Первый выбор

Человек подошел к самой дальней клетке и начал убирать остатки жизнедеятельности кроликов.

- Под нас копают! Копают! – закричал Первый и забегал кругами по клетке, опрокинув миску и поилку.
- Успокойся, малохольный, - усмехнулся Арнольд, кролик-производитель, - каждую неделю под нас копают, а накопать ничего не могут.
- У меня чувство! Это начало конца! – не унимался Первый.

В клетке напротив крольчиха Тамара подошла к сетке и свистнула:

- Эй, человек! Время обеда! Слышишь часики? Тик-так, тик-так!
- Это невыносимо, - стенал несчастный Первый, - Убегу! Решительно убегу! Все слышали?
- Все, и помногу раз, - отозвался Арнольд.
- Челове-е-ек! Жрать!
- Можно потише, - вмешалась Таисия, - детей разбудите.

С недавнего времени в ее клетке разместился детский сад. Три крольчонка спали рядком друг у друга на попе. А что им? Попы мягкие, головки легкие. Удобно!

- Как только девочка возьмет меня на руки, я тут же с места в карьер, через огороды, за калитку, вдоль Январской, через пустырь, в камыши, и в лес. Найду свое поле и буду по нему бегать.
- Опять он про поле!
- Тебя позавчера тискали, что ж не воспользовался ситуацией?
- Так она же с голыми руками была, - возмущенно ответил Первый, - я ее могу поцарапать девочку. Я джентльмен!
- А на прошлой неделе?
- Дождь тогда шел. Я по лужам прыгать не нанимался. А в следующий раз, точно.
- Да ты тут же в ее руках раскисаешь с довольной улыбкой, тряпка, - заметила Каролина-Элеонора-Гертруда Афинская, в миру просто Машка.
- Это я так притворяюсь. Усыпляю бдительность.

Человек перешел к другой клетке.

- Ну вот, - улыбнулся Арнольд, - теперь копают под меня.
- Зря смеешься. Сколько наших уже унесли наружу и никто не вернулся.
- А не будет за нами убирать, все останутся на местах?
- Предлагаю почтить их память минутой молчания, - скорбно произнес Первый.
- Человек! Ну сколько можно!

Будто услышав Тамару, хозяин посмотрел на часы.

- Ух, ты! Да вы, наверно, проголодались?
- Наверно? – изумилась Тамара, - Наверно? Проголодались? Нет, вы слышали?

Пока Первый поминал ушедших добрым словом, его сморило. Под возмущенные речи Тамары, он провалился в сон, в котором видел себя прыгающим под золотым солнцем по зеленому полю, уходящему за горизонт. А потом за другой. И другой…


Вечером девочка подошла к клетке нашего героя, открыла дверцу, достала Первого и прижала к себе. Кролики затаили дыхание.

Чем он так приглянулся ей, не понятно. Но именно он, Первый, был ее любимцем. Она его гладила, рассказывала истории и чесала за ухом.

- Левее! Еще левее! Во-во-во! Так-так-так!
- Вы посмотрите на него, - фыркнула Машка, - ведет себя, как придурок.
- Заиуешь, заиуй олча, - еле-еле выговорил Первый от непомерно растянутой улыбки.
- Чего-чего?
- Хочешь бежать, - улыбнулся Арнольд, - сейчас самое подходящее время.
- Ага, - безвольный, как фруктовое желе, прошептал Первый, - еще чуть-чуть.
- Тебя ждет твое поле, – напомнила Тамара.
- Я уже почти там.

Таисия собрала своих детей в кучу и указала на Первого:

- Смотрите, - провозгласила она не со зла, а смеха ради, - это кролик, не останавливающийся ни перед чем для достижения своей цели.

Она поглядела вокруг себя, но крольчата уже разбежались в разные стороны.

И тут со всех сторон посыпалось:

- Пацан сказал, пацан сделал!
- Нельзя объять необъятное! Зуб даю!
- Давши слово – держись… и как-то там дальше.
- Самая лучшая капуста – белокочанная!
- Чего-чего?
- Ой, а вы не про капусту сейчас?
- Мы про Первого.

Видя, что кролики ведут себя взволнованно, девочка отправила своего любимца в клетку, предварительно поцеловав в макушку.

- Спокойной ночи.
- Все кролики ночные, - крикнула вслед Машка, но девочка не понимала их язык.

Она закрыла за собой дверь и в крольчатнике образовалась тишина.

- В следующий раз, вот точно убегу! – пообещал Первый, не лежа и наслаждаясь, а валяясь и кайфуя.
- Стыдоба! – вынесла свой вердикт Машка.


