Дневник профессора Гарросса 20

                Из дневника профессора Гарросса

                8
        Я успел открыть дверь раньше, чем зажёгся свет, и бросился к лифту, чтобы как можно быстрее убраться отсюда, нажал на первую попавшую кнопку и довольный сел на пол. Я позволил себе расслабиться, и тут же усталость, болезнь и головная боль, о которых я напрочь забыл в кинозале, с новой силой навалились на меня. Я опять ощутил внутреннюю дрожь и почувствовал, как холод пробирает меня насквозь.
        Пока лифт двигался не то вверх, не то вниз, я старался осмыслить только что услышанное. Я никак не мог понять, что наговорил им про меня Орсон, в чём, собственно, он оказался прав, и на какую это удочку я попался? Я попытался вспомнить и проанализировать все встречи с Голдом, но от головной боли у меня в голове получился какой-то сумбур, и я бросил эту затею, решив заняться этим позже.
        Лифт остановился. Я вышел и, очутившись в прохладном коридоре, ощутил, как сильный озноб охватил моё тело. Я замёрз. Трясясь от холода, я побрёл куда-то по коридору. Не знаю, сколько это продолжалось. Помню только, что я уже ничего не соображал, где я и кто я, когда меня кто-то окликнул. Оглянувшись, я смутно различил чьё-то знакомое лицо. Это был Клод. Он сразу поинтересовался, не видел ли кто меня, и очень обрадовался, когда я ответил: «Нет». 
        -  Как вы открыли дверь, профессор? Или я вас не запер?
        -  Не знаю… - мне было тяжёло говорить, но в то же время я просто жаждал узнать, что же такое случилось в «Спейсе»? – Я, кажется, заболел… Мне очень плохо. Я пытался звать на помощь,  но… сегодня… все словно вымерли, - я перевёл дух, чтобы задать интересующий меня вопрос. – Что-нибудь случилось?
        -  Да. На заводах Космического Общества взбунтовались рабочие. Им опять урезали зарплату. Поэтому всех срочно перебросили на объекты.
        -  Ты… Тебя тоже? – почему-то мне не хотелось, чтобы Клод участвовал в усмирении бастующих.
        -  Нет. Меня послали на усиление внешней охраны здания. Сегодня в Космическом Обществе были очень важные гости. Пойдемте, профессор, скоро включат камеры слежения и тогда нам несдобровать.
        -  Камеры слежения? – ужаснулся я и на время забыл про болезнь.
        Камеры слежения! Я и забыл об их существовании, когда бродил по коридорам Хаймонт-билта. Естественно, что они запечатлели и те моменты, когда я входил и выходил из кинозала. Теперь мне…
        -  Не беспокойтесь, профессор, - Клод просунул под мою руку своё плечо и быстро потащил меня к лифту, - в данный момент они выключены. Я же говорил вам, что здесь были очень важные персоны, которые не должны здесь засветиться. Поэтому убрали всю внутреннюю охрану, -  он затащил меня в лифт и нажал на нужную кнопку. - Но мы с вами должны попасть в нашу комнату раньше, чем их включат.
        Нам повезло. Мы успели добраться до нашей секции раньше, причем при этом нас никто не видел. Весть Клода о том, что все камеры слежения были на время отключены, меня успокоили, но здоровье не восстановили.
        Вызванный врач внимательно осмотрел меня.
        -  Ничего страшного, - объявил он нам, - обычное перенапряжение. Пусть поваляется денька два в постели, попьёт анальгетики, отдохнет. Я доложу об этом господину Голду.
        Но отдохнуть столько времени мне не дали. Через час к нам заглянул секретарь президента и без всяких объяснений выдал мне пилюлю Морриса. Уже через пару минут я почувствовал себя здоровым, полным сил и энергии. После обеда мы с Клодом пошли на тренировки, как предписывал режим дня. Лишь после ужина перед сном у меня выдалось время переварить то, что я услышал в кинозале.
