9. Кувырком начатая, кувырком и закончилась

               
Их оговорённая задумка при тщательном анализе просто не срасталась. Не мог я порадовать их фиксированной цифрой, про которую они говорили с руководством овощного хозяйства. Я был привлечён, как поставщик кадров,  большой перспективы я не видел и предупредил, что эта задача должна решаться  совсем по другому, Графов, человек с опытом, нарисовал свои перспективы сдачи продукции, договора с руководителями хозяйств, где немало знакомых председателей.

Он подписал договор с предприятием, получил первую сумму, один раз проводил автобус и понял, что навар получится только через обильный пот, остальные деньги  получал под расписку я и отчитывался. Правда, контролировать сразу нашлось кому, даже Шадрин Н.А., ставший к тому моменту начальником О.К., не прочь проанализировать ведомости на розданные мною деньги.

Такой контроль мне не нравился и я перестал ему их подавать. Отправка проходила от проходной и люди в первые дни шли с интересом, расчёт производился ежедневно. Благодаря Графова, я научился делать правильный расчёт на поле, деньги уплывали каждый день.- Не бойся переплатить, бойся недоплаты, завтра можешь оказаться без людей, на которых ты рассчитываешь. Стоимость трудодня рассчитывай через 1 кг. сливочного масла. Хороший работник должен его заработать, отсюда и пляши. С Графовым мы встречались редко, порой казалось, что он забросил эти дела, но договор, хоть на него, но обязывал, да и росла сумма, полученная мной.

Закончилось время прополки и культивирования капусты, и наступила пора реализации урожая. Однажды, отправив 5 тонн капусты под реализацию, наши девочки рассказывали мне, как они торговавшие капустой, припрятывали деньги при появлении работников профкома. Догадались, лишь в конце своего рассказа, у кого воровали деньги, поняв, что до меня дошла дай Бог их половина, с проданной продукции.
При сбыте на рынке 3-й дачной стал донимать рэкет, было и грустно и смешно, тем более, когда провалилась хвалёная система Графова с договорами.

Кому-то казалось, что выращенной капусты было море, слава Богу, что бортовая машина оказалась в руках нашего знакомого, бывшего директора тех. училища , Сергея Кница. Вывозил он капусту за процент веса с каждого рейса, на место которое мы искали вместе.
 Если первую машину распродали наши девочки и деньги рассовали по карманам, то вторую- попросила зав. вновь образованного на территории завода, магазина, активистка профсоюза, Лариса Скотникова, впоследствии хозяйка городского ресторана, »Новый век», к сожалению, от предложенной оплаты вином, я отказался, и вопрос этот завис навсегда. Прямо на делянке по весу  за 60 тыс. руб. была  продана продукция и вывезена их машиной в другой город, но такой факт был всего один.
Постоянного места для машины с продукцией у нас не было и однажды её пришлось  оставить во дворе перед окнами своего дома, оставив там девушек с моего отдела, которые не запаслись капустой. К ним подсоединился незнакомый человек, выбрасывающий за борт лучшие вилки капусты, о чём они сообщили мне. При моём появлении он нагло посмотрел в глаза и сказал, я тебя избавлю от рэкета на третьей дачной. Скажи только одно слово,-» От доктора» и ты в безопасности. Что ж согласился я и на следующий день мы оказались на 3-ей дачной. При обходе точек рэкетом, сказанное слово нас избавляло от уплаты.
 Три прошедших дня радовали нас с Графовым и Сергеем. Всё шло, как по расписанию. Радовали меня 60-т тыс. руб. но Николай тут же успокоил меня, предложив 30 тыс. положить в частный банк на книжку. Через пару месяцев,когда я попытался их снять,  по этому адресу банка не было, не обнаружили его в списках сберегательных банков. На четвёртый день к концу дня обходчик рэкета обратился за помощью к своему старшему, и они собрали целое совещание из своей братвы, опровергнув наличие «доктора».
Почти сразу наша машина была атакована этими людьми, и оставшиеся вилки капусты вылетали на базарную площадь. Мы быстренько припрятали мешки и оставшуюся продукцию,  и ретировались на 6-ю дачную, в гараж тех. училища. Остальная капуста с трудом распродавалось у домов и перекрёстках улиц и переулков.

