В России в поездах есть вагоны-рестораны

Второй железнодорожный рассказ Жени

С нами как-то в Россию поехал Свен, один швед. Был год Швеции в России, мы привозили спектакль, сделанный совместно. Свен поехал как сопровождающий от агентства, выделившего нам деньги на постановку (большое ему спасибо, и не только за этот, но и за помощь в других культурных проектах). Свен - очень сдержанный молодой человек, делающий карьеру в политике. У него есть одна особенность – он очень разборчив в еде, не ест мясное, жареное, жирное, соленое и еще много чего.

Мы прилетели в Петербург, откуда должны были в тот же день ехать на поезде в Москву, где сразу же пересаживались на другой поезд в Самару. Так получилось, что в Петербурге поесть не успели, так как хотелось хоть немножко показать ему северную столицу. Прокатились на кораблике по Неве и бегом на Московский вокзал. На вокзале тоже не успевали в ресторан, но ничего, сказали мы ему, в поезде есть вагон-ресторан, так что нет проблем. Проблема все же образовалась – в поезде не было вагона-ресторана. Мы все удивились, но сказали, что не беда, в поезде из Москвы в Самару обязательно будет вагон-ресторан, тот поезд длиннее, и не может быть, чтоб вагона-ресторана не было. Но его там не было. Мы сказали ему, что на станциях к поезду приходят продавать съестное местные старушки, ну там вареную картошку, посыпанную укропом, домашние пироги и пр.

На станции действительно к вагону подошли женщины, но продавали они вареные яйца, которые Свен не ел, и жареные в каком-то странном жире пирожки с картошкой, ужасно неаппетитные и подозрительно пахнущие. Свен сказал, что даже умирая от голода, он это есть не будет, и спросил, есть ли у них водка. В вагон он вернулся с охапкой бутылок водки. Мужики в вагоне с большим интересом и уважением смотрели на него и его коллекцию бутылок.

Мы, используя последнюю возможность, репетировали недорепетированное, а голодный Свен мрачно стал пить водку. Вскоре к нему присоединилась пара других пассажиров из соседних купе. Курить они выходили в тамбур и некурящий Свен вместе с ними. В открывающуюся время от времени дверь доносились возбужденные голоса. Свен не говорил по-русски, а мужики не говорили по-английски, как они объяснялись непонятно. Через некоторое время из тамбура пришёл Свен, в возбуждении подошел к нам и спросил (по-шведски) «Как будет по-русски «жизнь»?». Мы сказали, что жизнь по-русски будет «жизнь». Он повторил слово, чтоб не забыть, пошёл назад в тамбур, и мы услышали, что Свен сказал: «Жизнь». «А-а, сказали мужики, теперь понятно».

До сих пор, Свен, если хочет сказать, что мы говорим, что-то несоответствующее реальности, он говорит: «Да, и в России в поездах есть вагоны-рестораны».