Белый зал

     Они вошли в огромный Белый зал. Стены, двери, окна, шторы и полы были белые. Белые, но разного оттенка. Они знали давно, что это цвет святости и отрешённости от мирского, причастности к Божественному миру, знали, что смерти нет. И вот они здесь, в Белом зале. Одеты кто как, как тогда, когда их провожали в последний путь.
    
     Кто прошел Шталаг и там остался, как Иван Васильевич, был в том, курсантском обмундировании. Ведь он попал в плен под Слепино Ленинградской области. Тогда выходили группами: его, Николая Казимировича и Василия Афанасьевича, шедших в группе последними, схватили. А вот Василию Афанасьевичу, повезло. В мае сорок пятого его освободили.
    
     Кто был убит в ходе боев, был в соответствующей форме: кто с погонами, кто без. Это и Григорий Васильевич, и Борис Акимович, и Павел Фёдорович…
Остальные, как привило, в добротной гражданской одежде.

     В центре зала круглый стол, стулья. И выпить, и закусить.  Столовые приборы.
За окном река, до боли знакомые мести.
    — О, Боже, это река Луга, Большой Сабск…, — промолвил кто-то.
    Темная осенняя вода, всего пару островков — остатки старого моста. Они стояли перед окном в другой мир, в другое время, время жизни, любви… Это было время их жизни, молодости, ужаса и трудностей жестокой войны. Знали, что должны победить, делали всё для Победы.

     Но война расставила их время по своему решению. Для многих курсантов время стало «до» и «после». И эта река стала последним жизненным рубежом, тем рубежом, где они вышли победителями.

     Все закрутили головами, стали перешёптываться.
     —Здесь тайны нет, — услышали за спиной.

     Все разом повернулись и увидели знакомую фигуру: Мухин Герасим Васильевич. В его бытность, весной сорок первого года, появилось указание Главного Управления Вузов о создании в военных училищах рот переводчиков. А сам, позже, с должности начальника Ленинградского пехотного Краснознаменного училища, ушёл воевать...
Их всех, сто семнадцать человек, из шести пехотных и двух стрелково-пулемётных училищ, направили в Ленинград, в пехотное училище. Пока добирались до училища, началась война.

     Встретили её за Нарвой. Воздушный десант и первый бой. Охрана морского побережья в Йихве. Приказ, марш, занятие обороны. И этот Сабск, и Луга, Редкино, Извоз, Сопка, Слепино.

     —Я собрал вас в День разведки, там, где вы родились как бойцы, специалисты разведки. Специалисты своего дела: переводчики, диверсанты, командиры рот и батальонов, курсантских подразделений. Не удивляйтесь, глядя друг на друга: вы в том одеты, в чём застала вас последняя минута жизни. Вы прошли славный путь. И этот путь начался с роты разведки Ленинградского пехотного училища. Поздняя осень, может, и не лучший день для празднования Дня разведки. Почему бы ни весна или лето?  Но для вас, разведчиков, все едино: задача должна быть выполнена.

     —Мы честно воевали, —сказал Николай Иванович.

    —Согласен, вы выполнили свой долг и остались у станции Понтонная, —сказал Мухин.
 
     —Но кто-то дошел до Победы, —продолжал Николай Иванович.

     —Вот на этой встрече и послушаем их, как им было, что тогда было лучше: смерть или жизнь и бой? — вторил Мухин.

     —А потом остальных: кто плен прошёл, кто там остался, не дожил, кто курсантов учил в Березниках, кто прошёл ГУЛАГ и остался человеком, — Мухин обвёл присутствующих и сел на свободное место.

     —Что, готовы, Яков Афанасьевич, —Мухин посмотрел в сторону Якова.

