Алыча

        История о которой я сейчас расскажу, случилась в 1983 году. Тем летом я приехала в Анапу отдохнуть в пионерском лагере. Родители получили (не купили, а получили!) путевку на последний заезд, и мне достался самый замечательный период, когда море было совсем теплым, солнце не таким жгучим, а фрукты в садах уже спелыми.
   Было мне тогда четырнадцать лет. Где теперь мои четырнадцать лет?.. Где та беззаботность и яркость восприятия мира…
   В общем, это был последний год, когда я была в пионерском лагере, и будь я тогда на полгода постарше, уже бы не прошла возрастной ценз. А комсомольских лагерей тогда не было. Да, и никогда их не было. Были комсомольские стройки, комсомольские вахты, в общем, какие-то комсомольские трудовые будни.
         Время смены уже подходило к завершению. Шли последние числа августа, и лагерь готовился к закрытию. Мы последний раз пришли на море. Что бы попасть к берегу, надо было пройтись по Пионерскому проспекту, и у кафе «Солнышко» (кажется, так называлось, если память мне не изменяет) свернуть в сторону пляжа, и тут уже рукой подать до места, где начинался песок. В начале смены, когда мы ходили на море, по пути туда, песок еще обладал утренней свежестью. Но на обратном пути, эти 100 метров сыпучих барханов жгли наши пятки огненной лавой, нагретого солнцем кварца.
    В тот раз мы накупались вдоволь, и вожатые уже не ограничивали в количестве заплывов и времени купания. И даже разрешили порезвиться за ограждением, которое строго-настрого запрещено было пересекать (правда, и раньше мы украдкой иногда подныривали под этой веревкой с поплавками.). Мы провели обряд прощания с морем. Так весело, вроде…  Но так тоскливо становилось на душе. Завтра утром поезд домой. Позади веселые конкурсы, кино в летнем кинотеатре. Позади вечера дискотек и первые робкие танцы с мальчиками… на пионерском расстоянии (улыбаюсь про себя).
   Разъедутся подружки, с которыми по ночам делились самым сокровенным.
   Это было не прощание с летом. Это было прощание с детством в том виде, который вызывал восторг. Следующим летом для меня должны были начаться заботы взрослеющего человека: экзамены, и возможно, поступление в техникум. Или учеба до 10 класса – я тогда еще не решила.
         А в тот день, после официального прощания с морем, нам, двум девчонкам и троим мальчишкам доверили убрать зону пляжа нашего лагеря. Ну, надо было убрать в спасательную станцию принадлежности пляжа, стулья, смотать ограждения и материал навесов, затолкать в будку лодку. Это было делом рук спасателей, но вдвоем они это делали бы до конца дня (один был уже в возрасте, а второй хоть и помоложе, но уже под шафе). Ну а мы были только рады дополнительному глотку свободы от надзора. Вожатые уже увели отряды в лагерь, готовиться к обеду.
   После того как мы закончили свои дела с помощью (заняло это всего минут 15), спасатели отблагодарили нас, вручив пакет с виноградом. Мы сделали вид, что тоже пошли в лагерь. Но сами то прошмыгнули за выступ первого бархана, и решили с начала подкрепиться подаренным лакомством, а потом еще разок искупаться.
     Пляж был уже почти пустынным. Если в начале месяца тут было почти не протолкнуться, то теперь видны редкие отдыхающие. Мы расстелили покрывало и уселись для дележки янтарной ягоды. Виноградные грозди были большими, и их оказалось только четыре. Мои товарищи поступили не совсем по-товарищески, и выхватив каждый по грозди, оставили меня с пустым пакетом. Я, конечно, была возмущена этому факту, но ребята (и что обидно, моя подруга), с начала подразнили меня своими порциями, и потом побежали к морю, помыть свою добычу.
   Я была так смертельно обижена, мне так хотелось попробовать этого винограда, что я от беспомощности и отчаяния опустилась на колени прямо в горячий песок, и заплакала. Но ребята этого уже не видели, они были уже далеко, скрылись за барханом, отделяющим наше лежбище от морского прибоя.
         Тут я вдруг увидела чью то тень, заслонившее меня от солнца. Не успев поднять голову, что бы рассмотреть хозяина тени, как почувствовала сильный хват чужой руки на своем запястье.
   - Идем. – прозвучал безапелляционный голос, как мне показалось, очень грубый.
   Незнакомый высокий парень поднял меня с колен, и повел за собой.
   Я просто оторопела, не в силах возразить, просто хмыкнув что-то нечленораздельное.
   В меня вселился страх. Парень, года на два старше меня, вел меня в противоположную от моря сторону. Мое сердце провалилось в пятки, и как безропотная овечка на заклание, плелась за незнакомцем. Я хотела было вырваться, но от ужаса ослабла до дрожи в коленях. Я даже не чувствовала, как раскаленный песок жег мои стопы. И лишь часто оглядывалась назад, в сторону, где были наши ребята, очень надеясь, что они появятся и выручат меня от наглого чужака. Но они не появились…
   Когда мы с моим пленителем поднялись на следующий бархан, вдали я увидела своих друзей, плескающихся в морском прибое. Хотела что-то крикнуть им, что бы они выручили меня от этого ужаса, но смогла лишь слабо похрипеть пересохшим горлом, так тихо, что наглец даже не услышал этого. Да и боялась я, что начни я вырываться или шуметь, то он отвесит мне тяжелую оплеуху. А рука у него была тяжелой. Я оказалась совершенно беззащитной перед этим произволом.
   Тем временем он затянул меня уже за бархан, склон которого густо порос колючими кустами, и теперь увлекал меня вниз за собой по узкой извилистой тропе.
