04 Тайна кладовой

Мама от чего-то ходит весь день грустная, как пасмурная погода, говорит отец. Я спрашиваю у неё, почему она не улыбается? Мама смотрит на меня, краешки губ вздрагивают, слегка ползут вверх, улыбаются, но глаза грустные и хотят плакать, в этот момент мои тоже почему-то хотят плакать. Мама гладит меня успокаивающе по голове и говорит, что  предстоит операция. Я не знаю, что это такое, но ощущаю что-то неприятное и наверное болезненное, как, если ударить мизинчик об ножку стула. Мама смотрит на мои полные слез глазки, и говорит, ну же, не надо, и у неё из глаз начинают тоже капать слезы. Мы плачем прижимаясь друг к дружке, обнявшись. "Мне будет совсем не больно, из-за наркоза я совсем ничего не почувствую.  Закрою глаза, а когда открою все уже произойдёт."
Что такое наркоз я тоже не знаю, но, наверное, это когда ударишь пальчик да так, что аж зажмуришься от боли, а мама погладит по головке ручкой, нежно, ласково, как умеет только она , подуёт на пальчик, "моя ты радость болезная" - скажет и станет совсем не больно.

Свет весной всегда особенный. Луч его попадает в окошко, преломляется и падает через кухню и весь коридор  ложиться на кладовку с разными разводами. А если на окошко поставить цветок то тень его непременно окажется на дверях кладовой, как раз возле ванной комнаты. И я бегу в зал беру большой горшок с алоэ и приношу на кухню. Тень получается такая интересная, большая . Можно увидеть в ней паука, который пытается охотиться или громадного осьминога, как в фильме про ..., но я не помню название фильма , кадры помню, а фильм нет. Я уношу цветок назад в зал, а вместо него идут в ход чашки с круглыми ручками, чайник с длинным носиком. И даже ополовник с большим животиком. Тени получаются такие забавные. Можно сидеть на стулке на кухне и играть в театр теней. И я играю . Мама стоит у окна, солнечный лучик падает на её лицо. Лучик не горячий не холодный немного тёплый и очень уютный. Мама в какой-то момент жмурится, морщится, её морщинки  распрямляются, лицо становится чистым гладким, как у младенчика. И я думаю, что это наверное тот самый момент, когда операция и наркоз. Только что она грустила и плакала со мной, ей было плохо, а солнышко пожалело её, погладило по волосам, личику, подуло своим теплом и ей хорошо. Но сейчас она спит, потому-что наркоз. Мне хочется потрогать её личико незаметно своей ручкой,  пальцами или хотя-бы  тенями от рук , но все тени убежали в конец коридора и спрятались в кладовку. Иногда они от туда выходят, но лишь для того, что бы помыть руки  в ванной и опять залезть в пыльную кладовку где лежат всякие папины болтики, шурупчики, ножовки, молотки и даже небольшая оранжевая дрель в виде пистолета . Мне кажется, тени иногда приходят сюда сами, без моего ведома, и что-то там мастерят, строят, от того и руки мои всегда грязные и нужно мыть, мыть, мыть.

Мама открывает глаза улыбается мне, я  ей, я знаю, что всё плохое уже позади, все операции, потому что солнышко пожалело ее погладив по головке и тень её болезни убежала, спряталась в кладовке.  "Будем пить чай?" - спрашивает она у меня. Не отвечая,  радостный я бегу в ванную мыть руки, пробегая мимо кладовки, покрепче запираю её на крючок, чтобы мамина болезнь не сбежала, и возвращаюсь радостный, показывая ей чистые руки. Мы пьём чай с малиновым вареньем, подмигивая друг дружке и  радуемся, радуемся, радуемся.