Розы весталки

     Из-за неожиданных и печальных обстоятельств (читатель, я думаю, уже догадывается, что я имею в виду) мне пришлось сидеть безвылазно дома несколько месяцев. Я работала на «удаленке», стараясь выполнить все поручения шефа. И все-таки на мою долю выпадали свободные часы, когда я могла всецело отдаться моему любимому занятию- созерцанию скульптур в альбомах и книгах по искусству, коих у меня было великое множество. Кроме того, я не забывала порыться и в интернете,  с каждый разом открывая для себя удивительные работы, как известных скульпторов, так и неизвестных. Таким образом, я наткнулась на тему «Вуаль в скульптуре: мастерство итальянских мастеров». Особое внимание привлекли две статуи: «Весталка Тукия» Антонио Коррадини и «Весталка» Рафаэля Монти. Непонятно, каким образом получилось это чудо. Обе весталки были упоительно хороши в тонких складках прозрачной шелковой ткани, дышащей и живой. Но это была иллюзия, вуаль была из мрамора. Не знаю, чтобы я почувствовала, находясь рядом с этими скульптурами. Совершенство рождает восторженный трепет и одновременно мистический страх. Я всегда побаивалась долго смотреть на статуи. Мне начинало казаться, что вот-вот они зашевелятся, повернут голову и пристально посмотрят на меня. Не знаю, откуда взялся этот страх? Может быть после впечатлений детства: фильма-оперы «Каменный гость» и новеллы Проспера Мериме «Венера Ильская». Вот и теперь мне казалось, что скульптуры оживут и с их лица спадет вуаль… Кроме того, меня привлекло само название «весталка». Дело в том, что много лет назад мной был написан рассказ о весталке, но я посчитала его неудачным и забыла о нем. И вот теперь… Мне захотелось дополнить его. Я забыла сказать, что одна деталь скульптуры тронула меня и удивила-роза в руках Тукии. В этом цветке заключалась вся душа весталки, нежная и колючая, ранимая и гордая. А еще роза- символ тайны в Древнем Риме, не зря появилось выражение «Sub rosa dictum» («Сказано под розой»)…


 …С чем сравнить очарование южной ночи, как передать ее краски, запахи, звуки? Разве можно объяснить притягательную силу таинственного, пробуждающего фантазию и вдохновение!

  Старшая жрица богини Весты Сильвия любила бродить в тишине ночи. Она чувствовала себя неумелым, робким ребенком, дочерью огромного мира, созданного богами и называемого природой. Одиночество не томило и не пугало ее. Сильвии хотелось, чтобы никто не помешал ее мыслям и стихам. Сердце ее стремилось к любви, но кому могла она открыть эту тайну? Любовь для весталки была несмываемым позором, клеймом, что выжигают на теле у рабов. Не по своей воле, по желанию отца стала она жрицей. И вся ее жизнь была подчинена служению суровой богини. Отец всегда мечтал о том, что его дочь станет весталкой. Родители даже назвали ее в честь великой Реи Сильвии.  Сильвия добилась почета, власти, но это так мало давало ее душе, ей хотелось иного. С каждым годом пробуждающаяся в ней женщина отвергала все больше и больше жестокие запреты веры...Оставалось еще четыре года до истечения срока службы Весте. Сильвии исполнилось тридцать два года, и она вошла в ту пору женской красоты и очарования, которая создана для любви и страсти. Однажды в одну из этих прекрасный лунных ночей ей привиделся сон, а может быть и нет. Она не помнила точно, что произошло тогда. Глядя на кипарисовую рощу, она задумалась, забылась. В этот момент неожиданно в душе ее родились строки:
 «Мгла спускается украдкой
  На поля, на спящий сад 
  И повсюду льется нежный
  Южной ночи аромат.
  Крики птиц и звон цикады
  Будят сонные холмы
  Звезд кружатся мириады
  В танце медленном луны».