Да, кролики ночные животные. Наверно потому, что при свете Луны никто ни под кого не копает. Ночной крольчатник можно смело сравнить с базаром в предпраздничный день. Смех, споры, решение важных вопросов.

Тамара в мельчайших подробностях объясняла Первому преимущество микуловской морковки от красного великана.

- Чем больше морковь, тем она безвкуснее. Аминокислоты и витамины распределяются по всему объему овоща, поэтому он становится пресным.
У Первого из головы не выходила девочка. Точнее, что-то связанное с ней. Тут бы уединится, обдумать, но разговор надо поддерживать, а иначе – какой же ты кролик?
- А я видел, когда люди заводят семьи, им дарят большой-пребольшой торт. Он что, получается, безвкусный?
- Ну… да. Наверное.

Мимо крольчатника пронеслась тень, это было видно через щели в стене. Человек ночью отпускает своего бульдога. По всей видимости, очень злобный пес, так как доброго Малютой не назовут. Все на секунду сжались и тут же вернулись к разговору.

- Вообще правила кулинарии действуют для всех одинаково, - продолжила Тамара, - человек ты или кролик.
- А в чем, тогда, смысл?
- Чем больше морковка или торт, или какая другая вещь, тем она престижнее и ее не стыдно дарить.

Первый взглянул на детсад и улыбнулся, дети спали друг на друге в два этажа. Опять вспомнилась девочка.

- Выходит, что человек престижнее своей дочки? Он же больше.

Тамара замялась

- Выходит, что так.
- И ее не стыдно дарить?

Раздался топот, тень пробежала в обратном направлении.

- Получается, - Тамара на секунду сжалась и тут же продолжила, - получается, так.
- А разве ее можно дарить? У нее родители.

Возможно, в прошлой жизни Тамара была политиком, поэтому продолжала выкручиваться.

- Дети, это вообще подарок судьбы, - предположила она, но как-то неуверенно, -  а подарки принято дарить… Ты это, не сбивай меня. Мы вообще о морковке говорили. Так вот, если открыть энциклопедию юного повара…

Первый вскочил и от волнения задышал так часто, будто ему все же довелось побегать по своему полю из сна.

Точно! Открыть!

- Ты что, проголодался? – участливо спросила Тамара.

Первый вспомнил, что не слышал щелчок шпингалета. Он медленно подошел к дверце, чувствуя, как колотится сердце, и толкнул ее. Девочка не закрыла дверь и та открылась с легким скрипом. Весь крольчатник погрузился в тишину.

- Однако, - прошептал Арнольд.

Испугавшись не понять чего, Таисия сгребла детей к себе.

Под взгляды сородичей Первый осторожно подошел к краю клетки, впервые в сознательной жизни выглянул наружу и посмотрел вокруг.

- Так вот, как тут все устроено, - пробормотал он, смотря на мир с другой стороны, - кто бы мог подумать.
- Что там? Что там? – загалдели с разных сторон.

Первый осторожно спрыгнул на землю и посмотрел вверх.

- Он пропал! - закричала Тамара.

Все бросились к решеткам, высматривая Первого. Некоторые попробовали открыть двери.

- Я здесь! – оповестил Первый, - Сейчас посмотрю, что там дальше.
- Не надо!

Истеричный, но бесстрашный, кролик уже подошел к большой двери, отделявший мир кроликов от остального. Ее девочка не могла закрыть уже по причине небольшого роста. А если не закрыла, значит, так надо. Было немного боязно, но не зря же был пройден такой большой путь. Первый встал на задние лапы, передними уперся в дверь и всем телом навалился вперед. Дверь слегка приоткрылась, сквозь проем проник свет Луны и позади раздалось дружное «ох!». Не решаясь вступать в новый мир без разведки, Первый высунул лапу, помахал и убрал обратно. Никто не отреагировал. Двор был пуст, как миска среднестатистического кролика.

- Никого, - доложил он сородичам и повторил операцию.

Двор ответил молчанием.

- Там где-то Малюта бегает, - обеспокоено напомнил Арнольд, - беги напролом без остановки, увидишь траву, сразу прячься.
- Куда?
- В траву!

Первый выбежал на середину крольчатника.

- До свидания всем! Моя счастливая звезда…
- Если вернешься, принеси мне магнитик,  - попросила Машка, - они у людей на холодильнике висят.
- Хорошо, - кивнул Первый, - если мои дети спросят, где их папа…
- У тебя нет детей, - напомнил Арнольд.
- Да-да! Конечно! Тут это… Судьбой, значит, было предопределено…
- Кушай хорошо, - пожелала Тамара, - береги силы. И найди свое поле.

