Глава 34. Разъедающая душу обида

Вскоре Вадим, взяв с собой старшего сына, отвёз свою маму домой. Побывав на родине три денёчка, он приехал оттуда совершенно другим. Будто и не бывало никаких измен с его стороны. Лизка к тому времени уехала вновь на учёбу. Совсем «шёлковым» стал Вадим. И с женой был ласков, и с детьми все вечера возился – то в машинки с ними играл, то книжки им читал, то Вадюшеньку просил ему почитать. Старший их сын рано начал читать. К четырём годам сам как-то научился буквы в слова сливать, а слова – в предложения. Специально никто с ним этим и не занимался. Разве что с буквами в игровой форме, складывая из кубиков слова, Маша его познакомила.
Два Вадима, по выходным, на тракторе частенько стали кататься. Папа для этого специально «Т-40» около дома стал оставлять. Пытался объяснять сыну – как устроена техника. И младший – Макарушка, не отставал от них. Тоже к трактору тянулся.
Мария, вроде бы, простила мужу измену, но не забыла. Никак не могла простить она ему эту обиду. Постоянно в голове у неё мысли нехорошие вертелись. Потому она и улыбаться мужу стала редко. И общалась с ним – только по необходимости. Даже стирать бельё Вадиму отказывалась. Начнёт он своё бельё сам стирать. Включит стиральную машинку «Ока», забросит в неё сначала светлое своё бельё. Отойдёт. А Мария – тут как тут. Обязательно ему в бельё то белое штаны чёрные или носки подбросит.
— Ладно, рабочие рубашки – не жалко. … А мою любимую голубую рубашку – зачем испортила? — вытаскивая из стиральной машинки испорченные свои вещи, однажды спросил жену Вадим.
— Хм! … А я тут причём? ... Не надо было светлое с тёмным бельём стирать! ... Уж и не помнишь, наверно, что брюки сам в стиралку закинул к своим рубахам? — довольная результатом своего вредительства, усмехнувшись, ответила Маша.
Не держал Вадим обиду на жену. Купил он тогда краску для тканей. Перекрасил все рубашки в тёмные цвета.
А вот Машина обида осталась, она буквально разъедала её изнутри.
Хотя, казалось бы – всё у них, в семье наладилось.
Мария во вторую смену стала работать. В школу стала ходить уже после обеда. Вадим с утра детей в садик на машине отвозил, дав время понежиться жене в кровати ещё часок, другой. Казалось бы, обычная жизнь советской семьи. Дом, семья, работа.
А тут вдруг Вадим стал неожиданно приезжать домой в рабочее время. Расстроенный такой вбегал он в квартиру, смотрел на жену удивлённо, будто в первый раз её видел.
— Что случилось? — первое время спрашивала Мария, — Что-то дома забыл?
— Да! ... Ничего! — как-то таинственно улыбаясь, отвечал он и набрасывался на жену с поцелуями.
— Ты что? ... Мне на работу уже пора идти! — отстраняясь от мужа, пыталась объяснять ему Маша.
Но Вадим успокаивался лишь после того, как ему удавалось овладеть ею. В кровати, на столе ли, в кресле они отдавали друг другу свой супружеский долг и после этого, молча, расходились по своим рабочим делам.
— Хм! … А мне мужики сказали, что тебя в городе видели. ... С каким-то мужиком ты там под ручку прогуливалась. — усмехнувшись, как-то раз вечером признался жене Вадик.
— Ты что? ... Я? ... Под ручку? ... Да средь бела дня, ... да с каким-то мужиком! ... Обалдеть! — удивлённо посмотрев на мужа, сказала ему Мария, — Теперь понятно, почему ты с работы всё бегал! … Проверял, значит? — с ухмылкой спросила она, — Ну, убедился, что я дома была? ... Легче стало? ... Вот скажи мне — что тебе не хватало в нашей семейной жизни? ... Жена у тебя – красавица! ... А ты в гульки ударился. ... С ума теперь сходишь?
— Хм! … Воду с лица не пить! — усмехнувшись, ответил Вадим и добавил, — А потом, знаешь, Маш, когда каждый день ешь одни пельмени – надоедает! ... Хочется и каши простой. — вдруг признался он, а потом задумался, помолчал немного, и спросил, — Ты теперь всю жизнь меня этим попрекать будешь?
— Не знаю! ... Ну, никак не могу забыть я этого! ... Больно мне! ... Понимаешь? ... Очень больно! ... Самолюбие ты моё задел. ... Так и будешь теперь гулять. ... Ни одна, ... так другая!
Слухи, о блудных похождениях мужа Марии, дошли и до Арины Алексеевны. О достоверности информации она поинтересовалась у самой Маши, приехав к ней в школу.