 Сладкие грезы окутали молодую жрицу и внезапно до нее донесся тихий мужской голос: "Сильвия, знай, что есть человек, который любит тебя, твой верный друг. Я буду любить тебя всегда и неизменно. Не бойся, я ничем не обнаружу своей любви».
Она вздрогнула и оглянулась. Рядом с ней никого не было, ни единой души. «Показалось!» -подумала она и тут же в удивлении замерла: у ног ее на тропинке лежала белая роза. Сильвия наклонилась и бережно подняла цветок. Откуда он мог взяться? Ведь рядом не было розовых кустов! Сильвия подняла розу и спрятала ее на груди. С той поры в ней жили и радость, и скорбь. Ее любили, но ей никогда не суждено будет узнать имя этого человека, увидеть его лицо. Резкий голос прервал ее воспоминания.
 - Сильвия!

 Верховный жрец стоял перед ней. Его красивые суровые черты лица всегда пугали ее. Великий понтифик не знал жалости и сострадания. Сильвия избегала встреч с ним. Ей становилось тревожно в его присутствии. Вот и теперь, повинуясь ритуалу, она склонилась перед ним, стараясь не смотреть в проницательные черные глаза, вспыхивающие недобрым огнем.
- Почему ты ходишь среди ночи, почему не следишь за огнем у жертвенника богини?
Каждое слово, как точно направленный удар! В них скрытая ярость.
 Казалось, он готов был убить ее тут же, на месте, где они стояли. Но Сильвия нашла в себе силы гордо и спокойно ответить.
- Разве Верховному жрецу не известно, что две мои жрицы неустанно следят за огнем.
- Ты слишком много возомнила о себе, дочь моя. Любой твой неосторожный шаг, и ты узнаешь страшную смерть. Твои подозрительные прогулки ночью вызывают разные домыслы. Многие жрицы завидуют твоему положению старшей. У меня лежат доносы на тебя. Ты поощряешь домогательства распутника Гая Валерия. Берегись моего гнева, ибо тогда жизнь твоя будет висеть на волоске.
_-Это неправда. Вы не можете меня упрекать, я честно служу богине.
- Я все сказал Сильвия и не желаю ничего слушать.
Верховный жрец грубо и жестко одернул ее. Затем резко повернулся и пошел прочь. Казалось, он оставлял после себя пустое,безжизненное пространство. Все очарование южной ночи померкло для Сильвии.
 
 Она вернулась в Храм. Знаком Сильвия отпустила двух девушек, следивших за огнем, и встала сама перед священным пламенем. Губы ее до сих пор дрожали от возмущения и обиды. Значит на нее пишут доносы…, следят за каждым шагом!
  Она так задумалась, что не заметила, как фигура в черном плаще метнулась к ней.   
-Сильвия!
 
 Девушка с ужасом увидела рядом с собой Гая Валерия. Год     назад Сильвия по праву весталки спасла этого человека от казни. Он случайно убил своего друга ударом в висок во время ссоры. Он был очень молод, горяч и Сильвия пожалела его. Когда ее проносили на носилках по улицам Рима, молодой красавец часто попадался на ее пути, словно поджидая ее. Но Сильвия была к нему равнодушна, да она и не имела права смотреть на мужчин.
-Безумец! – прошептала Сильвия. – Ты пришел погубить меня.
- Нет, я люблю тебя, Сильвия. Я пришел за тобой, мы должны бежать.
 Он упал перед молодой женщиной на колени, прижавшись к ее ногам, скрывая разгоряченное лицо в складках ее легкого одеяния.
- Верь мне, так будет лучше. Я больше не могу терпеть. Я изнываю…
 