Ее глаза наполнились слезами, по мордочке скатилась две капли. Кто сказал, что кролики не плачут? Я вас умоляю. У Первого дрогнуло в груди. Сейчас, когда расстояние между ними сократилось, он хорошо разглядел ее длинные ресницы, идеально одинаковые уши и роскошное, постоянно голодное, тело. От такой красоты в голову пришли стихи:

Тома, Тома,
Выходи из дома.

И он бы их запомнил и рассказывал при каждом удобном случае, но что-то подсказывало, что это уже кто-то сочинил.

- Прощайте, - грустно улыбнулся он и выскочил во двор.

И тут дверь с грохотом захлопнулась и над кроликом возвысилась громадная, да что я говорю, исполинская тень, заслонившая половину звездного неба.

- Попался, диверсант!
- Мамочки!

Пустой двор оказался коварной засадой. Неужели все было напрасно?

- Кто там, Малюта?

На забор вскочила кошка Багира и уселась на опорном столбе. Луна над ее головой напоминала нимб, что придавало кошке некоторую таинственность и власть.

- Нарушитель?
- Ага, - бульдог стоял на задних лапах, передней опираясь на дверь, - маленький нарушитель с большими амбициями. Я устал караулить его – все болтают и болтают.
- В таком случае вам, наверное, хочется отдохнуть? - пискнул Первый, безуспешно пытаясь отыскать поблизости траву, - Я, знаете, тоже что-то умаялся за последний час. Все дела, да дела…
- Отдашь его хозяину, - спросила Багира, - или съешь?
- А ты как думаешь? – улыбнулся Малюта, обнажив острые клыки.
- И мне лапку оставь.
- С нашим удовольствием, но для начала – как твое имя, сынок? Не люблю есть незнакомых.
- Первый, - прошептал кролик, вспоминая поле, залитое солнцем.
- Первый… от чего?
- Меня так зовут, Первый, - повторил кролик громче, - не знаю, почему дали такое странное…
- О! – воскликнула кошка.
- О! – удивился Малюта.
- Что-то не так? – испугался кролик еще больше.

Ситуация выходила из-под контроля, если она вообще контролировалась. Но тут Малюта сел перед ним и склонил голову на бок.

- Похоже, поздний ужин отменяется.
- Как это не прискорбно, - добавила Багира.

Она спрыгнула на землю и подошла поближе.

- Так вот ты какой, Первый?

Посчитав это комплиментом, тот слабо улыбнулся.

- Ну, я вообще-то такой, каким вы меня видите.
- Будешь умничать? – грозно спросил Малюта.
- Нет!
- И куда же ты собрался, на ночь глядя?

Первый закрыл глаза и отчитался по памяти:

- Я, значит, хотел с места в карьер, через огороды, за калитку, вдоль Январской, через пустырь, в камыши, и в лес.
- После камышей сразу начинается речка, - сказала Багира.
- Да?
- Да
- А зачем тебе этот маршрут? – нахмурился Малюта, - Слинять, это понятно. Но зачем?
- Меня ждет мое поле.
- А здесь тебе не нравится?
- А здесь под меня копали. Вот и решил…
- Что-что-что делали? – переспросил Малюта, -  К-к-копали?
- Человек копал. Раз в неделю. Я не знаю, с какой целью, но…

Его перебил хохот, больше похожий на завывание. Бульдог упал на спину и принялся кататься по земле, махая в воздухе лапами. По соседству послышалось недовольное кудахтанье разбуженных кур.

- Я, признаться, много чего бредового слышала, - спокойно сказала Багира, морщась от поднятой пыли, - но это самая-самая.
- Ну, знаете, - возмутился Первый, - что для вас является бредом, для меня имеет большое значение.
- Да? И какое значение это имеет для тебя, мой юный друг? Просвети.
Кролик замялся.
- Ну… Тут такое дело… Это, как бы, словами не передать-то, на самом деле… Оно больше кроличье.
- Понятно, - холодно сказала Багира, - это называется «не найти своего места в этой жизни».
- Я категорически не согласен.

Малюта продолжал хохотать.

- Девушка есть?

Первый вздохнул, так как точного ответа он не знал.

- Можно так сказать.
- Можно, это как?

И тут удачно вспомнилась Тамара.

- Да, есть у меня девушка, - он уверенно кивнул, - я даже ей стих посвятил.
- И бросаешь ее по причине, которую даже не можешь объяснить?
- Тут все сложно, - замялся кролик.
- Да нет у тебя ничего, - возразил успокоившийся Малюта, вытирая слезы, - с места в карьер отправляется тот, кому нечего терять. Кто хочет найти свое призвание, так как здесь его ничто не держит.

