Анапа моего детства

Анапа. Когда я слышу название родного города, то в душе моей пробуждаются воспоминания, которые почти не связаны с нынешним содержанием этого слова.
Это произошло по тому, что для меня Анапа не просто всероссийская здравница, доступный курорт или теплое место, в которое можно приехать и скоротать старость, купив квартиру.
Для меня, Анапа, это мое детство. Моя жизнь. Тёплые воспоминания. Те воспоминания, которые бередят и одновременно согревают душу.
Это именно то счастье, которое осталось недоступным подавляющему большинству людей нашей страны. Ведь они приезжали просто оторвать для себя кусочек отдыха. Ну, может поправить здоровье, впитать немного новых впечатлений, набрать сувениров и фотографий о «стране моря и пальм», как на картинках о красивой жизни.
Ведь настоящие «банановые страны» тогда были такими же недосягаемыми как Луна. По этому и память об Анапе для них осталась как пожелтевшее фото с их счастливыми лицами на фоне «Турецких ворот» или набережной. Может быть кто-то припомнит пионерский лагерь, горячий песок пляжа и ласковое море… Но в котором вожатые разрешали поплескаться только по колено…
            Я расскажу Вам об Анапе, как о моем настоящем счастье. Кому то расскажу, а кому то и напомню, задев сладкие струны, ведущие в прекрасное  прошлое. И думаю, что мое мнение разделят все, кому повезло родиться и вырасти здесь.

КУБАНОИДЫ.
           Анапа, это не просто город на берегу моря.
Прежде всего это люди. Именно те, самобытные, разношерстные и яркие в своем поведении и проявлении характеров. Со своим особенным говором и сленгом.
Я хочу заметить, что в каждом черноморском городе есть своя особенность речи. Ведь речь, это способ отображения характера, самобытности горожан. Как в Одессе, Керчи или Новороссийске, везде свои культурные традиции, уложенные в мозаику живущих там людей.
Анапский говор, это симфония из правильно-культурного Питерского обращения, сленга хулиганского и, конечно, кубанского суржика. И не в одновременной мешанине, а самобытным рисунком.
Когда я в детстве приезжал в подмосковье к своему двоюродному брату, то заслышав мою речь, ребята на улице обращали на меня внимание. Они спрашивали, почему я разговариваю как диктор из новостей? Ведь я не растягивал на распев гласные, как они привыкли это делать. И по этому, в их восприятии, я говорил как робот.
В свете событий «на» или «в» Украине, я узнал, что тот самый суржик, на котором говорят кубанские казаки, вовсе не Украинский язык, каким я себе его представлял. Это отдаленная помесь украинского с русским. И использовался он в основном сельскими жителями в станицах.
И армяне в Анапе жили. И греки. И татары, конечно. И турки. Дружно все жили. И разговаривали без акцента. По тому, что рождены были все здесь и росли и учились на одном языке, который всех объединял. Не смотря на соблюдение всех национальных традиций этих народов.
        И приезжали в Анапу отдыхайки всякие.
Со всех концов страны. Разные. И изнывали в потных очередях в столовых. И дрались за место под солнцем на пляже. И толкались в автобусах, набитых плотнее чем хамса в бочке.
И называли они нас в отчаянии, «кубаноидами»… По тому, что люди Анапы жили сезоном. И старались хоть как то заработать за этот короткий промежуток времени, скупо отведенный нам природой.
По тому, что до следующего сезона что либо заработать многим просто трудно. А кое кому и невозможно. И эти три месяца кормили год. И за предприимчивость «курапачи» (так назывались отдыхайки местной детворой) и называли нас кубаноидами.
Нет их больше, кубаноидов. Растворились в заезжих-приезжих. Не слышно больше суржика. Даже в станицах. За то повсюду слышен акцент. Не важно каких языков. Акцент не анапский. 

ЗАРНИЦЫ
          А в августе и сентябре было время зарниц.
Вы знаете, что такое, зарница? Очень многие не знают. Думают, что это военно-патриотическая игра пионеров. И только.
А на самом деле, зарницы, это яркие всполохи по горизонту, когда сумерки опустились на еще пышущую теплом землю.
Когда где то там, далеко-далеко блистает молния, а сквозь сумрак облаков доносятся эти отблески. И кучевые облака величественно озаряются. И похоже это на огромные репродукции художников Возрождения. 
Но происходит это так далеко, что звуки грома не слышны. И теплый воздух неподвижен. И зрелище завораживает тебя, словно беззвучное кино.
Мы с мальчишками возвращаясь с рыбалки застываем, поглощенные этой потрясающей картиной. И упиваемся опускающейся на нас вечерней свежестью…