 Сильвия отпрянула от него, предчувствуя страшную, непоправимую беду. Жрицы появились внезапно и увидев мужчину закричали резко и пронзительно. Сильвия прижала руку к сердцу. Последнее, что она видела – взметнувшейся плащ убегающего Гая Валерия.
  Когда она очнулась, то увидела бледное, гневное лицо Верховного жреца. Великий понтифик смотрел на нее с ненавистью. Все ее существо содрогнулось от зловещего предчувствия. Священный огонь погас.
-Я предупреждал тебя, Сильвия, но ты не вняла моим предупреждениям. Жди теперь расплаты.
 Мрачное подземелье, унижение, ожидание смерти - все это стало теперь уделом Сильвии. В черных носилках, завязанных ремнями, ее несли сюда через весь город.  Черный цвет смерти наполнял души горожан непоправимым горем.Но хуже телесных страданий была мысль о несправедливости наказания, о том, что она никогда уже не сможет увидеть цветущую и благоухающую землю, близких и далеких для нее людей, а среди них долгожданного и неузнанного. Царство мертвых, где она вскоре должна была оказаться, пугало ее. Из-за нелепого стечения обстоятельств она потеряла право на жизнь. Но казнь должна была состояться и ей не от кого было ждать помощи. Как быстро меняются местами счастье и горе! Жрицы, еще недавно завидующие ей, еле скрывали слезы жалости и сострадания. Еще так недавно она мечтала о будущем, а теперь его у нее отняли, оставив только прошлое. Веста отказалась от нее, у Сильвии осталась только одна слабая надежда: "Где же ты, мой друг, помоги мне, если ты существуешь! Если ты любишь, ты знаешь и чувствуешь, как я страдаю, и ты откликнешься и спасешь меня, ты не допустишь моего унижения и смерти».
 
 Но, видно, напрасно она повторяла свои мольбы. Страшная бездна уже ждала своего часа, чтобы поглотить жертву. Перед тем, как спустить ее по лестнице в вырытое подземелье у Коллинских ворот, Сильвию подвели к Великому понтифику. Лицо ее было закрыто черным покрывалом. Верховный жрец произнес заклинания, как истинный трагический актер. С Сильвии сняли покрывало, и она по лестнице спустилась в свое узилище. Лестницу подняли и стали засыпать единственное отверстие, через которое в подземелье проникал свет и было видно небо, голубое, спокойное в перышках облаков.
 
 Сильвия осталась одна. Небольшое помещение освещал огонь. На столе стояла еда: хлеб, молоко, сыр, оливковое масло – все это было рассчитано на сутки. Сильвия еще могла дышать, но пройдет время, и она станет задыхаться.
Молодая женщина присела на ложе и разрыдалась. Никто не видел ее, и она позволила себе эту слабость. Еще совсем недавно ее слушались как старшую и опытную весталку, уважали, ценили за знания, за верность богине. А теперь она была унижена и раздавлена…   До последнего она ждала, что что-то произойдет и помешает ее погребению. Но ничего не произошло. Верховный жрец был неумолим, а Гай Валерий бежал, боясь наказания. Этот человек предал ее, предал свою любовь. Сильвия застонала от отчаянья и обиды. Она вспомнила кипарисы, ласку южной ночи и едва слышимые слова любви.  Они ничего не стоили. Сильвия достала белую, засохшую розу (она всегда носила ее на груди) и прижала к лицу. Ей показалось, что роза до сих пор хранит свой слабый аромат.

