Бабья яма

   
       Моросил противный дождик. Всё вокруг казалось серым и холодным. Идущий впереди мужчина резко затормозил, отдернув ногу, с гримасой ступил в лужу, чтобы не раздавить рыжее  пятнышко на асфальте, пошел дальше. Лера остановилась. Это была детская игрушка - рыжий лисенок. Подняла, подумала, глядя в веселую морду, нужно отмыть и подарить какому-нибудь ребенку. «Жалко, внуков нет… Нет,  хорошо! Еще не старая. Не хочу!..» Дома она вымыла лисенка, повертела в руках. Приятная силиконовая  игрушка,  хочется попробовать на зуб, как конфету...

      
        Дочка Аня пришла с работы из больницы поздно, погремела посудой на кухне, разогревая еду. Лера как всегда дописывала статью. Редактировала после согласования с заказчиком. Месяц назад Аня вернулась из «похода» в личную жизнь. Полгода жила «с мальчиком» на квартире, но что-то не срослось. На вопросы отвечала односложно, Лера так и не поняла, что случилось. Дочка поела, зашла к ней в комнату.
     - Как дела? – спросила Лера.
     - Дела отлично, как обычно. А это тебе зачем? – удивилась Аня, взяв в руки лисенка.
     - Нашла. Симпатичный, жалко было, затопчут. Вымыла. Подари кому-нибудь?!
     - Нет уж, играй сама! – усмехнулась Анна. - Мне дарить некому!.. - и быстро ушла к себе.
     В последнее время общение стало дежурным. Аня больше молчала, чем говорила. Лера чувствовала, что она мучается от переживаний. Сильно похудела, но поделиться не хочет. «Не хочет, не надо, подожду. Все-таки взрослая, 26 лет…».

     Через два дня, когда Лера сидела за ноутбуком, сокращала новый согласованный материал в коммерческий журнал,  вошла Анна, с порога хмуро сказала:
     - Мама, я беременная…
     - Собираешься замуж? Кто отец ребенка? – внутренне сжавшись, спросила Лера.
     - Тебе это знать не нужно, замуж не собираюсь. И пожалуйста, пока не спрашивай ни о чем… Потом, всё потом…  мне нужно подумать. - И ушла, оставив ее в полной растерянности.
      Лера с трудом внесла правку, руки дрожали. Села на диван и тихонько заплакала в подушку. Что в жизни она упустила. Что?.. В какой момент? Почему Аня повторяет ее ошибки?.. Полночи не могла заснуть, перетряхивала память, утром, разбитая и больная, как заведенный автомат пошла на работу, продолжая прокручивать «ночные» мысли.


                ***
      … В юности Лере казалось, что мама заполняла собой всю квартиру, а они с отцом  приложение ее бурной энергии. Магазины, посуда, стирка, варка еды – всё мама! Лера училась в университете на первом курсе филфака, ее – только учеба.
И папу устраивало: обстиран, приглажен, ботинки блестят. Мама начистит, на полочку в прихожей поставит. Скандалов в семье никогда не было. Мама из-за  диабета была инвалидом на пенсии, домохозяйкой. На болячки никогда не жаловалась, управлялась  с ними сама. И жили они как-то так слишком уютно и счастливо, словно на другой планете. Мама вязала красивые ажурные салфетки, дарила знакомым, Лериным подружкам на праздники и дни рождения. Даже телевизор в углу не гремел рекламой, а шептал, чтобы никого не раздражать. 

     … Мамы не стало в одночасье. Ехала на автобусе, в который врезался грузовик. Пострадали многие, погибла одна пассажирка, умерла в реанимации, не выходя из комы. У мамы в сумочке был паспорт, и им сразу позвонили из больницы. Вечером Лера с папой сидели в пустой кухне, испуганно и удивленно смотрели друг на друга. Перед  их ногами разверзлась пропасть. Этого не принимало сознание.

      А потом были похороны, похожие на черно-белое кино. Приехали папины родственники, брат с сыном Сережей из деревни, Лериным ровесником. С маминой стороны были две подруги, которые забегали к ним на блинчики посплетничать, из родни - никого. Мама выросла в детском доме.
      Лера плохо помнила похороны и поминки. Наверно, эмоции были внахлест. Ее сердобольно поглаживали по сутулой спине, плечу с сочувственным выражением лица, и от этих поглаживаний она одеревенела. Потом двоюродный брат Сережка налил до краев большую стопку водки и сказал:

     - Лерка, держи, принцесса спящая! Давай мать помянем, хорошая она у вас была! – Лера послушно взяла стопку, проглотила ежовый комок водки, раскашлялась до слез, алкоголь ударил в голову, затуманил разум, и из нее ручьем потекли слезы.
     - Ну вот, давно бы так! – облегченно вздохнул Сережка. – Теперь реви, сколько надо! Отревешься  - будешь жить дальше! Жизнь продолжается!  Правда, не такая беззаботная, как была.
     Он оказался прав. После ухода мамы все закрутилось в ее жизни, как сорвалось. Через год умер папа. Во сне оторвался тромб, остановилось сердце. В двадцать лет она осталась одна в большой пустой квартире.  Начала встречаться с красивым смуглым парнем Семеном с последнего курса геофака, которому нравилась ее двухкомнатная квартира. Сема был деловой студент, что-то продавал, перепродавал. Всегда с деньгами. Но когда Лера забеременела, жестко сказал: «Маленькая ты еще, доучиться нужно, делай аборт».
     «Это ты маленький, а я большая», -  возразила она.  «Решила ты, а не я! Потом не плачь и не жалей», -  он собрал вещи и ушел в свою жизнь, окончив вуз, уехал по распределению в Сибирь. Лера была гордой, никогда ни о чем его не попросила. На втором курсе родила Аню. Доучивалась на  заочке. Чего ей это стоило, знал один двоюродный брат Сережка, который иногда подбрасывал деньжат. Да подруга Ирина, бывшая одноклассница, такая же, как она, мать-одиночка.
Когда Сережка приезжал из деревни по делам, часто выговаривал: «Ох и дура ты, Лерка, ох и дура! Ты же симпатичная, умная, - и без мужика рожать?! Погодить не могла, не могла встретить хорошего парня?!» Ругал, но уважал за характер, который вдруг прорезался в избалованной девчонке.
      Потом Сережа переехал в город, женился на вертлявой Алене, родившей сына. Как настоящий мужик ударился в «пахоту»: взял ипотеку, машину и повяз в кредитах по уши. Работал,  таксерил, делал пластиковые окна. К Лере заезжал редко, видно было, капризная Алена вьет из него веревки и живет припеваючи. А Сережа гнется под тяжестью ярма, много курит, уже пошаливает сердце.
 