МОРЕ
       Море для анапских мальчишек, это особый мир, неотъемлемый  от всей остальной жизни. Можно сказать, что соленую морскую воду они впитывают вместе с матерински молоком. Мальчишки (как, в прочем и девчонки), не отдыхают на море - они им дышат, насыщаясь каждой клеточкой своего тела, а главное, души.
И жизнь их становится невозможной без моря. Как для чаек…        Одни из самых ранних воспоминаний моего детства, это барахтание в морском прибое. Даже не могу сказать, сколько мне тогда было. Я был слишком мал, что бы понимать, что жизнь может отмеряться годами. Осмелюсь предположить, что годика два.
Море, это то, что одним из первых встретило меня на жизненном пути. И больше никогда не отпустило из своих объятий.
Бывало, мне приходилось уезжать из Анапы надолго, но «голубой магнит» всегда манил к себе мое сердце. Зимой или летом. Не важно.
Море никогда не становилось для меня менее значительным, не зависимо от того, могу я окунуться в его воды, или оно было слишком холодным или бушующим. И мы с моими товарищами при любой возможности бегали на берег. Мы всегда находили чем заняться там, у прибоя. И что бы мы ни делали, батарейки наших душ заряжались.
        Летом мы купались. Но смысл в этих словах гораздо более емкий, нежели в него вкладывали «курапачи». Просто плескаться в воде, зайдя по пояс, а то и опоясавшись надувным кругом, для нас было не то что бы неприемлемо – оскорбительно!
Да и буйки для нас существовали не для того, что бы ограничивать нашу свободу, а были просто ориентиром или местом временного отдыха. А еще, вокруг грузов, за которые были привязаны тросы буйков, как правило кипела маленькая жизнь морских обитателей. По этому, доплыв до буйка, мы ныряли и с любопытством исследовали, кого можно было бы поймать, или хотя бы понаблюдать у этой бетонной конструкции. А иногда это был просто мешок с песком.
        Да-да! Вы уже догадались! В море нас интересовали его обитатели, на коих мы частенько охотились. Не просто забавы ради.
Солнечным летним днем, когда мы с восторгом нанырялись с пирса в морскую пучину, у нас просыпался зверский аппетит.
Конечно, идти домой, что бы набить желудки, у нас и в помыслах не было. Главное, надо было раздобыть немного хлеба.
Тогда мы шли на песчаный берег, поближе к раздевалкам, и искали утерянную отдыхайками в песке мелочь. Бывало так, что монеты были свежепосеянными из карманов. А были и такие, которые провалялись на берегу не один год, и покрылись патиной, а то и ракушками.
Тогда мы отчищали такие экземпляры растирая песком между пальцев. Через пару минут, монетки блистали как новенькие.
Насобирав необходимую сумму, мы отправляли ходока за хлебом. А сами собирали с камней или опор причала раковины мидий, ловили крабов и прочую доступную снедь. Находили на берегу какой ни будь лист железа, и делали из него протвинь, разведя костер из штормами выброшенных палок.
После нехитрых манипуляций, импровизированные блюда были готовы. К этому времени возвращался уже и гонец с хлебом и питьевой водой.
Обед диких охотников-собирателей состоялся…
Если чувство голода все еще оставалось неумолимым, тогда в ход шли экстренные меры. На рубашках завязывались рукава, и такими импровизированными мини бреднями заводили под крупные заросшие водорослями камни.
Как правило, после каждой такой манипуляции, уловом становились несколько черноморских креветок, которые, после ампутации им головы,  немедленно отправлялись в жевательный аппарат ловца. Это повторялось до достижения цели, то есть до насыщения.
          И потом мы снова превращались в маленьких Жак Ивов Кусто, с головой уходящих в новый мир, сверкающий кристальными всполохами солнечных бликов…            Домой мы возвращались уже под вечер. Пешком, по тому как влезть в битком набитые автобусы было практически не реально. В автобус и так уже поместилось пассажиров больше, чем способно уместить его внутреннее пространство.Из-за постоянного нахождения на открытом воздухе, уже к концу июня мы становились цветом темной бронзы, на зависть бледных «курапачей», которые всегда были как дети подземелья, бело-полупрозрачные. И даже когда они старались посильней загорать, то они становились не загорелыми, а красными, как вареные раки.
Некоторые, особо усердные, загорали до облезания кожи чуть ли не до «мяса». Но даже такие достижения их вполне устраивали. Потом, когда они возвращались к себе домой, это было доказательством их визита на юг.
          Каждый, ну, или почти каждый из мальчишек Анапы проходили через три этапа взросления. И определение этим этапам тоже давало море.
Первый этап – ловля.
Когда мальчишки ловят крабов (конечно руками), или морских язычков (самая мелкая разновидность камбалы). По пути на море, мальчишки заходили в любую столовую, и просто брали себе по обычной вилке. Потом, зайдя в воду по пояс, с маской, разглядывали песчаное дно, на котором кое где прятались морские язычки. Если таковой обнаруживался, оп – и вилка пригвоздила трофей. Коротким движением язычок отправлялся в пакет.
За час, можно было наловить полный пакет, и идти домой, жарить их в томате… Нам тогда было лет по 9 - 10.
Второй этап – охота с пикой.
Он усложнялся тем, что надо было плавать с ластами, уметь глубоко нырять, ловко и незаметно подкрадываться к рыбе.
Орудием охоты теперь была острога или трезубец. Но трофеями становились малоподвижные рыбы, маскирующиеся на дне и надеющиеся что охотник их не заметит. По этому приходилось много плавать, вести активный поиск. И на острие пики чаще попадали ерши-скорпены, бычки, и если очень повезет, то камбала Глосса, в простонародии называвшаяся «лосик».Было тогда нам лет по 12-14.
   И третий этап – охота настоящая.
Это период подводных ружей. Высший пилотаж мастерства. Это ожидание рыбы в засаде. Это понимание ее жизни, движения, привычек.
Я не смогу Вам сказать, когда заканчивается этот период. Просто по тому, что совершенствование в мастерстве подводной охоты может длиться всю жизнь.
 С окончанием детской беззаботности, сокращаются возможности заниматься подводной охотой. И не только ей, конечно. Но очень многие продолжают жить морем. Особенно в мае и сентябре, когда идет большая миграция рыбы.
А бывает и так, что с выходом на пенсию, открывается второе дыхание, и бывшие мальчишки достают из чуланов и чердаков свои верные ружья, ласты и пояса с грузами. И на охоту выходят 40-50 летние мальчишки… Ну, держись, лобань с пиленгасом!!!
        В детстве зима не становилась для ребятни препятствием походу на море. Особенно я любил (и продолжаю любить) яростные зимние шторма. Эта необузданная стихия! Энергия природы!
Мы добегали до самого окончания пирса, и смотрели, как волны с бешенным рёвом катились к берегу. И представляли себя матросами корабля, застигнутого ненастьем. Иногда самые высокие и мощные волны бились снизу в настил пирса, обдавая нас холодными брызгами. Но нас это только раззадоривало.
         После шторма мы вновь бежали на берег. Шторм выбрасывал всякие, как нам тогда казалось, интересные безделушки. Можно было обнаружить все что угодно. Все, что стало добычей моря в разных уголках другого берега или на кораблях. Это и утерянный кем-то ботинок, и большой обрывок синтетического каната, и швартов из манильского троса.
Но нас интересовали, конечно игрушки, и запчасти к ним. Потом, вечерами мы мастерили себе то, что можно было хоть как то приспособить. По этому родители с нами не очень напрягались по поводу покупок развлечений. Мы обеспечивали себя сами.
         Запах моря… Он бывает разным. Я не знаю, с чем это связано. Летом море может пахнуть огурцами, или даже арбузами. Зимой у моря запах йодистый, просоленный.  Это как и выбрасываемые водоросли. Летом на песчаный берег анапской бухты выбрасывает камку, а зимой, бурые водоросли. Причина этого – сезонность. В разной температуре активней растет разная морская флора.
         Когда то давно, когда судьба забросила меня служить на дальний восток, в тайгу Хабаровского края, со мной произошел удивительный случай.
Я совершенно случайно встретился с человеком, которого мы подобрали по дороге, когда ехали из Комсомольска-на-Амуре. И потом, в разговоре стал проявляться намек на его происхождение из причерноморья. Он пару раз вскользь упомянул, что он родом с моря.
Тогда я сказал, что я родом из Анапы. Он засомневался. Подумал, что я его обманываю. И в открытую спросил:
     - Назови три возраста кефали!?Я без колебаний ответил:
    - Чуларь, кефаль, лобань…
От восторга молодой человек аж кинулся обнимать меня, признав земляка. Такой вот пароль с отзывом получился.
И хотя на самом деле, кефаль и лобань хоть и родственники, но все таки разные рыбы, в тогдашней Анапе ни кто не обращал на это внимания. Маленькая рыбка – значит чуларь. Средняя – значит кефаль, хотя это может быть и сингирь, и лобань. В общем, анапские мальчишки, не ихтиологи – они рыбаки!