 Выпив молока и откусив кусочек хлеба, обреченная впала в какую-то полудрему. Неизвестно сколько прошло времени, но Сильвия вдруг очнулась и привстала на своем ложе: до нее донесся странный шорох. Или это ей показалось? Она стала напряженно вслушиваться, но все было безмолвно. Сильвия уснула. Она спала урывками, просыпаясь и снова погружаясь в сон. В одно из таких пробуждений, ей вдруг стало страшно от обступающей ее темноты и ограниченности пространства. Сильвия поняла, что ее так невыносимо пугало, вызывая животную панику: над ней не было неба. Пленница была уже близка к той черте, за которой начиналось безумие. «Выпустите меня, выпустите!»-закричала она, не узнавая своего собственного хриплого голоса. Закашлявшись, несчастная жрица упала на холодную землю, потеряв сознание. Когда силы к ней вернулись, Сильвия поднялась, обошла все подземелье, касаясь руками шершавой, землистой поверхности стен, все еще не веря в свое несчастье. Ей казалось, что это только суровое испытание и вот-вот ее раскопают, и вернут в храм, ей даже слышались голоса. Молодая женщина снова подошла к столу, глоток прохладной воды принес лишь минутное облегчение, но внезапно пробудил в памяти счастливые часы детства, когда отец сажал ее к себе на колени, и они пили из одного кувшина целебную воду источника, а мать улыбалась, глядя на них. «О боги, я опозорила своих родителей!» - прошептала Сильвия. Эта мысль была настолько мучительной и страшной, что она упала на колени и стала просить милости у Весты. Внезапно Сильвия вздрогнула. Огонь неравномерно освещал подземелье и часть узилища тонула во мраке, но там, где свет был ярким, выступали очертания стен, был виден земляной пол. И вот на этом – то полу недалеко от кровати лежало, что-то красное, как сгусток крови. Сильвия поднялась с колен и медленно подошла к этому месту. Почему она раньше этого не заметила! На земле лежала роза, как две капли, похожая на белую, но только алого цвета. «Что это значит? - прошептала Сильвия. Иногда бывает нужна самая малость, чтобы в душе вновь вспыхнула надежда. И она вспыхнула. Молодая женщина поднесла к лицу неожиданно найденный цветок. Он, видимо, только распустился и его свежий аромат был удивительно сильным и манящим. Цветок живо напомнил ей о недавнем счастье, которое стало за эти несколько часов таким эфемерным. Или нет? Может быть счастье еще возможно? Не об этом ли говорил цветок, брошенный неведомой рукой. А может быть это был ответ богини на ее мольбу? Сильвия приложила алую розу к белой. Они были словно близнецы, только отличались цветом. «Что же это все-таки значит?» - снова и снова спрашивала себя молодая женщина. Оставалось загадкой, кто и когда бросил алую розу. Был ли это тот, кто оставил белую розу на тропинке, ведущей к храму? Несомненно, этот человек знал язык цветов. Роза и тайная, скрытая от всех, любовь! И вдруг она задрожала от волнения, разгадка была совсем рядом, она была очевидна. Это мог сделать лишь любящий человек. Как несправедлива она была к Гаю Валерию! Еще совсем недавно она обвиняла его в предательстве. Сильвия прижала розы к груди и легла, ожидая скорой смерти или спасения.
«Две подруги, две розы прекрасные
 Для чего вы явились ко мне?
 Чтоб дарить мне надежду напрасную?
 И увижу ль я вас на заре?»
 
 Но время шло, а в подземелье было все тихо. Свет огня тускнел, дышать становилось все труднее. Жизнь уступала дорогу смерти. Сильвия уже потеряла счет времени с того момента, когда ее опустили в эту страшную могилу, которая подавляла все существо жрицы холодом беспощадности.  Молодая женщина, забытая, покинутая людьми и богами снова и снова погружалась в тяжелое забытье. Она очнулась лишь на какое-то время, и тут же поняла, что задыхается. Сильвия потянулась за кувшином с водой, но рука ее бессильно упала…


Что-то холодное коснулось ее лба. Она почувствовала прохладный ветерок. Сильвия боялась открыть глаза и увидеть царство мертвых, бледных и нагих, глядящих сквозь серые ветви деревьев, лишенных листвы. Она боялась увидеть себя среди них, лишенную человеческой привлекательности и красоты. Сильвия попыталась что-то сказать, но вместо этого раздалось лишь жалкое бормотанье и стон.
-Очнулась, слава богам! – проговорил грубый мужской голос.
Сильвии подняли голову и влили в рот какой-то сладковатый напиток. Затем все смолкло – ни голосов, ни шагов.
Молодая женщина открыла глаза.
- Небо!!! – были ее первые слова, и она уснула крепким, здоровым сном, таким непохожим на ее прежнее забытье.

 Сильвия проснулась, когда лучи солнца коснулись ее лица и она почувствовала их тепло. Судя по всему, был уже день. Она лежала в небольшой комнате, которая вздрагивала, то опускаясь, то поднимаясь. Сквозь отверстие в стене проникал солнечный свет и летели сверкающие брызги. Сильвия пошевелила руками и ногами, попробовала сесть. Ей это удалось с трудом. Тело не слушалось, оно словно одеревенело и не хотело подчиняться. Сильвия подтянулась на руках и заглянула в отверстие у самого изголовья кровати. Как она и догадывалась, там было море! Бесконечная голубая пустыня. Какой контраст с мрачной могилой, где она была совсем недавно погребена заживо!

