С юбилеем, Александр Николаевич!

   
    На моих часах, друзья, 25 ноября 2020 года.
               
- Тум-тум! – гремят литавры.
- Трам-трам-трам! – выстукивает барабан.
Скрипка ведёт мелодию, ей вторит фортепьяно…

    Но в честь кого эта громкая музыка?

    Отвечаю: «Сегодня у Александра Николаевича Терентьева день рождения и - юбилей!»
 
 - П-О-З-Д-Р-А-В-Л-Я-Е-М! – восклицают друзья.

                Шестьдесят - это мудрости дата,
                Это ценностей жизни венец.
                Александру года – не досада,
                Он на Прозе и в жизни – Творец!

                Кто сказал, что мужчины подвластны
                Улетающим в небо годам?
                Сердце Саши по-прежнему страстно,
                А успех – труд, подаренный нам.

    У растроганного именинника слёзы на глазах… У меня – тоже.
    Я мужественно беру слово:

- Саша! Позволь в этот день называть тебя так, по-дружески. Я иногда себя чувствую  твоей старшей сестрой – по возрасту.  А иногда – младшей: планка твоих знаний гораздо выше моей! Твой рациональный ум, принципиальное  отношение к истории, к событиям жизни прозорливо точны! А  непримиримость к лицемерию и лжи, душевная стойкость вызывают гордость!

   В наше тревожное время главное пожелание тебе – здоровье! Будет оно – будут и душевные, и творческие силы. Всё остальное, на мой взгляд, у тебя уже есть:
 
              писательский талант,
                любовь родных,
                уважение друзей,
                ненависть врагов.
   
    А сейчас представь: я захожу к тебе в гости. Помнишь, ты  обещал мне в этот день интервью? На столе дымятся чашки с ароматным чаем…
    И я, страшно гордая, задаю первый  вопрос:

- Шестьдесят лет – это, по-твоему, много или мало для человека?

       Александр Николаевич смотрит на меня с едва уловимой усмешкой:
 
- Элла, поскольку мне как-то проще и  привычнее обращаться к учителям на «вы», то позвольте и сейчас… Нет, это не высокомерное стремление к дистанции (хм, ну никуда не спрячешься от «модного» ныне словечка…), не желание обозначить некие границы – всего лишь уважение к людям вашей профессии, крепко привитое нам еще в той, другой, стране по имени «Советский Союз»…
   Есть в мире такая штука как теория относительности, придуманная ну очень умным парнем с высунутым языком. Пять минут с любимой девушкой - или тот же срок, сидя на горячей плите – это много, мало?

    Если же всерьез, то и страшно много, и до смешного мало. И решает это каждый сам для себя. Мне, например, иногда кажется, детство мое прошло в веке этак восемнадцатом; а вспомнишь армию – так вроде пару месяцев назад все было…

 - Не знаю почему, Саша, но вспомнились вдруг слова Конфуция:
 «В 15 лет я обратил свои помыслы к учёбе. В 30 обрёл самостоятельность. В 40 избавился от сомнений. В 50 я познал волю Неба. В 60 научился отличать правду от лжи. В 70 я стал следовать желаниям своего сердца, не нарушая меры». 
Так ли было и у тебя?

    Выслушав вопрос, собеседник смотрит на меня с иронической укоризной, но отвечает основательно, по существу:

- Все-таки жил Конфуций чуток раньше нас, к тому же мудрец-то из «чужедальней страны», где и менталитет совершенно другой.  А потому, исходя из личного опыта, я «схему» слегка подправил бы…
    Всерьез свои «помыслы к учебе» я обратил гораздо позже – когда известные всем годы школьные-институтские остались далеко позади, в прошлом.
     В пятнадцать я, как и большинство моих знакомых-друзей, учился, к великому сожалению, по примеру пушкинского героя: «как-нибудь». Конечно, нам все и всюду говорили: «Учиться надо!», но мы эти слова воспринимали не очень-то всерьез – как и  прочие лозунги. Жизнь вокруг диктовала другую незатейливую истину: «Да будь ты хоть последний из двоечников – работа, кусок хлеба и крыша над головой и для тебя найдутся!» Ныне установки, как нам известно, другие. Поможет ли нынешняя система образования найти юным достойное место в жизни – «вопрос, конечно, интересный».
     Что там дальше? Самостоятельность? Конечно же, не в тридцать. Самостоятельность - в нашем понимании - и независимость от родителей я обрел, пожалуй, в семнадцать.
    От сомнений, увы, пытаюсь избавиться и по сей день. «Воля Неба»? Тут сложнее. Если я правильно понимаю суть термина, то просто маленько подожду – там, на небе, и узнаю точно, чего  оно от меня хотело…
   Что у нас осталось? Отличать правду от лжи – в серьезном смысле - я начал, надеюсь,  раньше, чем в шестьдесят. «Не нарушать меру», думается, научился тогда же. С желаниями сердца, уверен, у всех непросто в любые времена и в любом возрасте. Да и толковать слова великого можно бесконечно.
     В основном, мы все хотим простых-понятных вещей: мира, стабильности, благополучия для родных и близких, здоровья, душевного покоя и т.д...      