КУРАПАЧИ
          В моем беззаботном детстве я ни как не зависел от сезона, в отличии от большинства взрослого населения. По этому родители мои понимали, что чем больше отдыхающих приезжало на курорт, тем лучше для успеха города. Мне же не было от этого ровным счетом ни каких дивидентов.
Для меня эти курортники были толпами ротозеев, которые заполонили наш городской транспорт, забили до отказа пляж, столовые и прочие места, в которых я желал бы бывать, но зачастую приходилось себя ограничивать. И не смотря на это, я, как и прочие мои сверстники, относились к курапачам со снисхождением.           Надо сразу заметить, что все отдыхающие, приехавшие погреться на песочке, разные, как рисунок стекляшек в калейдоскопе. Есть очень вменяемые, нормальные и общительные люди. А есть и не укладывающиеся в понятие психической нормы. Тогда у нас складывалось впечатление, что некоторые просто оставили мозги, воспитанность и культуру по местам своей прописки.
Может быть их было не так и много в отношении к нормальной части, но они были яркими, кричащими, нарочитыми, бросающимися в глаза. С вечно ревущими как пожарная сирена детьми, расталкивающие локтями более спокойное окружение и вечно чего то требующие.
          Была и другая часть. Умеренные, но сбитые с толку тем, что оказались вдалеке от своих привычных мест. Они становились беспомощными в незнакомой среде, от чего вызывали даже сочувствие.
Примерно такие же ощущения у меня вызывают коренные москвичи, которые приезжают к нам по своим делам. Люди привыкшие жить в железобетонных джунглях, слабо ориентируются в таком аграрном месте как Анапа, или тем более Темрюк. Иногда они себя так ведут, что складывается впечатлении, оставь их без присмотра – они заблудятся и погибнут. Хотя в своей кипящей, домашней жизни они как рыба в воде.
Ну да ладно…
           Мы, будучи шпаной, иногда самоутверждались среди сверстников-курапачей. Почему то местные мальчишки приезжим внушали опасение, если не страх. По этому, если по какой либо причине между компаниями местных и приезжих вспыхивали маленькие разборки, последние как правило, ретировались, даже если превосходили численностью.
Но не смотря на возникающие страсти, драки возникали не часто. Да и последствия от них были не тяжелыми. Синяк под глазом, юшка из носа или разбитая губа. Вот и все преступления. Появление первой крови являлось гонгом к остановке схватки. Ни о ножах, ни о других орудиях увечий ни кто не помышлял.
Но даже если произошла ссора, и оказалось, что участник событий с девушкой, соблюдалось негласное перемирие. Девушка с парнем являлась оберегом.
           Ну да вернемся к нашим курапачам. Они  проявляли огромное недовольство, когда на берегу обнаруживали, что на несколько метров от уреза воды море покрыто камкой. Это такая разновидность водоросли, произрастающей в морской воде, недалеко от керченского пролива, и в строго определенных условиях, которые характерны для песчаных пляжей вблизи Анапы, летом.
 Для нас нашествие камки никогда особой проблемы не составляло. Мы знали, что пройдя каких ни будь 5-10 шагов по этой не очень приятной жиже, мы все равно попадем на чистую воду. Да и появляется она не всегда. А любой, мало-мальский штормик, все равно смывает ее куда то на дно морское.
И мне не понятно, зачем отдыхайки возмущаются. Ведь камка растет не по чьему то недосмотру, и не по чьей то вине. Такова природа. И когда мы встречали особо недовольных и горластых, поносящих наш город, и наше море, мы предлагали им собирать манатки, и ехать туда, где нет камки.
Скажу Вам больше – некоторые знающие отдыхайки специально садятся в эту жижу и прикладывают ее к больным местам. Я слышал, что это является средством от ревматизма, прочих болезней суставов и даже кожных заболеваний. Но на счет неприязни от камки или ее пользе можно долго спорить.

ВИНО
          Виноградарство и виноделие, второе ремесло Анапы, после курорта.
Свои винодельни были почти в каждом дворе. И я помню аромат сусла с сентября по ноябрь. Осенние солнечные деньки, уже не такие жаркие. И мы собирали урожай с лозы.
Дома была большая арка, по которой плелись кусты Изабэллы, Молдовы и Рислинга. В огороде было еще пара кустов Шэслы или как здесь ее называли «Шашла», но они вызревали раньше всех, и я понемногу употреблял его сладко-терпковатые ягоды. По этому до сбора на вино, он не доживал. Да, в общем то, и столовый сорт то, не винный. По этому отец не возражал против этого.
             Какое-то время собранные гроздья выдерживались в бочке во дворе, после того, как специальной палицей их потеребили, что бы ягода отдавала сок. Несколько раз в день приходилось перемешивать этот ароматный продукт, который был еще не сусло, но уже и не виноград. И только через три-четыре дня, отец выставлял во дворе пресс и начиналось главное действо, от которого я был в полном восторге.
Он ведрами черпал теребленный виноград и наполнял емкость пресса. А я укладывал разборный поршень и червячным штоком, через рычаг давил. И в подставленный чан начинало стекать сусло.
И аромат стоял по всему двору. И даже дальше.
 И я брал большую кружку, и набирал в нее этот чуть забродивший сок, до краёв. И ел сдобный рогалик, запивая нектаром солнечной ягоды…
          Потом отец переливал сусло по бочкам в виноделке. И что-то колдовал там. У него были свои рецепты, согласно которым он смешивал сорта, добавлял воды или сахара. У него получалась превосходная изабелла. Не обычного для этого сорта, светло розового цвета, с ярким клубничным ароматом и поразительной способностью «шибать в голову».
         С изобретением возможности создавать порошковые вина, человечество сильно проиграло…
         В моем детстве сверстники занимались коллекционированием. Собирали все, что имело хоть какое то разнообразие. Марки, спичечные этикетки, минералы, открытки, фотографии знаменитостей, разнообразные ракушки, модели автомобилей и многое другое.
Я же, изобрел новый, как мне тогда казалось, вид коллекции. Я собирал винные этикетки.
Было их у меня огромное количество. Они занимали несколько общих тетрадей, куда они были аккуратно вклеены. И хотя вкусовые качества этих вин были для меня недоступны ввиду моего малолетства (если не считать досягаемости отцовских бочек), сам вид этих цветных бумажек меня восторгал. Особенно марочные сорта, с изображением заслуженных на конкурсах, медалей.
Спустя годы я узнал, что это увлечение называется – винографолия.

