Сырокоп

Мужчина лет пятидесяти, весьма небрежно выглядевший, с встрёпанными, сальными волосами и в помятой, грязной одежде, подошёл к мусорным контейнерам и привередливо стал всматриваться в глубину баков. Со стороны бы показалось, что человек ищет ответы на сокровенные вопросы и он не вполне согласен с тем, какие там были эти самые «ответы».

— Буржуи, зажрались, эх ма, куда мир катится, — изрёк вслух свои мысли мужчина немного прокуренным, или обожжённым крепкими напитками, голосом. После чего, крякнув, перегнулся через бортик контейнера и вытащил целую палку колбасы, тронутую зелёной плесенью. — Вас бы в блокадный Ленинград, тьфу!.. Уроды! Настоящий сырокоп, деликатес так-то, понимать надо.

Не торопясь, с истинным уважением к продукту, мужчина внушительно откусил колбасное изделие, а потом остатки засунул в грязный, потёртый рюкзак и снова закинул его на плечо.

— А то, что плесень, так это ерунда. Тряпочкой протёр и всё, — не унимался мужчина, зашаркав дальше по своим делам, — и вообще, пенициллин полезный, варвары.

Утренние улицы были ещё пусты, где-то далеко ревел мотор, видимо, молодёжь там не могла уняться после ночного разгула. Солнце ещё не появилось над «высотками», но и ночная темень уже отошла в сторону, отдавая столь рано власть июньскому дню. Только фонари продолжали бессмысленно освещать тротуары, расходуя муниципальные деньги, а значит и налоги населения.

— Какие же они тупые, и ведь ещё час будут гореть, — так же обратил внимание на фонари, мужчина, покачав недовольно головой, — моя бы воля, всех собрал бы этих чиновников в кучу и ткнул бы им в нос.

Опустив свой взор с осветительных объектов, мужчина с удивлением увидел перед собой толпу мужчин самых разномасштабных комплекций и среди них, особо выделялись две женщины, подчёркивая гендерный состав стоящих. Все люди были одеты презентабельно и чисто, высокий уровень виден был невооруженным взглядом. Они уважительно смотрели на мужчину, и не просто уважительно, а даже немного по-лакейски.

— Ух ты, господа и эээ дамы, вы по мою душу? — мужчина был немного удивлён столь неожиданному появлению таких значимых людей. Он остановился перед толпой и, сняв с плеча рюкзак, положил его в ноги. — Я вас слушаю!

— Герман Афанасьевич, простите нас за эту оказию, — один из стоящих, ближе всего находящийся к мужчине, выступил вперёд, успевая платочком вытирать проступившую испарину на лбу. — Мы исправим эту ошибку! Электриков, виноватых в излишней трате государственных ресурсов, мы выявим и накажем со всей строгостью закона! И я вас уверяю, больше такого не повторится!

— Это хорошо, но вы уж не переусердствуйте с наказанием, знаю я вас! — пожурил говорившего, мужчина, испытывая приятное чувство значимости. Конечно, было странно и удивительно присутствие такого количества чиновников (а судя по их виду, это именно они и были), в столь ранний час рядом с уличной мусоркой, но с другой стороны, на то они и слуги народа, чтобы прислуживать своему электорату.

— Да, да, — закивали «сильные мира сего», — мы же понимаем, гуманизм превыше всего.

— Гуманизм, говорите, хм, — усмехнулся Герман, — где же этот ваш «гуманизм» обитает? Зачем вы понаделали эти проклятые домофоны, почти во всех подъездах домов?..

— Ну как же, Герман Афанасьевич, — нервно стал расслаблять алый галстук на шее один из стоящих «слуг народа», видимо, он и отвечал за эти подъездные устройства, — это же для порядка, чтобы чужие не заходили в дома и не гадили на лестничных проёмах…

— Ну что за бред вы несёте?! Какие чужие?.. Это я что ли чужой?! Или «чужой», в смысле инопланетянин? Да я самый родной, если что…

— Исправим, уберём немедленно!

— Да ладно, не торопитесь, сейчас лето, можно поспать и на лавке, на чистом воздухе. Это надо сделать до осени, планомерно, чтобы жителей не напрягать, — снисходительно махнул рукой Герман, — есть гораздо важней вопросы, которые стоит решить немедленно!

— Слушаем… озвучьте… — забеспокоились чиновники, посматривая виновато друг на друга.

— Во-первых, надо побольше во дворах лавок наделать, пенсионерам негде посидеть, страдают, старые, от этого вашего недочёта, пишите, пишите, — завёлся Глеб, расправляя плечи. Чиновники торопливо записывали в свои маленькие блокнотики, — во-вторых, общественный транспорт, есть тут кто им заведует?

— Я, Герман Афанасьевич! — поднял руку представительный мужчина предпенсионного возраста с лысиной на макушке, чем-то очень напоминающий Ленина.

— Вот и отлично! Значит, запоминай, так, надо бы поднять цены на билеты, а вот людям без постоянного места жительства и работы, сделать бесплатный проезд! Это же смешно, они без денег, и им надо ещё платить - глупость несусветная и нет никакой логики. Запомнил?

— Да, Герман Афанасьевич! — с облегчением вздохнул «Ленин», — всё сделаем, завтра!

— Молодец! А ещё говорят чиновники негодяи…

— Нееее, глупость! — почти хором и синхронно возмутилась толпа. — Злостные наговоры!

— Сам вижу, ладно, продолжим, — ладошкой Глеб сделал знак, чтобы чиновники утихли, — в-третьих, господа хорошие, в колодцах и теплотрассах надо бы провести освещение, круглосуточное. Сами понимаете, там можно об трубы споткнуться, упасть и поломать кости. Бедные сантехники, как им работать в такой обстановке?

— Правильно! Всё верно! — закивали «дамы и господа», поражаясь мудростью приказов.

— Продолжим! Надо издать указ для людей, чтобы сортировали строго мусор! Ну не гоже в один пакет засовывать помои со стола и старую одежду. Это же безнравственно и бескультурно! — бородка Глеба затрепыхала от праведного возмущения, — надо наказывать жителей, вплоть до штрафов! Мы воспитаем систему в головах, чего бы это нам не стоило! Будут они у нас как в Китае, ходить на цыпочках, строем!

— Ты всё? — Глеб удивлённо посмотрел перед собой. Чиновники куда-то испарились. Один лишь Кузьмич стоял перед ним, местный дворник. Облокотившись об свою метлу, он со злорадной улыбкой смотрел на Глеба Афанасьевича и покуривал сигаретку. — Опять что-то из мусорных баков сожрал?

— Тебя не спросил! — огрызнулся Глеб и достав из рюкзака зелёного оттенка надкушенный «сырокоп», выкинул его обратно, в мусорку. — Ходят тут всякие…

— Может всё же не стоит повышать стоимость билета, а Глеб Афанасьевич? Ха-ха-ха…

— Пошёл ты, идиот! — Глеб Афанасьевич не торопясь поплёлся дальше, надо было ещё навестить мусорную зону у дома номер 16.