        Планы Таскерры и Голда мне были понятны. Они нашли планету, на которой существует жизнь и решили этим воспользоваться. За то время, пока наша экспедиция будет исследовать эту планету, они подготовят ряд грузовых кораблей, гружённых стройматериалами и рабочими. А после улетят сами и взорвут Землю. Для осуществления этих планов им, разумеется, понадобились деньги. Много денег. Вот они и собрали самых богатых стариков нашей страны, чтобы, посулив им место на Чиккории, попросить у них денежную помощь. А если кто-нибудь из старичков, узнав про планы «Спейса», заартачится, ему была заранее уготована естественная смерть от старости.
        Но вот какую роль во всём этом играл мой дядя Орсон, и каким образом всё это было связано со мной, я пока понять не мог. Не понятна мне была и фраза, сказанная Голдом, что по возвращению я не буду уже богатым. Что он имел в виду? Что они меня разорят?
        По раскладкам получалось, что Орсон был в курсе планов Таскерры относительно Земли. Это он рассказал ему о моей книге, которой я отдал всего себя, и, зная моё пристрастие к природе, надоумил того, как взять у меня большой беспроцентный кредит с помощью фотографий и материалов о Чиккории. Потому что, если бы они пришли за таким кредитом к нему, то он всё равно был обязан проконсультироваться по этому поводу со мной, как это было всегда, когда речь шла о крупных суммах. Зачем он это сделал? Надеялся на то, что я не вернусь, и всё состояние Гарроссов  достанется ему, как единственному наследнику? Тем более я сам написал ему доверенность на управление всем своим имуществом и заверил её нотариусом в присутствии адвокатов. Но это ведь только на время моего путешествия на Чиккорию. Если он надеется занять моё место после моей смерти, то здесь его ждёт большое разочарование.  Как-то  лет пять назад мы с ним крепко повздорили по поводу одной финансовой операции, которую Орсон хотел провернуть втихаря от меня. Я так на него разозлился, что  отстранил его от  работы и сам взялся руководить делами. Тогда в пылу гнева я втайне от него составил завещание, где в случае моей смерти Орсону доставались лишь десять процентов от всего моего капитала и пожизненная рента. Часть денег я распределил по общественным организациям и газете «Гедара», а львиную долю – шестьдесят процентов – я завещал в свой Фонд помощи пострадавшим от природных стихий. Вскоре Орсон опомнился, бросился мне в ноги, умолял простить его, обещал, что такого больше не повторится, и я сдался. Всё-таки, как ни как, брат моей матери, единственный родственник на этом свете, но завещания я не изменил. Так что вряд ли ему что-нибудь достанется после моей смерти, если, конечно, планы Таскерра потерпят фиаско. А если нет? Тогда что ему помешает забрать состояние Гарроссов с собой на Чиккорию?
Господи, о чём я думаю? Не смотря, казалось бы, на очевидные факты, мой разум отказывался верить в это. Я не мог себе представить Орсона, возившегося со мной с колыбели и с пелёнок заменившего мне мать, а после внезапной кончины отца ставшего мне надежной опорой в жизни, в роли злодея и своего убийцы. О моей книге в «Спейсе» могли узнать и из других источников: я ведь никогда не скрывал над чем работаю. К тому же, в «Спейсе» сидят не дураки. Они могли и сами додуматься, чем меня купить. Возможно, Орсон о чём-то догадывался, когда предупреждал меня об опасности, но истинной цели он мог и не знать. Нет, не мог я вот так запросто обвинить родного мне человека в предательстве.
        Так я долго лежал и терзался в сомнениях, пока сон, в конце концов, не сморил меня. А на следующий день я снова окунулся в водоворот тренировок, лекций и строго режима,  и забыл обо всём.
