Наши российские немцы

Кнопы-одна из богатейших династий российских предпринимателей  немецкого происхождения.Ходившая в России поговорка «Где церковь, там и поп, где фабрика — там и Кноп» отражала объективную реальность: основатель торгового дома «Лев  Кноп» был пайщиком более 100 предприятий.В Россию немец барон Людвиг Кноп, позднее ставший Львом Герасимовичем Кнопом, приехал в 1839 году как сотрудник британской текстильной фирмы. Оставшись в Москве, он быстро освоился в местных деловых кругах — по отзывам современников, «благодаря своему желудку и способности пить, сохраняя полную ясность головы». Преодолевая английские таможенные барьеры на вывоз текстильных машин в Россию, Кноп смог оснастить новейшей импортной техникой более сотни российских мануфактур (в том числе Морозовых и Коншиных). Оплату за посреднические услуги он брал не наличными, а паями фирм-покупателей, в результате став пайщиком ведущих текстильных компаний. Сколотив приличный капитал, Кноп в 1857 году основал крупнейшую в стране Кренгольмскую мануфактуру под Нарвой — по мнению многих, лучшую в Европе. Благодаря этому «хлопчатобумажный король» мог держать монопольные цены на пряжу. После его смерти дело продолжили сыновья Андрей и Федор, при которых отцовское состояние значительно сократилось.
Барон Андрей (Иоганн-Андреас) Львович Кноп (1855—1927) — русский промышленный и банковский деятель, благотворитель, действительный статский советник (1912).В начале 1860-х годов был увезён отцом в Германию. Жил в Бремене, где получил среднее и высшее образование. Затем в течение трёх лет изучал текстильное производство в Великобритании и США. После этого вернулся в Россию и с 1882 года стал купцом 1-й гильдии. В 1880—1890 годах Кноп занимался торговлей хлопком и чаем в Москве и на Нижегородской ярмарке. Под руководством своего дяди И. К. Прове участвовал в управлении семейной фирмой «Людвиг Кноп», а в 1901 году возглавил фирму и был её директором-распорядителем по 1916 год.
 Андрей Кноп являлся одним из самых богатых предпринимателей в России. Был председателем и членом правлений многих промышленных предприятий и банков, в том числе и Московско-Волжско-Бакинского нефтепромышленного товарищества. В 1909—1914 годах был старшиной Московского биржевого комитета. В 1906 году Андрей Кноп был одним из создателей общероссийской организации предпринимателей — Съездов представителей промышленности и торговли и в 1906—1915 годах входил в состав совета Съездов.
 Кроме этого того, Кноп состоял членом Московского автомобильного общества. Совместно с Н. А. Второвым Кноп создал монопольное объединение хлопкоторговцев - Товарищество на паях для внутренней и вывозной торговли ма­ну­фак­тур­ны­ми то­ва­ра­ми (1914 год). В 1915 году преобразовал торговый дом «Л. Кноп» в Товарищество «Волокно», стал председателем его правления (в 1918 году предприятия товарищества национализированы). В 1916 году Кноп вошёл в правление Московско-Волжско-Бакинского нефтепромышленного товарищества. В 1917 году один из организаторов и руководителей Всероссийского общества хлопкопромышленников и торговцев хлопком.
При отце Андрея Львовича-Льве Кнопе был построен комплекс "Боярский двор", название получила гостиница, располагавшееся на верхних этажах здания. Архитектором стал Федор Осипович Шехтель. "Боярский двор" отвечал всем требованиям нового времени. Он мог объединять под одной крышей представительскую, торговую и биржевую деятельность, то есть был огромным "офисно-гостиничный комплексом с помещениями для контор фирм-арендаторов и жилыми квартирами на верхних этажах".Московское страховое от огня общество было крупным заказчиком и могло позволить себе подобное строительство. Общество было учреждено еще в 1858 году. Учредителями его были текстильные фабриканты Лев Кноп и Алексей Хлудов, знаменитый книгоиздатель Козьма Солдатенков, купцы Логин Прен, Иван Жадимеровский и другие. Из всех российских обществ огневого страхования МСОО имело самую сильную собственную финансовую базу. Страховая операция обеспечивалась 2 млн. рублей акционерного капитала и являлось наиболее доходным страховым предприятием империи. Правление МСОО находилось на улице Большая Лубянка в доме 14, приобретенном в 1881 году, а в 1901 общество приобретает владение 8 на Старой площади."Боярский двор" вытянулся вдоль Китай-городской стены. Со стороны площади можно было видеть только верхние этажи здания, поэтому Шехтель решил стилизовать дом под древнюю крепость. Здание Двора как бы выглядывало из-за массивной древней стены и двенадцатигранной глухой башни. Шехтель украсил только аттик и верхние этажи здания, эркеры, заканчивающиеся башенками, смотрелись как башни старинного замка, украшенного балконами и сплолзающей вниз лепниной. Массивная стена и башня, заросшие деревьями и виноградом придавали зданию средневековый колорит.Внутренние помещения Двора были удобными и элегантными. В 1914-1915 годах в одном из номеров гостиницы останавливался Максим Горький, здесь его посещали Федор Шаляпин и Иван Бунин
Ещё( концу XIX века сыновья Кнопа Теодор (Федор) и Андреас(Андрей) разделили отцовское владение на два участка.