     —Да мне и рассказывать то нечего, воевал как все. Перевели меня в Ленинград из Краснодара. Как воевали на Луге, известно. Не на простынях спали. А из Березников нас и разбросало. Был переводчиком второго отделения стрелковой дивизии, потом помощником начальника оперативного отделения штаба партизанского движения при Военном Совете фронта.Старался выполнять обязанности переводчика честно и добросовестно. Настойчиво и упорно выполнял порученные задания. Много раз приходилось ходить в разведку. В январе сорок третьего был с разведывательной группой на задании. При возвращении попали под огонь противника. Пришлось с группой обеспечения прикрыть выход основной группы с «языком». Прикрыли фланг, отсекли фашистов. Все вернулись без потерь. Получил медаль «За отвагу».
Потом был помощником начальника оперативного отделения штаба партизанского движения при Военном Совете фронта. Проводил работу по формированию и подготовке партизанских отрядов. За период службы в этой должности организовал, подготовил и перебросил на территорию занятую немцами тридцать пять партизанских отрядов и групп. Приходилось обрабатывать оперативную документацию от партизанских отрядов и групп, а также и других источников. Подготовленные отряды и группы всегда передавали ценную и оперативную информацию, которая сразу сообщалась в штаб фронта. В результате тщательной подготовки партизанских отрядов и групп, фашисты несли большие потери в живой силе и технике. Так за период с мая сорок четвёртого по апрель сорок пятого года было истреблено 20276, ранено 2783, взято в плен 2430 солдат и офицеров немецко-фашистских войск.  За содействие в развитии партизанского движения и выполнение заданий командования награжден орденом «Отечественной войны» II степени.

     —Сергей Павлович, вы что потупились, что, вспомнили Белоруссию, —обратился Герасим Васильевич к широкоплечему молчуну.

     —Да, я с Белоруссии родом. В Ленинград приехал из Киева. Оборонял Москву, потом бои у Ржева. Прошёл Ленинградский, Западный, Калининский фронты. Трижды ранен. Был помощником начальника оперативного отдела представительства Белорусского Штаба Партизанского Движения при штабе фронта. Будучи курсантом, в боях под Нарвой, там был ранен первый раз. Потом, будучи командиром взвода оборонял Москву. Был командиром роты, воевал под Яхромой и Клином. Говорят, что умело руководил ротой. Был тяжело ранен. После излечения, уже в сорок третьем, освобождал Ржев и Зубцов. Ранен третий раз, тяжело. С мая сорок третьего, руководил партизанской борьбой будучи помощником начальника оперативного отдела представительства Белорусского Штаба Партизанского Движения при штабе фронта. Летал за линию фронта… В августе сорок четвёртого получил орден «Отечественной войны» I степени.

     Герасим Васильевич посмотрел на белоруса-великана и сказал: «Что скромничаешь, партизан?  Не серчай, ты сказал, что в наградном.»
Потом посмотрел вниз, на белый пол, почесал затылок.

     —А где третий, но не лишний! —усмехнулся он, —Иван Антонович, что спрятался? Ведь люди «в мире» не знают твоих подвигов, всё засекречено. Ты, хоть, написал про это, про свою войну? А, что я спрашиваю, здесь, на небесах и так известно. Вот люди, которые сейчас живут, не знают о вас. Если только родные. А ваши дела до сих пор в секрете. Да и архивы не пускают к себе. А чего боятся? Пусть все знают, как вы воевали, как боролись на своем месте в той страшной войне.
     Посмотрите, ведь не хотят делать вывода, им мало крови, мало смертей. Истребляют сами себя. Детям не рассказывают о нас, о войне. Уткнулись в смартфоны и айфоны, забыли всё и вся!!! Полков и дивизий ваших уж нет давно, однополчане с нами на небесах. А на земле, в людском мире? Кто вас помнит курсантами? Я, Герасим Васильевич, погиб на Украине. Училищ ваших нет. Вот только, что Москва. Но вас уже считают, как курсантов Ленинградского пехотного училища. Хорошо, хоть приказ есть о вашем зачислении и включении в состав разведывательной роты училища.