- Признаю, признаю, - восклицаю я, - Конфуций повержен. Как ты всё по полочкам аккуратно разложил! Конечно, и время другое, и менталитет не тот. Но скажи, какой возраст, по-твоему, самый важный?

- Полагаю, детство – лет до двенадцати. Именно в детстве в нас формируются и характер, и ум, и другие важнейшие вещи. Понятия чести, совести, долга, верности слову – да разве все враз перечислишь… Человек познает мир – разве может еще что-либо быть интереснее и важнее!  Если же говорить о поре, когда любая ошибка может оказаться, скажем так, фатальной, то это, конечно, юность. А так ведь всё это условности:  на руке все пальцы важны…

    Учительская моя душа не соглашается, что все возрасты важны: по-моему, всё-таки детство главнее! Логичен следующий интерес:

- Кто, по-твоему, больше влияет на развитие личности? Родители? Учителя? Друзья?

-  Да все вместе. И крайне важно, чтобы повезло и с первыми, и со вторыми-третьими. Если же появляется явный пробел – это всегда беда и зачастую искалеченная судьба…

- А книги? В годы моей юности они ОЧЕНЬ влияли! Сейчас же, уверена, ответ будет другим: интернет! Хорошо это или плохо?

   Александр Николаевич улыбается понимающе:

- Книги я намеренно оставил «на потом», но отвечу предсказуемо: раньше частенько книги в деле формирования-воспитания слегка подвигали и родителей, и друзей. Разве что хороший учитель мог с ними соревноваться. Мне, кстати, с учителями очень везло – низкий им поклон, самая искренняя благодарность…
   В Интернете, как мне кажется, хватает и плюсов, и минусов. Тут ведь как со спичками или с оружием: умному на пользу, дураку… Беда в том, что и спички, и оружие сегодня может свободно купить любой псих … 
 
- Саша, а можно задать вопрос философский? В жизни каждого из людей есть испытания. Кто посылает их нам – Бог?  Или, может быть, Судьба? А может, это старается Его величество Случай? Все ли  испытания может человек преодолеть? Или есть непреодолимые? И тогда надо смириться? Как ты считаешь?

- По-моему, судьба перевешивает в деле «ниспослания испытаний». Преодолеть? Может. А что не сможет – не преодолевает. Если у человека тяжелая болезнь в последней стадии – как ее преодолеешь? Разве что на чудо уповать. Так в чудеса я лично не очень верю. Хотя они иногда и имеют место быть – не спорю.
     А вот в судьбу… Порой ведь просто поражаешься, наблюдая, с каким поистине маниакальным упорством мотыльки летят именно на огонь. Почему так?! Потому…

   Грустно вздыхает Александр Николаевич. А тут и следующий вопрос на подходе:

- Психологи утверждают, что у человека должны быть ориентиры или жизненные цели, и они очень важны особенно в юности. Был ли у тебя в юности ориентир? Или мечта?
   
- Ориентиры, цели, мечты – не разные ли это вещи? – сомневается мой собеседник. - Ориентиры-то были, но всегда ли я им следовал? Нет. Мечта была, но и там не очень-то сложилось. В общем, как говаривала моя мама о своей юности, «эти б мозги да тогда!» - Подумав, Александр Николаевич добавляет:   

- Таки нет, имею я вам сказать… Вспомнилась новелла одного из моих любимых писателей – О.Генри «Дороги, которые мы выбираем». Вот только никто не знает, что ждет нас в конце пути…

     Я вспоминаю недавний конкурс:
   - Саша, скажи, в чём счастье для тебя лично? Ты ответишь: в здоровье. Признаю, это общее для всех  условие. А что, кроме здоровья, ты назвал бы истинным счастьем?