Андреасу достался участок №5 по переулку. На нем он и возвел в 1900 году большой особняк, выполненный в духе английской готики, как напоминание о стране, с которой было связано процветание рода Кнопов. Залы украшали старинные гобелены и коллекция холодного оружия. Автором особняка, ограды, сторожки и автономной домовой электростанции был архитектор Карл Трейман.

Андреас был председателем общины кирхи. Он был основным жертвователем при строительстве новой кирхи в 1903-1905 гг., ее оснащении. На его же счет содержались некоторые учебные и благотворительные заведения кирхи. Он же оплачивал обучение и поездки в Германию юных прихожан. В его подмосковном имении Волынское (близ Кунцево) летом отдыхали воспитанницы гимназии и приходского училища кирхи.

Андрей Львович состоял членом совета Московского торгового и Московского учёного банков, а также был членом правления многих товариществ.
А ещё он входил в Центральный Комитет праволиберального Союза 17 октября.

Теодор, так же как брат был коммерсантом. Торговал различной пряжей, хлопком, поставлял новейшее текстильное оборудование в Россию. Фёдор Львович являлся членом правления товарищества Даниловской мануфактуры и некоторых банков.

И как когда-то отец активно помогал московским больницам для душевнобольных, Тюремному комитету. Теодору принадлежал в Колпачном переулке следующий дом, №7, переделанный еще для отца в 1869 году архитектором Фрейденбергом.