ЖМЫХ
        В сентябре-октябре вечерами, когда на станицу опускались сумерки, мы с мальчишками ходили к винзаводу. Там мы придумали себе небезопасное развлечение.
По началу мы садились в засаду, в кустах возле центральной весовой (она же, главный въезд в винзавод) и поджидали «лодочку». Это такой сварной кузов для перевозки собранного винограда. Они обычно ставились вместо кузова на грузовики или на тракторные прицепы.
Когда такая «лодочка» заезжала на весовую, прямо на въездных воротах, машину взвешивали, и сверху в лодочку автоматически опускался какой то сканер, для определения сахаристости привезенного урожая. Эти операции занимали около трех минут.
И мы ватагой подбегали, запрыгивали на лодочку, хватали себе по паре гронок винограда, стремглав неслись обратно в кусты. Там мы и разделывались со своей легкой добычей.
Нас, конечно гоняли за это. Но беззлобно, просто покрикивая на нас. Работникам совсем не было жалко для нас каких ни будь пару кило винограда. Просто гарцуя по лодочке, мы мешали им делать взвешивание.
         Так в течение вечера мы проводили несколько операций по захвату сладкого лакомства. И потом, насытившись и устав от дневных забав, начинался аттракцион каскадеров…
Из выездных ворот каждые полчаса появлялись колесные трактора с прицепами, вывозя жмых.
Это именно то, что оставалось в отход, после отжима сока с винограда. Жмых был отличным удобрением в огороды, и сельские жители с удовольствием выписывали себе ходку такого трактора, за сущие копейки.
Теперь надо бы рассказать, что же он сам представлял из себя. Это тёмно-коричневая мягкая сухая и даже пушистая масса. Как правило, она была почти все время теплой, из-за брожения остатков питательных веществ и парила в прохладный осенний воздух.
Жмых издавал головокружительный, сладковато-терпкий аромат, сусла с крепким чаем.
Трактористы знали о наших забавах, кататься в кузове на жмыху, и по этому, выезжая за пределы винзавода, сразу давили на гашетку так, словно это болид формулы-1, что бы мы не успели запрыгнуть.
Им было не жалко нас покатать – они переживали, что кто ни будь из нас слетит и покалечится, а им ох как не хотелось за это отвечать.
Однако, мы были хитрее. Мы поджидали трактор у следующего поворота, где тракторист был вынужден сбавить обороты. И вот тогда, выскакивая из-под раскидистых лап придорожного ельника, мчались за прицепом, пока тракторист не успел опомниться и прибавить газку.
И наиболее проворные успевали догнать, зацепиться за край кузова и вскарабкаться на кучу жмыха. Кто не успевал – оставался не у дел. А то и срываясь в набирающего ход прицепа, «пахали» носом борозду в асфальте, стесывая до сукровицы локти с коленями.
Но ни кто не ныл. Ссадины и синяки в нашем детстве было обыденностью.
А те, кто занял места на мягком и теплом жмыху, ликовали, празднуя свою крутость.
И ехали так в слоистом, опускающимся в ложбины, тумане, пока не оказывались там, куда надо было ссыпать наше «ложе». Иногда это было совсем недалеко от наших домов, а иногда приходилось возвращаться после полуночи из других станиц и хуторов.

СКАКУНЦЫ
        В старой Анапе, если кто помнит, средоточие общественной жизни крутилось возле двух важнейших объектов: кинотеатр «Родина» с прилегающей к ней территорией, и рынок. Тогда, в 70-е и 80-е годы был только один рынок – центральный. Это сейчас культурных мест в Анапе пруд пруди. А раньше, особенно в межсезонье, променаж местные жители делали чаще всего именно в упомянутые два очага.
        И на углу, где улица Астраханская начинала свой разбег от Театральной площади, как мы ее знаем сейчас, был малюсенький стихийный рыночек, из бабушек-дедушек, торговавших палисадными цветами, семечками и вареными креветками. Вот к ним я и веду свои воспоминания…
Думаю, что такие бабушки, торгующие семечками или леденцами-петушками на палочках, сидя у тротуаров, были совсем не редкостью во всех уголках нашей Родины. Но вот с креветками, это прерогатива исключительно приморских городов. Да и то, в тех городах, где рядом располагались лиманы – место где эта креветка водилась в изобилии.
И так повезло, что возле Анапы раскинулись сразу три лимана. Ближайший из них, Витязовский.
Рано по утру рыбаки шли в лиман, и заводили под берег бредни мелкой сетки, вылавливая ведро – два креветки. Рыбаки их называли скакунцами. Наверно за прыть. Когда их доставали из воды и старались пересыпать в емкость, то они скакали словно блохи.
Потом улов скоренько варили, чуток приправляя лаврушкой и побогаче, солью, и сразу везли торговать. И продавались они как семечки, стаканами. Сворачивался кулёчек из газеты, насыпались скакунцы (копеек по 10 за стакан), и вуаля – есть чем заняться сидя на отдыхе на лавочке, наслаждаясь свежим морским воздухом.
Можно было остатками (самыми мелкими, задохляцкими креветочками-недорослями) подкормить снующих поблизости наглых чаек.
Конечно, мяса в скакунцах не много. Не сравнить с современными, импортными.Но нынешние, безвкусные и перемороженные. Одним словом – не то.
Скакунцами, не то, что бы можно было наесться... Но сам процесс!!! Аромат!!! Яркий вкус!!!
И ни чего, что потом оскомина уже на языке. Это маленький местный наркотик, который бросить кушать можно только когда все съедено…

ГОРОДСКИЕ ЛЕГЕНДЫ
         Как и в любом другом городе, в Анапе жили и процветали свои городские легенды. Некоторые из них имели основания, а какие то были чистым вымыслом, но оказались неимоверно живучими, не смотря на нелогичность. Но жители передавали и передают их из уст в уста, наслаждаясь их таинственностью. Людям всегда хотелось быть особенными носителями сокровенной информации, и делиться ей, поражая воображение слушателей.