 Внезапно Сильвия вспомнила о цветах и испугалась, что навеки потеряла их. Но розы по-прежнему были спрятаны у нее на груди, прикрытой туникой. Молодая женщина с облегчением вздохнула. За это короткое время испытаний розы стали Сильвии близки и дороги, словно друзья, пережившие вместе с ней страшные минуты отчаянья. Счастье, счастье… Молодая женщина упивалась каждой минутой неожиданной свободы. Но свободы ли?

 И в это время, словно отвечая на ее вопрос, тонкая материя, закрывающая вход поднялась и перед ней возникла фигура мужчины. Незнакомец пристально посмотрел на Сильвию. Он был высок и широкоплеч, с черной окладистой бородой. На вид ему было лет сорок пять. Сильвия подумала, что он скорее всего капитан корабля или купец. На нем была богатая одежда, взгляд был прямым и твердым. Заметив, что Сильвия очнулась, мужчина едва заметно улыбнулся.
-Приветствую тебя, - сказал он низким, хриплым голосом и она тотчас же узнала этот голос. Это его она слышала при своем первом пробуждении.
-Где я? – спросила молодая жрица
-На моем корабле, я - купец, - ответил он не без гордости.
-Куда мы плывем? 
-В Иберию.
Сильвия была потрясена. Она еще чувствовала слабость и с трудом говорила.
-Кто спас меня? – еле слышно спросила жрица
-Я не могу назвать имени этого человека. Боюсь за него. Когда-нибудь, ты все узнаешь, но не теперь.
Купец окинул ее взглядом.
-Отдыхай, скоро мы приедем на мою родину. Никто никогда не узнает, что ты жива.
-А, мои родители?
-Даже родители.
Он подошел к выходу, оглянулся.
- Здесь ты свободна. Ты повелительница, каждый твой приказ для нас закон.
Он поклонился и собрался уже уходить, как Сильвия воскликнула:
-Постой, я знаю, что это Гай Валерий! Если он здесь, то пусть придет. Он винит себя в моем несчастье, но я не виню его ни в чем. Я знаю, что это он спас меня.
Купец покачал головой и удивленно посмотрел на нее.
-Здесь нет Гая Валерия и никогда не было. Меня зовут Гораций.
Он снова поклонился и вышел.
Сильвия не знала, что и думать. Она достала розы и прижав их к щеке прошептала:
-Когда-нибудь вы поведаете мне эту тайну.    


 
 Прошел год. По берегу моря шла молодая женщина. Золотистый, мягкий и нагретый песок ласкал ступни ее босых ног, ветер играл черными прядями. Ее стройная фигура и красивое лицо могли привлечь любого. Она была похожа на Венеру, только что вышедшую на берег из морской пены.

 Рядом с ней бежали, играя дети: девочка и мальчик. То была Сильвия и дети купца. Вот уже несколько месяцев его не было дома. Жена его умерла, когда Сильвия только появилась здесь, и молодая женщина полностью взяла на себя заботу о детях. Ее это нисколько не обременяло. Сильвия опустилась на песок, с мягкой улыбкой наблюдая за шалостями малышей. Год не принес ей облегчения. Она каждый раз с тревогой ждала наступления ночи. Страшный сон приходил к ней не всегда, но внезапно. Она снова видела себя погребенной в мрачной могиле, снова ей не хватало воздуха, и она с ужасом осознавала, что это и есть реальность, от которой никогда не освободиться. С криками и стоном она пробуждалась. Но теперешняя жизнь казалась ей только сном, отсрочкой страшной казни, которая должна был совершиться в одну из ночей. Все перепуталось в ее сознании, бедняжке стоило большого усилия - не ввергнуть себя в бездну безумия. Спасала ее только мысль о несчастных детях Горация, потерявших любящую мать. Многим обязана она была этому человеку, приютившему ее. И еще одно обстоятельство удерживало Сильвию от отчаянья - надежда встретить «его», далекого и неведомого. Однажды в голову ей пришла неожиданная мысль, что она уже давно знает кто он. Но Сильвия тут же отвергла эту мысль, настолько она показалась ей дикой и нелепой. И тем не менее эта нелепая догадка снова к ней возвращалась. Временами она даже не казалась ей такой уж абсурдной и невообразимой.

