Волшебный рубин Троллей. Глава 1

Глава о том как Крысоед Калачник ковырнул стенку и что из этого вышло.

Любое утро в подземной пещере никогда и ничем не отличалось от любой ночи, может быть иногда, далеко-далеко, в самых темных коридорах пещеры возникало какое-то слабое мерцание, и все жители подземелья начинали понимать без всяких на то часов — началось утро. Это мерцание могло исходить из какого-нибудь очень-очень далёкого выхода из пещеры на поверхность земли — маленького коридорчика к свету, по которому не смогла бы пролезть даже очень мелкая мышь. А ещё, утро в пещере всегда было холодным, и обитатели подземелья начинали замерзать и стучать клыками, понимая, что наступило утро.

Семья Крысоеда Калачника тоже жила в этом пещерном царстве. Они проживали буквально через стенку от жилища Троллей, но пути их никогда не пересекались — ходили они разными коридорами. Сам Крысоед Калачник значился как большой и статный крыс с длинным острым носом, кончик которого украшал непонятный белый мешочек с ноздрями, а верх головы заканчивался ушами и был покрыт бровями, под которыми блестели глаза с черными зрачками. С точки зрения мышей, он был, наверное, довольно-таки симпатичный крыс, и даже немного франт, поэтому на шее Крысоед всегда носил бело-оранжево-красный шарф, в который постоянно кутал свой длинный нос, особенно по утрам. На своих крысиных лапках он быстро мог передвигаться по коридору пещеры, и, чтоб не мешался собственный хвост, Крысоед всегда брал его подмышку.

Жена Крысоеда Калачника — серая мышь Марианна Ивановна Калачникова-Блюменкряк была тоже недурна собой. Можно сказать — красавица. Марианна Ивановна в профессии состоялась как учительница, и преподавала основы мышиного языка, и поведения в обществе, которое называлось «эстетикой мышиной возни». Через год после свадьбы у них родился сын, которого они, не недолго думая, почему-то, назвали Мышь Карл. Он носил их общую фамилию и звался Калачничик. Проживала в их семье ещё и приёмная дочь Клара, своеобразная «девочка в яйце». На своей девичьей груди она носила украшение в виде кораллов, которые Карл у неё почему-то постоянно воровал. А в отместку Клара у него иногда крала кларнет, на котором Карл Калачничик сочинял мышиные песни:

«Мышь Карл у Клары украл кораллы,

А Клара у Карла украла кларнет».

Смеялись над ними, за глаза, и некоторые жители подземелья, не будем говорить конкретно кто…

Карл и Клара иногда выбирались из пещеры наверх, на первый этаж, и в тайне дружили с питомцами Волшебного Замка, конечно не со всеми, но в друзьях у них была Сирена, дочка Зайчихи Степановны. Степановна работала учителем по-заячьему языку. Примечательно было и то, что Степановна на спине всегда носила сумку-рюкзачок, в котором она, иногда, таскала свою дочку Сирену. А на своих уроках, выявив хулиганов, которые мешали ей вести урок, она хватала их за шкирку и складывала в эту самую сумку-рюкзак, закрывая её на замок-молнию, чтобы они успокоились и не бегали как угорелые на переменке. Ещё, семья Калачника дружила с Кошкой Кэти, приёмной дочерью сонной Кошки Сони. Они, иногда, прогуливались вместе по коридору Волшебного Замка, обсуждая текущие новости подземелья. Вместе с семьёй Калачника проживала и рыжая Лошадь — принцесса Леля. В Лелю был влюблён, конечно же, Конь Вася, но принцесса Леля жила в семье Крысоеда Калачника и редко ходила на занятия в школу Волшебного Замка, чем сильно огорчала Васю. Но, не смотря на это, Леля хорошо училась в школе, и грамотность ей давалось также легко. Единственное, она плохо училась математике и заячьему языку, хотя, в тоже время, была дружна с ритмикой и была отличницей по этому предмету. И, любила вместо уроков, гулять за пределами Волшебного Замка, то есть, прогуливать школу совместно с Конём Васей.

Ну, так вот, в то холодное недоброе утро, красавец Калачник, который Крысоед, проснулся и уставился своими черными навыкате глазами в потолок пещеры. Потолок был чёрный, грязный, весь в мелких трещинах, из которых иногда просачивалась дождевая вода. Калачник приоткрыл пасть, пытаясь поймать несколько капелек, для того, чтобы окончательно проснуться и утолить жажду. Ему это удалось: он насладился дождевыми капельками, улыбнулся и тут же услышал какую-то возню за стенкой своей пещеры, будто кто-то пытался открыть решётку железной клетки.

