Земной путь поэта Лермонтова ч. 16

Торжественное открытие памятника М.Ю. Лермонтову в ст-це Тамань состоялось 15 октября 1984 г. во время празднования 170-летней годовщины со дня рождения великого русского поэта. На этой скульптуре Лермонтов опирается на небольшую скалу, на обрывистом берегу, устремив свой взгляд вдаль, в сторону моря. Памятник был сооружен архитектором Гавриловым В.А. и настоящим мастером каменного дела Бродским И.Д.

ЛЕРМОНТОВУ - Александра Сесюк (Базовая)

Задумчиво стоишь на берегу залива.
Чайки кружат над морской волной.
Здравствуй, Лермонтов, поэт любимый.
Я явилась на свидание с тобой.

Солнце спряталось за морем. Вечер.
Сегодня дата важная, в судьбе твоей.
Поклонники пришли на эту встречу:
Двести лет... Отметить юбилей.

Поэзию прекрасную люблю я с детства:
«Бородино», «Хаджи Абрек», «Кавказ».
Знаменитую «ТАМАНЬ», «На смерть поэта.»
И поколенья новые, все также, любят Вас.

Мы познакомились на Северном Кавказе.
На диком, злобном, горном Тереке - реке
И про Мартынова я слушала рассказы
В местах дуэли - знаменитом Машуке.
 
А волны плещутся о каменистый берег
На небе тучи гонит легкий ветерок.
Шлет с юга теплого в Тарханы, милый Север,
Привет Тамань - приморский городок.

Из Ставрополя Лермонтов писал бабушке о своём намерении сначала отправиться в крепость Шуру (Буйнакск), где в то время находился его полк, а оттуда - на минеральные воды, но, доехав до Георгиевской крепости, он изменил свой прежний план. Характерные для Лермонтова подробности по этому поводу отражены в воспоминаниях ремонтера Борисоглебского уланского полка П.И. Магденко, познакомившегося с Лермонтовым и Столыпиным на станции Георгиевской. «На другое утро, - рассказывает Магденко, - Лермонтов, входя в комнату, в которой я со Столыпиным сидели уже за самоваром, обратившись к последнему, сказал: «Послушай, Столыпин, а ведь теперь в Пятигорске хорошо, там Верзилины (он назвал ещё несколько имён); поедем в Пятигорск». Столыпин отвечал, что это невозможно. «Почему? - быстро спросил Лермонтов, - там комендант старый Ильяшевич, и являться к нему нечего, ничто нам не мешает. Решайся, Столыпин, едем в Пятигорск...» С этими словами вынул он из кармана кошелёк с деньгами, взял из него монету и сказал: «Вот послушай, бросаю полтинник, если упадет кверху орлом - едем в отряд; если решеткой - едем в Пятигорск. Согласен?» А. Столыпин молча кивнул головой. Полтинник был брошен и упал к нашим ногам решеткою вверх. Лермонтов вскочил и радостно закричал: «В Пятигорск, в Пятигорск! позвать людей, нам уже запрягли!» Люди, два дюжих татарина, узнав, в чём дело, упали перед господами и благодарили их, выражая непритворную радость. Верно, - думал я, - нелегкая пришлась бы им жизнь в отряде». В коляске П. Магденко втроём двинулись в путь.

«Лермонтов и я сидели на задней скамье, Столыпин на передней. Нас обдавало целым потоком дождя. Лермонтову хотелось закурить трубку, но это оказалось немыслимым. Дорогой и Столыпин, и я молчали. Лермонтов говорил почти без умолку, и всё время был в каком-то возбужденном состоянии. Между прочим, он указывал нам на озеро, кругом которого он джигитовал, а трое черкес гонялись за ним, он ускользнул от них на лихом, своём карабахском коне. Говорил Лермонтов и о вопросах, касавшихся общего положения дел в России. Об одном высокопоставленном лице я услыхал от него тогда в первый раз в жизни моей такое жестокое мнение, что оно и теперь ещё кажется мне преувеличенным. Промокшие до костей, приехали мы в Пятигорск и вместе остановились на бульваре в гостинице, которую содержал армянин Найтаки. Минут через 20 в мой номер явились Столыпин и Лермонтов, уже переодетыми, в белом как снег белье и халатах. Лермонтов был в шелковом темно-зеленом, с узорами, халате, опоясанный толстым шнурком с золотыми желудями на концах. Потирая руки от удовольствия, Михаил сказал Столыпину: «Ведь и Мартышка, Мартышка здесь. Я сказал Найтаки, чтобы послали за ним». Именем этим, - заканчивает Магденко, - Лермонтов приятельски называл старинного своего хорошего знакомого, а потом скоро противника, которому рок судил убить надежду русскую на поединке...» (11). 24 мая был подписан приказ по полку о продолжении отпуска Лермонтову из-за болезни. Оставшись в Пятигорске, Лермонтов нашёл общество прежних знакомых.

