Глава 17

(написано в соавторстве с Верещагиным Максимом Александровичем)
Стас на лету поймал излишне резкую дверь. Та только скрипнула под рукой хозяина. Молодой человек не заметил, как оказался под открытым небом. Лицо мгновенно стало мокрым, и было неясно: от слез или от дождя. Кто-то скажет, мужчины не плачут. Дал волю чувствам – значит не мужик.
Сейчас это было второй раз в жизни. Стас уже и не помнил, когда был первый. Память, словно заботливая мама, упрятала где-то в укромном месте события того дня. Он абсолютно искренне не помнил их.
Сквозь водяную пыль ему являлись лишь яркие картинки из их прошлого. Вот Кирюха пытается первый раз в жизни взять в руки кухонный ножик, и как Маринка измазала его с головы до ног зеленкой, потому что «блатик сильно испугался клови».  Он помнил, как нес Иру из подземки, когда она повредила ногу, убегая от «каких-то гопников». Помнил, как потом они все вместе смеялись над событиями тех дней. Ира… за её глаза, её улыбку он готов был пойти на всё, что угодно. Стас резко поднял глаза в небо. Фосфорический свет вспыхнул в них: обратного пути нет. Нельзя лишать её права выбора. Главное, чтобы Ира была счастлива. Всё остальное уже не играет никакой роли. Он решительно открыл дверь и вошёл внутрь.
Медовый коридорчик оживлял звонкий Ирин смех. Стас положил руку на ручку двери. Он любовно провел по ошкуренному до блеска дереву. Недоброе предчувствие вдруг овладело его душой. Однако он взял себя в руки и максимально спокойно открыл дверь. Смех моментально стих. Что это? Стас было подумал, что оглох но нет! По стеклу по-прежнему барабанил дождь, шумела листва, только дом… Дом неожиданно, в одну секунду будто онемел. Затих даже вечно недовольный старый сверчок под доисторическим радиоприемником. Не унимался лишь наводящий непонятное беспокойство голос. Эхом в его голове раздавались слова: «Скажи ей-эй-эй… Она поймет…
Стас коматозно оглядел стены и потолок. Всё вокруг стало каким-то чужим… Кто эти люди?.. Что им нужно от него?..  В давно родных лицах друзей он видел незнакомые черты. Зачем… зачем они пришли? Почему сейчас он должен ей сказать об этом? И почему не может? Он боялся ответа. Но сейчас было необходимо что-то сказать. И сказать нужно было то, чего от него ждали все. А ребята действительно ждали этого от него. Нужно было немедленно прекратить этот внутренний монолог и сделать его достоянием слуха каждого. Стас сделал невообразимый акробатический трюк и с силой наступил на горло внутреннему голосу.
-Ира…-произнес он и сам удивился, насколько сдавленно это получилось, - родная… мы все тебя очень любим…
Испуганной стаей голубей спорхнули ресницы. Девушка тревожно подняла глаза. Диафрагма ее наполнилась воздухом, но Стас продолжил:
-Не перебивай, прошу…Я… Мы… понимаем насколько тяжело для тебя это будет…-будто в поиске энергетической поддержки он заглянул в глаза Капрала, - но ты должна решить, будешь ли рисковать собой и свободой родителей, или… или же нет…- он перевел глаза на Иру, - мы не можем лишать тебя этого выбора.
Ира кивнула. Казалось неясное состояние Стаса передалось и ребятам. Будто под каннабиоидной дурью разошлись они по домам. Несмотря на то, что час был поздний, сомкнуть веки не смог никто. 
В подвале дома №5 по улице маршала Жукова всю ночь тлела масленка. Док не мог заставить успокоиться свое шипящее от волнения дыхание. Даже ворчание старого дворника не способствовало приходу Морфея.
На Блюхера 15 также никто не спал. Квартира на пятом этаже была пристанищем буйной души пятидесяти оттенков рыжего. Несмотря на переживания этого дня его бычий организм напрочь отказывался ложиться «баиньки». Ему было страшно и интересно одновременно. Волновал его один лишь вопрос: что же будет завтра? Чего ждать от загадочного Дока и непредсказуемого Стаса. С решением Иры он был заранее согласен. Стоп. Ты же не знаешь, чем для неё кончится ночь. Ну и что? Витек был готов на всё. Рвался в бой. Горячая кровь кипела и жаждала действий. Но он абсолютно доверял Ире и беспрекословно подчинялся Стасу. Он спокойно ждал. Но спокойствие это было обманом. Чуть только прикрыв глаза, он через минуту вскакивал и принимался монотонно «прогуливаться» по комнате. Не беспокоило его лишь то, что совсем рядом спит его родная мама. Может быть потому не беспокоило, что он знал, чем она там сейчас занималась и это было совсем не похоже на сон. Разве что на кошмарный. Именно сейчас в соседней комнате, сидя перед экраном монитора, она любезничала с каким-то заграничным принцем. После того, как ушел из семьи отец Виктора, женщине пришлось очень несладко. Но на контрасте с работой уборщицы на заводском складе, работа веб-моделью была сушим раем. Хотя женщина и понимала, что всё это омерзительно, это был единственный способ оплаты грабительской комуналки и возможность сохранить единственного сына. Бывший супруг стращал её ужасными условиями проживания, грозился забрать мальчика, а этого она допустить не могла никак. Она бралась за любую работу, которую только могла найти. Однако симпатичную молодую женщину почему-то замечали лишь работодатели с сомнительной репутацией, а адекватные обходили стороной.