       Когда сыну было пять лет, Алена загуляла, нашла мужика богаче. Подала на развод,    Сережа с трудом пережил раздел имущества, которое жена «пилила» через суд с плотоядностью скандальной бабы. Обидевшись на всех женщин, он больше не завел семьи. Сыну платил алименты, но Толик так и не стал родным. Теперь Сережа гулял с молоденькими девчонками, которые вешались на видного «папика». Но до серьезных отношений никогда не доводил, сбегал в последнюю минуту. К Лере заезжал на огонек. А однажды буквально спас ее от слишком агрессивного ухажера, ходившего по пятам…


                ***

       С этими стихийно наплывшими воспоминаниями Лера вошла в редакцию журнала «Твое здоровье», которая занимала один большой и два маленьких кабинета с  чайной комнатой. В кабинете быстро сняла куртку, не причесавшись, включила компьютер. Света уже бойко стучала по клавиатуре. Лера как всегда опоздала.
      
      - Познакомьтесь, девочки, это наш новый сотрудник  Максимилиан  Алексеевич Туров, он будет работать в новостном отделе, - сказала главный редактор Светлана Николаевна, сухая, стриженная под бобрик седая брюнетка, лет шестидесяти, заглянув в кабинет.
       Лера повернулась на крутящемся кресле, дежурно улыбнулась.
      - Можно просто Макс, - Туров потоптался у двери кабинетика, немного сутулясь, стесняясь своих размеров, дородный, широкоплечий, с круглым лицом, в очках. «Интересный, такие сразу вызывают расположение», - мельком подумала Лера.  Коллеги ушли в кабинет главреда, она переключилась на статью о шизофрении, которую писала после интервью с врачом психоневрологического диспансера.

      Врач-психиатр, с которой она беседовала, ей не понравилась. Тема была интересная, но говорила она плоско, сухо, без души. Получалось, что все субъективно зависит от постановки диагноза врачом. Если она сказала: шизофреник, значит, шизофреник, без тени сомнения. Могущество врача с печатью, которое могло разрушить жизнь человека, удручало. Лера интуитивно чувствовала, что существует какая-то грань обстоятельств, при которых вполне  нормальный человек может поступать неадекватно, под действием сильных чувств, эмоций, что грань нормальности зыбка и растяжима.

      
     Но Ольга Дмитриевна не пустила ее «на свою территорию». Инстинктивно боясь запятнать честь мундира, говорила ровно столько, сколько надо знать по учебнику, вплоть до определения болезни. Людей не было, была Болезнь - хищная птица, приносившая ей в когтях свои жертвы. И относилась она к ним просто – лечила душевнобольных. Как опытный журналист Лера добавила примеры из литературы, и теперь, отправляя материал по электронке, боялась, что врач вычеркнет ее «отсебятину»,  статья станет скучной страницей из учебника по психиатрии. Отправив материал на согласование, она зашла в чайную комнату.

       В маленьком помещении были холодильник, микроволновка, электрочайник и длинный узкий стол вдоль стены. За столом сидели коллеги, ели из разогретых контейнеров домашнюю еду. Почти все приносили «банки» из дома. В кафе обедать дорого, всю зарплату проешь. 
       Коллектив был небольшой: главред, штатный журналист Лера, две вчерашние студентки, журналистки Оля и Света, дизайнер Сережа, рыхлый курносый увалень 34-х лет в вечных наушниках, и теперь добавился Макс Туров. Четверо внештатных журналистов приезжали только по делу и на планерки по понедельникам.

      Макс Туров уже сидел за столом, пил чай с пышными булочками с маком, которые купил в кафе. Молодые журналистки Оля и Света смущенно хихикали, он оживленно шутил. Чувствовалось, сразил их брутальным видом, и девчонки гадают, женат или не женат. Лера разогрела котлетку с рисом, налила чай, задумавшись о материале, присела сбоку, напротив него.  Макс невольно скосил глаза, разглядывал украдкой.

      Лере Васильевне было сорок семь, возраст еще не поставил на ней жесткую отметину. Стройная шатенка с длинными волосами, забранными в хвост, в растянутом рыжем свитере, джинсах, фигура девичья. Пожалуй, ей не хватало ухоженности и лоска, который стараются приобрести к этому возрасту незамужние дамы, чтобы нравиться.  Видно было, что она вообще не стремится кому-то понравиться, хотя большие серо-зеленые глаза под высокими бровями  светились умом, были по-своему хороши.
      - Ну как, Лера Васильевна, согласовали? – спросила Света.
      - Нет еще, Светочка! Как только, так сразу скажу.
      - О чем пишете? – спросил Туров, доедая последнюю пухлую булочку.
      - О шизофрении, - усмехнулась Лера.
      - И что-оо? –  потянул он. – Я думал у вас тут более легкие темы.
      - Темы у нас бывают разные. Чем вас не устраивает шизофрения? – усмехнулась она.
      - Тем, что она шизофрения, - скаламбурил он. – Я бы за нее не взялся…
      - Почему? – Лера пристально посмотрела ему в глаза. Макс смутился и перевел взгляд на Свету.
      - Я человек легкий, мне бы новости, как воробью зернышки клевать. А тут шизо-френия!.. Давайте о чем-нибудь веселом поговорим. Как вы отмечаете праздники? Может, в боулинг сходим? – оживился он. – У меня там знакомый работает. Скидочка будет! Ну как? – Лера молча допила чай и ушла.
      Неприятно было, что Туров как-то слишком явно и суетливо хотел всем понравиться.  И нравился. Даже ей. Есть такие мужчины, которые сразу притягивают, как магнит, будто сошли с рекламного стенда  «Найди вторую половинку», всех бесполовинных баб…

      - Лера Васильевна, вы произвели на Макса впечатление! - сказала Света, вернувшись в кабинет. – Он явно заинтересовался вами, даже спросил, сколько вам лет!..
      - Ты совсем не знаешь мужскую психологию, Света, - усмехнулась Лера. – Если бы заинтересовался, не спросил. Это обычный дежурный вопрос…  Интересно, где он раньше работал…
      - Ой, где он только не работал! – оживилась она. – И в банке менеджером, специалистом по связям с общественностью и еще кем-то… Сказал, что у него два образования.
      - Это всё он успел рассказать вам  за чаем с булочками?! – удивилась Лера.
      - Еще не всё, заглянула Светлана Николаевна,  дала ему задание - сходить на форум молодежи, и он ушел.  А вообще, рассказывает он классно, мы рты открыли.
     - Что же он прыгает с места на место, ведь ему за тридцать? Женат, наверно, семью кормить надо? – подозрительно спросила Лера.
     - Мне кажется, не женат, - порозовела Света. – Говорит, работу ищет по душе… Не нашел себя.
     - Ну-ну! Именно такие себя редко находят, только приключения! -  сыронизировала Лера и подумала:  «Несерьезный мужик, наверно, бабник или сочинитель…облаков». Мысли снова возвратились к дочке, мучительные, как зубная боль…


      «Что я сделала не так? Аня - хорошая домашняя девочка, любит кошек и собак. Конечно, характер не сахар, зато красавица, глаза, как мокрая смородина. Недаром говорят:  не родись красивой…». Внешность Аня унаследовала от отца, Лерины были только  ямочки на щеках и тонко очерченный большой рот. Скрытный характер, упрямство, желание сделать всё наперекор  тому, что просят, тоже, казалось Лере, были от отца. И она, чтобы не ссориться, часто уступала ей еще подростку. «Может, избаловала я ее, все для Ани, никогда поперек? Даже замуж не вышла и не пыталась… И вот!..»

