ВИНА НАША

   Давно Николай Семёнович облюбовал этот скверик: недалеко от дома и настолько мал, что не привлекал ни взрослых, ни детей. Здесь всегда было тихо и безлюдно.
   Чтобы "не путаться под ногами" у невестки и внуков, Николай Семёнович брал с собой кусок хлеба, пакет с кефиром и уходил в скверик. Вот и сейчас он сидит на заветной скамье и год за годом перебирает в памяти свою жизнь: школа, институт, женитьба на любимой девушке, рождение сына, появление внуков, смерть жены... Что-то получилось в его жизни, что-то нет. В общем, всякие полосы были: и белые. и серые, и чёрные.
   В обед он съел хлеб, запивая надоевшим кефиром, горько усмехнулся:
- Бомж поневоле. Домой только ночевать хожу.
- Можно присесть, отец? - услышал Николай Семёнович и вздрогнул от неожиданности. Подняв голову, увидел парня на костылях и, роняя крошки, торопливо подвинулся. Парень сел, достал сигареты, предложил Николаю Семёновичу и одобрительно кивнул головой, когда тот отказался.
- А я вот никак не могу бросить, - сказал он. - Привык в Чечне... Прости, отец, если обижу вопросом. Давно наблюдаю за тобой вон из той сапожной мастерской, я там работаю. Кто это прописал тебе избыток свежего воздуха? Надо думать, что на заднем месте у тебя уже полосы от этой скамьи отпечатались. Или дома у тебя нет?
- Почему? Есть у меня квартира. Просто... люблю сюда приходить.
- Ладно. Замнём для ясности. Меня Леонидом зовут. Знаешь, отец, раньше, до Чечни, я бы, наверное, к тебе не подошёл. Скорее всего, и не заметил бы тебя. Только там, в горах, многое понял. Понял, почему свой своего объегорить старается и утопить поглубже, чтоб не вылез. Почему не стало никаких побед - одни поражения. Всё дело в том, что гордости у нас не стало. Служим всем, как собачки, за косточку да корочку. Корни свои забыли. Даже своему родному языку изменять стали. Скажи, отец, есть у тебя внуки? Николай Семёнович утвердительно кивнул.
- А знают ли они, чем занимались, как жили их деды и прадеды? Хотя бы имена их помнят?
- Молодо-зелено! - пробормотал Николай Семёнович, прямо не отвечая на вопрос. - Постарше станут, поймут.
- Нет, отец, и постарше станут, не все поймут. Это не от молодости, это от равнодушия. А воспитываете в нас это равнодушие вы - старшее поколение. Оберегаете нас от всего. Мы же только хапаем, а вы ещё и оправдываете нас: "Время сейчас такое". А чем оно это время особенное? Тем, что молодым, здоровым не стыдно протягивать руку за стариковскими рублями да ещё и ныть: вы нам не помогаете.
   Николай Семёнович вдруг почувствовал горькую правду этого молодого человека и подумал:
- Действительно, почему мои внуки целыми днями валяются на диване, "стреляя" у меня деньги на сигареты? Почему отлынивают от армии? Почему, наконец, я сам позволил невестке загнать меня в угол в моей собственной квартире?
- Прости, отец, - прервал его мысли Леонид. - Накинулся на тебя, развыступался, как на митинге. Вообще-то я подошёл с другой  целью. Пойдём ко мне, у меня борщ есть. Тут совсем близко.
- Нет, Леонид, пойду домой. Пора от равнодушия лечиться. Спасибо тебе, сынок! А в гости я к тебе как-нибудь загляну.