Поэт со Столыпиным сняли квартиру на краю города в доме отставного майора В.И. Челяева, недалеко от подошвы Машука. По соседству, на том же дворе и через сад, поселились давнишние знакомые Лермонтова и Столыпина: князья А.И. Васильчиков и С.В. Трубецкой, поручик Н.П. Раевский, Т.А. Францевич, М.Н. Глебов, литератор П.К. Мартьянов, А.И. Арнольди, Н.C. Мартынов. «Мы, - вспоминает Александр Васильчиков, - жили дружно, весело и несколько разгульно, как живётся в этом беззаботном возрасте, 20-25 лет». Время проходило в шумных пикниках, кавалькадах, вечеринках с музыкой и танцами. Чаще и охотнее всего собирались в доме хлебосольной Марьи Ивановны Верзилиной, жены ген. П.С. Верзилина, имевшей трех дочерей: Аграфену Петровну, Надежду Петровну и Эмилию Александровну. Особенным успехом среди Пятигорской молодежи пользовалась Эмилия Александровна, дочь М.И. Верзилиной от первого брака с полковником Клингенбергом, прозванная «розой Кавказа». По воспоминаниям Эмилии Александровны, вышедшей впоследствии замуж за родственника и друга детства Лермонтова, Акима П. Шан-Гирея, поэт был представлен ей, в числе прочей молодежи, в мае месяце 1841 г., по приезде в Пятигорск. Он нисколько не ухаживал, а находил особенное удовольствие меня позлить. Когда ему удавалось вывести меня из терпенья, он был очень доволен, затем сразу просил прощенья, и мы мирились, конечно, ненадолго. Побывать на Кубани Лермонтову больше не довелось, так как в июне - июле 1841 г. он лечится в Пятигорске. В этот период времени он не раз встречался с Николаем Лорером, который также принимал ванны.

На водах собиралось тогда многочисленное и довольно весёлое общество. Был там и отставной майор Гребенского казачьего полка, служивший раньше в кавалергардах, одноклассник Лермонтова по Школе юнкеров Мартынов, над которым поэт регулярно подшучивал. Возможно, эти шутки действительно обижали недалекого самолюбивого неудачника Николая Соломоновича. Исследователям известна только внешняя канва последующих событий. О их причинной связи, существуют только домыслы. Лермонтов бывал в доме родителей Мартынова и, по-видимому, очень неравнодушно относился к его сестре, Наталье Соломоновне, которой посвящено стихотворение - «Когда поспорить вам придётся». Мать Мартынова - недолюбливала Лермонтова. Своему сыну она писала однажды: «У него слишком злой язык и, хотя он выказывает полную дружбу к твоим сёстрам, я уверена, что при первом случае он не пощадит и их». Из семейной переписки Мартыновых известно, что Михаила Юрьевича подозревали в намеренной не передаче Н.С. Мартынову писем от его сестёр и отца. Лермонтов сказал Мартынову, что пакет с письмами у него украли на дороге, но в то же время хотел вернуть ему, находившиеся в этом пакете деньги, о которых Лермонтову ничего не должно было быть известно. «Я думаю - говорил потом старик - Мартынов сыну, - что если Лермонтов узнал, что в письме было вложено триста рублей, то он либо ясновидец, либо письмо это вскрыл» (12). «Недалекий, но, по сути добродушный и безобидный человек, Мартынов любил пооригинальничать, обратить на себя внимание, порисоваться.

Желая казаться лихим чеченцем-джигитом, он брил голову, наряжался в какие-то необыкновенные черкески и бешметы, засучивал рукава, привешивал сбоку огромнейший кинжал и принимал смелые, вызывающие позы; по временам же Мартынов «напускал на себя байронизма» и ходил мрачный, молчаливый, в нахлобученной папахе. На «водяных» дам Мартынов производил неотразимое впечатление, и этим нажил себе немало завистников и недоброжелателей. Лермонтов скоро подметил слабость Мартынова и сделал его излюбленною мишенью для своих шуток и насмешек, подчас очень злых; особенно поэту нравилось ставить Мартынова в смешное положение перед дамами, к обществу которых они в одинаковой мере были неравнодушны. Как передавал князь Васильчиков - Висковатову, по рукам ходило много карикатур Лермонтова на Мартынова, например, он, верхом на лошади, въезжает в Пятигорск, где его с восторгом встречают влюбленные дамы. Или: Мартынов, огромного роста, с внушительным кинжалом от пояса до земли, объясняется в любви перед миниатюрной Надеждой Петровной Верзилиной, у которой на поясе также кинжальчик, но только очень маленький (13). На одной из вечеринок 13 июля в доме сестёр Аграфены и Надежды Верзилиных смешная, но не задевающая чести острота Лермонтова в адрес Мартынова прозвучала слишком громко. Он потребовал объясниться, в результате чего, роковая ссора закончилась вызовом на «вечно печальную» дуэль. И всё же точная причина ссоры Лермонтова и Мартынова неизвестна.

Продолжение следует в части  17                http://proza.ru/2021/04/20/636