- «На свете счастья нет, но есть покой и воля», - вспоминает Пушкина Александр Николаевич, - гений знал, о чем писал. Наверное, поэтому всегда желаю друзьям именно душевного покоя. Это, по-моему, непременное условие настоящего счастья. А «восторг, полет» и т.д…, - он смотрит на меня скептически. - Много ли раз вы испытывали это в своей жизни – я о чувстве безграничного счастья? Два-три раза? Думаю, не больше…

- Даже меньше, - соглашаюсь я. -  Но что помогает тебе держаться на плаву, когда о-очень трудно? Что говоришь себе в сердцах?  Может, кого-нибудь из литературных героев вспоминаешь? Кстати, кто  ближе тебе по отношению к жизни и людям – Андрей Болконский или  Пьер Безухов? Вот написала и  подумала, что ты ответишь: «Ни один из них!» Но кто тогда из героев или живых личностей?

- Что я в сердцах себе говорю, когда трудновато? – хитро улыбается. -  Сейчас это модно изображать звездочками – вот этими звездочками и сыплю...    
   Самая реальная и действенная помощь? Это, конечно же, родные – в первую очередь! Потом уже и таблетки, и всё прочее – да как у всех…
О литературных героях?.. А вы-то сами  вспоминаете о них, когда что-то нестерпимо болит? Ой, вряд ли… Болконский? Безухов? Если конкретно из этих ребят выбирать, то первый, конечно. А так, чтобы «под Лениным себя чистить» - нет. Я никогда не равнялся на кого-либо из «живых или книжных» - все свои ошибки совершал сам…

- Знаю, Саша, что твой любимый писатель – Гоголь. Почему именно его ты перечитываешь? В чём его магия?

- Гоголь, если быть точным, один из любимых. В чем магия? Вот, думаю, как об этом сказать парой-тройкой слов?! Вы шутите… - Александр Николаевич смотрит на меня укоризненно. - Ладно, пусть будет так: есть в произведениях Гоголя неповторимая музыка слова, днепровская плавность течения фраз, тонкий юмор и, как говорил в «Ревизоре»  Бобчинский, «много, много всего!» Вот и перечитываю в сотый раз – музыкой наслаждаюсь потихоньку…
    О школьной программе.  Нужна, в первую очередь, добрая старая классика! Там есть «много всего», - улыбается. -  И в первую очередь – прекрасный русский язык! Лишь бы наши дети читали, а там уж они и сами разберутся, что им ближе и по вкусу. Вспоминаю одну книжицу – вы наверняка знакомы с нею. В шестидесятые выходили книжки из серии «В помощь пионеру и вожатому», и назывались они «Товарищ». Вот там один из разделов посвящался книгам: давались рекомендации, что читать детям разных возрастов. Полезнейшие рекомендации!  И, как мне кажется, и по сей день не потерявшие актуальность…

- Да, была такая мудрая серия. А вообще, - тут я начинаю закипать, - считаю, что в современном книгоиздательстве пора вводить цензуру!  Слишком много в книгах, даже детских, жестокости и ненормативной лексики! Как ты относишься к этой проблеме?

  Взгляд и голос Александра становятся очень серьёзными:

- Элла, я уверен на все сто: в разумных пределах цензура просто необходима! Не надо возвращаться к идеологической жёсткости советских времен, но должны быть  рамки-границы. Свобода - замечательная вещь, пока она не превращается во вседозволенность.

 - Вот голос разумного человека! Саша, не могу обойтись без вопросов о Прозе.ру. Есть ли достойные авторы? Можешь ли  ты сказать, что публикация на сайте - первая ступенька  к профессии писателя?

- Замечательные авторы, конечно, есть!  Имена называть не стану – они и так, полагаю, всем известны. Сайт как «ступенька»? Это вряд ли. На «Прозу», как правило, приходят уже вполне сформировавшиеся авторы. Встречаются, конечно, и молодые-юные – им есть у кого поучиться, было бы желание. Но, к сожалению, учиться большинство как раз и не желает – почти каждый уверен, что он уже «всё постиг». И это явная ошибка – настоящий сочинитель учится до конца дней своих…

- И вновь соглашаюсь! Саша, по основной профессии, ты историк, и в твоих статьях я вижу твоё отвращение к подтасовке и извращению исторических фактов, к тем, кто клевещет, оплёвывая Россию. Скажи, можно ли в этом смысле  хоть кому-нибудь верить?