— Что за ерунда? — Подумал Калачник. — Что за странные звуки? Неужели мне это чудится? — И, в свою очередь, он тоже решил со стороны коридора отвернуть большой камень, закрывающий вход в соседнюю пещеру.

Обхватив валун своими лапами, Калачник поднатужился, и камень немного провернулся, образовав длинную тонкую щель, через которую можно было видеть соседнюю пещеру-камеру.

В тусклом свете подземелья он еле различил две фигуры, сидевшие на черном песке, которым был засыпан весь пол пещеры, стены которой сужались со всех сторон, образуя какой-то немыслимый шар, похожий на застывшую вулканическую лаву. Было страшно и жутко смотреть вовнутрь этого каменного мешка, но, когда глаза Крысоеда Калачника привыкли к темноте, он различил две маленькие черные тени на фоне глянцевых пещерных стен. Крысоед Калачник не знал, что предпринять и решил просто окликнуть две одинокие фигуры, запертые в пещерной ловушке:

— Эй вы там! Что притихли? — Прошипел Калачник, — вы кто, что вы тут делаете?

Девочка Кира обернулась, она увидела, что камень пещеры как бы незаметно отошел в сторону, и оттуда выглянула чья-то хищная пасть и страшно-желтые глаза с чёрными зрачками. У Киры от страха зубы начали непроизвольно выстукивать барабанную дробь. Она крепко прижала Зайца Стёпу к себе и на ухо прошептала ему:

— Стёпа, ты слышишь? Смотри, там какое-то чудовище?

Стёпа уже ничего не осознавал и, прижавшись к Кире, плаксивым голосом ответил:

— Опять какие-то Тролли? — Закрыв глаза, он сильнее прижался к своей хозяйке.

— Нет, — Кира была явно чем-то взволнована, — в этой пещере-камере кто-то отодвинул камень и какая-то крыса подглядывает за нами.

— Мне страшно, мне очень страшно, — заскулил Стёпа, — и у меня очень болит голова, и ухо.

Кира, набравшись храбрости, спросила у неизвестного чудища:

— Вы кто, как вы сюда попали? Отсюда есть выход?

Крысоед Калачник ещё сильнее отодвинул камень и почти наполовину корпуса проник в пещеру.

— Здравствуйте, уважаемые! Не бойтесь, я не причиню вам зла, я давнишний обитатель здешних мест, проживаю со своей семьей и зовут меня Калачник, Крысоед по призванию. Так что, прошу любить и жаловать! Если вы нуждаетесь в моей помощи, то я вам, конечно, помогу, и заметьте, совершенно безвозмездно, то есть, практически даром.

— Да, уважаемый Крысоед, нам бы сейчас любая помощь пригодилась бы. А вы на чьей стороне, сами по себе или на стороне Троллей? — Кире явно было как-то не по себе.

— Я сам по себе, я не на чьей стороне, — прошипел Крысоед и продолжил, — я, как вы смели выразиться, действительно сам по себе и ни с какими Троллями не дружу. И никаких друзей не знаю, хотя, я немножко лукавлю — у меня тут есть друг, так сказать дружок, или лучше знакомый. Он очень добрый, но он, некая Сущность.

— Мне уже страшно! — Заяц Стёпа замотал головой, — и кто же он, это весьма любопытно?

— Оказывается, здесь в подземелье живут не только Тролли и Крысы, но ещё и какие-то другие Сущности? — Кира напряглась.

— Я даже не знаю, к какому семейству его отнести? — продолжил Калачник, — но он по призванию Людоед!

Степана Зайковского аж передёрнуло, — это тот, кто ест людей?

— Но, вы знаете… Извините, как вас зовут?

— Меня зовут Стёпа, Заяц я.

— Так, вот, Стёпа, вы знаете, он не только Людоед, он можно, сказать ещё и всеядный, этакий Всёед. Он и зайцев и троллей может съесть, вообще, всех может слопать.

— Как его зовут? — Кире стало немножко не по себе, — у него есть какое-то имя?

— Да, конечно, — Калачник обнажил плеяду своих острых клыков, — его зовут Гоба-Моба, но у него есть одно положительное качество.

— Какое? — Хором спросили Стёпа и Кира.

— Он не ест своих друзей, это уже точно, и, если вы с ним познакомитесь и станете его друзьями, то он вас не съест, — и Калачник, щелкая фалангами жутких лап, лихо пропел странные частушки собственного сочинения:

Гоба-Моба — молодец,

Ест на завтрак холодец,

Гоба-Моба, он таков,

Поедает лишь врагов.