 Сильвия часто думала о Верховном жреце и о странности и непостижимости человеческой натуры. И сейчас она подумала о нем. Что с ним стало, почему он спас ее? Пожалел? Что стояло за всем этим? Что-то более глубокое? Это представлялось ей каким-то святотатством. Да, он любил ее! Каким бы непостижимым и нереальным это не казалось! Разве не молила она о помощи неведомого друга, и он оказался рядом, он пришел. Это было его послание, признание в любви. Он был достаточно молод и красив, но разве могла она помышлять о нем, как о любимом! Тогда это показалось бы ей чудовищным. А он мог, любил и скрывал, страдая от невозможности испытать это прекраснейшее из чувств.

 Сильвия подошла к детям, и они все вместе начали лепить незатейливые фигурки из мокрого песка. Она так увлеклась этой наивной забавой, что не заметила подошедшую к ним фигуру в темном плаще.
- Вот и ты, Сильвия. А я тебя ищу. - раздался еле слышный в шуме набегающих волн мелодичный женский  голос.
 Сильвия вздрогнула от неожиданности   и поклонилась старой отшельнице, чья одинокая обветшалая хижина стояла берегу моря рядом с высокой скалой, напоминающей своими очертаниями забытый, брошенный в неприкаянном сне дворец.
- Вечером, я буду ждать тебя, моя красавица, -обратилась к ней колдунья.  Взгляд ее карих глаз был пронзительным и долгим. Дети пугливо прижались к Сильвии.
- Не пугайтесь, - прошептала Сильвия малышам, когда женщина ушла, - Она добрая.
Но почему-то ей самой стало не по себе. С другой стороны, она уже давно хотела пойти к Далии, «старой волшебнице» и попросить у нее средство от ночных страхов и тревог. Ходили слухи, что она великолепная целительница и спасла немало человеческих жизней.
 
 Ночью, когда дети уснули, она поручила их старой прислужнице и вышла на террасу. Стало прохладно. Вернувшись за накидкой, молодая женщина снова убедилась, что дети в безопасности и отправилась на свидание, которое одновременно и пугало ее и возбуждало неподдельное любопытство.

 Однако опасалась она напрасно. Едва Сильвия переступила порог хижины, ее охватила непонятная истома. Она увидела великолепное, мягкое ложе и опустилась на него. Непередаваемый аромат окутал ее. Запах этот будил в ней непонятное волнение, будоражил все ее существо незнакомыми ощущениями и чувствами.
__- Не бойся наслаждений дитя, не бойся, - услышала она над собой ласковый тихий голос.
Колдунья подошла к ней. Сильвия с удивлением заметила, что она не так стара, как ей показалась вначале,и даже красива. Она опустилась на роскошное сидение, укрытое мехом рядом с кроватью Сильвии.
-Я знаю, что ты хочешь покоя, что ночи терзают тебя, как злобное воронье.
- Если бы у тебя, Далия, нашлось средство…
-Средство? О, нет дитя, не жди от меня чудодейственного отвара. Лекарство, исцеляющее недуг, ты хранишь в своей душе.
Сильвия замолчала, пытаясь понять и осознать услышанное.
- Ты уже догадалась, кто он? – нежно спросила отшельница, наклонившись к Сильвии. Ее горячая и властная рука коснулась плеча молодой женщины.
 - Да, но это невозможно.
Отшельница засмеялась.
- Он любит тебя и придет очень скоро, поверь мне. Ты забудешь все волнения.
- Как бы мне хотелось с ним встретиться и расспросить обо всем. Нет, мне достаточно было бы увидеть его глаза. В них я прочла бы ответ.
- Но ведь ты часто видела его глаза? Разве нет?
Сильвия вздохнула
-Видела и не видела…
-Ну, довольно, ты устала, отдохни немного.
Волшебница коснулась лица Сильвии веткой омелы, и та уснула.
Когда молодая женщина проснулась было еще темно. Сильвия поднялась, тревожно озираясь. Далия засмеялась.
-Не беспокойся, ты спала совсем недолго, еще вся ночь у тебя впереди. Возвращайся к себе, эта ночь будет особенной, можешь мне поверить.