   Теперь с полной ясностью я осознала, что теперь со мной произойдет. То, чего я до трепета боялась. Изнасилование. Тихое место вдали от проходов людей, наглухо перекрытое со всех сторон высокими барханами. Именно так, наверное, и выглядит место для насилия, терзания и глумления над телом беспомощной жертвы.
   И я, как дурра, в ярко красном купальнике-бикини. Как тряпка для быка. Похотливого.
   Я глядела на него и видела только темную спину, широкие, сильные плечи, и затылок темно-русых волос, который был на голову (минимум) выше меня. Походка уверенная. Он знал, куда меня затащить…
   Как же мне было больно осознавать, что со мной теперь это случится.  Я совершенно ни чего не могла противопоставить этому монстру, который продолжал увлекать меня в чащобу. Может путь и не был таким продолжительным, но каждая секунда для меня растянулась в вечность, а каждый шаг – в километры. И очень отчаянно боялась того момента, когда он остановится и скажет: «Всё… мы пришли. Раздевайся…». Я представила, как его безудержные руки станут лапать мое невинное тело… Как он будет заставлять меня делать то, что рисуют ему воспаленные, звериные желания.
   А еще я подумала, как я смогу смотреть в глаза людей. Мне казалось, что если сейчас он сделает это со мной, то жизнь моя оборвется. Вы ведь помните, как девушки трепетно относились к своему целомудрию. А раньше, даже если девушка была изнасилована, то ее жалели… но… относились уже… с издёвкой, что ли. В общем, как к неполноценной. Даже создать семью было уже проблемой. На свадьбе кто либо из подвыпивших гостей мог подтрунить жениха о «порченном товаре». Тем более, в нашей деревне, хоть и Московской области. И теперь меня ожидала именно такая судьба.
         И вдруг перед нами раскинулась небольшая площадка, поросшая травой, на которой было стоять удобней, чем на песке. Полянка, буквально шага четыре. Здесь громила остановился.
   - Мы на месте! – произнес он.
         Я поняла, что именно здесь мне будет невыносимо стыдно, и нестерпимо больно. Он отпустил мою руку, и я сразу прикрыла себя ниже пояса обеими ладонями, будто стараясь не допустить того, что было неизбежным. Я чувствовала как залилась пунцом. Слезы буквально брызнули из глаз, лицо исказила гримаса ужаса и я заревела, выдавая завывания и пузырь из носа.Парень развернулся ко мне, и уставился удивленными карими глазами.
   - Ты чё, дура что ли? – спросил он меня.
   - Даааа!.... ой… или нееееет… не знаюуууу…..- не осознавая мямлила я.
          Тогда он молча отвернулся куда то в кусты, что то там порвал и вновь повернулся ко мне.
   - На! Это алыча. Она уже переспела, и вкусная! – с этими словами он протянул в своих ладонях золотисто-желтые ягоды.Я чуть приоткрыла свои заплаканные глаза-щёлочки и уставилась на подношение. Я никогда раньше не видела таких плодов. У нас дома такие не растут.
   Я подняла взгляд на лицо парня. Он смотрел на меня в упор с легкой улыбкой. Правильные черты лица. Темные, но слегка выгоревшие на солнце брови вразлет. Длинные ресницы, с кристалликами морской соли на кончиках. И колкий, но добрый взгляд, пронизывающий меня насквозь…
   Я снова уставилась на его ладошки. Ягода источала сладковато-медовый аромат.
   - Держи! – задорно сказал он.
   Я с опаской наконец то отпустила свое причинное место и подставила руки. Он пересыпал алычу.
   - Это повкусней недозрелого винограда! Я давно заприметил это дерево. Рви и кушай!
   Парень нырнул в заросли в обратном направлении по тропинке, по которой мы сюда пришли.
   Я минуты две стояла и смотрела ему вслед. Кто этот прекрасный и добрый юноша, который решил утешить моё разочарование в ребятах?
          Алыча лопалась во рту, расплываясь сладким, слегка кисловатым соком. Я подошла к дереву. Ягоды висели маня своей янтарной полупрозрачностью. Рвать их приходилось с осторожностью, по тому как аромат манил и ос, которые то там, то тут шныряли между веток.
   Чуть насытившись, я не стала задерживаться. Мои друзья могли вернуться и уже волноваться моему долгому отсутствию. Я набрала алычи полную пригоршню (что бы угостить моих озорных эгоистов), и пошла обратно через бархан.
     На нашем месте ребята только собрались. Я угостила их невиданным для нас фруктом. Они были просто в восторге. Сокрушались только, что мало принесла. Но я не пошла показывать им потайное место. Это место даже не мое. Это тайный уголок того прекрасного парня.
   А он, мой герой, шел вдоль уреза моря в сторону Анапы. Наверно он был местным. И теперь, издалека, я все таки замечала его темно-бронзовую поджарую фигуру. И выгоревшие кончики русых волос. И волны переливаясь солнечными искрами за ним, создавало ауру, словно нимб…

           Уж больше тридцати лет прошло с той поры. Меня уже зовут по имени-отчеству. Живу в Москве и многого добилась в жизни. Повидала мир. Таиланд, Турция, Греция, Испания, Сейшелы. Прекрасные отели, прекрасные пляжи, превосходный сервис… Но, как ни странно, всегда с той самой минуты, как я увидела ладони того парня с алычой, меня тянуло в Анапу. Я тешила себя надеждой, что приду к тем барханам, лягу на горячий песок, и снова увижу того мальчика. Хотя, конечно, он уже тоже не мальчик. Наверно, он уже седоватый мужчина. А может и лысый и пузатый (по доброму улыбаюсь про себя). Но даже спустя эти годы, я все равно узнала бы его. Узнала, подошла, взяла его за руку, и сказала:
   - Пошли поедим твою алычу…