Бзик

Я хочу поделиться тем, как в начальных классах я приобрела одну странность – страх выступления перед слушателями, блокирующий, сковывающий, делающий невозможным это выступление. И как потом, в подростковом возрасте, я от него избавилась, сама. Случайной виновницей возникновения такого страха стала моя первая учительница. И она же, сама не ведая, способствовала моему избавлению от него.

Рассказываю. Начальная школа. Я учусь хорошо. Как и все в классе, я обожаю свою учительницу и стараюсь ей понравиться. Учительница к разным праздникам устраивала в классе детские выступления со стихами. Без оценки. Это было торжественно. Выступающим всегда хлопали.
Некоторые дети от волнения забывали текст, пытались его вспомнить, лепетали что-то, опять ошибались и начинали плакать. Стоит такой раскрасневшийся маленький ученик перед классом и плачет. Учительница подходит к нему, гладит по головке, успокаивает и говорит нам:
- Дети, давайте ему похлопаем. Он ведь старался!
И мы ему хлопали. Ребёнок, обласканный и успокоившийся, возвращается за свою парту.
Я, его ровесница, смотрю на него и думаю:
- Ничего не прочитал, только поплакал, а столько ласки от любимой учительницы!
И вот, как-то  раз, я тоже ошибаюсь. Намеренно. Меня тоже пожалели, погладили по головке, приласкали, ребята похлопали мне в ладоши. Никто не заметил моего обмана.

Так повторилось несколько раз. Потом во мне заговорило самолюбие, и захотелось вернуться к прежним моим хорошим выступлениям – без ошибок и спотыканий. Но я не смогла.
На уроках – всё в порядке. Отбарабаниваю выученный урок, получаю свою хорошую оценку, но… на праздничных выступлениях, перед зрителями, за аплодисменты – ошибаюсь. И ничего уже с собой поделать не могу. Начинаю говорить и думаю, как бы не ошибиться, как бы не забыть текст, вот здесь, вот сейчас, вот-вот… И я ошибаюсь, позор мне!

Этот бзик перешёл со мной из начальной в среднюю школу. Здесь я тоже хорошо училась. Меня направляли на разные конкурсы чтецов и – о, ужас! – там я опять позорюсь!
С грехом пополам мне дают повторно прочитать стихотворение, дают даже в качестве «утешительного приза» грамоту. Что же, девочка читала с выражением, ну немного разволновалась… И мой бзик получал свою порцию сладкого.

Плохо было ещё и то, что этот бзик перекочевал со мной и в музыкальную школу. Там тоже были выступления. Они были обязательными для всех учеников, поскольку школа должна была периодически отчитываться перед родителями – чему же она за их деньги научила детей?
Я ошибалась. Пальцы тряслись, клавиши прыгали перед глазами. Я думала, скорее бы закончить пьесу и без ошибок. Но не могла.
Нет, сначала, до этого бзика, в музыкальной школе у меня всё было хорошо. Помню, меня, маленькую девочку, как-то раз отправили на выступление в нашем новом Дворце Культуры, где я бойко сыграла «Героическую пьесу», и, сама как герой, гордо зашагала со сцены. Тогда про меня даже написали в местной газете, отмечая лучшие номера концерта.
А теперь – бзик. Выступать не могу. Слышу, преподаватели меж собой разговаривают, не обращая внимания на то, что я стою рядом. Они ворчат, что не знают, куда меня поставить в ряду исполнителей. Ведь я трясусь, дёргаю всех. На меня страшно смотреть, я завожу всех. Поставишь в начале – я ошибусь и настрою всех на завал. Поставишь последней – дожидаясь своей очереди, всех задёргаю.
Однажды преподаватели догадались – поручили мне объявлять номера. Мол, увидит, что родители не звери. Я довольно спокойно объявляла всех. Потом – и себя. В этот раз я не ошиблась. Сыграла бледненько, но не ошиблась. Я  обрадовалась и задумалась, почему не ошиблась? Стала догадываться, что мне помогло чувство ответственности за всех, которое не дало мне расслабиться и думать только о своём бзике. Мне хотелось и дальше, на других выступлениях объявлять номера, чтобы закрепить этот свой маленький «успех». Но мне такое больше не поручали. И я опять начала трястись перед выступлениями.