Золотой конь.
Это старая легенда, будоражащая умы анапчан. Существует предание, что древние жители Горгиппии ,или даже Синда, как в древности называлась Анапа, поклонялись золотому коню. Был он якобы исполнен в полный рост. Но, по одним сведениям, его сокрыли в земле с приходом греков. По другим сведениям, его пытались вывести из города спрятав в горах от наступающих киммерийцев, скифов, и всяких прочих сарматов.
В общем, был в городе конь, да сплыл при невыясненных обстоятельствах.
И оставались бы эти слухи на уровне сказок, если бы в один прекрасный момент при строительстве подземного общественного туалета в центральной части города не обнаружили рабочие золотую сбрую, прекрасно и дорого исполненную. ( к стати, что она была обнаружена, тоже не факт).
Было это в середине 70-х годов прошлого века. И весть об этой находке разнеслась по районным весям быстрее телеграфа. И кинулись все жители города и прилегающих территорий, имеющие клочки земли, копать в них сокровища. Правда, ни кто ни чего существенного так и не нашел. Или нашел, но скромно умолчал.
И дабы успокоить в городе массовый археологический психоз, прибыла комиссия КГБ. И занималась она проверкой слухов и результатами изысканий стихийных археологов. Но комиссия тоже ни чего не обнаружила.
Установлен был документально только факт того, что уже в турецкие времена (17-18 века), султан сделал заказ на изготовление золотого коня (не уточняется какого именно, то ли цельного, то ли только инкрустированного золотом). Известно только, что заказ был выполнен, и вожделенный продукт творчества убыл в Турцию к заказчику.
Но народ упорно не желает отпускать надежду на то, что когда ни будь, копая у себя на участке траншею под водопровод, под лопатой с задорным звоном блеснет золотая грива коня…

Подземные катакомбы под Анапой.
 В этих сказах ни чего уже не говорится о сокровищах. Просто местные жители веруют, что под городом до сих пор сохранились подземные ходы. Но размах их явно преувеличен.
Один мой знакомый утверждал, что в детстве он с пацанами лазил в ход, начинающийся от западного мыса малой бухты и почти до нынешнего здания Сбербанка, что на улице Ленина. А это по прямой более пятисот метров. И вероятность такого хода катастрофически быстро тает, если учесть, что находиться он мог не глубоко, и по пути его должны «перерезать» фундаменты множества капитальных зданий.  Да и грунтовые воды там быстро бы заполняли пустоты.
Ну и главный гол в ворота рассказчика вбивает то, что вход в катакомбы должен был бы остаться. А порода коренная там не тронута.
Однако, есть множество других версий, подтверждающих существование катакомб. На месте новой набережной, при строительстве сети кафе, действительно открылся один или несколько входов в подземелья. Но они оказались очень узкими, да в добавок еще и заваленными мусором (не известно какого времени). В общем, строители залили их бетоном при строительстве.
В пятидесятые годы после ливня вода вымывала вход в катакомбы (к стати, тоже на набережной) прямо напротив нынешней гостиницы «Старинная Анапа». Туда стали наведываться местные мальчишки. И после какого то несчастного случая, было решено избавиться от опасного объекта. Его замуровали. И пока не построили новую набережную, я помню то место, заложенное кирпичом.
Но так или иначе, под Анапой существовали разного рода подземные сооружения. Это неоспоримо. Это была и древнегреческая сливная или водоснабжающая система, и винные погреба, и генуэзские склады, и турецкие пороховые погреба. Они были. И кое что, возможно еще есть.
Но когда мы, еще мальчишками, пересказывали друг другу истории о подземельях, глаза наши горели от причастности к чему то таинственному. Представлялось нам, что мы когда ни будь сможем оказаться в этих проходах, с каменными сводами, где древние правители оставили для нас неслыханные сокровища. Или, по крайней мере, редкие, интересные артефакты, обнаружение которых сделало бы нас знаменитыми. И рассказы эти обрастали все новыми и новыми подробностями, приписываемыми нашей мальчишеской фантазией.
P.S. Доктор Будзинский, основоположник Анапы как курорта и здравницы, имел большие затруднения при своих делах и бизнесе. Однако, после того, как начал изыскательства анапских подземелий в конце 19-го века, вдруг смог расплатиться с кредиторами и дела его пошли круто в гору…

База подводных лодок под Лысой горой.
 И такая легенда имела хождения в 60-е и 70-е годы прошлого века. Якобы кто то видел, как подводные лодки погружались и уходили под водой в грот в сторону Лысой горы.
Эта легенда наиболее легко опровержима. Рельеф мелкого дна у побережья Анапы не дает даже намека на возможность существования такого грота. Тем более с размерами для сокрытия подводных лодок. Да и сам материал дна. Он из осадочных пород, даже у высокого берега. Камень там ломкий, да и дно быстро заиливает какие ни будь значимые углубления.
Можно сказать, что эта легенда убита.

ВОЛОДЯ ЕРМАЧКОВ
         Поголовно все коренные жители Анапы, и многие из приезжих знают этого милого человека. Его можно встретить на улицах города, ближе к центральной части, или в общественном транспорте. Такой слегка пожилой, но забавный мужчина.
Я никогда не видел его в расстроенных чувствах. Всегда на позитиве, общительный и радушный. Подчеркнуто вежлив, здоровающийся со знакомыми, и незнакомцами. И, почему то, всегда в различной военной форме….
Ну конечно же это он – Вова! Или Володя Супсехский (по тому, что ранее он жил, а может и живет еще в Супсехе).
И мало совсем кто знает его по фамилии. Ермачков Владимир Иванович.
Я не буду рассказывать всю его историю, почему он стал таким особенным, отличающимся от остальных. Я хочу углубиться именно в тот след, который он оставил и продолжает оставлять в судьбах жителей Анапы.
Аномалия в развитии этого человека сделала так, что уже хорошо взрослый мужчина содержит в себе мальчика по сути. Наивного, доброго, веселого игривого и непосредственного. Все, сколь ни будь знакомые с ним люди относятся к нему так же по доброму. Да и не может быть иначе. Иногда приходится мириться с его чудачествами, но снисходительно, как к забавам ребенка.
Коренные анапчане могут рассказать множество забавных историй, героем которых стал Володя Ермачков. В основном они связаны с его любовью к ношению военной формы, и реакции на это незнающих его людей.
Так в давние, советские времена, он надев форму сотрудника милиции, останавливал на въезде в город автотранспорт, и ковырял гвоздем дырки в правах. Конечно, приезжие были в прострации за такие действия «сотрудника ГАИ». Но настоящие сотрудники, прибывшие на место, установили «статус кво», и сделали внушение Володе. С тех пор форму милиционера я на нем не видел…
Или вот случай в аэропорту, когда в переполненный терминал вошел молодой человек в лётной форме, и во всеуслышание заявил, что сейчас будет отправляться внеплановый рейс Анапа-Москва. Измученный жарой и очередями народ хлынул выстраиваться за «пилотом», со всем своим скарбом, бросая занятые до этого очереди за билетами. Но… Володя, расправив руки, аки крылья серебристого самолета, гудя убежал на выход, оставляя в недоумении дерущихся уже в очереди за ним, несостоявшихся пассажиров…
Истории, приключившиеся с ним можно рассказывать бесконечно. Но большинство из них были приписаны в заслуги Володи местными фольклористами. Не со зла, конечно. А что бы «рельефнее» воспринимать нашего городского героя.
            Хочу заметить, что я впервые познакомился с этим талисманом Анапы, когда мне было лет 8. И глядя на него сейчас (а мне уже 51), я не замечаю ни каких изменений. Ну может морщинки на его лице стали глубже. И тем не менее, мое субъективное мнение – время над Володей не властно.
 Текут года… менялись городские правители и даже государственный строй. Нет больше страны СССР… Анапа превратилась из тихого и уютного курорта в мегаполис… Меняется буквально все… все, кроме Володи.
Подробнее о Володе и его жизни можно ознакомиться на массиве www.anapa.info

