Принцип ахимсы

      (Из цикла "Курортные рассказы")

      На завтрак Николай Петрович опаздывал, чего раньше за ним не замечалось. Идя к столику, он заметно прихрамывал. Сосед с удивлением вскинул брови:
      – Николай Петрович, дорогой, что-нибудь случилось?
      – Да всё эти проклятые клопы-вонючки, управы на них нет.
      – Они что, ещё и кусаются?
      – Да нет, вы же знаете, что лесные клопы этим не грешат.
      – Да кто ж его знает, я уже ни в чём не уверен. Нынче в мире и не такое творится с этими климатическими вывертами и вирусными мутациями. Так что же это такое, коль не укус?
      – Ладно бы, укус. Всё гораздо хуже, – поморщился Николай Петрович. – Где ж это видано, из-за одной какой-то мелкой твари я трижды умудрился пострадать! Хотя, может быть, даже и того больше.

      Брови соседа взметнулись ещё выше.
      – Крайне любопытно. И как же вам это удалось? Впрочем, скорее, даже не вам, а ей, этой самой, как вы выражаетесь, мелкой твари?
      – Сам удивляюсь, не поверите!
      Николай Петрович принялся рассказывать.

      Прежде чем передать его рассказ, следует сказать несколько слов о виновнике злоключений нашего героя – о лесном клопе. Представляет же он собой совершенно безопасное, но в тоже самое время весьма нахальное насекомое, известное своей настырностью. Коричнево-зелёная, ромбовидной формы, величиной не более копейки в своих лучших проявлениях, эта в общем-то безобидная тварь с недавних пор стала настоящим бедствием для жителей тех мест, куда судьба занесла на отдых Николая Петровича с супругой.   

     В силу каких-то неведомых обстоятельств – не то изменения климата и связанного с ним глобального потепления, не то нарушения природных пищевых цепочек, характерных для данной широты – эти клопы стали нещадно плодиться и покидать привычную им лесную среду обитания. Залетая в городские массивы, они принимались за местную растительность. Но и этого им было мало. Они облепляли стены домов и, словно танковые полчища, проникали повсюду – лезли в окна домов, прятались в складках портьер, заползали под пуфики мягкой мебели (что за пищу они там пытались отыскать?), забивались в динамики отслуживших свой век ретрансляторов проводного вещания – словом, их можно было встретить в самом неожиданном месте. Население объявило клопам войну – массово скупало мухобойки, опрыскивало стены и деревья ядовитыми растворами и даже придумывало всевозможные ловушки из пластиковых бутылок (кто-то пустил слух, что санэпидстанции обещают вознаграждение за каждый сданный килограмм этого биологического материала) – ничто не помогало. Поэтому все, кроме отдыхающих, с нетерпением ждали наступления сезона осенних дождей, способных хоть как-то уменьшить фертильность этих непрошеных гостей (после одной из телепередач на злободневную тему этот причудливо звучащий научный термин укоренился даже в среде домохозяек). Но природа тоже пока не спешила на помощь.

      Впрочем, отдыхающие тоже страдали, хотя и в меньшей степени. Их приусадебные участки были далеко отсюда, и эта напасть им не грозила. Но немалые неудобства своим присутствием им все же доставляла. Проверяйте как следует свои вещи, укладывая их в чемодан, советовали отъезжающим сотрудники курортного учреждения. И это было далеко не праздной рекомендацией. Николай Петрович помнит, как в прошлом году, несмотря на все принятые меры предосторожности и троекратную проверку, дома они с женой обнаружили в своих вещах несколько особей, благополучно перенёсших долгий перелёт и пересадку. А это вам не шутки: как обращаются с багажом сотрудники авиакомпаний, известно каждому. Но это никоим образом не сказалось на самочувствии шестиногих «зайцев» – они были по-прежнему неутомимы и настырны, в отличие от их «обилеченных» перевозчиков. Да и, собственно, чему тут удивляться – разве существует в природе более привередливое и уязвимое существо, нежели человек?

      Ну да бог с ней, с настырностью – с этим можно было бы худо-бедно смириться, поскольку для человека они угрозы не представляют. И, казалось бы, что проще: поймал этого нерасторопного ползуна и – в окно. Но вся беда в том, что в случае опасности эти пёстро-зелёные увальни выпрыскивают в окружающее пространство ужасно пахучую жидкость, по своему запаху напоминающую кориандр (собственно, его название и является производной от греческого «корис» – клоп) или просто кинзу, но во много крат более едкую и противную. А, поскольку Николай Петрович никогда не питал пристрастия к этой приправе, а, скорее, наоборот, защитная реакция насекомых приводила его в бешенство.