 Сильвия думала, что не дойдет до дома и уснет в роще или на берегу. Чары сна были еще сильны, когда она уходила от Далии. Та смотрела ей в след с улыбкой.
Вернувшись к себе, бывшая жрица упала в изнеможении на ложе и тут же уснула. Сквозь дрему она слышала голоса, какое -то движение в доме, но подняться не было сил. Она так и отдалась во власть сна, очнувшись лишь на рассвете. Сильвии мерещились то мягкие и сильные руки, поднимающие ее, то ласковые, легкие поцелуи, то манящие тихие звуки голоса, от которого обрывалось все внутри. И удивительно, ей не хотелось проснуться, хотелось вот-так лежать в непонятном, забытом ощущении счастья. Первое, что она увидела, проснувшись были ее розы, стоящие в вазе на столике. Да те самые, немые свидетели ее отчаянья и чудесного спасения. Ей вдруг показалось, что они ожили и заблагоухали. Сильвия улыбнулась и прошептала:
 «Я очнулась от грез, было сладко в груди,
  Разлилась по деревьям прохлада.
  Новый день осторожно ступал
  По дорожкам забытого сада». 
Легкая, отдохнувшая, радостная она выбежала на берег, сняла сандалии и пошла по воде. Сильвия сразу же увидела корабль и гребцов, переговаривающихся между собой, и остановилась, любуясь открывшейся ей картиной моря и пробуждающегося неба.
Когда она возвратилась домой, Гораций сидел за столом. Значит шум вечером и голоса ей не привиделись. Хозяин вернулся, но он был не один. Сильвия не видела лица гостя, но заметила, что он строен и должно быть высок.
- Ты уже встала Сильвия? Так рано! А мы думали, что ты еще спишь.
 Гость повернулся и посмотрел на Сильвию. Она вскрикнула и заслонила лицо руками словно защищаясь от яркого света.
- Это мой брат Аврелий! Ведь ты когда-то его знала.
- Да.
 Она проговорила тихо, почти шепотом.
 Аврелий поднялся и подошел к Сильвии. Он был все такой же: величественный и сдержанный.
Сильвия задрожала в непонятно ознобе, резко отпрянула, готовая убежать.
- Нет, нет. Не хочу, не могу, - закричала она, зарыдав и вдруг запрокинув голову, повалилась навзничь.
Аврелий едва успел ее подхватить. Бедняжка лишилась чувств.
Гораций кинулся было к ним, но Аврелий остановил его
- Все будет хорошо. Мы выйдем в сад.

 Держа на руках драгоценную ношу, верховный жрец осторожно вышел из дома. Через какое-то время он остановился. Рядом с ключом, бившем из-под земли он заметил скамью и опустился на нее с Сильвией. Тихое журчание воды, утренняя свежесть, удары живого человеческого сердца совсем рядом, нежные слова, совсем как в недавнем сне, вернули силы молодой женщине. Она очнулась в смущении, и глаза ее встретились с глазами грозного понтифика. Только теперь в его взгляде таилась незнакомая ей теплота и ласка. Сильвия хотела встать, но он остановил ее, и она так и осталась полулежать на его коленях.Эти новые ощущения были так неожиданны. Ей было и стыдно, и приятно. Разве могла она еще год назад представить себе подобное.

