Вне расписания. Часть 2. Сестры

 СЕСТРЫ

 Рита младше Светки без малого на пять лет, но это только по паспорту. Если сестер поставить рядом, то можно подумать, что Светка Ритина дочь. И не потому, что у Риты больше морщинок, их у нее, как раз нет. Просто у Риты такой взгляд, будто она прожила сто лет и знает такое, что остальным знать не положено.

 У Светки, наоборот, взгляд наивный и жаждущий, как у семнадцатилетней девушки с алыми парусами в глазах. У нее кудрявые каштановые волосы и голубые глаза, овал лица мягкий, округлый,  и  щекастенький, как у пупса 50-х годов, хотя уже и немного помятый.

У Риты, наоборот, лицо узкое, прямоугольное, и овал четкий, грубый, будто рубленный топором, с ярко выраженными острыми скулами. И еще Рита высокая и прямая, как мачта, и тонкая, как струна, а Светка маленькая и круглая, как колобок, с короткой шеей и пухлыми, как у ребенка коленками.

Одеваются сестры тоже будто из разный веков. Рита, как старорежимная барышня или учительница довоенных лет: в однотонные блузы, с остроконечными воротничками, застегнутыми до самого горла, узкие юбки по щиколотку и туфли лодочки без каблуков.  У Светки  одежда яркая и цветастая, как у цыганки, с бантиками, рюшками и воланчиками всяких форм и размеров. И еще она обожает бусики, колечки, браслетики, сережки, брошки и всякие девичьи прибамбасики, которыми украшает себя каждый день, независимо от будней и праздников. Бижутерия - самая большая Светкина слабость.

  Если говорить о характерах, то у Риты он под стать ее внешнему облику, такой же прямой, острый, и негнущийся, как ее фигура, если можно назвать фигурой обтянутый кожей скелет, с выпирающими отовсюду костяшками.

Несмотря на выверты Ритиной своенравной натуры, Машка по своему любит ее, правда, чувства своих не показывает.

 Рита терпеть не может сопли и сантименты, предпочитая слюням конкретные разговоры. Все остальное – демагогия, считает она, и незачем сотрясать воздух по пустякам.

Машка разговаривает с Ритой отрывисто и сухо, на уровне «Да» и «НЕТ», не жалуясь, не рассуждая, не фантазируя.

Правда, однажды, когда Рита сломала ногу, Машка дала слабину и от души обняла ее за сухие и конкретные, как хоккейные клюшки, плечи. Рита с минуту терпела ее обжимания, потом, аккуратно оторвала ее от себя, и так на нее посмотрела, что больше Машка никогда и никаким образом не выказывала ей своих чувств.
   
Когда то, много лет назад, когда жива была бабушка, все они  жили в одной большой светлой квартире с высокими потолками и длинным коридором, в котором можно было кататься на велосипеде.

Машка ничего помнила из своего детства, кроме этих потолков, в которые смотрела, как в небо, длиннющего коридора, и одного случая, который каким-то образом зацепился за детскую память и остался там навсегда.
 
А произошло это однажды  утром, скорее всего летом,  потому что окно было открыто, и Рита пытаясь закрыть, но оно почему-то не закрывалось.

В тот день Машка проснулась от того, что за дверью громко кричали.

Она вылезла из  кровати и прямо в пижаме пошлепала в комнату. Посередине комнаты, недалеко от стола стоял стоял высокий незнакомый мужчина, а рядом с ним Рита в расстегнутом до пупка зеленом халате. Машка еще тогда подумала, что Рита похожа на крокодила, которому разрезали брюхо.

 Она смотрела на мужчину остановившимися глазами и, размахивая руками, громко кричала. Когда он подошел к маме, Рита вклинилась между ними и ударила его по щеке. Мужчина что-то шепнул ей на ухо и, вытащив из кармана бархатную коробочку, протянул ее маме.

 Коробочка была такая красивая, что Машка очень захотелось ее рассмотреть. Она подбежала к столу и, встав на цыпочки, попыталась до нее дотянуться, но не успела. Мужчина подхватил ее на руки и, поцеловав в макушку, поднял к потолочному небу. Рита взвизгнула и попыталась отобрать у него Машку. Но мужчина так высоко подбросил ее, что ей показалось, будто она взлетела, как птица. А потом она висела в облаках и почему то не падала. 

  Дальше провал и новая жизнь. Бабушки нет. Есть только Машка, Света и Рита.
 
 Теперь Машка со Светкой живут отдельно от Риты. У них маленькая двухкомнатная квартира с крохотной кухней и малюсеньким узеньким коридором. У Риты большая однокомнатная квартира с большой кухней и холлом.

 Так они разменяли трехкомнатную квартиру, в которой прожили много лет.