ПЛАВНИ
        Рядом с Анапой, буквально по границе улицы Северной располагаются Анапские плавни.
Для приезжих это непонятное ландшафтное образование, и не болото и не озеро. Так… какой то заросший водоем.
Для нас же, тогдашних мальчишек, это тоже была неотъемлемая часть жизни и развлечений.
Зимой, когда случались морозы, то те, кто был счастливым обладателем коньков (а таких было крайне мало, не больше чем обладателей ласт в Норильске) могли покататься на ледяной глади. Правда, иногда спотыкаясь о торчащие то тут, то там, стебли камыша.
Скажу честно, я за свою жизнь так и не примерил коньки. Но уж как говорится – кому что.
        А еще, каждую зиму анапское небо озарялось пожарами в плавнях. Я не знаю, каким образом они воспламенялись. Может охотники таким браконьерским способом выгоняли птицу из укрытий. Но я думаю, что какие то сорванцы умышленно поджигали сухие заросли камыша и рогоза, и они занимались бескрайним пожаром, метавшим зловещие отблески на тяжелые тучи, нависающие над городом.
        Летом же, плавни становились фабрикой по производству комаров. Но комаров все равно было меньше чем сейчас. Это было заслугой маленькой рыбки, гамбузии (родственницы известной всем аквариумистам, гупии). В свое время ее завезли из водоемов средней Азии, и она успешно прижилась. Основным кормом для нее и являлись личинки комара.
Но в 90-е годы по чьему то наитию, или по капризу природы, в наши водоемы попала щука. В этот же период исчезли и гамбузии. Надо полагать, что молодняк щуки уничтожил нашего защитника от комариных полчищ.Так то вот….
          А еще, на летней рыбалке (если клева не было), не было предела нашему мальчишескому восторгу когда мы отломав окончание побега камыша, с пушистым коричневым навершием (думаю это было засохшее соцветие), поджигали его. Он не горел, а только тлел. Но в сумерках, размахивая этой «сигарой», можно было выписывать вокруг себя ярко-красные зигзаги. Так выглядело наше безопасное фаершоу…

ЛАБИРИНТЫ
         В начале 80-х годов на пустыре между «Летней эстрадой» и стадионом был построен детский городок. Откуда то я слышал, что строил его сам Церители. Хотя это не факт. Но судя по размерам фигур реальных и вымышленных животных, это похоже на действительность.
Сам городок был устроен забавно. Это были бетонные тропинки, между которых были подобия мелких бассейнов. А над этими тропками нависали фигуры исполинских животных из железобетона, отделанных красочной мозаикой. Там были и спрут, и рыба, и дракон, и черепаха. А в самом бассейне лежал рак, длинной метров 10. Внутри рыбы можно было пройти. Как и под спрутом и черепахой. Ну очень интересно для детей.
         А еще, самом дальнем углу городка стоял лабиринт. Самый настоящий! Высокие глухие стены, витиеватые проходы. Может не такой уж большой и сложный, но просто созданный для игры в догонялки.
Я учился школе №2. Это совсем недалеко от городка. Каких ни будь пять минут пешком, или пара минут для нас – пострелёнышей. И мы после уроков (а иногда и на больших переменах) бегали на лабиринты резвиться как угорелые.
По началу было достаточно носиться по лабиринту, закоулки которого уравнивали шансы на успех между очень быстрыми и чуть медлительными. А потом достигли такого уровня, что бегали поверх бетонных стен. Может это было и не совсем безопасно, но нам тогда того и надо было. Экстрим! Своего рода советский паркур для детей и подростков.
А в бассейнах тем временем завелась и расцвела буйным цветом новая жизнь. Водоемы заполонили головастики и прочие живые создания, за которыми любили наблюдать малыши.
       Пришло новое время. Изменилась Анапа. Бизнес и предпринимательство отвоевывают многое из того, что было нам дорого с детства. Был отнят у анапчан и этот детский городок. Теперь на этой территории ушлые бизнесмены воздвигли торговый центр и парк аттракционов. Может, для тех же детей, возразите Вы? Ну да. Возможно. Да и жизнь с ее изменениями не остановить. Может быть для нынешней молодежи, утонувшей в гаджетах, и не интересен был бы тот детский городок.
Но от воспоминаний о нем у меня щемит сердце, как будто выдрали его кусочек из груди…

КИНО
         Кино в моем детстве был совершенно волшебный мир.
Это сейчас любое кино по первому щелчку пальцев предоставлено нам интернетом. А тогда, посещение кинотеатра было событием, погружением в особый мир. И начиналось это чудо еще с начала пути в кинотеатр, когда грудь переполнялась предвкушением этого события. Особенно если это был нашумевший фильм.
         Уже нахождение в очереди к билетной кассе было как бы преддверием. Иногда это преддверие было с давкой в толпе, таких же страждущих. И вот когда ты смог просунуть эти 30-40 копеек в заветное окошечко, а всемогущая чародейка втиснула тебе в руку голубоватый клочёчек  бумажки, с рядом и местом, ты вырываешься из объятий очереди, еще до конца не уверовавший в свое счастье. А окружающие с завистью провожают тебя взглядом…
         Если же фильм был с пометкой «детям до 16 просмотр запрещен», то для меня, 13-14 летнего, начиналось новое испытание. Я подходил к контролерше на входе с серьезным видом и немигающим взглядом протягивал билет свирепой женщине, которая окидывала меня строгим оценивающим взглядом и…. все равно пропускала меня.
В отрочестве я был худощавым но не по возрасту высоким. И по этому мне оставалось переживать за своих сверстников, которых эта тётенька оставляла за бортом волшебного мира, в котором в советские времена запрещалось смотреть деткам на какую ни будь мелькнувшую голую сиську (прошу прощения за оборот).
          И вот ты в зале.
После третьего звонка затаивший дыхание зрителей постепенно окутывает темнота…
И на экране по традиции начинали показ «журнала». Это был как правило, «Фитиль», анонс новых фильмов или пропагандистские ролики советской жизни. Минут на 10.
И потом начинался фильм… Это сейчас можно с умилением вспоминать наивность конвы фильма. И кукольность или даже мультяшность спецэффектов. Но тогда все воспринималось за чистую монету. Переживали за героев и вместе с героями тех же индийских боевиков с любовными мелодрамами.
И если в зале присутствовал шумный хулиган, то он унимался, когда на него цыкали все присутствующие.
Не стану перечислять всех фильмов, на которых я вырос и сформировалось мое мировоззрение. Эти фильмы заставляли меня смеяться и плакать, воспитывать в себе чувство справедливости и отвагу. Я выходил из кино заряженным на позитив. Кинотеатр тогда был если не третьим родителем, то уж точно, воспитателем. Или четвертым, сразу после школы.
       «Родина» и «Октябрь»… Два мощных средоточия детских желаний…
А еще были летние кинотеатры. Я жил в станице Анапской, и у нас был свой такой кинотеатр. Теперь его уже тоже нет. Он долго пустовал, напоминая своим увяданием на безвозвратно ушедшие годы. Потом там возникала какая то оптовая база. И наконец, теперь на этом месте множество разных организаций, вплоть до автосервиса.
        Особенностью просмотра фильмов в таком кинотеатре была зависимость от погоды. Но если шла долгожданная и интересная лента, то ни какой дождь не мог согнать зрителей с мест. И всегда в воздухе витали клубы табачного дыма, на который ни кто не обращал внимания.
И затем была дорога домой. Уже к полуночи, бредя по неосвещенной улице, мы мальчишками взахлеб обсуждали моменты засевшие во впечатлениях.
        Технический прогресс и годы отняли у нас этот яркий калейдоскоп переживаний.