 Наконец Аврелий заговорил. Сильвия и не знала, что мужской голос может обладать такой магией.    
-Тебе неприятны воспоминания о пошлом, Сильвия, а я часть этого прошлого, которое ты стремишься забыть.-
- Нет, я никогда не забуду вашего великодушия. Но как случилось, что Вы здесь?
- Я ушел из храма из-за грязных интриг. Теперь я свободен, Сильвия, и приехал проведать брата.
- Значит Вы больше не Верховный жрец.
- Нет, Сильвия.
Она все еще чувствовала его власть над собой, как когда-то.
Они встали, прошли сад в молчании, не решаясь продолжить разговор. Аврелий боялся снова растревожить душу молодой женщины, разбередить ее раны. Он осторожно поддерживал ее, боясь, что она оступится или потеряет сознание. Этот недавний, неожиданный всплеск чувств, поразил его и расстроил.  Впереди была роща.
- Аврелий, можно называть тебя так?
- Можно, Сильвия.
- Ты по-прежнему любишь меня?_
0н остановился.
- Прости меня.
- Не проси прощения, Сильвия,- Аврелий улыбнулся.
- Я знал, что ты все поймешь.
- Я до сих пор не верю.
- Тебе неприятно твое открытие, Сильвия?
- Нет, Аврелий, но я теряюсь, я знала другого человека. Ты были со мной...
- Жесток? Мог ли я вести себя иначе, Сильвия! Ведь я не хотел навлечь на тебя опасность.
Он смотрел на нее с восхищением и вместе с тем заботливо и нежно. И она подумала, что зря спросила его о любви. Его глаза все ей сказали.
- Если б не моя казнь, я никогда бы не узнала, что именно ты любишь меня.
- Да. Если б ты знала, как невыносимо мне было видеть, как тебя закапывают. Я не мог уснуть и терзался от одной мысли, что ты умрешь.   
- А розы?
- Белую я оставил на тропинке, когда ты гуляла ночью.
- Не тогда ли когда ты на меня кричал?
- Тогда, Сильвия, прости.
 Аврелий нежно поцеловал висок Сильвии, прикрытый шелковым завитком волос.

  Я бросил красную розу перед казнью в надежде, что ты ее найдешь и не будешь отчаиваться.  Нам повезло, что мой брат оказался в Риме и я договорился с ним о твоем спасении. Когда тебя откопали следующей ночью, я думал, что ты мертва и припал к твоей груди. Я чуть не рыдал от бессилия, но я услышал биение твоего сердца, а на груди увидел две розы. Весь этот год они стояли у меня перед глазами, и я видел твое нежное бледное лицо, моя любимая.

 Сильвия прижалась к нему, опустив голову на его сильную грудь. Это было новое, неведомое ей ощущение. Она чувствовала, как бьется его сердце в ожидании ответа. Ей было хорошо, очень хорошо. Но чего она боялась? Что ее сдерживало? Переход от нереального к реальному, от невозможного к возможному был так стремителен!
Аврелий стоял молча и неподвижно. Глаза его, в которых жила надежда внезапно потухли: в них ничего не осталось кроме усталости.
- Я уеду, Сильвия.
- Нет, Аврелий, не уезжай, прошу тебя!
- Ты не должна заставлять себя.
- Нет, Аврелий, ты не понял!

 Неожиданный порыв, родившийся в глубинах ее сердца, решил все. Она обхватила руками его шею, притянула к себе и поцеловала теплые губы. На них оставался еще аромат южной ночи. Она давно его знала, она чувствовала его лунными ночами, когда бродила около храма Весты.

 Внезапно Сильвия почувствовала, как что-то холодное коснулось ее ноги. Она вскрикнула и посмотрела вниз. Рядом с ней застыла змея. Аврелий тоже ее заметил и побледнел.
- Это-богиня. Она хочет моей смерти, Аврелий.
 - Не бойся! Веста давно тебя простила, Сильвия.
Аврелий прижал к себе испуганную женщину. Змея не двигалась, гипнотизируя людей своим взглядом.
- Это-глаза Весты. В храме они были такими же холодными.
- Нет, Сильвия! В этих глазах мудрость и прощение. Она не тронет нас, дорогая.
- Мы нарушили запрет, и богиня нас будет судить, Аврелий! Она не прощает измены.
- Неправда.

 Змея медленно ползла у их ног. И они ощутили невиданную силу и энергию хрупкого существа, решающего их судьбу, будто в его власти было покарать или простить.
Они так крепко прижались друг к другу, что не заметили, как змея исчезла. Но через некоторое время им показалось, что дышать стало легче, что мир стал прекраснее, чем был: краски дня стали насыщеннее и разнообразнее, будто спала пелена, скрывающая красоту природы.
-Вот видишь, Сильвия, природа и любовь не могут существовать друг без друга. '
- Аврелий, я люблю тебя и буду всегда рядом!
- Спасибо, Сильвия.

 Жизнь начиналась для них заново, но какой она теперь была! Таинственная, неизведанная, глубокая, как темнота южной ночи, в которой сверкали звезды надежды.