Сын ненавидел мать за её деятельность, но сделать ничего не мог. Это была строгая, болезненная необходимость.
Историческая банька также сегодня не смыкала подслеповатых глаз. Дети не спали. Их возбуждало предчувствие каких-то больших событий. Марина перевернулась на бок. Ее лицо осветил холодный лунный свет:
-Кир, мне страшно…-
Мальчик прижался к сестре и тихо прошелестел:
-Не бойся, - он перевел дыхание, - если будет нужно, я буду драться за тебя.
Марина не по-детски тяжело вздохнула:
-Именно этого я и боюсь, - ее голос горестно задрожал, - мне иногда кажется, что ребята будут сражаться за этого ребёнка на смерть. А ведь кто-то из них может и вправду погибнуть.
Чтобы Мариша не заметила морского прибоя в его глазах, Кирилл как можно строже вытаращился на нее:
-Спи давай, а то Стаса разбудишь, а ему силы нужны.
Он не понял, сработал этот трюк или нет, но сестра отвернулась на другой бок и явно успокоилась.
Несмотря на все детские старания, Стас не спал. Вернее, он бы рад был провалиться в сон, но не получалось. Не учитывая пожелания глаз, мозг настырно выкидывал в сознание ужасающие картинки завтрашнего дня. Стасу чудилось, что кто-то незнакомый входит в их жилище и медленно расправляется со всеми музыкантами. Парень периодически вскакивал и по несколько минут ходил из угла в угол, проверяя двери и окна. Убедившись в их надежности, он ложился обратно, но его вновь одолевали демоны. Глючило, что какие-то твари уводят их Иру, и как она навсегда исчезает за железными дверями. В холодном поту он снова вскакивал, давился собственным криком, чтобы не разбудить детей и торопил неповоротливый восход. 
Трудно сказать, кому сегодня было тяжелее всех. Однако, не сговариваясь, ребята постоянно мысленно были с Ирой. Девушка же не могла думать о предстоящем решении вообще. Она перепробовала все методы. Закрывала глаза и усилием воли представляла в воображении чаши весов. Но нити трещали по швам, а она понимала, что они одинаково дороги ей. Друзья были её семьёй. Она не могла их оставить. А семья – частью её самой.
Прошло еще сорок три минуты и тридцать три секунды. Надо же, какая точность.., а еще говорят счастливые часов не наблюдают. Несчастным такие и в подметки не годятся. В голове у Иры какой-то недобарабанщик наяривал «Полет Шмеля» на «убитом» в хлам клавесине. Истинная причина, разумеется останется загадкой, однако думается, что именно дабы прервать мучения этого несчастного, за окном раздался просто душевынемательный вопль. Горе-музыкант, рявкнув что-то нецензурное, бросил инструмент, который, чуть было не вылетел из ушей хозяйки квар…, то есть головы, конечно. Рывком Ира поднялась с кровати. Желание увидеть этого «зяблика» взяло верх над могучей армией чувств во главе с желанием заснуть.
Осознание закона Всемирного тяготения пришло слишком поздно. В ту же секунду, сама, не понимая, как Ира оказалась лежащей на полу. От удара голова наполнилась звёздным сиянием. В ушах зазвенело. Перед глазами засверкали искры. Внутри этого необъятного пространства появился до боли знакомый силуэт. Изображение было слишком размытым, но лицо неожиданно проявилось. Эти зеленые глаза, светлые, слегка курчавые волосы, легкие морщинки под густыми ресницами и спокойные, но усталые губы. «Мама…» - прошептала Ира. Милые глаза засияли доброй улыбкой: «Не сомневайся, солнышко. Мы рискуем собой каждый день. Цели далеко не всегда оправдывают средства, но совесть наша спокойна. Ведь мы делаем свою работу, защищая интересы родной земли. Неужели, ваша мишень висит ниже? – она улыбнулась из-под густой чёлки - Не думаю…»