Звезда Кнопов закатилась после начала Первой мировой войны, когда начались гонения на немецких предпринимателей. Доходы упали, а наследство уменьшилось в 10-15 раз. Не получилось из братьев достойных продолжателей рода. Их начали поджимать со всех сторон конкуренты.
С семейством Кнопов сотрудничали и другие российские предприниматели немецкого происхождения:Вогау и Рабенек.А следовательно  интересовали и Второва
Старт бизнес-карьере немецкого дворянина Максимилиана (Максима) фон Вогау дала удачная женитьба — спустя 12 лет после его приезда в Россию на начинающего коммерсанта положила глаз дочь текстильного фабриканта Рабенека. В 1840 году вместе с братьями Фридрихом (1814-1848) и Карлом (1821-1870) Вогау открыл в Москве торговлю «химическими и колониальными товарами». Сделав состояние на продаже чая, братья Вогау начали активно инвестировать в промышленность и банковское дело. К 1917 году семейное предприятие «Вогау и Ко», которое возглавлял сын основателя фирмы Гуго (1849-1923), разрослось в крупнейший в стране многопрофильный концерн. Вогау владели металлургическими заводами на Урале, монопольно торговали медью, имели интересы в цементном, сахарном, текстильном, угольном бизнесе и продолжали торговать чаем. С началом Первой мировой войны фирме пришлось свернуть деятельность (5 из 8 членов правления были немецкими подданными). Связанные родственными связями с Вогау Рабенеки известны в России также с XIX века.Фабрика Людвига Людвиговича Рабенек в Соболеве (Щёлкове) состояла из трёх основных производств: крашения пряжи и миткаля, отделения набойки узоров на ткань и ализариновой фабрики. Все три производства располагались на компактном огороженном забором участке, насчитывавшем более ста крытых железом построек. 81 строение из этого числа было приспособлено для производства, а 14 предоставлялись для проживания мастерам и рабочим. В пяти зданиях располагалась контора и управление.Продукция фабрик Рабенек имела широчайший сбыт на всей территории России. Около 1880-1885 годов при посредничестве Торгового дома Вогау, к тому времени уже построившего на свои средства крупный хлопкоочистительный завод в Туркестане, Торговый дом Л.Рабенек проникает на Средне-Азиатский и Персидский (Иранский) рынки. Высокое качество тканей, поставлявшихся в Персию, вызвало одобрение шаха Ирана, наградившего Людвига Людвиговича Рабенека орденом Льва и Солнца и предоставившего фабрике звание поставщика шахского двора. К 1885 году Товарищество открыло свои представительства и склады в Коканде, Самарканде и Ширазе. В столице, Тегеране, было действовало постоянное представительство фирмы.С началом Первой мировой войны Рабенеки перестраивают своё хозяйство на военный лад.Щёлковская фабрика Рабенек одной из первых в России, в октябре 1915 года, наладила производство удушающего и ядовитого вещества фосген. Химическая наука точна: при концентрации в 0,022 мг/л человек умирает через  30 минут постоянного воздействия. В 50 % случаев отравление при вдыхании 0,1 мг/л в течение 30-60 минут приводит к смерти. Остальные 50 % оставшихся в живых длительно небоеспособны в результате тяжелейших отравлений. Концентрация 1 мг/л при времени воздействия в 5 минут в 50—75 % случаев приводит к смерти. Концентрация 5 мг/л смертельна уже через 2—3 секунды.
На фабрике в Щёлково сгущенным до жидкого состояния смертельным газом наполнялись газопусковые баллоны марки Е-30 (30 фунтов – 11,5 кг). После этого они отправлялись на фронт в железнодорожных вагонах через Москву. Также газами наполнялись мины и артиллерийские снаряды. На щёлковской фабрике Рабенек имелся также большой  военный склад таких газовых баллонов. С лета 1915 по 1 октября 1916 года здесь было произведено  14 000 пудов хлористого сульфурила и 18 000 пудов фосгена   М.А. Ильинский писал: «После ряда усовершенствований и расширений с переходом на колчедан, завод олеума продолжал работать вплоть до ликвидации фирмы Рабенека».  Прибыли резко возросли, и активы Товарищества Людвиг Рабенек достигли немыслимого по тем временам размера в 15.245.008 рублей.
Но балетомана Николая Петровича Штер интересовала лишь одна представительница династии Рабенек-Элла Ивановна Рабенек.,знаменитая танцовщица.Впервые Элла Ивановна увидела выступление Айседоры Дункан в Петербурге 11 февраля 1905 года. Увлечённая новаторскими исканиями Дункан, она едет учиться в Германию, где у сестры Айседоры Элизабет была школа. Константин Сергеевич Станиславский, очень высоко ценивший искусство Дункан, предлагал ей преподавать пластическое движение актерам Московского Художественного театра, но, убедившись в отсутствии у Дункан серьёзных намерений посвятить себя на длительный период преподаванию, пригласил вместо неё Э. И. Рабенек, которая и проработала в Художественном театре с 1908 по 1911 год.

В 1910 году Элла Ивановна открывает «Московские классы пластики», которые располагались на Мясницкой улице, на пересечении Малого Харитоньевского переулка с Чудовским переулком (сейчас Переулок Огородная Слобода), дом Стахеева, во дворе.[3] Школа Э. И. Рабенек открылась зимой 1910 года, а в апреле 1911 уже выезжала на гастроли в Лондон.

Школа Рабенек много гастролировала в Европе. В 1911 году в Лондоне и Париже, в 1912 году — в Мюнхене, Берлине, Нюрнберге, Будапеште. Для заграничных гастролей Рабенек взяла себе псевдоним Эллен Тельс (сокращенно от Бартельс), так как родители её второго мужа были против того, чтобы имя фабрикантов Рабенек украшало афиши мюзик-холлов. С 1912 года гастроли студии Рабенек назывались «Ellen Tels — Tanz Idyllen».Николай Петрович Штер любил захаживать в школу Эллы Рабенек в Москве