Древо. часть1

         Автобус не отапливался. Немногочисленные пассажиры сидели, нахохлившись, словно воробьи на холодных ветках.
        Алият исподволь рассматривала  их лица и думала о том, что нынешний январь в целом оказался тёплым. Температура воздуха днём держалась  в основном на цифре пять с плюсом, а ночью не ниже минус двух.
        Со вчерашнего вечера до утра шёл снег - после холодной ночи в салоне автобуса было очень неуютно и стыло.
        Водитель включил радио, но его никто не слушал: все склонились над экранами своих телефонов.
       Алият подумала, что с изобретением «всемирной паутины» люди забились в ней, словно мошки, не имея сил выпутаться из мелькающих перед глазами картинок, притягательных зрелищ, чужих лиц на мониторах в обмен на драгоценные минуты, часы, дни собственных жизней. А ведь за окном - зама. Причём, остался лишь один её месяц. И это сверкающее снегом утро уже никогда не повторится...
     Алият перевела взгляд от окна на женщину рядом с собой, которая сосредоточенно стучала пальцем по экрану телефона, и подумала, что ещё десять лет назад никто не представлял себе, что в кармане каждого человека будет даже не телефон, а миникомпьютер, который сегодня чем-то напоминает человеческий мозг. У одних людей  «файлы мозга» с хорошей подборкой фотографий, музыки, литературы. У других - сплошной хаос. У третьих - шелуха, пыль, грязь.  И всего этого так много, что человек даже забывает, что и где он положил. Некоторые файлы не тронуты годами. Лежат, заслоняя собой важное, как в засорённом компьютере, а места памяти всё меньше, и некогда очистить его от хлама.
         Погружаясь в чужие файлы, люди не беспокоятся, чисто там или нет…
         Раньше всё ценное сохранялось в книгах. Конечно,  они уязвимы ещё больше, чем пластик, провода и микросхемы, зато книга - носитель живого.  Во все времена её создавали с любовью: обдумывали замысел, выполняли вёрстку,  рисовали иллюстрации, обложку. В конце концов, страницы книги когда-то были трепещущим на ветру деревом, и значит, в её истории есть что-то, связанное с землёй и с человеком на ней.  Дерево живёт долго- не случайно судьбу своего рода люди называют древом.
      Алият подумала, что древо несёт в себе семейную информацию по спирали: одно вытекает из другого, давая новое направление следующему витку. Ни одно звено не может быть изъято - ни встреча, ни событие, иначе бы изменился вектор, будущее. Алият вспомнила услышанное от матери о древе своего рода и о том, что могла не родиться. Жизнь Алият оплачена гибелью брата, безымянного младенца, которого родила мать холодной зимой 1941 года, во время бомбёжки.    
      Он появился тогда, когда фельдшер и медсестра поселковой больницы в страхе бросились вместе со всеми  в бомбоубежище, оставив роженицу один на один с воем летящих снарядов, собственной болью и криком новорожденного.
         Потом фашистские самолёты улетели, медперсонал вспомнил о клятве Гиппократа, но было поздно. Спасать пришлось только женщину…
       Муж матери вернулся с войны  за два года до Победы, но уже не таким, каким был прежде. И не только ранение было тому причиной. Что-то в нём надломилось и выгорело в боях полностью - то ли доброта, то ли  вера в людей. Он ожесточился, всё чаще стал выпивать.  В пьяном состоянии красавицу жену ревновал ко всякому, на ком  хоть чуточку задерживался её взгляд.
         Второй  их ребёнок родился благополучно - девочка, но это ничего не изменило.    Частые ссоры,  незаслуженные упрёки, брань. Когда вновь поднял руку  на жену и ударил ни за что ни про что, мать взяла дочку и ушла, но не в отчий дом, недавно опустевший, а к  одинокой тётушке.
       Родители мужа очень переживали, однако не осудили её. Они были хорошими людьми и любили внучку, поэтому девочка часто гостила у них.