     А сейчас предали самое святое в жизни, память. Да и сам я не силен в разведке, но собрать вас надо, что и сделал.

     Он достал носовой платок, посмотрел на него и спрятал в карман.

     Иван Антонович усмехнулся в шикарные усы. Пришел его черед.

     —Я тоже приехал в пехотное училище, в Ленинград, из Киева. До войны довелось чуть преподавать, работал в школе, преподавал русский и украинский языки. Та же разведрота, Березники. Участник освобождения Украины и Беларуси в составе партизанского отряда. Штурмовал Берлин, освобождал Прагу.

     —А кем вы были в партизанах? Расскажите! —бросил Герасим Васильевич.

     —Я был командиром группы партизанского отряда Грачева. Отряд подчинялся Разведывательному Управлению Генерального Штаба РККА. Я знаю тридцать три таких отряда. Работали мы по Белоруссии. Это были диверсионные отряды и группы различной численности. В нашем отряде было более ста семидесяти человек. В это количество входило и двадцать женщин. Они были радистами и простыми бойцами. Партизанил с сорок второго по сорок четвертый год. Двадцать месяцев по тылам немецко-фашистских войск. Был ранен. За мужество и отвагу был награждён орденом «Красной Звезды». В сорок седьмом вручили медаль «Партизан Отечественной войны» I степени. После войны работал журналистом. Вышло десять повестей и рассказов. Ну, вот так.

     Все молчали. Знали, здесь стыдится нечего. Все прошли горнило войны честно, по совести.

     Вот Яков Миронович, сидит, головой крутит.

     —Интересно, как выглядит Большой Сабск, — думал он.
 
     —В сорок первом это деревня в сорок пять домов. А Извоз и того, тридцать три. Разведывательная рота –резерв начальника училища. В Муликово собрали и выход из окружения, —Яков Миронович опять посмотрел в окно.

     —После училища всякое было, —он повел свой рассказ.

     — Довелось быть переводчиком второго разряда во втором отделении штаба дивизии. Работа была плодотворная и хорошая. Постоянно был на передовой, вел наблюдение, и днем, и ночью, обеспечивал штаб дивизии необходимой информацией. О мужестве не говорю, так писали в наградных. Надо было выполнять свой долг.  В сорок третьем награжден медалью «За боевые заслуги». В сорок четвёртом награжден орденом «Красной Звезды». Воевал в качестве переводчика первого разряда штаба дивизии.  Тогда с боями шли от Керчи до Севастополя. Был в оперативной группе штаба. Кроме постоянной работы переводчиком, приходилось доводить боевые задачи до частей, на месте уточнять реальную обстановку и положение частей. Приходилось добывать и собирать информацию о фашистах через разведывательные подразделения частей. Много сведений оперативно переводил на русский язык и докладывал в штаб. Было много ценных бумаг и писем противника.

     — Павел Афанасьевич, ты почти Герой Советского Союза? — спросил однокашник по Киеву, Яков Миронович.

     —Было дело. Тогда я старший лейтенант. В ночь с 29 на 30 января 1945, при форсировании реки Одер, под ураганным пулеметным, минометным и артиллерийским огнем противника, на подручных средствах, первым со своей ротой переправился на вражеский берег, завязал бой с численно превосходящими силами противника и завоевал плацдарм. Противник против моей роты бросил крупные силы и предпринял ряд яростных контратак, но все контратаки его были отбиты с большими для него потерями в живой силе и вооружении. В исключительно трудные минуты боя сам лично, ложился за станковый пулемет и отбивал контратаки противника. В бою 30 января 1945 г. на захваченном плацдарме лично огнём станкового пулемета уничтожил сорок солдат и офицеров противника. В этом же бою захватил у немцев исправный миномет и из него выстрелил около пятидесяти мин на голову противника. В результате личного мужества и умелого руководства ротой, отбил восемь яростных контратак противника и завоеванный плацдарм был удержан.
Так написали в представлении, а вручили орден «Красного Знамени»

     Повисла тишина. Только звук воды на перекатах. Давно был сорок первый год!
     Вот и восстановлено два ДЗОТа в Большом сабске.