      Поэтому можете представить себе его чувства, а здесь мы возвращаемся к рассказу Петровича, когда накануне вечером, будучи в благодушном настроении (ещё бы: перед ним на тарелке лежал столичный кекс, его любимый десерт, в чашке, дымясь, остывал чай, а на экране телевизора наша сборная давила родоначальников футбола и сейчас готовилась исполнить опасный стандарт), он почувствовал какое-то подозрительное шевеление в области шеи.

      Он инстинктивно шлёпнул рукой по загривку, чтобы скорее избавиться от досадной помехи, отвлекающей от кульминационного момента встречи – примерно так же, как в обыденной жизни мы машинально расправляемся с комаром или со слепнем, – и в это же мгновение осознал свою ошибку. Но было уже поздно. Клоп почувствовал смертельную угрозу (приближающуюся руку он воспринял, как атакующую птицу) и успел выпустить навстречу ей мощную струю своего химического оружия. И уже после этого с чувством выполненного долга – а что ещё ему оставалось – испустил свой дух. А, может быть, это и был его дух, поскольку, судя по интенсивности разлившегося по комнате аромата, величина выброса ощутимо превышала его стандартную дозу.

     Незадачливый болельщик опрометью кинулся в ванную: нужно было срочно смыть с себя последствия своей необдуманной реакции на раздражение. Но, как он ни старался, многократно намыливая шею и тщательно протирая её полотенцем, его усилия были тщетными. Шея по-прежнему пахла гадко, пахла рука, пахло само полотенце. Ему казалось, что пахнет даже жидкое мыло, которое он выдавливал из флакона – настолько едким и всепроникающим был неистребимый дух этого подлеца.

      Устав от своих попыток избавиться от запаха – уж как-нибудь сам выветрится, – Николай Петрович закрыл воду и вернулся за столик. Чай уже остыл, от кекса оставались одни лишь жалкие руины. Да и счёт в матче был уже не в нашу пользу – ну разве можно оставлять игру без присмотра. Вот же гадская тварь!

      Он сгрёб с тарелки остатки кекса – среди них было несколько крупных изюмин, которые всегда оказывались самыми вкусными во всей этой чайной трапезе – и, в предвосхищении хоть какого-то удовольствия за вечер, отправил их в рот. И тут – о, боги, – его лицо исказила гримаса отвращения: одна из изюмин оказалась не чем иным, как тем самым раздавленным клопом!

      В последующую секунду он снова очутился в ванной. Теперь в ход уже пошла зубная паста. Выдавливать в рот шампунь из флакона показалось ему не лучшей затеей, хотя это было первое, что пришло в голову разъярённому любителю изюма. Подставляя ладонь ко рту и проверяя запах выдоха, он каждый раз ощущал себя этаким обитателем галактики Кин-дза-дза (именно так, наверное, они и пахли!) и снова хватался за щётку.

      Вечер был испорчен окончательно. К тому же наши уже проигрывали с разгромным счётом, полностью лишившись его поддержки.
      Ложась спать, он ещё раз тщательно вымыл шею и почистил зубы.

      Утром, с первыми лучами солнца, Николай Петрович бодро вскочил с кровати. День обещал быть погожим. И правильно было начать его с уже привычного заплыва, после чего позавтракать в обществе словоохотливого соседа, а затем направиться на давно спланированную, но постоянно откладываемую пешую прогулку к местной достопримечательности – к древнему дольмену, расположенному в живописном ущелье по соседству. То день выдастся слишком жаркий, то настроения нет. Но сегодня – обязательно: дальше откладывать просто некуда.
      И вот тут ему на глаза попалась тушка давешнего клопа, выплюнутая им вчера и лежащая на полу рядом с мебельной стенкой-сервантом.

      Нет уж, больше ты мне не испортишь настроения даже своим видом, подумал Николай Петрович, и с ненавистью, что есть силы, пнул клопа босой ногой в желании забить его поглубже под сервант – примерно так, как это должен был сделать вчера наш скандально известный центрфорвард, оказавшийся в трёх метрах от ворот противника.

      Разбуженная истошным воплем, жена вскочила с кровати.
      – Что случилось, Коленька?
Николай Петрович с искаженным лицом, подогнув ногу, скакал в сторону ванной.
      – Да всё тот же чёртов клоп! – рявкнул он ничего не понимающей жене.
      Рассказывать ей накануне вечером о своих мытарствах с этим подлым насекомым он не стал, потому как не хотелось выглядеть смешным. Но сейчас удержаться не смог, и понятно – в момент завершающего акта мщения на пути его ноги оказалась ножка серванта, скрытая от глаз горе-бомбардира. Хорошо хоть, что не произнёс большего.