      Вечером Аня пришла с работы, поела, ушла к себе, закрыв дверь в комнату. Лера, волнуясь, подошла к двери, но зайти не решилась.  Ушла, села в угол дивана, накинув теплую кофту, сунула руки в рукава.  Но долго не высидела, пустое времяпрепровождение давило ее, как плита. Вскочила, схватила в руки игрушечного лисенка, покрутила и в бессильной ярости швырнула в угол, будто он стал причиной того, что случилось. В этот миг вошла Аня:
      - Ну что ты психуешь? Хочешь спросить, спроси…
      - Кто он, почему не хочет ребенка? И что будешь делать ты? – в упор спросила Лера.
      - Сразу три вопроса, - усмехнулась Аня. – Отвечу на один. Я буду рожать. Пора тебя делать бабушкой! Если сделаю аборт, вдруг потом не будет детей? Не бойся, не алкоголик, не наркоман, с генами всё в порядке! Вполне приличный  мужик, только я за него замуж уже не хочу, и он и не предлагает, ребенок не нужен…
     - Приличные так не делают! – вскипела Лера. - Господи, что я сделала неправильно, что?! Вроде не пила, не курила, всю жизнь ишачила, на всем экономила, пыталась дать тебе нормальное образование, ты сама бросила медуниверситет, не захотела учиться! Всё, всё для Ани – и вот  те нате…  Тот же поворот!..
     - Значит, твой урок достался мне, потому что ты не сделала выводы из своего! – грубо оборвала Аня. – Ты сказала, что мой отец  тоже не хотел детей?!
     - Аня, я была дура, сирота в девятнадцать лет!  Некому было меня поучить, поддержать…
     - И я сирота наполовину, у меня нет отца!  Я понятие не имею, как строить отношения с мужчиной!  Что такое отношения в семье, где есть мать и отец? Как я в детстве завидовала одноклассницам, у которых были отцы! Знаешь, есть такое понятие в народе - бабья яма. Я хочу родить сына, потому что не хочу, чтобы моя дочь свалилась туда же!..
     - Какая еще бабья яма? – испуганно пробормотала Лера. – Это мы с тобой… в яме?! Думай, что говоришь!..
     - Это когда бабы-дуры из поколения в поколение рожают дочек без мужиков, воспитывают, как могут, и вся семья состоит из баб. Мужиков на дух не переносят, или просто не сложилось, как у тебя и у меня. Такая семья-несемья называется «бабья  яма».
     - Я даже не знала, что я для тебя…  яма, - до слез обиделась Лера и отвернулась, закусив губу.
     - Ты не яма! Яма - ситуация, в которой я выросла!
     - Но если ты это понимаешь, значит, всё можно изменить?!
      - Уже нельзя! Мы разошлись! Он не устраивает меня. Я не устраиваю его как женщина. Потому что я не умею себя вести как женщина и жена!
      - Это он тебе сказал?..
      - Нет! Это я себе сказала! У меня нет опыта, как вести себя с мужчинами в быту. Ты воспитала меня одна. Пока был букетно-конфетный роман, кино, кафешки, всё было прекрасно. А потом оказалось, что он… храпит, не любит чистить зубы, раскидывает носки по углам, дурно пахнет пОтом, и вообще, занят собой и только собой! А я… я – только приложение к его компьютеру. В общем, мы разные люди! – Аня закрыла лицо руками.
      - Девочка моя, не переживай,  это не любовь! Была страсть и сгорела, как спичка!
      - А как же ребенок?!  Он тоже будет страдать в … этой яме?!
      - Что за яму ты выдумала, Аня?! Это жизнь, а не яма. Сколько лет живу, никогда про эту яму не слышала… Откуда ты ее взяла?
      - Из нашей жизни вдвоем! У меня нет отца, поэтому я такая дикая, раздражаюсь по пустякам, потому что не знаю, что такое мужик и с чем его едят!..
      - А зачем есть?! Если люди любят друг друга, разве важно, храпит он или не храпит? Носки соберешь и бросишь в стирку. Я когда любила, радовалась каждой веснушке на его лице и глазам светло-карим с темными зернышками, и как он… весело скалил желтые, да-да, желтые с щербинкой зубы и морщил нос. Каждую веснушку на лице любила!
     - Хватит! Это было давно и неправда! Сейчас так отношения не строят!
     -  А как строят?  Он из полной семьи, счастливый сын благополучных родителей? У него машина, квартира, дача, перспективная работа?
     - Да, да, да! То есть, нет… Впрочем, какое это сейчас имеет значение? Мы разошлись, как в море корабли. Думаю, он быстро найдет замену…
     - А кто он по профессии?
     - У него два высших. Специалист в нефтяной компании. А я…
     - А ты медсестра, Дунька с мыльного завода из бабьей ямы! Хотела бы я на него посмотреть, на этого везунчика, как его зовут?
     - Разве это важно, мама?! Может, ты еще адрес спросишь и пойдешь разбираться?!
     - Пойду! Скажу: здравствуйте, я из бабьей  ямы вылезла, родоначальница, значит. Алименты платить будете?!
      Аня представила и засмеялась. Они обе истерически смеялись  до слез. Потом обнялись и заплакали.
     - Ну что ж, будем дальше жить!  - вытирая слезы, сказала Лера. – Господи, Анька, ты просто не знаешь, как долго и мучительно корила я себя за то, что ты, мое маленькое чудо, растешь без отца.  Как ждала, что он одумается и приедет. Замирала у дверей, ночами слезы лила. А ты… бабья яма…
      - Ладно, будем жить дальше! – упрямо сдвинув брови, согласилась Аня. – Я хочу, чтобы у меня родился сын, Данилка...
      - Это как Бог пошлет, - вздохнула Лера. – Всякое бывает, может, еще помиритесь.
      - Прекрати, мама!  Видеть его не хочу, идиота!..

      «Может, эта нелюбовь и есть  …бабья яма? - устало думала Лера. – Споткнулась и упала, глупая моя девочка… в бабью жизнь. Как когда-то упала я… Поди, потом, попробуй выбраться… Господи, что делать, что делать?..»

