербах. У нас, здесь, он олицетворяет труд и мужество. Ответ авторитета, тоже тихо: - «А причем здесь пожарная каланча»?
На что, я ему тихо ответил: -« Хорошо, я ему дорисую, во вторую руку огнетушитель».
Авторитет: - «Ладно, тебе умничать. Сделайте что-нибудь памятное для молодежи в городе».
  И мы сделали летнюю танцевальную площадку возле дворца культуры. Идея этого предложения - проекта Валеры Крушлинского. Позже я осознал его оригинальность.  Валера четко представлял наши возможности. Так как мы работали с бетоном, то основной материал и вибро-рейка для танцевальной площадки у нас были гарантированы. Необходимо было раздобыть металл для отдельных элементов и ограждения, монтажное оборудование и инструмент. Важным оказался вопрос энергообеспечения нашей строй площадки, ближайшее распределительное устройство было на расстоянии более 100 метров. Такого количества кабеля получить было нереально, а рядом, почти над планируемой площадкой висели провода трехфазной линии, как оказалось 380 вольт. Было принято осуществить несанкционированное подключение. Основными потребителями электроэнергии были: вибро-рейка, сварочный аппарат и прожектор. Последних двух у нас не было. Как оказалось, быстро официально получить данное оборудование проблематично, кто-то из местных нам посоветовал посетить «Клондайк» на трассе. Это - участок за городом, куда свозили «металлолом» - оборудование и материалы, поврежденные при выгрузке и транспортировке. Чего, только там не было? От промышленного до бытового оборудования. Нам повезло, сварочный аппарат мы нашли, несколько деформированный, с остатками транспортной упаковки. Вероятно, его при разгрузке уронили. Освободив аппарат от остатков упаковки, несмотря на некоторые участки деформации мы установили его функциональность, работал он прекрасно. С прожектором нам не повезло. Но, этот объект мы обнаружили на берегу, на брошенном разгрузочном участке. Там стояли три деревянных столба с прожекторами, с кабелями, отрезанными на уровне 2 метров. Оставалось только их снять. Почему-то мне приглянулся наибольший прожектор. Экипировавшись «когтями» и страховочным поясом, я  полез к нему. Добиравшись до прожектора, обнаружил  что размеры его  около метра в диаметре и ,вероятно,  вес его солидный, с которым на такой высоте я не справлюсь. Пришлось спуститься и сосредоточиться на самом маленьком. Мы его сняли, с чувством достоинства и осознания полезности полученных инженерных знаний. Там же, на участке прожекторов мы нашли автомат-разъединитель, это нам позволило несанкционированно зацепиться за провода линии электропередачи с напряжением 380 вольт. Процесс пошел, работали мы на танцплощадке по ночам, не в ущерб основной работе. Через две недели, состоялось торжественное ее открытие. Интересно, учитывая климатические условия региона, стала ли наша танцевальная площадка нужным объектом для молодежи города Ленска, но для нас она осталась в памяти, как частица чудной студенческой жизни и уверенности в возможность решать самостоятельно инженерные задачи.
   Позвонив своему однокашнику, участнику Ленского стройотряда Леве Аверину, я спросил, помнит ли он этот период. Он ответил: - «Кентавра не помню, а вот танцплощадку, с художественным ограждением помню, ребят помню. Ребят и я помню, к сожалению, не всех, время стерло из памяти. К уже отмеченным, хочу дополнить список: Толик Блохин, Боря Бураков, Сережа Бесчастнов.
  Вспомнился и еще один памятный выходной - рыбалка. Странные предупреждающие плакаты на берегу Лены, в черте города с текстом «Отлов стерляди запрещен, штраф 1000 рублей!». Почему-то, он вызывал интригующее желание поймать это создание природы в грозной реке на  участке дикой тайги. Лена, на нашем участке действительно дикая, выглядела грозной, угрюмой, темной. Ее пустынные, пологие берега, покрытые галькой, уходили от воды на 50 и более метров. Соорудив примитивные удочки и закидушки, мы отправились по берегу в поиске заветного места, но увы, на нашем участке берег был однотипным и пустынным. Знакомый уже егерь, увидев нас -рыболовов рассмеялся и указал на рядышком втекающий в Лену ручей, и изрек: « Идите по ручью до затоки, там хариус».  Ручей с быстрым током, который легко перейти, задрав штаны не внушал у нас реальности на наличие в нем хариуса. Но отчаяние и безнадежность рыбалки заставило нас изменить наш маршрут. Мы действительно, минут через двадцать ходу, достигли затоки, место, где ручей делал поворот на углубленном месте. Течение здесь было небольшое, вода темная, что говорило о глубине участка. С комплементами и юмором мы все - таки решили сделать один заброс на самодур. Удивительно, леска сразу натянулась и на крючке заискрил извивающийся хариус. Рыбалка удалась, мы поймали с десяток   хариуса и пяток окуней. Этой рыбой мы заполнили наш котелок и там же сварили уху. Вкус которой я помнил долго.