     —Феодосий Семёнович, что взгрустнули? —очень осторожно спросил Герасим Васильевич.

     —Одни воспоминания...воспоминания. Иногда спрашиваю себя, почему меня не вынесли после боя? Оставили как убитого? Знаю, что не смогли! Я, как и все, курсант пехотного. Разведывательная рота. В составе училища воевал, из разведки не выходил. В августе сорок первого в районе деревни Чудиново, был ранен. Слепое пулевое ранение левого бедра. По ранению и попал в немецкий плен. В лагерях был на территории Литвы, Польши, Германии. Находясь в лагерях работал на разных работах. Восьмого мая сорок пятого года освобожден частями Советской Армии. В мая-июле сорок пятого года спец.проверка в городе Глать. Служба в Советской Армии. Позже, в пятьдесят седьмом, награжден медалью «За боевые заслуги».

     —А меня пытали в НКВД, даже говорили, что пытались перейти на сторону немцев, когда служили в РККА, — спокойно произнёс Готлиб Готлибович.
     -Пришлось объяснять, что на сторону немецкой армии я перейти не намерен был. Но будучи на фронте в 1941 году, в сентябре я попал в окружение вместе с курсантами Ленинградского пехотного училища. Был в окружении 14 суток в Осьминском районе Ленинградской области. Ввиду того, что силы противника были большие, вступать в бой было бессмысленно, начальник училища полковник Мухин дал приказ выходить из окружения малыми группами, кто как сможет. Мы выходили по несколько человек, группами. Я выходил из окружения с группой 12 человек. Пройдя через линию фронта, мы встретились с войсками Красной Армии, но ввиду того что наше училище должно было быть снято с фронта, то нас направили в Ленинград. На второй день наше училище направили в город Березники Молотовской области. Я учился в училище ещё один месяц, в октябре 1941 года я был переведён в 683 стройбатальон. Со мной были переведены ещё два курсанта. В сорок пятом году получил пять лет за антисоветскую деятельность и ещё три года без права переписки. В восемьдесят восьмом году награждён орденом «Отечественной Войны» II степени, как принимавший непосредственное участие в Великой Отечественной войне в составе действующей армии будучи курсантом разведывательной роты Ленинградского пехотного Краснознаменного училища имени С.М. Кирова.

      У всех присутствующих в головах пролетел вопрос: «Почему к погибшим, ветеранам войны ныне «отношение плёвое, как сказал В.Маяковский?»
    В Белом зале стало серо. Были бы здесь живые, для них, холодно и зябко.

    —Ваши маленькие истории, отраженные в наградных листах, истории великого подвига. Они рассказаны в Белом зале Вечности, они будут услышаны. Те, кто услышит их, будут делать всё, чтобы вы жили в вечной людской памяти.

     Курсанты сорок первого года понимали, что лозунги трибун умрут, за ними дел не видно, их просто нет. Во все времена говорить и обещать было легко, говорить и не делать.

     Из окна Белого зала они видели поминальный крест, им, курсантам - разведчикам пехотного училища. Его Свет, Сила чувствовалась. Это была память их подвига, воплощенная в силе Вечного креста. Пусть он и стоит далеко, где слияние двух рек, но это место полито их кровью, павших и прошедших по дорогам войны.

     Была поздняя осень. Ни цветов, ни листочков на деревьях. Но для присутствующих этот природный холод не был страшен. Они в Вечности. Сейчас, далеко от жизни, им был страшен Холод людской, холод душевной пустоты, забвения, декларирования.

     Здесь, на небесах, их души успокаивали и утешали имена улиц, поездов, автобусов и военных катеров, названных в их честь. Они верили, вернуться времена, их вспомнят не только родные.

     Белый зал.
 
     Белый цвет.
 
     Для Памяти  — смерти нет.