                ***

       На следующий день Лера позвонила подруге Ирине, купила цветы, сунула денежку в конверт, поехала на день рождения. Ей не терпелось поделиться новостью.  Ирина с дочкой Светой, которая была на два года старше Ани, жили в тесной однокомнатной хрущевке. С мужем-алкоголиком Света прожила не больше года, вернулась к матери с ребенком, и теперь без конца пыталась устроить личную жизнь. На этой почве были постоянные скандалы. Сейчас Света была еще на работе, внучка в садике.
      Так получилось, что Лера и Ирина шли по жизни вместе.  Когда дети были маленькими, вместе встречали праздники, будто жили одной семьей. Ирина была противоположностью Леры, маленькая, круглая, бойкая. После школы выучилась на бухгалтера, а в перестройку стала продавать китайские тряпки, спасла Леру, пристроив в свою лавку, когда та осталась без работы. С тех пор Ирина так и живет за счет своей лавчонки на центральном рынке. Новость об Аниной беременности Ирина встретила воинственно:

      -  Мы этому идиоту покажем, где раки зимуют! Генетическая экспертиза – и к стенке! Пускай алименты платит! Все мужики сво! Ты же знаешь, сколько их у меня было! Всем только урвать кусок пирога, особенно молодым.
      - Насильно милой не будешь, - возразила Лера. – Пускай живет и радуется жизни, мы уж сами как-нибудь!
      - Рожайте! Поможем всем бабским колхозом, от Ольки много детского осталось, у соседки дочь родила, коляску спрошу...
      - Всем бабским колхозом, - повторила Лера и задумалась. -  Мне кажется, я всю жизнь живу в мире, где существуют один бабский колхоз… На работе - женщины, подруги - женщины, куда не пойдешь, в театр, в кино, - кругом одни бабы, суетятся, веселятся, плачут, танцуют, детей растят. А где мужики?!.
      - Ты же знаешь, у нас с войны демографическая яма! Хороших поубивали, остался слабые, мрут, как мухи. А в нашем возрасте все нормальные разобраны.  На тех, кому  за полтинник, смотреть противно. Жирные, вонючие, с животами. И одеты, не пойми во что, секонд хенд с помойки. Запитые! Фу, мерзость! – передернув плечами, фыркнула Ирина.
      - А мне почему-то их жалко!.. Они, как дети без мам… Наверно, тоже хотели счастья,  не получилось… Воют без баб, на своей мужской половине. А бабы в своей яме сидят и рычат на них оттуда, как собаки!.. - Ирина подозрительно посмотрела на Леру:
      – Ты что, мужика хочешь?
      - В каком смысле? – спросила Лера.
      - В самом прямом, гормоны играют, в постельку?! – Лера пожала плечами:
      – Гормоны у всех играют, я же живая! Только почему сразу в постель? Так я никогда не хотела и не хочу, мне чтоб в постель, полюбить надо. А так противно…
      - Ну и дура, нужно просто расслабиться и получать удовольствие, - Ирина сладко потянулась и подмигнула. – А то найдем женатика?! У меня один на примете есть…
      -  Шутишь?! У меня об Аньке сердце изболелось!.. Поеду я домой, завтра на работу…


      На работе  девчонки-практикантки  Света и Оля за чаем шушукались о новом сотруднике Максе Турове, который вваливался  на планерку, как слон, внося оживление в скучный женский коллектив. Было видно, что инь и янь вопреки всем условностям устремляются  друг к другу.  И Турова, молодого и неженатого, не могли не волновать юные женские лица, он вдохновенно сочинял впечатление, которое от него ждали. Света и Оля почти были почти в него влюблены.
 
     Лера ко всему этому относилась скептически, хватало домашних забот. Ее большие серо-зеленые глаза смотрели снисходительно, с прищуром, когда Туров начинал в чайной балагурить. Допив чай, она сразу уходила в свой кабинет работать. Писала Лера быстро, легко, остроумно и всегда могла дать коллегам дельный совет.
      Журналист-мужчина в ее понятии  должен был обладать не столько яркой харизмой, сколько острым пером. Туров был ни рыба, ни мясо, писал вяло, скучно. Лера, бегло почитав рыхлые материалы и сухие новости, с жалостью смотрела на его потуги создать впечатление мэтра. Чувствовалось, занимается он не своим делом и не понимает этого. Ищет себя не там. Но когда он вваливался в редакцию, пахнущий мужской туалетной водой, широкоплечий, в голубой рубашке в клеточку, с  живыми  карими глазами в очках, напоминающий  киношного Пьера Безухова, она про это забывала.  Искоса глядя, как он неуклюже кряхтит у ноутбука, спиной ощущала исходящий от него мужской магнетизм.

      Недели через две Лера начала замечать, что он постоянно наблюдает  за ней.  Именно за ней – долгим мужским  взглядом, как  охотник, неотступно следящий за дичью, даже если смотрит мимо нее. Спиной начала чувствовать этот взгляд. Наверное, эта внезапно возникшая, ничем необъяснимая связь была на уровне гормонов, уходящая в подсознание, думала она. И старалась держаться от него подальше. Чем дальше были они друг от друга, тем спокойнее было Лере. 
      Но как только он входил в кабинет, становилось тесно.  Притяжение этого мужчины именно  к этой женщине возникало помимо условностей обычных отношений. Будучи балагуром, с Лерой наедине он проглатывал язык. Молчание становилось тягостным и непреодолимым. Лера нервничала, понимая глупость создавшегося положения, Туров был младше ее на десять лет, и усиленно его не замечала. Макс отвечал тем же.



      Время летело быстро.  На третьем месяце беременности Аня записалась на УЗИ, и Лера с волнением ждала, когда она сходит на обследование. Как раз в это время редактор журнала Светлана Николаевна вызвала в кабинет ее и Макса.

      - Садитесь, коллеги. Я хочу отправить вас в командировку в Вешнегорск. Оттуда заказали в журнал два материала. Один, я думаю, отлично получится у вас, Лера Васильевна, о художнике Непейцыне, он местная знаменитость, юбилей, 85 лет. А второй – репортаж  об открытии в Вешнегорске  новой поликлиники - напишите вы, Максимилиан.
      - Можно отправить Свету или Олю, - возразила Лера.
      - Очерки – ваш конек, Лера Васильевна! Художник старый, с характером и странностями. В администрации предупредили, он выгнал молодого журналиста, когда тот задал бестактный вопрос. Я бы хотела, чтобы поехали вы. Тогда я за материал спокойна! Заказывает администрация, хорошо заплатят. Ну и с мужчиной! Все-таки 15 часов на поезде, потом три часа по сельской грунтовке, глушь, вдруг машина застрянет? Будете чувствовать мужское плечо. Макс, как вы на это смотрите?
       - Надо, значит, надо! – бодро сказал он,  кашлянув в кулак, заскрипел на стуле.
       - Вот видите?! Соглашайтесь, Лера! Менеджер с трудом наскребла материалов на номер, я бы не хотела упустить счастливый случай!
       - Мне надо подумать, - пыталась отбиться Лера.
       - О чем думать, Лера Васильевна? – надавила Светлана Николаевна.  – Завтра ехать, нужно уже покупать билеты. Что-то здесь не так?..
       - Хорошо, во сколько выезжать… – сдалась она.
       - Сейчас закажем билеты на поезд , кажется, в три часа дня…   Рано утром будете в Вешнегорске.  - Лера поднялась,  Макс галантно пропустил ее вперед на выходе из кабинета.


                ***

        Лера  приехала на вокзал на такси, с дорожной сумкой, быстро зашагала к вокзалу, близоруко выглядывая Макса.
      - Добрый день, давайте, я понесу! – нагнал он, возникнув из ниоткуда, отобрал сумку.
      - Спасибо, нетяжелая, - дежурно сказала она. – Билеты у вас?
      - Да. Жаль, туда мы едем в разных вагонах. А обратно - в одном, места рядом… - Лера повеселела, что хоть туда в разных.
      -  Какой у меня вагон? – спросила она.
      - У меня седьмой, у вас пятый…
      - Вот и прекрасно! Уже объявили посадку?
      - Нет, скоро объявят...