Итоги были осенью, когда наступила очередь вносить розданные деньги.
Сумма без процентов оказалась достаточной и поэтому проценты были сняты, но ближе к зиме пришёл счёт с автотранспортного предприятия на оплату автобусов. Все переговоры были на мне, завод оказался не причём, переживания продолжались, встревать никто не хотел, показывая непричастность к этим делам предприятия.
Не научили мытарства первого года, пришлось подписать договор на следующий, только теперь  Графов делать это отказался, мол всё равно ничего не меняет.
 Помогать он так же будет, за деньги всё равно ответственность твоя, хоть и подпись другая.Мне не было резона отказываться от помощи Графова, пусть даже по сбыту. Выращивание лука было не легче, а временами тяжелее, вступил в действие рычаг ревности, когда лучшая бригадирша местной бригады, перешла на ежедневные доносы директору совхоза о не комплектности, доставляемых нами людей.

Хотя у нас было всё своё, и  земля, и люди, правда, инвентарь их, что не затрагивало их интересов. Надо было директору упрекнуть своих в доставках на обед и с обеда, вот мол бригада, ни туалетов перевозных, ни обедов, а поле , глаз радует, но самый убийственный аргумент не удержал от ревности и директора, это  ежедневный расчёт наличными, ему казалось, что это расхолаживает дисциплину местных.
Однажды, июньским, ранним утром, когда каждый подбирал себе инструмент, бригадирша совхоза, не без злорадства подошла к нам и объявила, что работой нашей они недовольны и готовы разорвать договор, по этому сегодня в 15.00. я должен быть у директора хозяйства, где будет, возможно, последний разговор по этим вопросам.
Наши люди, работавшие ежедневно до семи вечера, не могли оставить работу раньше, так как ощутимо теряли в заработке. Я не допускал мысли, что это будет последний разговор с директором, 100 тыс. руб. розданы за проведённые работы и кто будет расплачиваться, никого не волновало.
Казалось дело пустяковое объяснить директору суть происходящего, и тут же вставал другой вопрос, а если он не поймёт и всё летит в тар-тарары. Допустим, у меня есть своё руководство и что дальше, как я понял, никто не пошевелит пальцем и не защитит меня за розданные сто тысяч.

Прогорел,- расплачивайся, я до сих пор не пойму, какие деньги они мне давали, видно вбросили какой-то им не понятный грант. Они убивали два зайца, затыкали дыру по выделения людей на сельхоз работы и к осени, когда что-то осмыслят, в завод вернутся эти гранты, возможно, ещё и с процентами.
С нормальными работниками рассчитывался по выработанным коэффициентам, но денег уходило не меньше, чем на килограмм масла. Лишних денег мне не давали, приходилось выкручиваться. Иногда, кто-то приводил своих знакомых, от которых я не мог отказаться из-за практических будущих обстоятельств. Пересчитывал объёмы и доводил до сведения своих постояльцев.

