Месть - последнее дело

          В ответ на вашу записку, уважаемый, хочу сказать несколько слов, хотя можете себе представить, каких трудов мне стоило сосредоточиться за этим неблагодарным занятием.
          Вопрос не в том, что произошло, а в том, что предстоит. А предстоит скандал. Принять Ваш вызов мне не позволяет не только мое состояние здоровья на сегодняшний день, но и последующие обстоятельства. Я довольно подслеповатый, а о Вас, нижайше прошу простить, и говорить не приходится. Потому стреляться нельзя: можем ранить или, чего хуже, убить секундантов. Они-то тут причём? Нас посадят в одну тюрьму. И в воспитательных целях в одну камеру. Мол, познайте вину!!! Вам это надо? Мне нет. Ни за какие коврижки.
          Намедни читал “Записки охотника”. Так Иван Сергеевич предупредил: не место сводить счёты во время охоты. Все животные в красной книге.
          Да и вся история мщения, дуэлей значит, замешаны на картах или на женщинах. А нам и делить-то нечего. Слава Богу, при своих. Но за языком, милейший, обещаю впредь следить.
          Сегодня такой день, когда нам по вере необходимо всех простить, ежели что не так, и потому прошу у Вас прощения.
          Посему вопрос “?” между нами, считаю исчерпанным. Ещё раз извиняюсь за несдержанность.
          Поэтому прошу нижайше не делать больше таких глупостей, не подумавши о последствиях.
          Вне зависимости от вашего решения, хотелось бы остаться у Вас в друзьях, пусть и со скрежетом на зубах. На ваших...

          Ваш Б.М.

          Двумя днями ранее.

          Намедни, прогуливаясь в лесопарке, набрёл на собаку Бориса Марковича, моего славного приятеля, партнёра по преферансу. Пес, увидев меня, радостно замотал хвостом. Он прыгал вокруг и постоянно отскакивал в одно и то же место, прося,  видимо, следовать за ним.
          В глубине парка на скамье сидел, склонившись на правый бок, Борис Маркович. Его неподвижность меня насторожила. Только я дотронулся до него, чтобы проверить пульс, как от прикосновения он вздрогнул, словно выскочил из транса.
          – Во внутреннем кармане нитроглицерин. Быстрее.

          Не скажу, чтобы отношения между нами были очень близкими, пусть даже и виделись мы регулярно два вечера в неделю, если только не произойдёт что-то непредвиденное.      
          Как раз именно во время нашей следующей встречи мне явно не хотелось присутствовать при очередной игре. Я был зол. В последний раз Борис Маркович проигрался “в пух и прах”. Сказать, что ему не повезло – ещё мягко сказано.
          После раздачи на моих картах явно просвечивался мизер, и, по каким-то только Богу известным мотивам, я был уверен за карту в прикупе. В крайнем случае попадал на одну взятку. После перебития Борисом Марковичем девятерной, объявил мизер без прикупа. За столом сразу все оживились.
          – До прикупа не дотрагиваться, – строго предупредил я играющих.
          Борис Маркович с усмешкой проговорил:
          – Чем рассчитываться будешь? Но слово сказано. Спокойно. – Он задумался, специально затягивая время. Вот здесь-то я и совершил ошибку. Блефуя, не показывай страх. Неписаный закон преферанса. Что уж он успел прочитать в моих глазах, но следующий шаг –десять без прикупа, вывел меня из себя.
          – Что ж Вы такой упёртый? – Я откинулся на спинку стула. Снял очки, чтобы снять усталость с глаз. Сжал их возле переносицы. Обидно терять такой расклад.
          – Ваш первый ход. – Пронеслось в воздухе, как бы мимо моих ушей.          
         Вот как раз и хода от меня под Бориса Марковича не было. Что хуже всего – не было информации о картах партнёров. Расклад явно неравномерный. Не угадаю масть – он выигрывает. Это единственное, почему Борис и мог перебить меня. Говорят, он спец в покере, т.е. блеф – его конёк. И его взгляд в тот момент на меня явно увеличивал вероятность выйгрыша  в отношении семи к трём. Насмешливый огонёк в глазах путал мысли. Наконец, я сделал ход. Сосед справа съязвил:
          – Сам себе вырыл яму. Не угадали масть. Борис Маркович, почему Вы не дали ему сесть без пяти? Пожалели. Играть надо на стол. – Он подарил мне довольную улыбку. – Не трусь, бродяга. Ещё не вечер.
          – Без одной, – насмешливо улыбнувшись, бросил Борис Маркович и открыл карты. – Ведь Вы пошли в эту масть безо всякой надежды. Нельзя так реагировать на слова. Играем-то по маленькой. Корову не проиграешь. Думать надо.
          – Здесь Вы, дорогой, неправы. – Партнёр напротив меня с треском убил маленьким козырем его взятку. – Как Вы сказали: “Но слово сказано?” Вы без трёх.  И открыл свои карты. – Обыкновенная карусель.
          – Откройте прикуп. – Раздражённо произнёс Борис Маркович, непонятно к кому обращаясь. В прикупе лежали вожделенные карты: две восьмёрки. К необходимым мастям, как для мизера, так и для десятерной. Редкий случай.
          – Твою мать. – Выругался Борис Маркович и достал нитроглицерин.
          – Борис Маркович, плохо должно было бы быть мне, – съехидничал я некстати, – Каков расклад! Единственный вариант на взятие пяти взяток. Я его просчитал, но вероятность такого случая ничтожно мала.
          – Вы, ... – на мгновение у Бориса Марковича лицо изменило гримасу ненависти на болезненную от сердечного приступа, – видели прикуп при сдаче. – Промолвил он отдышавшись. – И я это заметил.
          – Что Вы себе позволяете? Я требую извинений! Сейчас. И прилюдно.
          – Успокойтесь, не видите ему и так плохо. – Одернул меня сосед справа. – Борис Маркович, пойдите прилягте.
          – Принимаю вызов. Вот как только полегчает, пришлю секундантов. И привстав, опять грузно упал в кресло.
          Недолго думая, я отправил своего денщика за лекарем. Ждать пришлось не более пятнадцати минут. Стало неудобно за проявленную бестактность, зная о проблемах Бориса Марковича. Но честь запятнана! Видано ли дело? Обвинить в жульничестве. Карточный долг... Я судорожно искал выход из создавшегося положения.
          Мои неправедные мысли прервал доктор, стремительно ворвавшийся в комнату.
          – Что, что с Вами? Опять карты. Стоит ли рисковать здоровьем... – Он быстро сделал укол и стал проверять пульс. – Слава Богу понижается. Ведь Вас и так аритмия замучала. Борис Маркович, что за ребячество? Неужто по полтине за вист?
          Он подошёл к столу.
          – Боже, какой расклад! Мизер без пяти. Большой куш!
          – Да нет, милейший  Лев Львович. – Тихо проронил Борис Маркович. –  Десятерная без трёх. Но, – он вдруг перенёс взгляд на меня, – игра-то копеечная. Просто что-то вдруг прихватило не вовремя. Спасибо, выручили. Деньги пришлю с денщиком. Не до них мне сейчас.
          – Лев Львович, вот Вам за труды ваши праведные. – Я достал золотой червонец. Если бы не Вы и так скоро. И не возражайте, не возражайте. Кто мы без Вас?
          – Берите, Лев Львович. Это от чистого сердца. – Произнёс Борис Маркович, посмотрев на меня с признательностью.
          – Лев Львович, я Вас довезу до дому. Господа, должен откланяться. Жена уже заждалась. Пардон-с. – Было самое время разрядить обстановку. Чем я и воспользовался с большим удовольствием.