      В конце войны в село приехал новый агроном, с костылём и, как поговаривали, с  осколком под сердцем,  высокий и худой после долгого лечения в госпиталях.
     Поселили его по согласованию  в доме материной тётки: места хватало. Был он немногословен, но работящ и исполнен житейской мудрости. Как увидел племянницу своей хозяйки, так и полюбил сразу, вместе с её ребёнком.
- С тобой рядом жить хочется, - сказал он, - выходи за меня замуж.
         Поженились быстро, заняли пустующий до этого родительский дом матери и жили ладно.  Девочку он удочерил, а потом жена родила ему ещё одну. 
      Весть о новой беременности не предвещала богатой  и лёгкой жизни, но мог родиться сын - и  мать выносила ребёнка,  до последней минуты надеясь, что мальчик. Родилась девочка.
     Роды были нелёгкими,  потребовалась донорская кровь. Если бы её первенец остался жив, четвёртого ребёнка мать бы в тридцать шесть лет носить не стала. Молоденькая медсестра Алият, каким-то удивительным поворотом судьбы занесённая  в эти края, поделилась с роженицей своей редкой кровью, с отрицательным резусом. Мать поправилась, а третьей дочке дала непривычное для местных жителей имя своей спасительницы.
       Счастье не гостит подолгу. Осколок под сердцем мужа достиг цели. Овдовела мать внезапно, в тот год, когда старшая дочь окончила школу, а младшей только предстояло осенью стать ученицей.
        Чтобы вырастить детей, мать работала в нескольких местах с утра до позднего вечера, успевая каким-то образом содержать сад и огород, домашнюю птицу, двух коз.
        Каждая дочка имела свои обязанности. За Алият  присматривали все понемногу, включая двух соседок, но чаще всего она была предоставлена сама себе. Старшая сестра казалась ей очень строгой и вызывала некий трепет от страха сделать что-нибудь не  по ней, а средняя  постоянно находила для Алият разнообразные поручения -  от просьбы подать книжку с полки до требования вымыть полы или прополоть грядки.
       Но трудные времена прошли, девочки выросли, старшие закончили институты и уехали с мужьями в чужие края.

        Алият смотрела в окно, но видела за ним не город и остановки, а свою жизнь, словно листала страницы прожитых лет. Без прошлого не было бы того, что есть у неё сейчас, что светится впереди желанным маяком сердечного тепла.  Но раньше Алият даже не подразумевала, насколько важна эта связь событий.
        Окончив школу, Алият  нашла работу в городе, который находился примерно в часе езды на попутной машине или на автобусе, если повезёт, ведь он тогда ходил довольно редко.  После работы допоздна занималась  в институте, куда поступила на вечернее отделение.  Домой возвращалась ночным проходящим поездом, а утром, с первым автобусом, - на работу. И так каждый день.
            О личной жизни думать было некогда: ни времени, ни сил не оставалось. По дому тоже приходилось многое делать, помогать матери. Мать переживала, что Алият в свои восемнадцать не ходит в кино или на танцы, даже сердилась, если дочка отказывалась от приглашения пойти в гости, но это ничего не меняло. 
            Однажды к одной  из сотрудниц, Светлане, зашёл брат Юра, с другом. Рабочий день закончился, и неожиданно выяснилось, что всем идти с Алият в одну сторону. Другу Юры, видимо, должна была понравиться Светлана, но ему приглянулась Алият. Так она и познакомилась с будущим мужем. Алексей оказался единственным сыном своих родителей, и проявления этого стали особенно заметными, когда Алият вышла за него замуж. Даже после рождения Лизоньки  желания Алексея оставались для него самого на первом месте. По распределению  он сначала работал  в соседней области, потом нашёл более выгодную должность по контракту - и они переехали ещё дальше от дома. Алият перевелась на заочное отделение - в родные места теперь летала на самолёте, два раза в год, вместе с дочкой, которую отвозила на это время к своей матери.
