Сам против себя

                Поединок с привычкой               
               

                Курильщик, прочти и передай товарищу!


          Как говорил Марк Твен, «нет ничего проще, чем бросить курить: я делал это множество раз».
Вот и моим попыткам бросить курить было несть числа. Они не походили одна на другую: были и «анархистские», и тщательно спланированные, и даже героические типа «сразу рвать» — то есть решительным жестом бросить едва начатую пачку оземь — и больше ни-ни.
          Однажды, когда служил в армии, разработал собственный вариант. Он основывался на учете специфики и психологии воинского коллектива. Знаменитое армейское братство с огромной силой проявляется в отношениях, между курильщиками: денет у солдата немного, практически он всегда испытывает нужду в «махре», но отказать товарищу в затяжке, не оставить «бычок» — считается верхом подлости.
          И я решил восстановить против себя братство курильщиков, для чего разработал иезуитский план. Получив денежное довольствие, накупил сигарет и взял привычку закуривать в самых многолюдных местах, дразня окружающих.
          — Оставь! — кидались ко мне парии.
          — Фигу! — нагло отвечал я. — Свои надо иметь!
          Ребята презрительно смотрели на меня, пожимали плечами и отворачивались.
          Так я продолжал до тех пор, пока не убедился, что в роте и даже в батальоне перевелись желающие «стрельнуть» у меня сигарету.
         Вот теперь можно было действовать. Я объявил себе, что «железно» бросаю курить, а очередное денежное довольствие сразу израсходовал на различный армейский ширпотреб, оставшись без копейки. Расчет был прост: держаться, пока хватит сил, а когда воля ослабеет, тогда... А что тогда? Я уже не мог обратиться к товарищам за помощью — они рассмеются мне в лицо. Я сам себя изолировал, и мне останется только держаться, держаться, держаться до победы.
          А я действительно держался долго, но чем это кончилось? Стыдно признаться, я капитулировал и раскаялся. Народ понял и простил.
         Позже предпринял другую попытку «завязать». На этот раз главная надежда возлагалась на препарат «Табекс», выпущенный фармацевтами в помощь бросающим курить. К препарату была приложена отдельная инструкция, которую я принялся скрупулезно выполнять. Должен сказать, что эта попытка почти увенчалась успехом. По крайней мере, именно благодаря «Табексу» я продержался рекордный срок — почти четыре месяца и считаю, что дело погубила нелепость. Как раз явилась из Москвы жена, где она полгода прохлаждалась на курсах повышения чего-то. И привезла «сюрприз»: несколько блоков «Филипп Морис».
          — Из-под полы, специально для тебя, —радостно щебетала она. — Ты же у меня такой любитель.
          И, округлив глаза, назвала сумму. Тут закуришь.
Все эти бесплодные изнурительные попытки вконец деморализовали меня. Но время шло, и однажды я оказался в больнице. Сосед по койке попался из бросивших.
          — Знаешь, — доверительно сказал он мне, — здоровье и курение — это как плотина и река. Пока плотина крепка, она стоит, но чуть где малюсенькая трещина, она обречена. Усекаешь смысл?
          — Да, но мне кажется, что, бросив курить, я буду чувствовать себя каким-то неполноценным.
          — Ха-ха! — рассмеялся тот. — Знакомое ощущение. Только оно липовое. Курение на Руси ввел Петр I в XVIII веке. Мы курим-то всего 200 лет. а 1000 лет до этого Русь табака не знала: без него воевала и пахала, и детей рожала, и бражничала.
          — Это все теория, — поморщился я. —а на практике...
          — А на Практике, — перебил сосед, — ты потому не смог справиться с собой, что всегда в первую очередь рассчитывал на внешние факторы, которые-де вынудят бросить курить, себе отводил вспомогательную роль. А надо наоборот!
          — Не получается. .
          — И не получится. Должен быть какой-то психологический стержень. Например, онкологические больные легко бросают курить. Их психологический стержень — угроза смерти. Но я взял для наглядности крайний случай, он не может служить полноценным примером: ведь этот стержень привнесен извне. А надо самому найти в себе такой стержень.
         — Что ты нашел?
         — Я ж объяснил: у меня это теория плотины. У других другое.
         Разговор запомнился.
         Как-то попала мне в руки небольшая повесть Владимира Чивилихина. Герой оказался в сложной ситуации: со сломанными конечностями он лежал на берегу таежной реки и умирал от жажды в метре от воды. Этот метр был глинистый обрыв, и парень понимал, что при попытке напиться неминуемо захлебнется. а надо было держаться, ждать подмоги. И он держался много дней под июльским солнцем, борясь с соблазном. И победил!
          Пример впечатлял. Я знал, что такое настоящая жажда: в армии не раз прыгал с парашютом в пустыню. Жажда — это нестерпимо, это раскаленная мука, с ней не ищут в сравнение ни физическая боль, ни спазмы голода и уж, конечно, ни жалкие позывы к курению. Но как герою удалось обуздать крик собственного организма? Оказывается, он внушал себе, что воды вообще не существует в природе, и даже мысленно запретил себе произносить слова «вода», «пить»... «Ничего этого нет», — твердил ой, сжав зубы.
          «Вот оно, — понял я. — Тот самый стержень. Психологическая модель ситуации одинакова, но парню было неизмеримо труднее». Это было как озарение.
          Я не мешкая сразу уничтожил все запасы сигарет. В отличие от прошлого раза не стал трезвонить окружающим, что бросил курить. Я знал, что бросил. Потекли дни... Удивительно, но особых мук я на этот раз не испытывал: не боролся с желанием, не дискутировал, не уговаривал
себя, просто не думал об этом. Очень скоро в сознании образовалась запретная зона, в которой растворились к исчезли слова «табак», «сигареты», «курить». И только изредка я думал о парне, умиравшем от жажды у воды.
          Очень скоро я перестал переносить запах табачного дыма, начинало першить в горле, и я стрелой летел мимо курящих. А ведь еще неделю-полторы назад чувствовал себя в накуренном помещении как рыба в воде. Мне стало неприятно разговаривать с курильщиками, отвратительный табачный запах бил в нос. «Боже мой, — удивлялся я, —- и дураки называют это «запахом настоящего мужчины»? Неужели и от меня так несло?»
           Резко возросла потребность в сладком. В первые недели я съедал в день по полкилограмма конфет и больше.
          Так вот откуда эти рекомендации насчет леденцов. Слышали звон... Ничего рекомендовать не надо, организм сам попросит.
Недели складывались в месяцы, а я... продолжал курить. Во сне! О, как я курил во сне — азартно, взахлеб, прикуривая одну сигарету от другой. Иногда я задыхался дымом и просыпался, кашляя, с табачным привкусом во рту. Я думаю, что за первый месяц без никотина я выкурил во сне больше сигарет, чем за все предыдущие 18 лет, и все же их количество из месяца в месяц сокращалось даже во сне, кроме того, менялся сам процесс. Курение взахлеб постепенно сменилось неторопливыми сладкими затяжками, потом просто затяжками, обычными, как в жизни, при этом я всё реже видел себя курящим. Наконец, месяца через четыре, процесс курения даже во сне стал для меня неприятен, причем раз от разу это чувство становилось все острее, перерастая в отвращение. Но я все-таки курил и, просыпаясь, думал: «Как хорошо, что это только сон», а привкус табака не исчезал. Я понимал, что это бунтует подсознание, вторая натура — привычка. Но знал: и это кончится.
          И это кончилось. Видения стали посещать меня сначала раз в неделю, потом раз в месяц, и, наконец, исчезли совсем.