У Первого опустились уши. Он обессилено облокотился на дверь, за которой слышались еле слышные родные голоса.

- Еще и причину несуразную придумал, - заметила Багира.
- Что-то я запутался, - прошептал кролик.
- Тогда, пойдем, - предложил Малюта.
- Куда это? – недоверчиво прищурился Первый.
- Провожу до калитки. Ты же все равно не знаешь, где она, путешественник?
- Не знаю.
- Там решишь, где твое место.

Багира направилась к забору.

- Чао, мальчики. Удачи, малыш.

Малюта, глубоко дыша и тяжело ступая огромными лапами, пошел мимо огорода. Первый мелкими скачками следовал за ним, периодически оглядываясь. Крольчатник погружался в темную тишину, как камень, опускающийся на глубокое дно.

- Когда вы узнали мое имя… Оно что-то значит?
- Два месяца назад, после вашего рожденья, ты был первым, кто выскочил из маточника. По крайней мере, тебя первого заметили. Это девочка тебя так назвала… и полюбила.
- Так вот, почему все так получилось! И имя, и ее ласка!
- Да, это целая история для сентиментального романа. Мы тебя, поэтому, и оставили в живых, чтобы честно смотреть ей в глаза, даже если она тебя больше не увидит. Не выношу, когда она плачет.
- Она меня любит, - прошептал Первый.
- Пока еще любит, - согласился Малюта, - но пойми. Пройдет день, два, неделя и у нее появится другой Первый. Куклы не ответят такой взаимностью, как живой кролик, это факт. Ну вот мы и пришли.

Он смерил взглядом кролика, оценил пространство под калиткой и кивнул:

- Пролезешь. Но вот какая штука. Она найдет, кого любить. А кто будет любить тебя?

Первый, пока еще Первый, медленно подобрался к калитке и принюхался. Опасностью не пахло, но недавно и двор казался пустым.

- Побежишь по Январской налево, у последнего дома повернешь направо, по пустырю добежишь до своих любимых камышей, дальше вдоль речки, потом до моста, а там уже начинается лес. Там много полей, может и тебе что подвернется? Местные собаки сейчас спят, за двадцать минут можно все успеть.

Кролик просунул мордочку под калитку и осмотрелся. Ух, ты! Не улица, а огромный простор, по которому можно бегать до одурения и это только малый отрезок! Даже закралось сомнение, а настолько ли велико его вымышленное поле? И трава! Много травы, которую можно бесконечно жевать и валяться в ней до изнеможения.

- С другой стороны, - продолжил Малюта, - перед тобой открывается целый мир.
Неизведанные места, тонны свежей травы, новые знакомства.
- Но девочки там не будет.
- Девочки там не будет, но выбор за тобой.

Первый прополз под калиткой, отряхнулся и посмотрел влево, где начиналась, или нет, его новая жизнь.

Малюта стоял с другой стороны калитки, напряженно прислушиваясь к тишине.

- Ты еще там? – спросил он через три минуты томительного ожидания.
- Ага, - донеслось с улицы.
- И что делаешь?
- Лежу, жую травинку.
- В смысле? Ты же собирался…
- В смысле, делаю выбор. Знаешь, у меня впервые в жизни появился этот выбор. Вот его я и делаю, чтоб потом не пожалеть.
- А, - кивнул головой Малюта, - это серьезная вещь. Ты, если решишь остаться, найди меня, я тебе дверь в твой дом открою. А если нет… то счастливого пути.
- Спасибо, - ответил Первый и опять замолчал.

Видимо, выбор предстоял нешуточный.

Малюта медленно побрел к своей конуре, решив сегодня отдохнуть от обязанностей сторожа и поспать. Но вдруг остановился, повернулся, лег на землю и стал не отрываясь смотреть в щель под калиткой, в надежде, что вот-вот сейчас в ней появится маленькая мордочка. На каждый шорох он приподнимал голову и махал хвостом, но кролика не было. А время шло и шло…


А что стало с Первым… Это тебе решать, дорогой читатель. Дальнейшую судьбу этого кролика я дарю тебе. Он может вернуться обратно, сочинять стихи для Тамары и нежится в руках девочки. А может отправиться в интересное и опасное приключение, найти свое солнечное поле или даже покорить Северный Полюс. Только, пожалуйста, не позволяй ему встречаться с дикими собаками, пусть у него все будет хорошо.

Я верю в твое доброе сердце!

И еще, кроликам вреден сквозняк.