Это была моя внутренняя проблема. Я ни с кем ею не делилась – ни с мамой, ни с подругами, ни с преподавателями. Все видели эти мои плачевные результаты, но откуда это взялось и как от этого избавиться – никто не задумывался, никому не было интересно. Вот, не должно этого быть – и всё. Я, маленькая девочка, оставалась со своей бедой один на один. Но я боролась, искала пути выхода из этого тупика.

Очень помогло в борьбе с этим бзиком одно моё очередное выступление. Нет, я тоже здесь ошиблась. Стихотворение – «Что такое хорошо, что такое плохо» Маяковского – дала мне моя учительница литературы. В нём нет сюжета, просто переход от одной строфы к другой (реклама разных профессий). Запомнить эту последовательность трудно. Я нервничала и путалась. Несколько раз мне предлагали повторить, но я, всё равно, ошибалась. Мне очень жаль было жюри, они так были добры ко мне! Но…

Со мной выступала моя подруга. Она никогда не ошибалась. Читала всегда громко и с выражением. И в этот раз – тоже. После нашего выступления в коридоре мы встретили мою первую учительницу. Моя подруга была её дочь. И что же я увидела и услышала? Эта учительница накинулась с руганью на свою дочку! За то, что та, якобы, плохо прочитала стихотворение. Боже, как она её ругала! И за что? Ведь подружка так хорошо прочитала своё стихотворение! А, главное, –  ни разу не ошиблась! Девочка оправдывалась, но мать от этого ещё больше её ругала. В шоке, я почти не слышала слов ругани. Мне вспоминалось, как я ошибалась у этой учительницы на выступлениях и как она гладила меня по головке. Как будто поощряя меня к этому. А дочку свою она, значит, за непонятные мелкие провинности ругает? Да ещё так сильно!
С этого момента я начала вылечиваться от бзика.

Я боролась. Вспоминала, анализировала, пыталась понять, отметить, когда этот бзик немного отступал. Я пробовала все возможные формы выступления. Я сама лезла в это, как в огонь. Чтобы привыкнуть. Чтобы перебороть страх. И однажды я почувствовала, где мне легче, где я почти не боюсь и где я могу не ошибаться.

Это были монтажи, школьные монтажи, когда ребята стоят в линейку и читают по очереди короткие стихи. Как в эстафете. Один читает, а другие ждут, когда дойдёт до них очередь. Если я не прочту своего стихотворения, следующий не имеет права читать своё. Я смотрю вправо, влево, рядом стоят такие же ребята, в белых рубашках, строгие, Мы соприкасаемся плечами, и я чувствую исходящее от них тепло. Мне почти нестрашно. Я не имею права на страх. Чувство ответственности убивает во мне моего врага – мой страх. Я не ошибаюсь, читаю, как положено, громко, с выражением.
Вообще, честно говоря, я не любила эти школьные монтажи, популярные в то время. Они мне казались какими-то слишком простыми по форме. Ну, ещё когда маленькие детки на каком-нибудь съезде выступают со своими бойкими и задиристыми стишками – это умилительно. Взрослые улыбаются, смеются, расслабляются перед ответственной работой. Но когда подростки специально ездят куда-то, мотаются по фабрикам и клубам, чтобы прочесть маленький стишок – мне было непонятно, зачем? Зачем они тратят время на это? Про свою проблему я знала. А что у других? Я смотрела на умных красивых ребят и не могла понять, зачем это им надо? Но не спрашивала. Догадывалась, что у них у каждого что-то своё.

Я справилась. Стала выступать везде и всюду, куда меня направляла школа – во всех номерах самодеятельности. В музыкальной школе я тоже перестала ошибаться. Как-то на районном выступлении нашей школы, где я прилично сыграла свою пьесу, одна добрая девочка сказала:
- А ты сегодня не ошибалась.
Мне было очень приятно это поощрение. Она заметила. Ведь я так старалась!

Да, я старалась, и у меня получилось. Я была довольна собой – избавилась от навязчивого бзика.
Я стала свободна.

P.S. Художник Виктор Пегов "Первоклассница"