ТАНЦЫ-ШМАНЦЫ-ОБЖИМАНЦЫ
         Отдельная история в Анапе с танцплощадками. Одна из них стала предпосылкой к моему появлению на свет. Мои родители познакомились именно на одной из них. Располагалась она в низине, за стадионом. И называлась она не совсем романтично – «Яма».
Простая площадка, огороженная невысокой бетонной оградой. В двухтысячных на том месте появился ночной клуб «Кристина». Так вот – в той самой «Яме» и познакомились мои родители. На танцах. И после той «Ямы» их путь пролегал уже бок о бок, и появился я.
Если честно, я в бытность подростком еще застал ту танцплощадку в действии. Но судьба как то так и не распорядилась пройти внутрь.
Вторая танцплощадка находилась у дома культуры «Курортный». И называлась она «Ромашка». В этом была своя логика: сама площадка располагалась посреди открытого бассейнчика (если память мне изменяет, даже с фонтанами) и если посмотреть сверху, имела форму цветка ромашки. Именно на «Ромашку» часто приходили курсанты моршколы, и девушки были в восторге от молодых парней в морской форме.
Музыка тогда в основном ограничивалась советскими исполнителями, типа «Машины времени», Антонова и тому подобное, и я с трудом представляю как можно было под нее танцевать. Хотя, это все делали кто во что горазд, и главным было все таки заявление о своем существовании и поиск знакомств.
        Мои танцы-шманцы в свое время перерастали из школьных утренников в школьные диско-вечера. Как правило, ребята ходили на вечера именно в своих школах. По тому, что иногда «чужаки» могли подвергнуться негостеприимному обращению. Но однажды я попытал счастье с двумя своими товарищами, и ни чего особенного не произошло. Опасения не подтвердились, и мы потом регулярно гостили в других школах.
        Помню свой первый опыт танца с девушкой. С начала я как гиены огненной боялся пригласить понравившуюся девушку на медленный танец. Не знаю, почему. Это было так ново, неизведанно. Казалось, что девушка мне откажет, и мне на лоб незамедлительно прижгут клеймо «НЕУДАЧНИК, НА ЧТО ТЫ РАССЧИТЫВАЛ?!!»…
Но вот свершилось! Я на ватных ногах подошел к своей избраннице и, заикаясь, пригласил на танец.
Мои перетаптывания мало походили на вальс или танго. Я бы, глядя со стороны нашел сходство с замесом глины для самана. Или передавливанием винограда, что не имело ни чего общего с Челентано.
Ладони мои, как и я весь вспотели, будто все происходило в сауне. И новое ощущение – физический контакт с девушкой. Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди, и я как оловянный солдатик держал партнершу негнущимися руками на расстоянии от себя сантиметров15.
Мне даже трудно сейчас сказать, первые танцы вызывали во мне больше восторга или дискомфорта. Но одно было неоспоримо – первый опыт такого общения крайне важен и нужен. Это первые азы понимания и ощущения противоположного пола. Вдыхание запаха тела, первые неловкие диалоги… А главное, осознание того, что тебя примут. Не оттолкнут. Что противоположный пол не так страшен как его малюет твое воображение.
       Потом образовалась дискогруппа «Квазары». Первое время группа собирала на свои вечера множество молодых людей в «Курортном». При этом пользовалась потрясающим успехом, так как использовала вполне современную и дорогую технику. Да и репертуар уже не напоминал выступление Шульженко и Шаляпина. Таким образом старшеклассники создавшие этот коллектив пользовались неслыханной популярностью.
В то время я был уже оперившимся. Конечно не супертанцор, но мог уже пригласить с собой девушку, и даже претендовать на некое рыцарство.
           Затем, на этом самом интересном месте, мне пришлось покинуть Анапу для учебы, а затем и службы. Вернувшись через 20 лет, к своей радости я обнаружил, что «Квазары» еще существуют, только находились теперь на месте, где был теннисный корт. Там мы в детстве рубились в настольный теннис.
          Девяностые и двухтысячные отметились тем, что появилось огромное множество танцполов, диско и ночных клубов. Они теперь существуют в любом кафе, имеющем мало-мальски свободную площадку.

