Загадка путинского портрета

 СМИ упорно продолжают мусолить странную историю с портретом Путина в Санкт-Петербурге.
 Якобы некий депутат порвал священное изображение, висевшее у него на стене. Об этом донесли, и целая толпа тяжело вооруженных полицейских моментально нагрянула к депутату, страшно его напугав.
 Он стал отрицать сознательное уничожение сакрального облика главы государства, рассказав таинственную историю о том, что у него висел на стене портрет Пушкина, но кто-то его снял и взамен повесил "портет человека, похожего на Путина"
 Его-то он и уничтожил.

 Оправдания выглядят довольно неуклюжими, и особенно эти отговорки о том, что депутат порвал портрет не президента, а только похожего на него мужчины.
 Да и то сказать: человека, облеченного властными полномочиями, заподозрили в нелояльности правящей власти, и это серьёзно.
 Даже тех, кого выбирает народ (если это выбирает народ), снимает президент (или подчиненные президента), не будем об этом забывать.

 Но вот заметная деталь в духе времени: сочетание имён великого поэта и великого президента, возможно, находится в основе всеобщего внимания к этой истории, которая в ином случае не стоила бы и выеденного яйца.

 Случившееся немного напоминает эпизод из книги Я. Гашека о приключениях бравого солдата Швейка. Там трактиршик Паливец снял со стены портрет государя императора, потому что на него гадили мухи. За это ему вменили государственную измену, арестовали и посадили надолго.
 Здесь же произошло нечто ещё пострашнее: Паливец только снял портрет монарха, а питерский депутат его еще самолично и уничтожил.

 Эта история кажется загадочной тем, что уничтожение портрета президента, так как он (портрет, а не президент!) не причислен к символам государственной власти, охраняемым законом, не является преступлением ни в гражданском, ни в уголовном кодексах Росийской Федерации.
 Нахождение таких портетов на стенах помещений, где работают власть имущие различного ранга, в том числе государственные служащие, составляет лишь традицию государства, но служебными инструкциями также не регламентируется.

 Но если так, то возникает вопрос: на каких основаниях целый отряд полицейских помчал на место происществия, какие противоправные действия они собирались там пресекать, какой порядок наводить.
 Если имела место государственная измена, хотя признаки её далеко не очевидны, то это дело ФСБ, а не МВД...

 Странно? Не так уж и странно, если принять во внимание, что в российском государстве существует два  уровня права: гласное, официальное и негласное.
 Причем второе, скрытое и могущественное, защищающее сами основы государственности, может оказаться и посерьёзнее, гораздо влиятельнее первого.

 Судите сами. На уровне гражданского права российское государство создало гордый ряд грозных министерств и ведомств, готовых любому показать "кузькину мать":
 ФСО и ФСБ, Генпрокуратура и вся судебная система, Следственный комитет, Росгвардия и МВД, наконец (а в них еще свои системы внутренней безопасности)

 У каждой из этих силовых инстанций есть свои специфические функции, но они пересекаются, для надежности дублируются, так что между различными ветвями исполнительной и карательной власти должен осуществляться взаимный контроль законности и взаимное влияние.
 Всё это еще при наличии здоровой (или же не всегда здоровой) конкуренции за финасновые, кадровые и управленческие ресурсы, за масштабность делегированной власти, а соответственно за влияние и престиж в государстве и обществе.
 Редкое государство имеет столь сложно организованную, сложно управляемую (и добавим: столь дорогую) систему силового управления...

 Но следует учесть, что российское государство (социум государственного управления), в себе отображая стратификацию общества, и уникально в мире масштабом и сложностью взаимного, часто противонаправленного, действия своих внутренних связей - и национально-исторических, и межкультурных, и социально-политических, и регионально-экономических, и ведомственных, причем также от федерального центра к региональным окраинам.
 Каждая из них обладает своей спецификой, своим экономическим и вунтриполитическим значением, к тому же способным меняться со временем.

 О сословно-монархической структуре общества

 Поэтому росийское государство, собственно, требует предельной централизации управления, в сведении воедино трёх отраслей власти.
 То есть монархии. И всегда стремилось к монархии (даже "советская власть" в СССР начиналась в первой половине ХХ века с самодержавия Сталина, пусть и не наследственного, а социального)

 А монархия как форма власти в социуме управления страной сама по себе мало что значит и вырождается в формальность, если это не целая система сплоченных в своей дисицплиинарной иерархической "вертикали" и профессиональной "горизонтали" организованных социальных уровней (страт), напоминающих сословно-монархический уклад общества.