          Пока Алият сдавала зачёты и экзамены, мать присматривала за внучкой, ребёнок дышал свежим деревенским воздухом, дружил с цыплятами, котом Дымкой и дворовым псом Мухтаром. Так  пролетели годы учёбы, а перед вылетом на последнюю сессию  Алият вдруг почувствовала, что  стала засыпать на ходу. Причём, веки  казались настолько тяжёлыми, что в сон клонило практически постоянно: на работе, в транспорте, дома у плиты. Труд бухгалтера требовал особой внимательности и точности, а тут такое…
       Не понимая, что с ней случилось, пошла к докторам. Невропатолог ничего не обнаружил, кардиолог - тоже, но женский врач диагноз поставил сразу и совсем не опасный - беременность. В другое время Алият бы обрадовалась, потому что всегда хотела иметь двоих детей, но теперь словно кто-то невидимый  и недобрый перебежал дорогу и всё попутал…
        «Съемная комната, предстоящая сессия, маленький ребёнок, муж - по командировкам, и теперь это», - словно перечислял чей-то вкрадчивый голос жизненные трудности Алият.
         В размышлении она никак не могла определиться с будущим, и тут пришла подруга Ольга, решительная и  энергичная, с такой же проблемой, однако без всяких взвешиваний «за» и «против».
- Ты ещё раздумываешь? - удивилась она. - А если хозяин вернётся и потребует освободить его комнату? А если на следующий год ситуация повторится, а у тебя уже закончится академический отпуск? Или ты хочешь бросить институт сейчас, за четыре месяца до окончания?
         Срок был совсем мал, ничего не напоминало  Алият о новом положении, она всё ещё сомневалась, но подумывала, что вдвоём с подругой не настолько  страшно, раз уж так всё совпало. Стараясь не углубляться в тему, Алият наблюдала за  Ольгой, которая  в этот период ощущала  постоянный голод - всё время ей хотелось покушать  - то солёного, то кислого,  не огурчика, так лимона.
         Однажды на базаре они остановились возле лотка с рыбой. Ольга внимательно смотрела, как продавец доставал товар из бочки. Давали селёдку, по тем годам - дефицит. Люди в очереди слегка напряглись и стали  с подозрением разглядывать подошедших женщин.
          Неожиданно  Ольга повернулась к веренице желающих купить  рыбу и громко запричитала:
- Люди добрые, не откажите беременной женщине! Всего одну селедочку и возьму! Пропустите без очереди! Сил нет терпеть, - так хочется! Женщины, вы же знаете, каково это?
         Толпа изумлённо замерла.
         Очередники, стоявшие первыми, переглянулись  и в нерешительности отодвинулись.
- Правда, что ль, беременная?- спросил кто-то недоверчиво.
- А то бы я стала из-за одной позориться? - ответила Ольга.
-  Пусть берёт, - видимо, вспомнив своё, махнула рукой одна из женщин.
- Уж как мне яблочек мочёных хотелось, -  поддакнула вторая, - страсть просто! Бери!
      Продавец вопросительно посмотрел на Ольгу.
- Вот эту, - показала она пальцем на жирную крупную селёдку, сверкающую серебристым боком с краю лотка.
     Рыбину взвесили. Ольга расплатилась, картинно  поклонилась очереди, тут же схватила  селёдку одной рукой под жабры, другой - за хвост и, чуть отойдя в сторонку, впилась зубами в её хребет.
- Там же кости,  - испуганно ахнула Алият, - не спеши!
      Ольга не обращала внимания ни на кого. Словно кошка, она только что не урчала от удовольствия, не замечая ни косточек, ни чешуи, время от времени сплёвывая остатки то одного, то другого.
        Алият было даже несколько неловко за подругу.
- Бедная, как ей рыбы-то хотелось, - посочувствовал кто-то из очереди.
         Управившись с селёдкой, Ольга вытерла губы  и руки носовым платком, и, как ни в чём ни бывало, взяла Алият под руку:
- Никогда себе не отказываю в удовольствии, - хитро скосила она довольные глаза.