      Они по-прежнему старались не смотреть друг другу в глаза. Шли на вокзал, с напускным вниманием разглядывали проходящих мимо людей и природу. Сухие листья рыжей курчавой шкуркой устилали землю, шуршали на асфальте. В сочном синем небе шелестели тополя, листва которых, обретя лимонную прозрачность, светилась изнутри. Чувствовалось, эта щемящая красота мимолетна, и поневоле хотелось насмотреться и надышаться ею полной грудью.


       Рано утром в Вешнегорске их встретила молодая женщина, замглавы муниципального образования на машине.  Городок был небольшой и сонный, располагался вдоль дороги. Доехали до гостиницы. Там они позавтракали, немного отдохнули в забронированных  номерах и отправились работать. Максим поехал  на той же машине в местную администрацию,  чтобы вместе с главой МО  отправиться на торжественное открытие поликлиники. А Лера на уазике «буханке»  - в село Часовенское, где жил художник Непейцын.

       Буханка ползла, буксуя на грунтовке, размытой ночным дождем, вместо трех часов почти четыре. Ближе к селу грунтовка перешла в бетонные плиты, Лера облегченно вздохнула. Село было живописное, с высокими желтыми березами в каждом дворе, аккуратными поленницами дров вдоль заборов.

       Показался большой серо-зеленый дом с резными наличниками, с которых осыпалась краска. Буханка притормозила. Под красной рябиной у черного от старости деревянного забора стоял седой сутулый старик с длинными волосами и бородой, в выгоревшем синем берете, художник Александр Лукич Непейцын.
       Они поздоровались и вошли в дом, пахнущий сыростью и топившейся печкой. Лера по приглашению Александра Лукича, прошла в горницу, огляделась. Стены были завешаны пейзажами, тусклыми при свете скудного осеннего дня. Штук двадцать картин без подрамников стояли в углу. На тумбочке, у промятого дивана валялись выжатые тюбики масляной краски. На столе, посыпанном хлебными крошками, стояла недопитая кружка чая с пакетиком, шустро бегали бесстрашные тараканы. Чувствовалась бесхозность быта старого одинокого человека. Одна из картин стояла на мольберте.

       Александр Лукич заметно волновался и суетился. Поставил чайник на плитку, рассыпал жестяную коробку с чаем, выскользнувшую из рук. «Кыш, пошли!» - ругался на тараканов, которых в избе было несчетное количество. Чтобы он успокоился, Лера подробно рассказывала, как она добиралась, разглядывая картину на мольберте. Размытый портрет молодой женщины, смотрящей в дождливое окно, прижимая руку к стеклу. Тонкая узкая ладонь на переднем плане была необычайно хорошо выписана, как живая.

      Потом они пили чай с печенками. Он рассказывал: родился, учился, женился - строчки биографии выстраивались в ряд. На столе мигал диктофон, но Лера писала, больше доверяя бумаге, чем мигавшей машинке. 

       - Не убивайте их, пускай живут! – в ужасе воскликнул он, когда она, не вытерпев, смахнула полотенцем со стола совсем обнаглевших прусаков, намереваясь растоптать. – Я уже в таком возрасте, Лерочка, что никого не хочу убивать в этом мире, который останется после меня. Мыслящий тростник на берегу океана скоро высохнет и рухнет… И нет, как не было, меня! А они будут шуршать дальше! Не в это ли чудо жизни?! Может, они тоже часть замысла Бога, как и мы с вами здесь и сейчас?..
      - Александр Лукич – это ваша жена? – кивнула Лера на портрет на мольберте.    Он покачал головой:
      - Жена Евдокия Ивановна умерла три года назад. Жили мы с ней хорошо, грех жаловаться. А в сердце было это солнце, которое всю жизнь светит, но не греет. Моя Настя, с которой мы разминулись в молодости. Поверьте мне, Лерочка, Бог всегда дает нам то, что мы просим. Весь вопрос, можем ли мы это взять и удержать!.. Не удержал я ее руками, полвека в сердце ношу. В жизни случайностей не бывает…
      - Ладонь к стеклу прижата, как живая… прикоснуться хочется… - заметила Лера.
      - Прикасаюсь каждый день: и кистью, и сердцем! Поверьте, она это прикосновение слышит!..  Кто-то сказал, и лучше не придумали: любить – это хотеть касаться. Я ведь в душе поэт: одиночество как пророчество с пулей, замершей у виска… Вот так и никак иначе! А вы хорошо пишете, мне нравится читать ваши статьи в журналах, что попадают к нам в библиотеку. Чувствуется, вы любите людей. – Лера улыбнулась, выключила диктофон, стала собираться и прощаться.
     - Улыбайтесь чаще! У вас хорошая улыбка.  Теперь буду ждать ваш журнал.     Если бы вы, Лерочка,  остались дольше, я написал бы портрет! – сказал на прощание Александр Лукич. – Приезжайте в гости, утешьте старика…


       К обеду денек разыгрался. Проехав из Часовенского минут сорок, буханка застряла в дорожной грязи.  Водитель с натугой дергал машину взад-вперед, потом бессильно стукнул ребром ладони по рулю:
      - Все, Лера Васильевна, приехали! Сидите и ждите, пойду за трактором в Часовенское!
      - Это надолго?! – занервничала Лера.
      - Не знаю, как получится! – на ходу крикнул он. – Если надоест, можете потихоньку двигаться вперед, я вас потом догоню!
      Лера расстроилась. Было ясно, что буханку вытащат нескоро, на обратный поезд вечером можно опоздать. Она вышла из машины, пошла вдоль обочины дороги, аккуратно обходя непросохшие лужи. Позвонил Макс:
      - Лера Васильевна, вы где?   
      -  Иду по дороге, машина застряла, водитель пошел за трактором… Сказал, вытащит и догонит…
      - Ладно, не расстраивайтесь, что-нибудь придумаем, - бодро сказал он. – Ждите! Может еще машину дадут в Вешнегорске… 
      - Что здесь можно придумать? - нервно засмеялась она. - В России, как известно две беды, дураки и дороги…

      Постепенно ходьба увлекла. Она с удовольствием вдыхала тяжелый от влаги аромат сосновой хвои. Осенний лес по обеим сторонам дороги был тих и торжественен. Он, то забегал на пригорок, было приятно смотреть на белый кудрявый мох под высокими веселыми соснами, то спускался вниз и путался в красных осинниках и рыжей траве.
      Так она прошла около часа, когда вдруг увидела мужчину, идущего навстречу. Он энергично замахал руками и остановился.  Это был Макс.
    
