Башня. Пульс

Серо — голубые глаза с мольбой смотрят на меня, чуть подрагивая ресницами. Такие красивые, такие нежные — и прямо передо мной. По щеке скатывается слезинка, и я аккуратно, дабы не растерять драгоценную влагу, слизываю ее.

А через минуту, я ощущаю эти глаза у себя под ногами. Раздается треск, я жмурюсь, мысленно моля о прощении, но продолжаю свое восхождение.

Небо сейчас грязно желтое, столь «густого» темного цвета. И на его фоне куда не кинешь взгляд — Башни, сплошные Башни тянутся ввысь к этому желтому небу. И по ним ползут, цепляясь, сползая, а порой и падая вниз люди. Изредка мы встречаемся взглядами на мгновение, и взбираемся дальше, ввысь. У кого то Башни ниже моей, у кого — то же столь громадны, что их вершина теряется в дымке.

А из Башен торчат руки, лица, головы. Они сплошь усыпаны чьими — то глазами, ушами, ртами, ладонями. Переплетения сросшихся тел, с единой пульсацией крови в общих сосудах. И тут уже непонятно где заканчивается один, а начинается другой, есть лишь единая Башня. И я - взбирающийся на нее, отчаянно вцепляющийся в чужие ладони, хрустящий чужими носами, жадно слизывающий чужую слюну, стекающую по губам.

А руки хватают меня — то агрессивно пихают, пытаясь столкнуть с Башни, то больно впиваются в кожу, то томно ласкают мое тело, то бережно поддерживают, позволяя мне уснуть в заботливых объятиях хотя бы на пару часов. Лица, полные обожания, лица, искривленные болью, перекошенные ненавистью, страхом. Лица, излучающие тепло и заботу, источающие негу и наслаждение — смотрят на меня, изучают меня, щекотят шелковыми ресницами, облизывают пересохшими шершавыми языками, впиваются зубами с жадностью и ненавистью в мою изможденную плоть.

И вот я достигаю вершины. Небо здесь уже другое — ясное, голубое, желтая дымка осталась далеко внизу позади. Здесь не видать ни рук, ни лиц — лишь ровная площадка телесного цвета с вдавленным в нее голубым светящимся кругом. Кажется что он заполнен какой-то искрящейся, вязкой субстанцией.

Я сажусь посередине и вижу перед собой — как на соседней башне, что почти что вровень с моей, человек почти добрался до вершины. Прямо перед финишем одна из рук со злобой пытается отпихнуть его, и он, утратив равновесие чуть не падает. Пусть этот человек мне незнаком, но у меня перехватывает дыхание от ужаса. Но незнакомец грубо впивается в руку, и невзирая на ее корчи, и хруст ломающихся костей, он делает последний рывок до вершины. Рука замирает, чуть подрагивая от боли.

Незнакомец чуть пошатываясь после длительного восхождения осматривается и замечает меня. Он садится посреди своего круга — он у него темно-зеленый, словно из жидкого изумруда и смотрит мне прямо в глаза.

Я вспоминаю откуда-то что весь этот путь мы проделали ради этого мгновения. Здесь — на вершине, залитой Солнцем, я понимаю что это место, эти мгновения более реальны чем все мое восхождение. Будто я только что вышел из иллюзии, в которой пребывал все это время. Я смотрю на Другого, пожирая его глазами, и ощущаю что это конец. Даже не касаясь его, не разговаривая с ним, я чувствую этого человека — чувствую лучше чем всех тех, что касались меня, и поддаваясь нахлынувшим на меня ощущениям, растворяюсь.

В тот самый миг, когда мы вновь разделимся, мы вырвемся из потока Истока и падем вниз, дабы затем забраться вновь. Рождение, восхождение, пробуждение, слияние, смерть и падение — беспрерывный, неугасающий пульс моего воплощения. Но каждый раз, переродившись, каждый раз, упав вниз, я буду помнить куда мне идти — сквозь желто серые тучи прямиком к сияющему Солнцу. 

Иллюстрация художника Саши Мишко, выполнена специально для этого произведения и размещена с его разрешения.