— Не бойтесь, продолжил Крысоед, Тролли, они его друзья, и я, тоже, ему друг. Гоба живет сам по себе, и, тут, в Подземелье, как бы, никто ни с кем не воюет. Да, и я не видел, чтобы Людоед когда-нибудь кого-то съел. Может быть, он просто так называет себя людоедом, чтоб боялись?

— Да, странные дела творятся, Господи! — Кира наморщила лоб. — Но, тогда скажите мне, чем вы здесь питаетесь, неужели святым духом?

— Да, это вопрос конечно интересный! — Калачник задумался, а затем продолжил, — знаете, у каждого есть своя какая-то тайна о том, кто, чем, когда и где питается. Ну, я бы хотел спросить, вот, Зайца Степана, не так ли, Стёпа, у тебя есть тайна?

Заяц Стёпа приподнял голову и посмотрел прямо в зрачки Калачнику, покачивая утвердительно головой.

— Так, вот, Степан, скажите, а чем вы питаетесь?

— Ну, всем известно зайцы едят морковку и капусту…

— А где вы это берёте?

— Мне даёт моя хозяйка девочка Кира.

— А за какие такие красивые глаза она вас кормит, скажите, Степан?

— Но… Но, я не знаю? Просто, я её питомец, я её друг. Кира не может поступить иначе, она добрая девочка и не хочет, чтобы зайцы умерли с голоду.

— Вот видишь, Стёпа, твой вопрос прояснился. А наш вопрос, он весьма деликатный… Вы, же, Кира, не знали, что мы здесь в подземелье проживаем, не правда ли?

— Да, — ответила Кира, — конечно не знала до того момента, пока не попала в Подземелье этого Замка.

— Видите, поэтому, нам приходилось тайно ночью, когда все спят, подниматься на первый этаж Замка, в кухню, ну, и, конечно… Извините, но мы поедали то, что оставалось на ваших столах: где-то там, крошки, огрызки, которые вы оставляли или мы находили под столом. Почему мы это делали, знаете, голод не тётка, и даже не дядька, но скажу честно и откровенно — по кастрюлям и в холодильник мы не лазим.

— Да, я поняла, — ответила Кира, — а если мы ничего не оставляем на столе и всё убираем в холодильник, тогда как вы питаетесь?

— Тогда нам тяжело, — ответил Калачник, — тогда мы голодаем. Но вы не знаете, мы, всё-таки, здесь в подземелье содержим свой небольшой огород, с которого в основном и питаемся.

— И что же может расти здесь в темноте, в подземелье?

— Я не буду спорить, нет ни одного растения, которое могло бы расти здесь в полной темноте, но в подземелье могут произрастать такие прекрасные вещи, как грибы, причём не просто грибы, а грибы шампиньоны. И мы разводим здесь грибницы, и их тут видимо-невидимо… Если мы подружимся, то я покажу вам наши плантации.

— Но всё-таки, Тролли своих пленников собирались чем-то кормить? — вопрос сорвался у Зайца Стёпы с языка.

— Да, конечно, Тролли тоже разводят грибы и у каждого есть свои участки. Даже Людоед Гоба-Моба тоже разводит грибы. Так что, это наше основное блюдо, причём, не самое худшее.

— Вот это поворот, — сказал Стёпа, — и их вы прямо так сырые едите?

— А что делать, приходится заниматься сыроядением, но ладно, отставим всю эту гастрономию в сторону. Я хотел вас спросить, вы будете убегать из своей пещеры или останетесь здесь до утра? А то, я сейчас отодвину камень, и вы спокойно можете протиснуться сквозь эту щель в стене и будете на свободе. Ну, так что, други мои?

— А мы други? — Кира спросила Калачника, заглядывая в его хитрые, на выкате глаза.

— Да, от чего же, конечно други, я думаю, что други. А вы как думаете, что лучше дружить или враждовать?

— Да, мы други!

— Ну, тогда вперёд, за мной, — Калачник напрягся всем телом и камень, отъехав в сторону, образовал такую щель, через которую смогли протиснуться и Заяц Стёпа, и девочка Кира.

Пещера опустела, а наши путешественники оказались в другом подземном коридоре, который кое-где местами был освещён тусклым светом деревяшек-гнилушек. Коридор подземелья шел вниз, под уклон, постепенно сужаясь и уходя куда-то за горизонт.

— Ну, так что — сказал Крысоед, галантно взмахнув своей лапой, — прошу ко мне в гости, я познакомлю вас со своим семейством.

— Идём-идём! — Воскликнула Кира.

— Идём, — пролепетал Заяц Степа, и зашагал вслед за Кирой и Крысоедом Калачником по тёмному коридору.