      - Я думала, вы приедете на машине… - удивилась она.
      - Вам сегодня дважды везет!  Только выехали из Вешнегорска, проехали минут сорок, как у машины сдулось колесо.  Я решил, не теряя времени, идти вам навстречу. Все-таки я за вас отвечаю… – Они, молча, шли рядом.
      - Как там репортаж? – дежурно спросила Лера, чтобы не молчать.
      - Нормально, а ваш художник?
      - Очень интересный старик, материал будет классный. – Перепрыгнула лужу. Макс хотел поддержать, но она уклонилась, сунув руку в карман. Он обиделся.
      - Вы знаете, Лера Васильевна, я не кусаюсь! Более того, я вас боюсь…
      - Почему? – усмехнулась она. 
      - Вы умеете так смотреть на меня, как никто другой… Словно обвиняете во всех смертных грехах. Ах, какой я никудышный журналист и человек… Я это чувствую…
      - Я вообще на вас не смотрю и не обвиняю. Никогда! – возразила она. –  А журналист, мне кажется, это не ваше…
      - А что мое? – он посмотрел на нее темными от волнения глазами. – Вот вы, например, знаете, что в этом мире мое, а что ваше? – разговор внезапно обрел двусмысленность. Точнее, тот смысл, который Лера старательно отодвигала прочь. Он не имел право на существование.
      - Вы приперли меня к стенке!.. Я не господь Бог…
      - Ну да, - усмехнулся он. - Все были какие-то слои, прослойки между нами, а тут нас обоих раз – и поставили друг перед другом. И между нами только господь Бог!  Как это страшно иногда, смотреть друг другу в глаза. Появляется новая реальность отношений  человеческих существ…
      - Какая реальность? О чем вы говорите, не поняла?! – смутилась она.
      - О нас с вами. Вы не знаете, почему мы так упорно не хотим смотреть друг другу в глаза, избегаем находиться рядом? Может, это чувства, которые мы прячем от самих себя?
      - Глупости, вы о чем?! Вы знаете, сколько мне лет? У меня взрослая дочь. И вообще, я серьезная тетка,  и не собираюсь играть ни в какие чувства.  Особенно в такие, над которыми потом будут смеяться окружающие… Это слишком пошло, сорок пять, баба ягодка опять!..
      - И я не играю, - тихо сказал он. – Я просто чувствую, что есть. И это не похоже на то, что раньше я к кому-либо испытывал. Простите, но вы притягиваете меня, как магнит, и я не могу с этим ничего сделать. Когда вы рядом, мне хорошо, когда вас нет, я испытываю беспокойство, чувство дискомфорта и тоски, как… теленок, от которого ушла мама корова, - грубо закончил он. – Как вам такое? Вы будете продолжать бодаться и смотреть в сторону?
     - Классно. Особенно про маму корову… Я не бодаюсь, я просто не хочу усложнять себе  жизнь. Вы молодой, симпатичный мужчина, стоит захотеть, за вами побежит любая девчонка. Я для вас уже старуха… Зачем всё это? У меня в жизни без того куча проблем, - Лера смотрела прямо ему в глаза, жестко, с вызовом. Макс, не сводя с нее глаз,  усмехнулся:
     - Вы никогда не стояли на остановке в ожидании своего автобуса? Приходит один, другой, третий. Не тот, всё не тот, его все нет. Можно сесть в другой, чуть пройти пешком, и дома. Но уже жаль потраченного времени. Уже почти живешь этим состоянием ожидания, надеешься, веришь,  что он вот-вот  придет. Стоишь, топчешься, мерзнешь, голоден, мимо летят навороченные тачки, такси, другие автобусы, но ты упрямо ждешь свой… У вас такое бывало?
     - Мне кажется, вы ждете не свой автобус…  - отрубила Лера.
     - Возможно, но самое странное, мне кажется, что я его почти дождался. 
     - Вы пугаете меня!  Я не хочу ехать в этом автобусе! Давайте здесь поставим точку! И не будем ничего усложнять. Посмотрите, как тут здорово, все золотое! Грибами пахнет. Вы любите собирать грибы? - спросила она, переводя разговор в безопасное русло.
      - Время отсчитывает мои золотые минуты…  - как-то странно сказал Макс и задумался. Потом очнулся: - Вы что-то спросили? Про грибы?.. Нет, не люблю… Я вообще никого и ничего не люблю. Никого и ничего, и это чувство  - подарок судьбы…
      - Не может быть, чтоб никого никогда не любили, -  возразила она. – Взрослый здоровый мужчина!
      - Любил? Не знаю... Увлекался, да, иногда сильно. Казалось, что любил. Девушку…  жили вместе. Потом расстались.
      - Надо было жениться, чтобы вот так, как сейчас, не куролесить!..
      - Зачем? Пожили, поняли, у нас мало общего.  Зачем мучить себя и ее? Кстати, она чем-то отдаленно похожа на вас. Что-то неуловимое, я не вру. Но вы лучше, интереснее, глубже…  Так оригинал отличается от копии.
      - Оригинал и копия чего? Я таких, как вы, мужчин боюсь! Вы можете сильно заморочить голову, - вздохнула Лера. -  Мне жалко ту вашу девушку. Женщине всегда нужна определенность. А вы всё ищете себя, когда еще найдете! И найдете ли?..
      - Определенность и у вас, видимо, не получилась. И, кажется,  я знаю почему.
      - Да! Я была молодая и глупая,  а он вроде вас, умный и категоричный, дорожащий своей свободой. Вы ведь и сейчас ею дорожите больше всего на свете. Больше всех ваших чувств!
      -  Возможно. Я об этом думал и о вас. Я часто думаю о вас. Мужчины боятся таких, как вы, женщин. И я боюсь. Вам не дашь десятую часть, четвертушку, хоть что-то…  Вам нужно целое.  Либо все, либо ничего… Вы, наверно, очень сильно обожглись, и теперь, как дикая птичка, так просто не дадитесь в руки. Сколько времени надо, чтобы вас приручить?
       - Какой вы упрямый!  Я не дикая птичка,  я … Ой, смотрите, что-то рыжее мелькнуло, лиса! Или мне кажется, лиса?! Смотрите! В кустарнике у дороги шевельнулись  ветки.
      - Где, вон там? Возможно, сейчас лисы часто выходят к людям, где?! – Макс вытянул шею.
      - Вон-вон побежала… длинный рыжий хвост! 
      - Ага, давайте посмотрим вместе! – он схватил ее за руку, потянул, они прыгнули через  канавку у обочины. Лера поскользнулась и  полетела в его объятия, но уперлась руками в грудь.
      - А еще говорите, не дикая! – по-детски засмеялся он, бережно отпуская.  – Осторожнее, держитесь, а то упадете!  - он не спускал с нее глаз. - Какие у вас яркие беспощадные глаза… Хотите я вам погадаю? Честное слово, я умею, бабушка научила. Дайте мне руку и другую… Почему у вас дрожат пальцы, не бойтесь. Я сам вас боюсь… - Он взял ее руки, сделал вид, что изучает линии на вздрагивающих беспомощных ладонях, потом с нежностью прижал их к глазам. Лера потянула руки, он не отпустил.
       - Ну, и что вы там увидели? – смутилась она, сердце бешено застучало.
       - Я вижу родное существо… Не бодайтесь, я просто подержу ваши руки… Вот так, хорошо? - он осторожно прижал ее руки к закрытым глазам. Они замерли. Стало тихо-тихо, только ветер шелестел в кронах сосен.
       - Как вы думаете, когда нас догонят? – нетерпеливо спросила она через несколько минут. – Пойдемте же на дорогу!
       - Догонят. Давайте спрячемся, чтоб не нашли… Потому что мне хорошо, как никогда не было…  –  Лера отняла руки, прислушалась.
       - Слышите! Кажется, гудит машина?!  - обрадовалась она. – Пойдемте!
       - Погодите, стряхну, у вас на щеке что-то… Посмотрите на меня… - Он притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.
       - Вы с ума сошли! Прекратите, я не хочу, - прошипела она, не глядя в глаза, отодвигаясь как можно дальше.
       - Я знаю, - ответил он. – Я вас еще не приручил…   