Отношение некоторых руководителей к новинке поездок на сельхоз. работы в овощные совхозы испытали на своей родне, согласившейся поехать с бригадой и получить живые деньги сразу же после работы. Привёл свою шестнадцатилетнюю дочь, Наташу, начальник третьего цеха Громкин Иван Васильевич. Он просил посмотреть за работой Наташи,  понимая дополнительную сложность по привлечению к полевым работам несовершеннолетних работников. Впоследствии, меня удивило отношение Наташи, наравне со взрослыми, к качеству произведённой за день работы на километровом прогоне борозды по всему полевому клину.
 Если многие из появившихся родственников через два -три дня, получив деньги, отсеялись, то Наташа, от первого дня и на протяжении своих летних каникул, вошла в основу постоянного коллектива, перекрывавшего все существующие нормы выработок местных работников этого совхоза Кроме внимания к постоянному коллективу, я в семь часов вечера ежедневно открывал свою барсетку и согласно подсчитанного объёма работ, выплачивал деньги. Мне приходила в голову мысль, что я очень рисковал не только ответственностью за коллектив, его наличие, но перевозимые в простой борсетке, деньги.
 Особенно в тот момент, когда один приехавший с другими придурок, вытащив пистолет, грозился в меня выстрелить.Женщины продолжали пропалывать отведённые им грядки, не разгибаясь под солнцепёком, подступали к половине участка. Не зря  возмутилась бригадирша, без обедов и туалетов, им  времени всегда не хватало. Остановившись в лесополосе, как на ладошке видел работу своей бригады, мне было, что сказать директору. Я почувствовал, что легче прилечь в тени деревьев, в самочувствии что-то было не так.Всё не просто, ежедневно переживать за явку людей, хотя костяк в пятнадцать  человек был надёжным, но кроме выполнения объёмов прополочных работ, нужен был явочный показатель в 22 человека для местных ревнителей.

Чисто практически, невозможно оставаться равнодушным, когда четвертными частями с месячным отставанием получаешь свою зарплату на основной работе. Честно, хоть стой, хоть падай, днём раньше, забежал в О,К,- результат, сорок рублей, вместо двухсот, остальные, как будут деньги. На что жить? Ответа нет.
 Ясное небо и высокие барашковые облака и не ровный стук сердечка, переходящий в часто биение. «Этого ещё не хватало»-подумал я и минут через десять пошёл к автобусу.
Пришлось бросить бригаду на поле и с объяснением ехать к директору, к счастью, он хоть долго не мог примириться с ежедневной расплатой, но всё же понял, и согласился договор оставить в силе.Третий год научил всему и подписывать договор я отказался и был сокращён первого апреля 94-го года. Мне трудно выделить участок работы, направление, которым я занимался. Самое не подходящее, ведение дисциплины, угнетали акты, их записи.
У того, кто этим занимался не было права не записывать, полученный под роспись в охране акт,и он так же, под роспись передавался в подразделение. Это было определённым подспорьем для искоренения выпивок на работе и вести трезвый образ жизни, а для начальников подразделений стимулом в подборе кандидатур при поездках в колхозы и другие работы.

Приём на работу т. е. в завод, требовал большой самоотдачи, если этого не делать, то всё быстро превращается в профанацию, надо знать не только структуру каждого подразделения, но и потенциальную потребность его. В те времена позволительно было трудоустроить просто обратившего к тебе человека.

В ОК "Тантала" обратился Позднев А.С. с просьбой помочь, как он выразился, не умереть с голоду, хоть кем трудоустроить, сам он кандидат технических наук, в прошлом , доцент пед. института, преподаватель математики, ранее жил на Урале, там входил в учёный совет по аттестации учёных степеней и поплатился за свою принципиальность, разошлись с женой, переехал в Саратов, с удовлетворением взяли в пед. институт, а через какое-то время был уволен, после чего его уже никуда не брали.
Целый год безработный, устроился почтальоном, разносчиком писем, через месяц уволили, снова устроился разносчиком писем и опять уволили, почему, сам не знает. Кандидат наук, у нас их не наберётся десятка на весь завод, там у них доплата, которую придётся оформлять с массой зацепок по выплатам.
Всё как на духу, не хотелось пользоваться дополнительной информацией через звонок, кто он этот Позднев, обязательно всплывёт какой-нибудь негатив, который испортит расположение к нему.

Позвонил Бруку С.Г., представил, знаю, что иногда он может пойти против течения и сделать свой эксперимент, обычно, он редко выслушивает до конца без комментариев, на этот раз, молчал и думал, а в конце:"Пойми, Виктор, меня правильно, зачем мне второй Брук, мне этот, временами надоедает",- и расхохотался.