          – Что с тобой? – Встревоженный взгляд жены вывел меня из оцепенения. – Сейчас будем ужинать, и ты поделишься новостями.
          Надо признаться, у нас был довольно счастливый брак. Конечно, из-за моей Катрин. Её только так называли все наши друзья. А для меня – Катя, Катюша. В крайнем случае Кэт. Уже столько лет вместе, а я всё ещё счастлив быть с ней рядом. Проводить вместе время, обсуждать книги и даже политику. Повезло. Я просто обязан всё рассказать ей сам и сразу. Сами понимаете... Молва, пересуды.

          – Так почему ты вернулся с перевёрнутым лицом? – Катя, ещё не начав есть, приготовилась слушать. Дочь своих родителей. Все-таки, воспитание – главный фактор, что ни говорите. Она жила моей жизнью. Не зря я её боготворил.
          – Да всё как всегда. Борис Маркович обозвал меня бесчестным. А я, не найдя ничего более умного, вызвал его на дуэль. – Слова вылетели вот так просто, как будто я читал вслух “Воскресные новости”.
          – Ну, да, – проговорила Катя, чуть не подавившись. – А поподробнее. Неужели у вас такие страсти? И когда дуэль? – Её глаза наполнились удивительной загадочностью. Неужели я в неё влюбился из-за этого взгляда? Голова уже с лёгкой проседью, а взгляд всё также юн и притягателен.
          – Не знаю. Ему пришлось вызвать Льва Львовича.  Доктор сказал: жить будет. Вот оправится...
          – Не стоит так расстраиваться, моn сher. Я уверена, ты найдёшь способ удовлетворить своё возмущение иначе.
           Я смотрел на неё и не верил своему счастью. Вот так, ещё не зная никаких подробностей, решила исход казалось бы безвыходной ситуации.  Что за женщина?! Я вызвал слугу и попросил перо и бумагу.
          На щеках Кати проступил румянец и довольная улыбка. Она встала, посмотрев на меня чуть влажными глазами, и вышла из залы.
          Я нашёл её на веранде. Кончиком платка она удаляла вдруг набежавшую слезу.
          – Ты не шутишь? – Спросила обернувшись. – Мне нельзя нервничать. Будь благоразумен. Я пойду к себе.
          Катя, Катюша... Почему мы всегда думаем только о себе. Только сейчас я понял, какую рану, мог нанести любимой женщине. И из-за чего? Честь. Да. Превыше всего. А Кэт?
          Я вернулся к столу и быстро написал записку Борису Марковичу. Складывая лист пополам, улыбнувшись скорее всего не себе, а призраку жены в глазах, приказал позвать денщика.
          – Отвези Борису Марковичу. И немедля.

Ноябрь 2020