       Ольга была не то, чтобы подругой по душе, скорей всего, по ситуации. Мужья обеих работали в одной системе, в одном учреждении. Их ведомственный поселок находился за  кольцевой дорогой, но очень близко к городу. Был он закрытого типа со своим клубом, магазином и автобусом, возившим школьников на занятия в ближайшую  городскую школу, а дошкольников - в детсад.  Квартиры у обеих были рядом, дверь в дверь, одинаково съёмные. Как тут не подружиться?
        Здания вокруг почти не отличались друг от друга: все старые, в один-два этажа.  Жильё сдавалось часто, поскольку хозяева время от времени уезжали в длительные командировки в поисках более высокого заработка.  Год назад возле магазина выстроили новый пятиэтажный дом, его быстро заполнили новосёлы.

        Ольга выглядела толстушкой. Всего на пять лет старше, но с большим жизненным опытом и без всяческих комплексов, она оставила ребёнка от первого мужа, бывшего одноклассника, его матери и совершенно не скучала по малышу. Первый брак распался, потому что надолго быть в роли супругов сразу после школы ни у кого из молодых не получилось. До второго замужества  и рождения ещё одного ребенка Ольга жила в квартире своей бабки, в том же городе, встречалась с  другими мужчинами, явно не собирающимися связывать себя семьёй. Предстоящая операция у неё была далеко не первой. 
- Введут наркоз - и спи себе, - успокаивала она Алият, - а сейчас надо постараться извлечь как можно больше выгод из своего положения.
        Ольга привыкла приспосабливаться, поэтому легко могла притвориться больной или уставшей, и муж её довольно часто после работы готовил ужин или гулял с сыном, хотя его жена  ничем не была занята и целыми днями могла проваляться на диване перед телевизором. В этой беременности, как и в предыдущих, Ольга чувствовала себя вполне бодро.
      Алият же, напротив, этакой сонной отощавшей мухой, словно в забытьи, медленно перемещалась  по дому. Утром она брела на работу, после - в поликлинику: собирала нужные справки, сдавала анализы. Стало заметно подташнивать, и это словно подстегнуло её решимость.

        Пожилая смуглая акушерка окинула цепким взглядом стыдливо прикрывающую себя простынкой Алият и сказала, прищурив чуть раскосые тёмные глаза:
- Зачем тебе лишний наркоз? Это для сердца плохо. Может, не будем делать укол? Ведь все быстро!
- Я боюсь: говорят, это больнее, чем роды - вдруг не выдержу…
- Почему не выдержишь? Всё всегда выдерживали. Это сейчас обезболивать стали, а раньше никто об уколах и не думал. Я, например, тоже как все делала, наживую.
       Алият  не знала, что на это ответить, но акушерка веско  добавила:
- Если по живому, быстрей заживёт.
- Ладно, пусть так, - тихо согласилась Алият.
        Она навсегда запомнила эти минуты, долгие, как вечность,  -  и тысячу раз пожалела обо всём. Пожалела о том, что послушалась Ольгу,  и о том, что  не возразила акушерке, о том, что муж не проявил воли, не возмутился, и о том, что этот кошмар -  конечно же, и есть плата за содеянное, а содеянное ужасно, и уже ничего не исправить. Она думала о том, что акушерка - стопроцентная садистка, и, наверняка, в самом начале хорошо знала, что испытает и почувствует пациентка.  Алият казалась сама себе какой-то гулкой бочкой, из которой кто-то нечеловечески жестокий и страшный выскребает остатки жизни. Слёзы катились по щекам  куда-то за уши, но она лежала неподвижно, молча, прикусив нижнюю губу так, что ощущала  во рту солёный вкус собственной крови. В голове с безумной скоростью проносились обрывки мыслей, которые непостижимым образом складывались в горький вывод о том,  что они оба с мужем - грешники, потому что он даже не попытался отговорить её, свою жену. За эту операцию он добровольно  и безвозмездно сдал стакан своей крови, на всякий случай, в счёт возможных проблем. Такие были условия в отделении. Проблем не случилось, но плата была принята: кровь - за кровь…
      
         У комнаты, что они снимали на первом этаже двухэтажного дома, удобств не было. И вода, и туалет - всё располагалось в общем дворе. Зима и пронизывающий февральский ветер сделали своё дело -  и Алият очень быстро подхватила осложнение в виде воспаления  и выматывающих тянущих болей внизу живота.  Потянулось долгое нудное лечение. Она стоически переносила это, всхлипывая в подушку: боль - за боль.