      Через несколько минут он вернулся в комнату. Холодная вода отчасти сняла боль, но выбитый палец выглядел удручающе. Николай Петрович сел на кровать. Поразительно! Неужели какой-то один несчастный клоп может причинить ему столько неприятностей и страданий? Ну, хорошо, если вчера были не столько страдания, сколько эстетический дискомфорт (оставим в стороне нашу сборную), то сегодня к этому прибавились и они, что повлекло ещё и другие утраты. К последним он с язвительным сарказмом причислил осиротевшее без него море и дольмен, которому уже вряд-ли предстояло оказаться осмотренным им с женой. Дойди теперь до них!

      Нет, этой чреде напастей следует положить конец. Для чего надо прежде всего окончательно избавиться от причины, их породившей – а он не сомневался, что всему виной был этот несчастный клоп, который, даже лёжа под сервантом без видимых признаков жизни – как знать, – всё ещё замышлял какое-нибудь очередное коварство.
      Он вооружился метелкой с совком и бережно, стараясь не делать неосторожных движений, выгреб из-под серванта то, что осталось от бедной тушки клопа после  разухабистых актов возмездия футбольного фаната. Теперь это уже ответственность уборщицы, подумал он, с некоторой опаской выставляя мусорное ведро за дверь. И хотя поступать так здесь было не принято, он не смог удержаться. Оставлять клопа в номере далее было рискованно.

      Но и на этом злоключения нашего героя не закончились. Выходя из номера, его жена чуть не споткнулась о выставленное им препятствие и стала распекать его за этот, как она выразилась, пошлый коммунальный фортель. А когда он попытался что-то на это возразить, намекая на её собственную склонность к суеверию, припомнила ему и его старые домашние грешки. День явно не задался.

      – Ну и как мне теперь прикажете ко всему этому всему относиться? – завершил Николай Петрович свой рассказ и кивнул на упитанный экземпляра клопа, довольно кстати проползающего в этот момент по портьере рядом с соседом.
Тот снисходительно покосился на насекомого. Казалось, эта близость его ничуть не покоробила. Он перевёл свой взгляд на Николая Петровича.

      – А не вкладываете ли вы, случаем, негативного оттенка в этот вот термин «тварь»?
      – Как-то не задумывался. – Он взглянул на ногу. – Пожалуй, да.
      – А вот и напрасно. И, видимо, в этом корень ваших проблем, о которых вы мне тут рассказываете. Потому как тварь – это не что иное, как «божья тварь», его творение. Как и мы с вами. Поэтому нужно к ним относиться с должным уважением, без высокомерия и чванства. Ибо, они не осознают того, что делают – им это просто недоступно, и руководствуются они инстинктами. А мы с вами должны, поскольку нам и дано больше. У индусов на этот счёт даже существует некое табу, принцип ахимсы – никому не причиняй вреда без особой но то нужды, походя или между прочим. Кстати, этот клоп, может быть, неспроста к вам за шиворот заполз.
      
      Сосед ухмыльнулся. Николай Петрович не нашёлся, что ответить. А ведь, пожалуй, прав этот резонёр и моралист. Да и он, если задуматься, тоже старался всегда поступать именно таким вот образом, как эти индусы, подспудно догадываясь о существовании этого неписанного правила. Воздерживаться от ненужного, излишнего насилия, если без него можно обойтись, и применять его по отношению к супостату лишь вынужденно, в дуэльной ситуации. Когда есть жёсткая дилемма – или он тебя, или ты его, и никогда первым. А вчера как-то не получилось. Да и сегодня вот тоже не удержался. И получил такую неожиданную, красноречивую «ответку».
      А, может быть, он и есть та самая провокация, из-за которой эта «ответка» к нему «прилетела»?

      Пожелав соседу приятного аппетита, Николай Петрович с супругой поднялся из-за стола и покинул столовую.

      Надо строить новые планы на день, думал он, глядя себе под ноги и каким-то странным, несвойственным для себя образом выбирая место для каждого последующего шага. Он старался не наступить на подозрительный с виду предмет, вполне способный на поверку оказаться чем-то иным, нежели причудливой формы камушком или кусочком древесной коры. А то ещё наступишь ненароком, а потом беды не оберёшься. Ибо – и он искренне надеялся на это – так неудачно начавшийся день пока ещё не был окончательно загублен.