У меня, к нему не было вопросов, Брук есть Брук, сам кандидат технических наук, резкий, горячий, громогласный, заводной, смелый экспериментатор, не боявшийся производственных провалов и не умеющий оправдываться, но всегда держащий всё, в том числе свою пылкость, под контролем. Кто у нас подобный? Таких нет. Звоню Сошникову В.Е, начальнику цеха 72, рассказал, что и почему, подумал и согласился прийти и побеседовать.
После продолжительной беседы В.Е. решил попробовать Позднева на должности технолога, где он проработал по моему до пенсии, он часто заходил ко мне и высказывал  громогласно благодарности, как его спасителю. Такое он высказывал и на демонстрациях в праздники.
Знаю, что уже в цехе, он выиграл тяжёлый мотоцикл с коляской по лотерейному билету и жизнь его наладилась. Будничная текучка перемежалась "Шедеврами" поездок и знакомств с профессионалами, неудачниками, пьяницами, лентяями, штатными обходчиками кадровых служб всех  заводов подряд ежедневно по утрам любителями- одиночками с отклонениями в поведении, посылками людей в колхозы и на объекты города.
 Распределитель, инициатор, статист и посредник, итак, в течение двадцати с лишним лет, по правде, всё надоело, а здесь мышиная возня на глазах, беседы с попавшими  под сокращение женскими коллективами, где оно расценивалось, как унижение и оскорбление, а итоги этих мероприятий были плачевными, только слёзы лить было некому. Ещё обиднее эти обиды принимать от своих. Мы сблизились с европейцами настолько, что не стали замечать их повседневные уколы в сторону нашей жизни.

Всё Европа позабыла,
Кто фашизм там изгонял,
Всё забыла, что с ней было,
За них кровь, кто проливал.

Польша ничего не помнит,
Всё Прибалтика забыла,
По враждебности  быть ровней,
Как Европа тогда выла.

Сговор Мюнхена ретиво,
На Америку, ровняясь,
Рузвельт, говорил учтиво,
Мыслью с Черчиллем,  меняясь.

Там  в Кореи не порядок,
Полуостров  изучили,
Во Вьетнам войска всучили,
Обучить своим нарядам.

Травля джунглей, много лет,
Пополам- два государства,
Принесли там много бед,
Не добились всё же царства.

Прицепились  в бок России,
Украины самостийность,
Поддержав её наивность,
В США созрели снова, силы.

Сколько лет, всё так летело,
Украина претворялась,
Воевать всё же  хотела,
Брала в долг и не стеснялась.

Всё предельно, всё напротив,
Там где- да-, от них лишь- нет,
Чернь, на белое в ответ,
На здоровое- юродив.

Всё закончится Вьетнамом,
В Украине джунглей нет,
В глазах джунгли  скажем, прямо,
Будьте Вежливы, - совет.

Наше общество, отвергая европейскую надоедливую толерантность, держащую за пазухой камень, растачивающий наш менталитет изнутри и в мире. С помощью всё тех же коррупционных схем, от которых европейцы не только отказались, но ещё и усилили давление  в своё оправдание за участие в войне на стороне третьего рейха, но и законность нашей Победы в этой войне.

 Конечно, мы сами виноваты в проведение не согласованности  внутренней и внешней политики, нанеся  жополизами Хрущёва неизмеримый вред своему государству и замалчиванию истины на протяжении семи десятилетий.

Как украсть Победу у Советов,
Вопрос у Запада всерьёз вставал,
Спец. разведки в тишине  по свету,
Оболгать вождя, задание   давал.
Сталина ошельмовать, пусть и в гробу,
Воспрянет СЭМ с своим секретом,
Войдёт наследник проще, на его горбу.
В круг победителей - с его билетом.
Прицеплен культ с хвостом репрессий,
Связал войну и ложь в единое кольцо,
С огня фронтов, поборник сессий,
С Победы вывел И. В, Сталина лицо.
На Родине не нужен Сталин никому,
С философией его и целями Отчизны,
Олигарх привязан к богатству своему,
Претят элите «выдумки социализма».
Сэму и Европе, Сталин,- кровный враг,
Главнокомандующий в Отечественной войне,
Равняет Ложь,-Гитлеру духовный брат.
Отнимут и Победу на Лжи вдвойне.