Курение и поведенческие особенности закрытых групп

 ...Мы сидели, скрестив  ноги,  на кошме в его юрте, ели бешбармак и пили кумыс. За стеной Савраска пасся рядом с верблюдами. Ружьё,  пышak и колчан валялись рядом. И сладко пахло дымком от сигарет “Kазаkстан”….

     …Сигареты “Kазаkстан”…надо же, почти двадцать лет уж как не курю, а  вкус “Казахстана” до сих пор на губах.
Вот было в них что-то особенное. Даже в самом названии была какая-то манящая сухость аромата ковыля над степью.  В них не было снобизма  “Pall-Mall” или стиляжничества московской “Явы”. Да и до взрывного характера “Легерос” им было далеко. А вот только стоило помять в руке белую пачку с серебристым Алатау на горизонте…хотя дрянь это всё…

     …Дрянь это всё, и курение в училище было строжайше запрещено.
По крайней мере - так было написано на стеклянных дверях УЛО и на многочисленных плакатах в ротах и учебном центре. И курили - почти все, и почти - везде. Преподаватель не стеснялся пыхать прямо в лицо экзаменуемому на зачёте. Был в этом какой-то особый, непонятный мне теперь,  шик. Из-под дверей кабинетов большого лётного начальства постоянно тянуло дымком.  О “вылетных” сигаретах написаны страницы. Свою пачку Семёнычу я готовил несколько дней. Надо было аккуратно надрезать целлофан и вставить туда именную записку с указанием даты и повода. Был какой-то прямо культ этой мерзости. Увидев в первый раз песочницы в аэродромном методгородке, я принял их за пепельницы. Типа, сидит инструктор с курсантами, коптит и проводит разбор полётов. Впоследствие выяснилось - такая ассоциация родилась не у меня одного. А призваны эти песочницы были всего лишь - изображать землю и ВПП.

   Приехавший из Ленинградской Академии, принимать ГОСы по навигации  штурман-ветеран  очень удивлялся популярности этого явления в училище. На консультациях он  часто пытался выяснить - зачем мы это делаем? Мерзкая вонь из близлежащего сортира достигала лекционной аудитории. Его очень удивил наш ответ про лишения и тяжёлую жизнь курсанта. Он не закурил даже  в блиндаже под немецкими бомбами, когда земля ходила ходуном и непонятно было - то ли это пыль, то ли дым от самокруток товарищей. У нас были различные  представления о тяжёлой жизни и лишениях.

  “Водка-сила, спорт-могила!”: была такая глупая поговорка. ( Или пословица? До сих пор не знаю в чём разница).  Некоторые из нас, к сожалению, впоследствие, восприняли её уж слишком буквально. В училище, со спортом, в отличии от возжигания  ядовитой травы, дела обстояли не столь хорошо. То есть - вообще никак не обстояли. Крохотный спортзал, идиотские зарядки с лопатами, ржавый спортгородок, немного “железа” в ротах- вот, собственно и всё. Были пара теннисных кортов, энтузиасты раздобыли где-то ракетки и сетку, немного поиграли, но…”дальше дело как-то не пошло (В. Захаров)”. Была, на самой заре училища, дельтапланная секция - её вскорости закрыли. Были несколько рейнских колёс неподалёку от общаг - они были красиво покрашены и радовали глаз высокому начальству. То, что они намертво прихвачены сваркой и вращаться не могут - высокому начальству издалека не было видно. Впрочем, ему было плевать. Главное - красиво.

 Я не знаю, откуда это шло. Мы были юны, впитывали с открытыми ртами откровения старших наставников. Было определённое течение, общие понимания. Мода. “Зря ты это. Сердце запорешь” - глубокомысленно  сказал Рустам,  наткнувшись на меня в спорткомнате. В руках он держал дымящуюся “Беломорину”. Он был свято уверен что “Беломор” очень полезен для работы сердца.

