Синдром любви. 6. Вполне современная история

Другого Анна Ивановна не ожидала от своего Сашки. Не прошло и года его армейской службы, как она получила письмо, в котором комсорг части благодарил за сына, отличника боевой и политической подготовки. Много хороших слов было в письме. Но основная радость заключалась в том, что в ближайшее время сыну предоставляли отпуск на родину.
Когда она провожала Сашку, своего младшенького, она знала, что два года армейской службы будут для него хорошим испытанием, закалкой – мужчине необходимо пройти эту школу. Хотя материнское сердце сжималось от предстоящей разлуки.
Анна Ивановна жила вдвоем с мужем, Павлом Николаевичем. Старший сын Виктор жил отдельно. После армии он метался с работы на работу, нигде надолго не задерживался. Женился на артистке ТЮЗа, но любви не вышло, хотя до рождения сына казалось, что жили счастливо. Анна Ивановна в невестке души не чаяла, да и Людмила, невестка, относилась к ней хорошо. Можно было представить радость Анны Ивановны, когда появился внук Игорек. Казалось, живи и радуйся! Но тут Виктору словно вожжа под хвост попала. Анна Ивановна обратила внимание, что после рождения внука не было дня без придирок Виктора к жене, мелких ссор. Дальше больше. Когда Людмила продолжила работу, стал ревновать ее ко всем мужчинам сразу, о которых она простодушно рассказывала. Она перестала рассказывать о своей работе, пытаясь смягчить разногласия, но спасти семью не смогла.
Ревность, как ржа разъедающая душу, прежде всего, признак недоверия, а где нет веры, там нет и любви. Как-то, собравшись в один день, Виктор умчался на Север, бросив и жену и ребенка. Некоторое время Людмила оставалась жить у Анны Ивановны, надеясь, что муж вернется. Только когда Виктор сообщил, что живет с другой женщиной и просит развода, ей ничего не оставалось, как переехать к своим родителям – на другой конец города. Как жаль было расставаться с ней Анне Ивановне, ведь приходилось расставаться с любимым внуком Игорьком! Вот так и случилось, что они остались с мужем вдвоем.
Поначалу Людмила привозила Игорька на выходные, потому что он крепко к ним привязался, но со временем и внук стал постепенно отвыкать.
Теперь все ожидания и надежды были обращены к Сашке. Скоро у него отпуск, а там не за горами демобилизация. Сашка казался фундаментом их будущей жизни, залогом надежной старости, в которой каждодневные заботы о внуках переплетаются с мелкими детскими радостями и огорчениями, когда жизнь становится содержательной, когда ощущаешь ее наполненность постоянными делами, мыслями, треволнениями, когда не сидишь, сложа руки, ведь существование человеческое тогда становится осмысленным, целенаправленным, когда оно заполнено до отказа болями и думами близких людей…
Да и надежды на младшего сына у них с Павлом Николаевичем было больше. Старший, как ни горько осознавать, уже отрезанный ломоть. Где-то там, на севере, совьет гнездо, не вытянешь в их южные края. Известно: хорошо там, где живется хорошо. Где есть семья, свой угол, работа, друзья. Пусть живет, где живется, они нисколько не против: был бы здоров да счастлив.
Все разговоры в совместных, теперь спокойных, их вечерах с мужем, были связаны с именем Сашки, который вырос постоянным в суждениях человеком. На него они могли надеяться: скажет слово – так и будет, не изменится. Он обещал вернуться домой, значит, вернется.
Все-таки хорошо, наверное, когда в жизни нет излишеств. Их детей жизнь не баловала. Достаток в доме был, но не больше. Павел Николаевич – инвалид Отечественной войны, да в последнее время стало сердце прихватывать. Однако он старался работать, понимая, что бездействие будет губительней. Но уж кого труднее всего упрекнуть в бездеятельности или, упаси боже, лености, так это Анну Ивановну. Для нее бездействие поистине смерти подобно. Таких энергичных натур еще поискать надо.
В технической библиотеке, в которой она работала заведующей, был образцовый порядок. Образцовым он был для глаз постороннего, но не для нее самой. Сколько недоделок, незавершенности, недогляда…. Ремонт надо завершить, довести до ума, разобраться, наконец, со списанной литературой, да еще постоянно возникают мелкие дела, от которых не уйдешь. Нельзя никогда останавливаться на достигнутом. Эта мысль была ее девизом в жизни.
Вот так шла теперь жизнь – проторенной дорогой и, казалось, ничего не может изменить ее. Днем – работа, вечером – спокойные длинные часы в разговорах и ожидании.
Однако начавшиеся вскоре афганские события изменили планы. Вместо положенного отпуска Сашку отправили со своей частью в Афганистан. Как Анна Ивановна узнала потом, он мог остаться, не подвергать свою жизнь опасности, до демобилизации оставалось меньше года. Но он иначе поступить не мог.