ШКОЛА
         С особой теплотой мне вспоминается школа.
Как ни странно, и печально, что современные всякие МОУ СОШ и гимназии имеют мало общего с той школой, которая давала образование и воспитание лучшее в мире.
Со временем мы все дальше и дальше отходим от тех лучших традиций, которые сделали возможным появление великий ученых, инженеров и просто образованных людей. И виноваты в этом не мы с вами, и даже не преподавательский состав. Виной всему система. И даже комплекс в который входит система образования, законодательства, ведомственные инструкции и куце применяемые ювинальные органы. Это привело к тому, что уже пустило корни поколение эгоистичной, циничной и откровенно преступной молодежи.
О чем можно говорить, если наши дети Штирлица считают князем времен правления Петра 1 (даже не понимая, что в Российской империи княжеств уже не было), и нетвердо припоминают, что Герасим толкнул Анну Каренину под поезд. И это не для красного словца! Это опыт моих бесед с детьми.
          И что бы вырвать мысли из нашей страшной обыденности, я хочу вспомнить школу нашего детства.
Начну с того, что знания преподносились сбалансировано и по единой программе. Не было абсолютного разнобоя в границах одной дисциплины. Можно было переводиться в разные классы и разные школы и не иметь при этом проблем, так как преподавание велось по одним учебным материалам. Все учебники можно было получить в школьной библиотеке.
Я понимаю, что воспитание было пропитано советской пропагандой, но и ни чего плохого я в этом не вижу. Воспитывалось братство народов, доброе и внимательное отношение к окружающим, любовь к Родине и родителям, уважение к старшим. Прививалось трудолюбие и навыки в простых домашних делах. Воспитывалась дисциплина и ответственность.
          В пионеры меня в нашем классе принимали одним из самых последних. У меня немного хромало поведение. Не то, что бы я был отъявленным хулиганом, но иногда мог позволить себе прогулять занятия или похохмить над одноклассниками. А с чувством юмора у меня было все в порядке. По этому от результата моих подсказок или комментариев бывало, что уроки превращались в балаган. Но все по доброму.
Так вот! От того, что меня принимали в пионеры не со всем классом, а несколько позже, я переживал. Я тоже хотел носить алый галстук и быть внимательным, отзывчивым, быть примером для октябрят, и быть готовым… Ну, в смысле, ВСЕГДА ГОТОВЫМ!!! Ко всякого рода вызовам для Родины и борьбе с проявлением несправедливости. И это был коллектив. Не просто сборище товарищей, а настоящий коллектив, который работал как эффективный воспитатель.
Комсомол я в школе не застал. Меня снова не приняли в комсомол в первых рядах. По этому свой значок с профилем Ленина я надел уже в речном училище. Ну да не суть.
        Помню свой первый день в пионерах. Когда я повязал галстук и шел в школу, мне казалось, что взгляды всех людей города были устремлена на меня. И я не стеснялся этого, а гордился. По детской наивности я тогда думал, что этот отрез материи автоматически делает меня качественно другим человеком, достойным уважения и восхищения. И лишь позже стало ясно, что звание пионера возлагает на детские плечи и груз первой ответственности.
И если вдруг случалось похулиганить, то окружающие могли одернуть тебя возгласом «Как ты можешь?!! Ты же пионер!». И тогда уже приструниваешь себя сам. Как говорится: назвался груздем – полезай в кузовок. Пионер – для всех пример!
И началась «эксплуатация детского труда» (шучу, конечно). Сбор макулатуры, металлолома, лекарственных трав. Даёшь пятилетку за три дня!!! Выполним и перевыполним! Дадим 300 % плана на гора!!! (улыбаюсь про себя).
А какие у нас были учителя!... Педагоги от Бога! На уроках истории мы слушали о жизни античности и средневековья, открыв рты. И звонок с урока был расстройством а не радостью. Многое из этого «театра одного актера» до сих пор звучит в моих ушах. Историю вела у нас завуч, которую все ученики боялись как огня. Но как только начинался урок, мы срастались душами и впитывали ее рассказы как губка. И когда она повествовала о том, как царь Эгей сбросился от горя со скалы в море (которое с тех пор стало называться Эгейским), по безупречным лицам наших одноклассниц стекали вот такие… нет – ВОТ ТАКИЕ СЛЕЗЫ!..
             Уроки географии для нас были бесплатным приложением к «Клубу кинопутешествий». По этому я мировую карту до сих пор опишу с закрытыми глазами.
Ну а в общем, какие то уроки мы любили больше, а какие то, не очень. Многое зависело от преподавателя. Как и везде в жизни. Не место красит человека, а человек делает свою профессию.
Отдельно хочу выделить физкультуру. Это и выплеск накопившейся энергии, и состязательность и самоутверждение. И мне довелось ежегодно выступать на школьной олимпиаде ГТО. Пыл, азарт, драйв и трехжильный спурт. Что еще надо мальчишкам и девчонкам, особенно направленное на защиту чести родной школы? Сейчас дети уже не те…
          С середины сентября до конца октября шла страда янтарной ягоды. Школьники шумною гурьбой занимали места в автобусах и выезжали в поля, дружно распевая по пути песни.
Уборка винограда не такое легкое дело. Начинается вроде бы все просто – режь грозди, складывай в ведро и высыпай в лодочки. Но с каждым ведром идти к лодочке получается все дальше, а ведро кажется все тяжелее.
Как правило, первый день уборки проходил на чистом вдохновении. Ребята объедались дармовым виноградом, да так, что некоторых поражала жестокая диарея.
Ну а дальше тянулась рабочая рутина. Со временем мы начинали разбираться в сортах, и их качестве. Где Фетяска, где Каберне, Ркацители, Рислинг и Мускат. В обед выбирали себе большую гронку (так называли виноградари гроздь) и смаковали вместе с привезенными из дома бутербродами.
И продолжали работать. И кто вырабатывал установленную норму, тех хвалили. А кто ленился… в прочем им ни чего не было за это.
Мальчишки, бывало, помогали нравящимся им девочкам, и те пользовались этим, тренируя свое обаяние.
После уборки винограда, часа в 2-3 по полудни, если позволяла погода (не забывайте, что это как раз «бархатный сезон») то всем классом шли на море. Купались, за одно смывая с себя липкий виноградный сок.Потом, самые отъявленные гуляки собирали мелочь, некогда оброненную курапачами (и теперь осенние шторма сдували верхний сухой слой песка), и слегка очистив от окислов все тем же песком, шли в кино.
          За работу на винограднике нашей школе на торжественной линейке вручили приз – огромный (по тем меркам) цветной телевизор. В прочем, тогда мы видели его первый и последний раз…
          За школой в какой то хозяйственной постройке было небольшое помещение, которое использовалось как хранилище для макулатуры. Оно набивалось бумагой трудами пионеров. И потом годами так и стояло не опорожненное. Скажу больше – я никогда не видел, что бы это сырье оттуда кто либо вывозил. Но мне тогда нравилось залазить в эти ворохи книг, газет и журналов и перебирать интересную продукцию. Оно не то что бы не охранялось, оно даже не запиралось.
Особо восторгали меня номера «Техники молодежи» и «Наука и жизнь». А еще я нашел там «Большую Советскую энциклопедию» (том на букву С и Т). Тогда это стало для меня википедией на указанные буквы (улыбаюсь).
        А в школьном буфете можно было за 15 копеек взять коржик и треугольный пакет молока. Много ли надо ребенку? И до окончания уроков я был сыт. А какие были горячие печёные пирожки с повидлом?!..
        Ни кто из родителей не боялся за нас. Школа была для нас вторым домом. И не приходило взрослым в голову, что нас надо сопровождать в школу или обратно, обеспечивая безопасность. И если кто из нас и зарывался на уроках, то получали указкой по рукам. Но ни кто не думал даже жаловаться. По тому как побеседовавшие с учителем родители могли бы еще и ремня дома добавить.
Педагоги были авторитетом высшей инстанции. Но и работали на совесть. Не хочу оставить впечатление, что сейчас школьные коллективы плохие. Нет! Есть очень достойные специалисты. Достойные, но… бесправные. Ювенализация уничтожила существовавшую ранее систему, ни чего не предложив взамен.
         Но это уже совсем другая история, касающаяся школ всех городов и весей нашей необъятной страны.