- Кому верить, каждый решает сам для себя. Это ведь вещи субъективные. Могу назвать историка и архивиста Юрия Жукова, историка и публициста Евгения Спицына, писательницу-журналиста-публициста Елену Прудникову – им верю.

 -  Ещё один коварный вопрос. Ты, безусловно, ощущаешь, что живём мы в очень тревожное время. Мог бы ты сказать, что ждёт Россию, выстоит ли она в этом страшном противостоянии сил Добра и Зла? Что ждёт наших детей и внуков?  О них болит душа.

  Устало задумывается Александр Николаевич:

- Элла, я же не Ванга и не Вольф Мессинг!  Да, человечество переживает сейчас далеко не простые времена – а когда они  были легкими и веселыми? Одно знаю точно: Россию хоронить рано – выстоит! И не такие беды переживали… Внукам, думается, будет попроще. А вот детям, увы, придется тяжеловато… Если совсем коротко о нашем будущем, то скажу так: нашим Отцам стоило бы поучиться у Китая. Крепко поучиться! И тогда, уверен, толк будет!

- Интере-есно про Китай: надо подумать! А вот скажи, стал ли человек хуже с течением времён или всё-таки хоть на малую долю лучше? Мне кажется, «шариковых»  уже меньше. А насчёт «швондеров»…  ужасаюсь их плодовитости и выживаемости.

     И вновь грустная мудрая улыбка освещает лицо собеседника:

- «Москвичей испортил квартирный вопрос»? Всех нас он маленько испортил. Меркантильность и страстное желание «потреблять и потреблять» - это, несомненно, есть. И ни один из нас не может сказать, что ему на деньги абсолютно наплевать – куда же без них? Шариковых стало меньше? Не думаю. В целом, во все времена и шариковых, и швондеров, и преображенских было примерно одинаково. Но мы ведь любим жаловаться на несовершенство мира и прочие штуки!
     Вы же помните: «Бывали хуже времена, но не было подлей!» - Некрасов, кстати,  процитировал слова Надежды Хвощинской, вложенные в уста одного из героев её рассказа «Счастливые люди»: «Черт знает, что из нас делается. Огорчаемся с зависти, утешаемся ненавистью, мельчаем — хоть в микроскоп нас разглядывай! Чувствуем, что падаем и сами над собой смеемся… А? правда? были времена хуже — подлее не бывало!» И таких цитат можно припомнить не один десяток. Мы жалуемся, терпим, плачем, «мельчаем», а жизнь между тем продолжается и продолжается. Так было и так будет…

- «А жизнь между тем продолжается»… Спасибо, Саша, за искренность, за размышления! И в заключение…  Какие пожелания  ты мог бы сказать уважаемым тобой читателям Прозы?

- Почему только уважаемым? Да я всем-всем-всем желаю здоровья, благополучия, душевного покоя и всего самого-самого доброго! И важного для любого автора: много  хороших и преданных читателей, добрых и толковых редакторов, покладистых и щедрых издателей – пусть исполняются ваши самые смелые мечты! Пусть всё-всё у вас будет хорошо… С поклоном, ваш А.Т.
                ***
   В этих заключительных  словах – Александр Николаевич Терентьев, талантливый человек большой души и щедрого сердца. И я ничего не хочу добавлять как послесловие к интервью.

    Но предвижу, кто-нибудь из читателей непременно спросит:
- Неужели нет никаких недостатков у Александра Николаевича?

    Улыбаюсь:
 - А у кого их нет? Даже на Солнце пятна…) Вот и у юбиляра  есть недостаток: он часто убирает свои произведения в «запасники». Захочешь что-то перечитать – а страница почти пустая. Вот и горюешь! Потом, правда, – возвращает. Друзья-то поймут, а новому читателю сложнее...

      Но вы можете прочитать подробно о его  произведениях в сборнике  «Творчество Александра Терентьева» http://proza.ru/2018/04/18/1140

     А рассказ Машино  http://proza.ru/2012/03/19/1329
откроет подробности  жизни Александра Николаевича, дополнив его размышлениями  о литературе.

      Ещё одна просьба, дорогие друзья!
      Пожалуйста, в рецензиях пишите не обо мне - пишите
                об АЛЕКСАНДРЕ НИКОЛАЕВИЧЕ ТЕРЕНТЬЕВЕ!