- Дура ты, Алька, - снисходительно поучала её в поздний след Ольга. - Деньги надо было давать не после, а до того! Я ж тебе говорила! Она бы ввела укол - и никаких страданий.
- Неловко как-то было, - оправдывалась Алият, - я поверила, что она хотела как лучше…
- Она тебе за жадность отплатила. В другой раз будешь умней: сначала протягивай презент, а потом говори: «Здравствуйте, доктор!»
   Она рассмеялась своей шутке, но Алият было не до смеха.
- Я второго раза не допущу, - сказала она серьёзно.
- Ой, не допустит она! Да кто тебя спрашивать-то будет?
  Ольга чувствовала себя на высоте во всех отношениях. Произошедшее она воспринимала лишь как очередное досадное недоразумение и быстро забыла о нём.

     Алият зябко поёжилась, вспоминая этот период своей жизни.
     К лету всё как-то  немного уладилось. Она подлечилась, сдала экзамены и получила диплом.  Приехал хозяин их квартиры, но мужу на работе неожиданно предложили однокомнатную квартиру на первом этаже двухэтажки, метрах в трёхстах от их дома,  с отдельной ванной, тёплым туалетом и большой кухней. Маловато, конечно, для троих, но зато своё жильё! Пережитые нервные потрясения, казалось, ушли в прошлое - жизнь вошла в благополучное русло.
      Ольга приходила в гости, блаженно потягивалась на диване и откровенно завидовала счастью подружки:
- Везёт же тебе, Алька: образование высшее, квартиру дали, на работе ценят, муж приличные деньги приносит, видный! А мой почему-то собачиться стал: и то ему не так, и это - всё время ругаемся!
- А ты тоже работать устройся.
- Ещё чего?  Не для того я замуж выходила, чтоб надрываться. Да и нет у меня специальности:  кроме школы, ничего я закончить не успела.  Пусть крутится: на то он и мужик!
       С новым похолоданием опять обострились болячки, вновь пришлось лечиться, но именно той зимой Алият остро почувствовала, что подошло время для второго ребёнка. Шло время, беременность всё не наступала, но однажды Алият поняла, что станет матерью вторично. Она очень обрадовалась, но это была совсем другая беременность. Если первого ребёнка Алият вынашивала легко и незаметно, в этот раз ей пришлось помучиться. Проблемы появлялись одна за одной: довольно часто «падал» гемоглобин, «скакало» давление, ощущались и токсикоз, и головокружения, было  даже несколько обмороков…
     К концу беременности пришлось определять в больницу их первого ребёнка, который подхватил инфекцию в старшей группе детского сада, за год до выпуска.
     Алият рыдала ночами, представляя, каково малышке там, без неё, но ничего не могла изменить. Муж сердился, не понимая её слёз, ведь ребёнок на нужной диете,  в тепле,  под присмотром врачей, а дома инфекция могла оказаться опасной для всех. Только Алият не находила себе места. Наконец, она придумала выход: купила белый халат, медицинскую шапочку, надела всё это  в больничном дворе перед входом в корпус и уверенной походкой опытного доктора, непринуждённо поздоровавшись с медсестрой на вахте, поднялась на второй этаж.
      Она сидела на кровати, в обнимку со своим счастливым ребёнком и рассказывала Лизоньке сказку. Вокруг также сидели и стояли разного возраста дети, с личиками  лимонно-желтых оттенков и внимательно слушали. И оттого, что в палате было непривычно тихо, туда заглянул проходивший мимо дежурный врач…
                Продолжение, часть 2
                http://proza.ru/2020/12/05/1959