Дружба с привилегиями. Глава 39

Так я лежал какое-то время, продолжая пребывать в пустоте. В какой-то момент я разозлился на себя, обратив внимание, что после того как положил трубку, по сути, переживал только за себя, а ведь и Свете сейчас не легче. Она ведь, по большому счёту, тоже понимает, что нам рано или поздно придётся прекратить общение, и если у неё с Константином ничего получится, то появится кто-нибудь другой, - или у неё, или у меня. Тут я начал переживать ещё и за Свету, и этим как бы немного отвлёкся от себя, но легче мне от этого не стало, скорее хуже. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, решил принять холодный душ. Я и раньше иногда принимал холодный душ, и, становясь под воду, обычно механически слегка ёжился, и у меня коротко спирало дыхание, в этот же раз я обратил внимание, что реакции не было никакой.

После душа я хотя бы физически почувствовал себя немного лучше. По дороге назад в комнату столкнулся с бабушкой, и, заметив, с какой тревогой она на меня взглянула, решил всё же чем-нибудь перекусить. Потом, уже лёжа в постели, я констатировал факт, что обычно я по всем жизненным вопросам боролся до конца, никогда не сдаваясь, а сейчас совершенно ничего не мог поделать. Не против же светиных решений мне бороться! Никто из нас не мог действовать против воли другого, так как этим каждый из нас просто действовал бы против самого себя. Это всё равно, что играть с самим собой в морской бой или шахматы. Ведь для нас, когда дело касалось нашей дружбы, совершенно не существовало слово "я", - только "мы". Вы можете подумать, что при этом мы теряли собственную индивидуальность, а вот и нет - наши индивидуальности были настолько родственны и привязаны друг к другу, что отдельное "я" просто блекло и растворялось в нашем "мы".

Так или иначе, a влиять на события, которыми управляла Света, я не только не мог, но и не имел никакого права. Ведь всё, что происходило с конца прошлого года, происходило исключительно по её желанию, и из-за этого передо мной никогда не вставал вопрос, что Света может делать что-то неправильно. Она всегда действовала правильно, в чём я много раз убеждался, и, к тому же, мы пользовались друг у друга столь безграничным доверием, что сама мысль каким-то образом влиять на решения другого никогда не возникала, ни одного единого раза. Напротив, мы всегда всячески содействовали друг другу во всех начинаниях, и ни разу не пытались каким-либо образом влиять на решения другого.

На следующий день было 8 Марта, и я с утра послал Лёню за двумя букетами цветов, которые он передал Свете и её маме. Вечером хотел было позвонить сам, но решил лишний раз не ставить Свету в двоякое положение в случае, если Константин захочет воспользоваться праздничной атмосферой для того, чтобы ещё больше сблизиться со Светой. В итоге, так оно и оказалось, но не совсем. Константин только по телефону поздравил Свету, не рискнув сразу после первого чмока пригласить её в кафе. Парень совершенно точно знал, что делает, так же действовал бы и я. Несмотря на моё естественное и неизбежное внутреннее соперничество с ним, я проникся к Константину уважением, и был рад за Свету, полагая, что она находится в хороших руках. Было бы намного хуже, встречайся она с кем-нибудь, кто её по-настоящему не ценил бы, - утешал я себя.

Всю неделю я не находил себе места, так мне хотелось быстрее поговорить со Светой, и при этом совсем не упоминать Константина, даже если бы их отношения ещё сильнее углубились. А больше всего я опасался, что Света, взяв пример со слона в посудной лавке, расскажет Константину о наших отношениях и поставит перед фактом, что мы и впредь останемся друзьями, будем общаться дальше, и это не подлежит какому либо торгу, и если Константин на это не пойдёт и расстанется со Светой, я поневоле окажусь тем, из-за кого Света потеряет хорошего парня, или, что ещё хуже, возможно, будущего мужа, и это будет вечно висеть на нас, незримо отравляя нашу дружбу, которой из-за этого больше никогда не быть такой, как прежде. И вообще, только от одной мысли, что у нас больше никогда не будет отношений, где другим нет места, где мы только одни, мне становилось плохо. Видя, как я изменился и переживаю, бабушка и тётя так и не расспрашивали о Свете, а вот в ВУЗ-е мне часто задавали вопрос, что со мной происходит, и мне приходилось что-то глупое отвечать. У меня до сих пор имеется фотография нашего курса того времени. Все выглядят на ней более-менее прилично, и только я выделяюсь своим полностью отсутствующим взглядом.

Следующая глава на: http://proza.ru/2020/11/24/649