       Они выбрались на дорогу. Минут через пять из-за поворота, весело бибикая, появилась буханка.
       На свой поезд они не успели, сели на ночной. Заняли две боковушки плацкартного вагона. Лера легла на нижнюю полку и сразу уснула без сил. Макс долго ворочался на верхней полке, потом слез, с нежностью долго смотрел на сбившиеся в комок волосы за круглым маленьким ухом, с розовой капелькой сережки, упрямую морщинку на переносице и худенькую руку. Заботливо подоткнул одеяло и простынь под сползающий матрас, как маленькому ребенку. Уснул уже под утро.


        Через день после командировки Лера пришла на работу.
      - Лера Васильевна, вы осунулись  и побледнели. Всё хорошо?! - спросила Света, когда они были вдвоем в кабинете.
      - Всё прекрасно, Светочка! Только устала, горло побаливает…  А что, что-то не так?
      - Я вас спрашиваю, вы молчите, опять спрашиваю – молчите. Я подумала, чем-то расстроены. Может, дома что случилось? Как командировка, как Макс?
      - Все нормально. Кажется, это ты чем-то  встревожена, бегаешь курить часто.
      - Да, это всё Макс! Вы ничего не заметили? 
      - Нет, а что?
      - У нас Оленька серьезно влюбилась в Турова, как я смеюсь, втурилась! Мне все уши прожужжала, а он не понимает, не реагирует.
      - И что же? Танцуй, пока молодой! – усмехнулась Лера, приложила ладони к вискам и зажмурилась. –  Глаза болят, голова… Продуло, наверно… Хочу доделать материал про Непейцына.  Уже десять, в чайной ложками бренчат. Иди пить чай, я поработаю!
      -  Передохните, потом доделаете! – Света ушла.


      Минут через десять  Лера зашла в чайную попить воды и увидела  Турова. Он стоял спиной к ней, у окна, отстраненно смотрел вдаль, слегка покачиваясь на носках ботинок, слушал. За столом шла жаркая полемика. Редактор Светлана Николаевна, отхлебывая кофе  из большой глиняной кружки, громко говорила, жестикулируя руками.  Оля со Светой сидели и слушали. Обсуждали дизайнера Сережу, который опять после выходного не вышел на работу.

      - К чему ваши жалелки, девочки?! На этот раз я его уволю! Мне надоело вранье: заболели горло, живот, пятка! Завтра придет, за версту будет разить перегаром!.. Он спивается, а мы ему потакаем! Сколько ему,  34 в наушниках?! И чего он сидит? Конечно, грошовая зарплата дизайнера, какая семья и квартира! Только жить с мамой и папой на пенсии, слушать музыку и играть в стрелялки, а в выходные – диван и пиво! Так кроме пуза ничего не наживешь! Пускай работу ищет и пашет, квартиру зарабатывает, пока не поздно! Скажите, в чем я не права? Вот скажи, ты, Света, какого жениха ты хочешь?
       - Не знаю… - растерялась Света.
       - А ты перечисли, какого?! – напирала Светлана Николаевна.
       -  Ну, чтоб не пил, не курил, нормально зарабатывал, был интеллектуалом, поговорить можно было обо всем. Ну… был чистоплотным, симпатичным, с хорошим характером, - Света смутилась и замолчала.
       - Вот! – торжествующе сказала Светлана Николаевна, театрально подняв вверх палец. - Любая баба независимо от возраста хочет одно и то же! Если мужик к сорока годам не умеет зарабатывать деньги, уже не сумеет никогда!  Потенциал возможностей после сорока падает, работодатели отсеивают возрастных кандидатов. К сорока у мужика должна быть квартира и доход, чтобы не сидеть у жены на шее. Иначе такого мужика не за что будет уважать! И не говорите мне про безработицу! В России масса возможностей заработать деньги. Не с мышкой в руке, но можно!
       - А как же чувства? – робко спросила Оля и густо покраснела. – Мне, например, не только деньги нужны…
       - Чувства будут потом! – с уверенностью сказала Светлана Николаевна.
       - Да, будут потом, они придут ровно в сорок! – сказал Туров и стремительно вышел из чайной.
       - Не понравилось! – хмыкнула Светлана Николаевна. – Им всем не нравится, когда  режешь правду-матку.  Ведь это и его касается! Я ничего не имею против, Туров – неплохой мужик, но зарплата?! Разве можно прожить мужику на наши копейки? Только пока один. Так ведь и у него возраст, жениться пора, крутиться надо, а не языком чесать! Вот и задело…
       - Светлана Николаевна, вы сегодня разошлись! – заметила Лера, допивая воду.
       - Это не я, у меня дочь разошлась с мужем и двоих внучат мне на шею повесила, выгнала своего тунеядца! А ведь красавец, прическа, бицепсы, прямо с картинки сошел, только  работать не хочет, хоть тресни! Ой, берегите свою судьбу, девчонки, а то наплачетесь! Лера, вы что-то бледная совсем?! Не заболели?
       - Наверно, горло болит, дайте мне отгул. Непейцына я доработаю дома…


      Туров ждал ее на лестнице и безапелляционно сказал:
      - Я пойду с вами! Провожу, потом вернусь на работу. Я могу чем-то помочь? – Лера покачала головой. Они шли молча. – О чем вы думаете? – пытался угадать Макс. - Вы считаете, что Светлана Николаевна права?
      - А вы думаете, нет?.. Важны только чувства? С милым рай в шалаше? – фыркнула она.
      - Важно и то, и другое. Мужик не овощ, чтобы зреть на грядке до товарного вида. А потом раз – и на прилавок!..  Без чувств ничего не получится, даже если будет всё: квартира, машина, в кармане миллион…
      -  Все это слова, слова, Боже, как я от них устала… Давайте, помолчим… - Они подошли к остановке автобуса. Макс взял ее за руку, Лера вздрогнула, но не отняла.
      - Простите меня, Макс,  я думаю, у нас ничего не получится. Для меня 10 лет между нами – это пропасть, яма, в которую я свалилась давным-давно. Вы милый, хороший, протягиваете мне руку, но я… не могу дотянуться. Я не верю, что у нас что-то получится... Простите меня, но это так.
      - То есть вы не верите мне… в меня? – голос его дрогнул.
      Зазвонил мобильник. Лера достала из кармана.
      - Да, Аня, всё хорошо?! Что показало УЗИ?
      - Девочка, но ты не беспокойся! – Аня помолчала. - Вчера ты усталая была, я ничего не сказала.  Девочки не будет, мама, я сделала аборт.
      - Аня, подожди, что ты говоришь?! Подожди, я сейчас приеду! – Лера забыла про Турова. Она вскочила на ступеньку подошедшего автобуса с мобильником в руках и что-то кричала, плакала, говорила в глухой телефон.
      Туров постоял и, низко опустив голову, пошел на работу.