 Сословно-монархическая форма общественной культуры является наиболее сильной и удобной для социума государственной власти, так как это форма правления, обладающая максимальной способностью к управляемости, максимальной гибкостью и чувствительностью машины управления с обратной связью (а кто управляем, тот способен и управлять)

 Итак, монарх есть только в том случае полноценный управленец государством и страной, когда он является харизматическим центром целой структуры преданных ему сословий в системах управления, которые он возглавляет, делегируя свою власть по вертикали вниз.

 Это и есть мощное и сплоченное государство в государстве, пока еще государство в силе оплачивать все его взаимодействия (не только финансами, есть еще и деньгами престижа)
 Это государство в государстве, как положено, обладает строго регламентирующими
не только работу своей элиты, но и всё бытие, правилами, нормами и законами, которые нарушать не следует, ибо в эту привелегированную систему не так легко войти, но зато очень легко вылететь из неё пулей.

 Что такое сословия? Это такие устойчивые во времени общественные группы, которые свои ценности (в том числе и почитание монарха) ставят во главу угла своей деятельности, своей чести, то есть морально-нравственных принципов.
 Со-словие означает: со Словом. С тем Словом, которое в начале всего.
 Сословие - опора государственности, чье знамя входит в первые ценности сословий, так же как опорой государства и его монарха является Господь (и вот отчего так важен союз веры, монархии и народности или Отчесетва)
 На верность и преданность сословий и опирается монарх, зная, что сословия его не продадут и не изменят в трудностях.

 Постепенно (хотя коренная ломка произошла в 1917 году) в ходе культрогенеза общества и государства Российского, в эволюции государственных форм правления и смены культурных формаций общества родовые сословия и родовая династическая монархия (царей, императоров) сменились социальными сословиями госчиновников, коммерсантов и новыми видами социальной монархии (первых, потом генеральных секретарей и затем президентов, имитирующих свои выборы)

 А что такое сословный монарх и социальные сословия государства?
 Это заметно в российской советской и постсоветской истории, начиная от первого социального монарха Сталина до современных монархов на постсоветском геопространстве: Путина и Лукашенко.

 Сталин, создавая верхушку власти, "ближний круг", управляющий социальными сословиями чиновников партийной и государственной власти, не мог рассчитывать на исторически сложившиеся элиты.
 Даже крупный рефоматор элит император Петр Великий был должен опираться на традиционные сословия (прежде всего на реформированное им служилое дворянство), так как далеко не все простонародные "птенцы гнезда Петрова" обладали достаточной моралью и знаниями.
 Сталин, куда в большей мере чем Петр, лично формировал элиты управления (включая этнические элиты управляемых регионов) - селектировал, подбирал единомышленников, преданых ему людей, рабски от него зависимых, лично продвигая отобранных по партийной и служебной "лестнице" власти и престижа, по пути отсеивая лишние элементы.
 Селекция как селекция, у нее два метода: поиск лучших и отбраковка худших

 А избранные при этом конкурировали между собой в усердии показать вождю свою преданность, свою ценность, а при случае даже и незаменимость для государственной политики, своё понимание политики главы государства, верность следования его державным принципам, свою неподкупность при этом.

 У сложноструктурного полиэтнического государства Федерации, у его силовых министерств традиционно есть две задачи:

- задача собственно государства есть защита общества, то есть народонаселения во-первых, от самого же народонаселения (его хаоса и криминалитета, в том числе и в государственной власти), во-вторых, зашита общества и государства от враждебных угроз извне

 - задача государства в государстве есть зашита государства (а значит, прежде всего, монарха) от собственного народонаселения...
 И эта задача есть преррогатива наиболее близких к монарху госчиновников, сплоченных в "ближний круг" и обладающих максимумом власти.

 Итак, не только на столько сами силовые ведомства, сколько их руководители соревнуются перед Путиным и конкурируют между собой в желании показать хозяину свою преданность.
 А каждый из них начальник в собственном служебном "доме".
 Если учесть эту особенность государства в государстве, то понятно, отчего "вся королевская конница и вся королевская рать" поднимется и дружно поскачет туда, где порвали портрет главы государства.
 МВД успели первым пресечь опасную крамолу - значит уже заслужили свои очки на конкурсе политической значимости.

 В Кремле тому депутату, который желал иметь у себя на стене портрет Пушкина, благоразумно, во избежание неприятностей, посоветовали держать два портрета: Пушкина и Путина...

 В госидеологии, пропагандируемой СМИ, эти два имя последнее время стали часто ставить вместе.
 Дескать, вот две глобальные ценности России: Пушкин - это "наше всё" в словесной культуре, а Путин - "наше всё" во всём...
 А "всё" - это больше чем культура, это все области жизни и деятельности общества.

 Однако...не нужно обольщаться: Пушкин отличается от политических властителей тем, что он остаётся "нашим всем" при любых царях, генеральных секретарях и президентах, а портреты политических вождей мгновенно исчезают со служебных стен после их отставки.