Мария не стала скрывать правду, поделилась с ней своей болью.
— Уехать тебе надо из Комаров! — посоветовала она, — Завтра мы в гости собираемся к друзьям – в дальнее село. ... Поехали с нами! ... Школа там большая. ... Григорий Алексеевич – директор хороший, с большим педагогическим опытом! ... Я поговорю с ним, ... возьмёт он тебя на работу.
— Ага! … И где ж мы там, с детьми, жить будем?
— Мария, ... с жильём, я думаю, там не будет проблем. ... Найдём вам уголок! — пообещала Арина Алексеевна и спросила, — Ну, ... так что, ... поедешь?
— Ага! ... Поеду! — поджав губы, неуверенно согласилась Мария.
На следующий день, в выходной, заехали Трофимовы за Марией Ивановной на своём уазике. Маша уже к назначенному времени приготовилась и детей своих с собой собрала. Едва увидела она в окно «УАЗ», поспешила с мальчишками к выходу.
Вадим догнал их в коридоре, перегородив им дорогу на улицу.
— А вы куда это? — взволнованно спросил он.
— Уезжаем мы от тебя! ... Живи тут, как тебе хочется! — с иронией в голосе ответила Маша.
— Не пущу! ... Никуда не поедете! — поняв, что намерения уехать у жены серьёзные, сказал Вадим. Он встал в дверях и схватился руками за косяки, — Не уезжай! — заглянув жене в глаза, тихо и жалобно попросил он.
— Пропусти! ... Нас люди ждут! ... Нехорошо заставлять людей ждать!
В двери постучался Афанасий Акимович, он слышал голоса в коридоре.
— Мария Ивановна, Вы готовы? — спросил он, — Мы вас ждём!
— Пусти! — пытаясь оттолкнуть от дверей Вадима, настойчиво сказала мужу Маша.
Когда маленький Макарка захныкал, Вадим отошёл в сторону. Мария с детьми направились к ожидающей их на дороге машине.
— Я же люблю тебя, Машенька! — подбежав к машине, признался Вадим, — Что ж ты со мной делаешь? ... Ну, прости ты меня! ... Хочешь, я встану перед тобой на колени? ... Прошу тебя – не уезжай! — встав перед открытой дверцей уазика на одно колено, попросил расстроенный муж.
Мария смотрела на него и понимала, что в ней перемешались чувства: обида, боль, жалость и любовь. Несмотря на обиду, она поняла, что по-прежнему любит мужа. По её щекам покатились слёзы.
— Вставай! — поднимая мужа с колена, тихо сказала она.
— Так мы едем или нет? — выглядывая из машины, спросил Афанасий Акимович.
— Я люблю жену! ... Я люблю свою Машеньку! — закричал вдруг Вадим на всю деревню.
— Хм! … Раньше надо было думать, Вадим Макарович! — приоткрыв дверь уазика, усмехнувшись, сказала Арина Алексеевна.
От этих её слов Вадим оторопел. В это время Мария с детьми и успели сесть в машину, закрыв за собой дверку.
Они отъехали от дома. Мария обернулась, посмотрев на мужа через заднее стекло машины. Вадим так и остался стоять на дороге, понурым взглядом провожая уезжающую от него семью.
Гостеприимная Мария Ефимовна напекла блинов, собрала богатый стол с разносолами урожая нынешнего года. Как ни старались Машу развеселить все в гостях, радостного настроения у неё – так и не появилось. Она едва сдерживала слёзы, была молчалива, с головой погрузившись в размышления о дальнейшей своей жизни. Ей вдруг нестерпимо жалко стало и мужа, и яблоньки, посаженные ею с ним перед домом. Подросли уже их яблоньки. Урожай давать стали.
— Что ж, ... работой мы Марию Ивановну обеспечим, конечно! — улыбаясь, сказал Григорий Алексеевич, — И общежитие семье предоставим. ... Можем, все вместе, хоть сейчас, дойти, ... посмотреть – где вы жить будете. — предложил он Маше.
Мария Ефимовна пристально посмотрела на Машу, улыбнулась ей и сказала мужу:
— Сходить, конечно, сходим. ... Что не сходить? ... Недалеко от нас общежитие. ... Только сдаётся мне – не приедет ведь сюда Мария! ... Вижу, что любит она ещё муженька своего.
Тут Маша не выдержала и разревелась. Горькими слезами разревелась.
— Ой, ... глупая ты, Машка, ... глупая! ... Так и будешь всю жизнь измены терпеть? — с удивлением посмотрев на слёзы Марии, спросила Арина Алексеевна.