Через месяц пришли похоронное извещение и письмо комсорга, в котором говорилось, что их сын погиб, как герой, выполняя свой интернациональный долг. «Ваш сын был настоящим советским человеком. Мы отомстим за Александра, еще яростней будем бороться со всякой нечистью, которой хватает на нашей Земле». Сашка погиб в бою с бандой душманов. Так писал комсорг.
Потом Анна Ивановна знала наизусть эти слова. И этот первый миг, когда в дверь вошел офицер из военкомата, виновато отводящий в сторону глаза, отпечатался в ее сознании на всю жизнь. Еще не было сказано ни слова, но она поняла, что с ее Сашкой случилось что-то непоправимое.
«Что? Все, что угодно, только не ЭТО. Какой угодно, только – живой!».
Но знала, что ЭТО произошло, уже не изменишь ничего. Ее надежды, ее самой яркой любви, ее младшенького – больше нет. Осознание непоправимости пронзило насквозь, но материнское чувство сопротивлялось, ей никак не хотелось верить, оставили б хоть мизерную надежду…. Губы шептали: «Нет, нет, нет…», внутри словно что-то окаменело, что-то оборвалось, руки опустились безвольно, какая-то апатия, безразличие ко всему окружающему, ко всему миру проявилось в ней. «Зачем я? Для чего я существую? Кому это нужно? Ни-ко-му». Противоречивые чувства забурлили в ее существе: боль отчаяния, безысходной тоски, непоправимости горя и – все еще – неверия в него захлестнули ее, казалось, еще мгновение и – произойдет взрыв.
Но позади раздался сдавленный хрип, она непонимающе оглянулась, увидела сползающего на пол мужа. Удар поразил его прямо в сердце. Она метнулась к нему, расстегнула рубашку и, массажируя грудь, приказала офицеру вызвать «Скорую». Чтобы жить, нужно заботиться о живых.
Неделю Анна Ивановна провела в больнице, где лучшим лекарством для нее была постоянная забота  о муже, жизнь которого могла прерваться в любую минуту. Инфаркт миокарда проходил тяжело, но самоотверженность врачей и современная медицина сделали свое дело. Муж остался долечиваться, а она вернулась на работу.
Вскоре после выхода из больницы Анна Ивановна съездила к Людмиле. Та согласилась вернуть Игорька на некоторое время, понимая, что  материнское горе может уменьшить только забота о любимом человеке. Сама Людмила приезжала навестить, иногда забирала сына к себе, чтобы не забывал и другую бабушку.
В годовщину гибели сына к ним приехал из Германии его друг Володя, с кем они вместе служили. Анна Ивановна обняла его на пороге и заплакала.  Слезы застилали глаза, ей казалось, что это Сашка вернулся живой и невредимый. Плакала и говорила про себя: «Родной мой!». С этого дня жизнь в доме переменилась. Игорек быстро привязался к Володе. Ему нравилась парадная солдатская форма, блестящие значки и пуговицы. Он надевал фуражку, прикладывал руку к козырьку и вышагивал по комнате. Володя командовал:
 - Шагом марш! Стой, раз-два! Молодец!
Молодой солдат бодро отвечал:
- Лузю-сюзу!
Это означало: «Служу Советскому Союзу!».
Анна Ивановна и Павел Николаевич смеялись из соседней комнаты.
Казалось, счастье посетило, наконец, и этот забытый уголок. Теперь по ночам не слышалось горестных вздохов, все спали спокойным мирным сном. Иногда Анна Ивановна просыпалась, чтобы поправить одеяло на Игорьке. Она просыпалась со счастливой улыбкой на губах, хотя не могла припомнить, видела ли какой-нибудь сон, но просыпалась с убеждением, что в соседней комнате спит ее Сашка. Она поправляла одеяло на внуке и, так же спокойно и радостно, засыпала.

Дни отпуска пролетели быстро. Уезжая, Володя обещал еще приехать после демобилизации. Но Анна Ивановна понимала, что иллюзия Сашкиного присутствия не повторится. Чем дальше отдаляется дата смерти, тем безвозвратней кажется потеря. Только сейчас она узнала, как много у Сашки было друзей. Все они приходили не только в печальную годовщину. Сколько нового и интересного узнала она о Сашке из разговоров с его одноклассниками, товарищами, знакомыми. Друзья рассказывали, что он мечтал о всемирной справедливости и не пожалел ради этого своей жизни.
«Какого прекрасного они вырастили сына!» - думала она, и это чувство поддерживало их с Павлом Николаевичем в первые дни после отъезда Володи.
Вновь они остались вдвоем. В довершение ко всему Людмила должна была забрать сына. Как ни относилась к ним хорошо, у нее была своя жизнь. Развод с Виктором был оформлен официально, она сама выходила замуж, сын должен находиться постоянно в семье. У Виктора была новая семья, и он не планировал возвращаться. В доме воцарилась неспокойная тишина.
Горе потери может излечить только время. Раны постепенно зарубцовывались.  Теперь они вспоминали о Сашке без боли в сердце, но с гордостью, что был у них такой достойный сын. Для них Сашка остался жив в их памяти. Теперь можно было вновь узнать неутомимую, в постоянном движении, прежнюю Анну Ивановну. Приходя на работу, она могла уже улыбнуться в ответ на чью-то шутку и даже пошутить сама.

… Анна Ивановна в библиотеке разбирает со своей сотрудницей Татьяной Петровной новые поступления литературы. По ходу дела они беседуют. Сотруднице жаль ее, ей хочется как-то помочь, но как, она не знает. Анна Ивановна не любит, когда жалеют. Татьяна Петровна осторожно спрашивает:
- Анна Ивановна, как же вы теперь?
- Как теперь? – переспрашивает Анна Ивановна. – Все будет так же, Танечка. Вся наша жизнь состоит из приобретений и потерь. Что ж поделать. Главное, нельзя сдаваться… болезням, страхам, плохому настроению и предаваться унынию. Нужно бороться. Каждый день. Жизнь так хороша, неужели мы поддадимся ее ударам, перестанем жить раньше времени? Сашке было бы обидно. Он умер за то, чтобы люди могли спокойно жить, поэтому мы должны жить ради него… вопреки всему. Мы должны жить за него. Нужно работать, Танечка.
Работать и жить. Жить и работать.

Следующая часть 7: http://proza.ru/2020/11/24/1555