Рита живет в двух троллейбусных от них остановках, и приходит в гости два раза в неделю, в среду после работы, и в субботу, ровно в час дня, минута в минуту.

Иногда Машке кажется, что Рита, чтобы прийти ровно в намеченный час, выстаивает в подъезде какое-то время.

 И такая она во всем – Рита. Порядок и расписание – вот ее жизнь.

Может, поэтому у нее так сложилась судьба. Ведь жизнь штука сложная, непредсказуемая, и ее нельзя рассчитать по минутам.

 Рита рубила по судьбе топором, не оглядываясь, не задумываясь, не сожалея...

Молчаливая, гордая, упрямая, с упоением плавающая в своем одиночестве, она жила исключительно по своим правилам.

 Светка, дабы не спорить с сестрой, делала вид, что полностью разделяет ее взгляды, Машка больше отмалчивалась, чем вызывала у Риты скорее гнев, чем недоумение, расценивая ее молчание как жесткое противостояние.
 
 Единственным плюсом в этих баталиях было то, что Рита, пытаясь донести до родственников свою теорию, волшебным образом преображалась, превращаясь из засушенной воблы в нормального человека.

 Лицо, всегда статичное и угрюмое, вдруг, оживало, в потухших глазах загорался огонь, губы розовели,  и голос, обычно надтреснутый и потрясывающийся, как рельса под тяжелым вагоном, становился густым и глубоким, как у женщины во время любви.

 Машке нравилось наблюдать за изменения, происходящими с теткой, и зачастую она специально подливала масла в огонь, в надежде на то, что Рита однажды взорвется и выплеснет из себя гадость, которую не дает ей нормально жить. А то, что в Рите сидит какой-то паразит, Машка ни минуты не сомневалась.

  Светка, в отличие от дочери, никогда не верила в Ритино преображение, но не перечила. Лучше она будет соглашаться и с той, и с другой. Ведь каждый человек имеет право на свое мнение.

 Но, несмотря на такую всепрощенческую позицию, Светке нелегко было сосуществовать с занудой сестрой. Нутро ее противилось всему, что она делала и говорила. И ее правильному образу жизни, и правильному питанию, которое заканчивалось на пороге ее кухни за поеданием копченой колбаски, которую Рита будто по принуждению, с пренебрежением запихивала в рот, вредной для печени жаренной курочки, и, конечно же пирогов, остатки которых с «неохотой» забирала домой.

 Двуликость, которую Рита тщательно скрывала, раздражала Светку до дрожи в коленях, особенно, если сестра начинала ее учить. В такие минуты ей хотелось послать ее к черту или заехать чем-нибудь в лоб, но она терпела. Лучше такой мир, чем никакой. Со временем она научилась управлять своими эмоциями и раздражение  переросло в жалость, потом в равнодушие, потом вообще во что-то непонятное.   

Иногда Светка ловила себя на мысли, что Рита бессмертна.  Глядя на сестру, она поражалась тому, что с годами она не меняется, как не меняется монумент. Не стареет и не молодеет, не полнеет и не худеет, оставаясь такой же прямой, бескомпромиссной, упрямой, как двадцать лет назад.

 Светка частенько называла ее твердокаменной, особенно после очередных разборок, когда ее пламенные речи, отлетая от Риты как от скалы, булыжниками падали ей на голову.

 По молодости Светка очень тяжело переживала ссоры с сестрой: плакала, не спала ночами, проговаривала про себя, что было сказано и не сказано. Но это было давно,  Светка тогда была молодая и глупая. Теперь, когда она стала старая и умная,  и старалась не спорить с сестрой.

 Машка в таких случаях вообще разворачивалась и уходила к себе. Включала музыку, надевала наушники, садилась в кресло, засекала на часах двадцать минут и уплывала в другой мир, загадочный и красивый. Обычно столько длилась эта односторонняя ссора, в которой не было не побежденных, не победителей. Так, во всяком случае, думала Машка.

Потом обедали. Молча. Пили чай. Страсти постепенно стихали.

Светка разрезала пирог и первой начинала разговор. О пироге, о соседях, о погоде, и с наигранным подобострастием смотрела на Риту.

 Та, чувствуя себя победителем, клала на блюдечко самый красивый кусок, оглядывала его со всех сторон и начинала есть вражескую еду, выковыривая ложечкой преимущественно начинку.

Светка с замиранием сердца следила за действиями сестры. Если Рита, не прожевав, еще раз вонзала ложку в кусок, она облегченно вздыхала. Значит, пирог удался.   
 
 Так они и жили изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Не хуже других, но и не лучше. Но в тот день, о котором идет речь, все пошло по-другому, начиная со злосчастного пирога, который первый раз в жизни у Светки не получился.