 ...Через двадцать лет в Тулузе мы выясняли - какие существуют способы,  “фишки” и “лайфхаки” курения табака в полёте. Почему-то нам казалось тогда это очень важным, вот прям дел важнее не было. “Сосков” вытяжки, как на Ту154, на “Аэробусе”  не предусмотрено, а к идее выключать кабинные вентиляторы мы потом пришли потихоньку сами.
-Дык у нас везде  "NO SMOKING FLIGHTS",
-Это понятно, но ведь если очень хочется, то - можно. К тому же - это у них, там  (следовал невнятный взмах рукой, обозначающий, должно быть пассажиров и проводников) курить нельзя , а нас-то это не касается.
-"NO SMOKING FLIGHTS",   упирались глупые французы.
  В конце концов, мы кое-как нашли человека, наиболее подходящего под определение “наш”. Он летал, наверное, ещё в “Нормандия - Неман”, а экстерьером напоминал персонажей романа Виктора Гюго “Отверженные”. Он был, явно,  с глубочайшего бодунища и курил “одну за одной”. Он припомнил далёкую  армейскую молодость, и то, что во время очень длинных перелётов, они с напарником бегали поочерёдно курить в хвост. На большее дедуля не раскололся. И, кроме стандартного
-"NO SMOKING FLIGHTS",  из него ничего больше извлечь не удалось. Деда явно заколодило.


   На двери роты было написано: “Курение строго запрещено”.   Из окна майора дым валил коромыслом, нам это казалось обычным порядком вещей.   Мы не знали, или мало употребляли, слово “лицемерие”, это был наш образ жизни.

   "Курсант, а покажи-ка нам свой “дипломат”, покажи так, чтобы все видели!” - в праведном негодовании возглашает комсорг, указывая обличающим перстом на жертву. Для полноты картины не хватало  только революционного “маузера” и красной скатерти на столе. Идёт комсомольское собрание, бедолага поднимает свой злополучный чемодан, на котором (о, ужас!) изображён орёл ( символ потенциального противника) и написано “MONTANA”. “Позор, позор, как он посмел, стереть немедленно!” -  вопит вся рота. Через десять лет вся рота, отталкивая друг друга локтями, во главе с комсоргом, несётся переучиваться на “Боинги”. Выкинуть на помойку свои джинсы “MONTANA” комсоргу в голову тоже как-то не приходит. По иронии судьбы, обладатель злополучного кейса, по-моему, до сих пор летает на отечественной технике.

  Безусловно, это было  юношеские ёрничание. Детские игры. Но на них мы учились взрослой  жизни. А вот вопрос с отчислением Альберта, который встал практически перед ГОСами , детской забавой назвать было уже труднее….

    ...Алик попался с “пьянкой” как раз между Горбачёвскими указами и ГОСами. Худшее время трудно было выбрать. Вообще-то, в то время, решение побаловаться какими-либо спиртными напитками, можно было сравнить с решением проехать на красный свет прямо перед капотом ДПСной машины.  Непонятно зачем, но Алик это решение принял. Результат был страшен, вид Альберта - бледен. Экстренно созвалось  открытое комсомольское собрание, на котором нам предстояло решить судьбу курсанта-нарушителя. К чести всех присутствующих - Алика удалось худо-бедно отмазать. Руки в крови пачкать никому не хотелось, но отчёт “наверх” отправить всё-таки было надо. Сборище было достойно пера Кафки. Главными обличителями были “зелёные человечки”. Они-то Алика, по-моемому и “выцепили”. Произносились гневные речи о борьбе с пьянством; ораторы в погонах были, явно, с жесточайшего "бодунища". Прозвучало разумное предложение делегировать решение судьбы незадачливого выпускника тем, кто не пьёт.  Добровольцев не нашлось, начали срочно искать Карена, тот оказался в наряде. Кворума трезвенников явно не собиралось. Всё завершилось продолжительным выступлением “Дюймовочки” - глубокого знатока курсантских душ. С минимальным перевесом проголосовали за “простить” и разошлись, весьма довольные друг другом,

    Преподаватель Марксистко-Ленинской философии “Дюймовочка” была, на самом деле, в курсе всех наших дел и отношений. Она много публиковалась в газете “Воздушный транспорт”. Она помнила всех курсантов, даже тех, закончивших училище давным-давно, кого она в глаза не видела. Через два месяца после выпуска, мы случайно встретили её на главпочтампте Барнаула, и она нас не узнала. Она была классной дамой у Олега, он пытался что-то сказать. Я дёргал его за рукав чтобы молчал…..

      ….а через двадцать лет после этого, коллега-растаман приволок нам с Ямайки ром и кубинские сигары. Мы сидели на двадцатом этаже, любовались ночным Токио и слушали Боба Марли. Стены комнаты были оклеены приборными досками, вырезками из FCOMов,  а сигару надо было обмакивать в ром.
И я понял, что такого кайфа я больше никогда в жизни не словлю. А раз так - то не стоит и пытаться. И выкурил свою последнюю сигару.  И поставил в этом вопросе жирную точку. Хотя, иногда, степной ветерок нет-нет, да и принесёт издалека аромат “Казаkстана”…