Про белое солце нашей пустыни

Этот фильм  снимали  в нашей части, что стояла в Байрам- Али, небольшом туркменском городке, где первый светофор поставили к приезду Сухова.

И часть наша тоже была небольшая, но серьезная  - грозила  ракетами всей Азии.

«Байрам –Али,  позор земли
Пыль да зной, комары над барханами
И здесь  поют не соловьи
А ишаки голосами погаными..»
 
Вот что мы пели там после отбоя, придавленные  жарой и  старшинами.
 
А   днем, в  свободное  от страданий время,  мы могучими тягачами цвета хаки,  распахивали на марше в пыль местные,  и без того условные дороги, попутно поливая их  ракетным гептилом.
 
Или крошили  автоматными  стрельбищами  все их древние, глинобитные   стены, которые  веками  «без дела»,   тянутся там на сотни километров.

(В том числе и  тот самый угрюмый  мавзолей  Султан Санжар,  у стен которого Сухов, с дисковым пулеметом, мечтает  о своей Екатерине Матвевне, а  Петруха пристает к  Гюльчатай).

А по ночам, мы массово посещали ближайшие сады и бахчи, где впотьмах   разбивали сапогами арбузы прямо на земле, чтобы вынув серцевину, не возится с семечками.

Однако, не смотря на все наши такие "шалости", городок  этот  в целом был к нам вполне расположен.

Девушки его всегда угощали нас  на марше вкусными лепешками и  хурмой, полезной для почек и сердца, а  юноши, через дырку в заборе части,  помогали достать нам спиртное, нужное для души.

Хотя девушки  никогда не крутили с нами, а юноши не пили.
 
В общем фактически,  наше  участие в этом фильме было вполне предопределено - мы были «совершенной кистью» исполнения любых капризов  режиссера  в местных, очень не простых условиях.

И мы, под надзором родных отцов-командиров, исполнили, конечно, все его пожелания.
   
Нам приказали к обеду подстричь «под гребенку» уже цветущий саксаул и просеять пустыню  от нечисти на сотню верст в округе,  и мы это сделали, не пропустив ни одной ветки, змеи или паучка.
 
Нам показали место, куда нужно вкопать в песке Мишулина (около станции Репетек), и мы его вкопали, полив обильно предварительно   это место не одну  канистру   воды, потому как песок там как стекло, но легче пыли и потому жутко режет глаза и горло.

Мишулин потом  рассказывал, что де на сьемках  была жара в 65 градусов и к нему ползли тарантулы.

Это столичный бред, конечно.

Температура там действительно бывает, но не весной и не у города.

И про тарантулов и каракуртов ему рассказывали,думается,  ассистенты сьемок, которым про них рассказали мы .
 
 А еще они у нас попросили побольше изношенных солдатских простыней и мы  достали  все это (по рублю за штуку), плюс кучу  лыковых мочалок для изготовления того самого живописного лужка,  на котором Сухов мечтал посидеть со своей "незабвеной" Екатериной Матвевной,   в окружении дочерей.

И мы его сшили прямо на барханах, набросав поверх мочалок и забрызгав все зеленой краской.

Но этот кусок потом почему то пересняли.

В целом, сам процесс сьемок, который мы обслуживали,  не вызвал священного трепета.

Все происходящее было так суетливо, абсурдно и «по нарошку»,да  и закончилось таким безудержным загулом наших офицеров, который они устроили  с  нежданно нагрянувшими в наш сонный край  «артистками»,когда нам даже пришлось  вытаскивать одного из провалившихся артиста из казарменного туалета, что мы даже начали стеснятся своего участия во всем этом.
   
"Артистки» эти,кстати,  как потом, куда позже выяснилось, были сняты в Астраханском вокзале, потому как ни в Туркмении, ни в Таджикистане , для сьемок этого фильма не согласилась ни одна   «женщина востока».

 (в моложавую не по годам балерину Гюльчатай, привезли к нам из самого Ленинграда).

«Ложь, ....ешь и провокация» -вот каков был наш диагноз этому процессу и фильму.   

Однако, не смотря на такую свою категоричность, нас таки подмывало посмотреть на результат этой вакханалии, чтобы узнать места своей службы "на пленке марки «Свема»,  и потому мы сговорились обязательно найти и увидеть "на гражданке" это «произведение», чтобы показав его  родным и близким (особенно своим пацанам),  впечатлить их видами своей пустынной службы.

Для этого мы, всеми возможными солдатскими способами, на все свои три рубля,  принялись выведывать  у особо душевных работников студии,  название этой стряпни.

Но эти "творческие ребята", как оказалось,  в благодарность за наши угощения,оживленно рассказывали нам массу столичных сплетни про запои Высоцкого или жадность Крамарова, но всячески избегали ответа на этот, самый важный для нас вопрос.
 
Ну, а если и отвечали, то выдумывали совсем "стремные" (как они величали -"рабочие")  названия типа: «Красное солнце востока», «Спасти гарем» и прочую подобную лабуду,  во что поверить было, конечно,  совершенно не возможно.
 
Трудно  даже «приблизительно вообразить»,  размер того  нашего вселенского изумления, которое настигло нас, когда  буквально через полгода,  мы, каждый в своем городе,  увидели  этот фильм в кинотеатрах и  узнали потом о размере его популярности в стране.

"Когда б вы знали из какого сора,  растят  кино,   не ведая стыда». 
P.S .   1966-69г; в/ч  54181; комплекс  - 8к14.