      Лера проболела бронхитом три недели. Когда пришла в редакцию, было непривычно  тихо. Света стучала по клавишам ноутбука, Оля была на интервью в больнице. Светлана Николаевна редактировала сверстанный номер журнала, была занята, только кивнула, здороваясь, в ответ. В клетушке дизайнера сидел молодой симпатичный паренек  в наушниках.
      - А где все? – удивилась Лера. – Сережа, Туров?..
- Сережу уволили, Туров уволился сам. Уже неделю, как не работает. Наша Оля страдала и перестрадала, как там у Маяковского: «Любовная лодка разбилась о быт…»
     - Разбилась о быт… - повторила Лера. Задумалась и горько поправилась про себя:  «Разбила о быт…»


      Туров исчез из ее жизни. Чувствуя себя виноватой, Лера даже не пыталась искать его  и звонить. «Жизнь продолжается, - бодро сказала она себе, - обломки уйдут на дно…». Но  ночами видела во сне осенний лес с мелькнувшей лисой, Макса Турова, тянулась к нему, но не могла дотянуться и прикоснуться...


                Эпилог

       Через год Аня с подругой уехала покорять столицу, устроилась работать медсестрой в городскую поликлинику. Живет на съемной квартире в пригороде, за которую отдает ползарплаты, и мечтает выйти замуж за москвича. Конечно, чтоб он не пил, не курил, всю зарплату приносил. Звонит нечасто, но когда звонит, Лера радуется, как ребенок. Она осталась одна в двухкомнатной квартире, работает внештатным журналистом все в том же журнале.  Пушистая рыжая кошка Лиса ходит за ней по пятам, скрашивая одиночество. 

      Недавно Лере исполнилось пятьдесят четыре. Она не пытается выглядеть лучше, чем есть, не молодится, но как будто в своих ощущениях потеряла возраст. Может, потому, что одиночество – вечный спутник нереализованных надежд и желаний ее не тяготит.  Только во взгляде появилась паутинка философского спокойствия, будто она всё еще чего-то ждет и идет не в самый трудный и грустный для женщины возраст, а в Никуда, не осознавая  и не испытывая животного страха старости и смерти. Странная женщина!..  Может, она не имеет инстинкта самосохранения в той степени, в которой он обычно присутствует у нормально стареющих женщин,  потихоньку бредущих к бездне Небытия, и не боится стареть? Чтобы не скучать, Лера Васильевна постоянно находит себе дела.

       Недавно перед Новым годом, скопив денег, Лера затеяла ремонт, решила поменять обои и сделать натяжной потолок в большой комнате. Позвонила в фирму, которую случайно  увидела в рекламной газете. Пришел молодой человек, сделал замеры, составил договор, обещал прийти через три дня  и… исчез. Лера позвонила в фирму еще раз. Через три дня пришли два паренька, быстро и весело сделали свое дело.
      - Шеф, мы закончили! – позвонил один из них. –  Хорошо! Тогда мы уходим. Сейчас скажу хозяйке, что вы придете, сами примете работу и расчет… - Ребята собрались и исчезли. Раздался звонок в дверь. На пороге стоял Макс Туров. С минуту они ошеломленно смотрели друг друга.
      - Простите, ничего личного! Только работа, - натянуто улыбнулся он. – Ну как мои хлопцы, сделали хорошо? Сейчас проверю, - надел на ноги синие следки, прошел в комнату оценивать потолок. – Нормально, молодцы ребята!
      - Так вы шеф-мастер по потолкам! Сколько я вам должна? – осипшим от волнения голосом спросила Лера.
      - У вас уютно, везде ваш запах… аромат, которым обладаете только вы.  Я его чувствую! Кошара красивый, как лиса, как зовут?..
      - Вы знали, что будете делать потолок у меня, – догадалась она.
      - Не знал, потом увидел имя и фамилию в договоре, испугался: чур, меня, чур!.. Но вы позвонили снова. Значит, судьба. Как живете? Замуж не вышли?
      - Не берут, а вы?
      - Я… - он испытующе посмотрел на нее. - Женился, двое детей, мальчик и девочка…
      - Какой вы молодец! – у Леры от волнения дрожали руки, она отвернулась к окну.
      - Стараюсь, помните, как говорила Светлана Николаевна, - он передразнил: «К сорока у мужика должна быть квартира и приличный доход, чтобы не сидеть на шее у жены. Иначе такого мужика не за что будет уважать!».  Теперь я овощ хоть куда!
      - Наверно… Не помню… Сколько я вам должна?.. – Лера почувствовала, что воздух становится плотным и густым, как раньше в кабинете, когда они оставались одни. От переполняющих ее чувств стало душно, она боялась смотреть Максу в глаза. Зато он пристально смотрел на нее, не отводя глаз.
     - Нисколько! Может быть, чаю, если еще не надоел…
     - Чаю?.. – растерялась она, засуетилась. – Пойдемте на кухню. Почему нисколько, так нечестно, я так не могу…
       
      Туров сел за столик в маленькой кухне, подперев рукой щеку, не сводил с нее потемневших, внезапно ставших серьезными глаз, смотрел, как она наливает воду в электрочайник, как нажимает загоревшийся язычок, достает два кружки.
        - Боже мой, вы совсем не изменились… - выдохнул он.
        - Зато вы изменились. Виски поседели, появился животик… - Лера взяла себя в руки.
       - Ну да, большой и толстый мужик, питающийся всухомятку, чем попало…
       - Жена не готовит?
       - Некогда поесть, всё время крушу потолки… Можно, я покурю у вас на балконе, дайте какое-нибудь блюдце… - Туров взял блюдечко, вышел на балкон, открыл окно, жадно глотая морозный воздух.
       - Зачем вы курите, это вредно…
       - Ерунда! Вредно жить так, как я живу. Но я выживаю, как таракан, привык! - он замял окурок, еще раз глубоко вдохнул и решительно вошел в комнату. 
       - Я обманул вас, Лера. Никого у меня нет... Хотел посмотреть на вашу реакцию.
       - Зачем?! Я поверила, что у вас всё хорошо. Порадовалась за вас, хотя…
       - Хотя чувствовали вы совсем другое! Меня не проведешь. Знаете старый анекдот? Стоит на остановке жирный толстый дядька с пузом. Рядом мальчик с беременной мамой, спрашивает: «Дяденька, вы кого ждете?» - «Автобус…» - «А мы мальчика…». Так вот я тот самый толстый мужик, который до сих пор ждет свой автобус.
- Вы серьезно?.. А я… я с той самой осени еду в этом автобусе… Боюсь поверить, что вы его еще ждете…


Рецензии
Так и хочется сказать:"Дуры бабы! не вернёшь упущенное время..."
Нет, не вернёшь...Такое не прощается...

Ольга Андрис   20.04.2023 15:14     Заявить о нарушении
На это произведение написано 14 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.