        После этого случая прошло много времени. Мне уже казалось, что моя подготовка будет  продолжаться вечно. Я ни с кем не виделся, кроме врачей, тренеров, учителей и охранников, от которых ни разу не слышал лишнего слова. Изредка меня навещал Голд, интересовался моим самочувствием и тут же уходил. Ни телевизора, ни газет, ни журналов, только видеофильмы и книги. Я был совершенно оторван от мира и понятия не имел, что творилось за толстыми бетонными стенами Хаймонт-билта. Это стало мне уже надоедать, и я как-то спросил у Клода, можно ли выбраться отсюда.
        -  Верная гибель, - ответил тот. – Во-первых, это трудно сделать из-за внутреннего лабиринта, а во-вторых, если удастся первое, во дворе вас обязательно поймают. За годы моей службы здесь было несколько попыток. Дальше двора никто не убежал. Так что выбросите эту затею из головы, профессор.
        Я и не собирался бежать. То, что я здесь узнал, заставляло меня мириться с моим положением. Моя смерть не входила в мои планы. Я в любом случае должен был выжить и сообщить общественности о зловещих замыслах «Спейса». Конечно, я понимал, что одному мне не справиться с таким гигантом как Космическое Общество, что мне понадобиться помощь друзей из Общества Охраны Природы и газеты «Гедара». Я мог бы попытаться связаться с ними с помощью Клода, но меня смущал большой срок его службы в охране. Кто знает, как он отнесётся к этому? И я не стал рисковать. Я решил открыться экипажу, предварительно присмотревшись к нему во время полёта. Именно с его помощью я надеялся нанести Космическому Обществу смертельный удар.
        Приняв такое решение, я успокоился и стал думать о предстоящем полете на Чиккорию. Эта таинственная планета начала всё больше захватывать моё воображение. Её первозданные просторы манили меня с каждым днём всё сильнее и сильнее. Я даже начал бредить ею во сне. Клод не раз будил меня ночью и испуганно спрашивал, что со мной. Это стало какой-то навязчивой идеей, от которой можно было избавиться, только осуществив её.
        И вот, наконец, настал день старта. Но накануне, укладываясь спать, я ни о чём не догадывался и засыпал с теми же мыслями о Чиккории, что и в предыдущие ночи. Ночью в комнате моего помощника зазвонил телефон. Ему нередко звонили по ночам, и поэтому я не обратил на это внимания. Но когда через минуту он заглянул ко мне, я понял, что что-то случилось.
        -  Просыпайтесь, профессор, - сказал он, - через двадцать минут шеф ожидает нас у выхода.
        Время было два часа ночи. Меня ещё никогда не поднимали в такую рань, и я посчитал естественным спросить, что произошло. Но Клод пропустил вопрос мимо ушей.
        -  Поторапливайтесь, профессор, нас ждут, - бросил он в ответ и пошёл к себе одеваться.
        Когда я был готов, он ожидал меня у открытой двери.
        В коридоре царил полумрак. Лампы горели в полнакала, экономя электричество, и едва освещали серые невзрачные стены. Днём эти стены отражали мягкий голубоватый свет и вовсе не казались такими унылыми и мрачными, как сейчас. Вероятно, эти перемены происходили из-за какого-то особого состава краски и освещения. Эта мысль лишь на мгновение промелькнула у меня в голове и сменилась другой, более беспокойной: чтобы мог означать этот неожиданный ночной вызов?
        Лифт остановился и распахнул двери. Миновав охрану, мы двинулись к другому переходу, где должны были спуститься на другой уровень. Здесь Клод чуть замедлил ход.
        -  У нас немного времени, профессор, так что слушайте меня внимательно, - тихо проговорил он, стараясь скрыть волнение. – Вы не первый, кому я помогал готовиться к полёту, и поэтому я знаю, чем вызвана эта суматоха. Там, в комнате, я не мог ответить на ваш вопрос из-за подслушивающей аппаратуры, так что не обижайтесь. Сейчас мы с вами поедем на космодром. Да-да, профессор, через каких-нибудь три-четыре часа вы будете за пределами Земли.
        Он говорил быстро, чтобы успеть высказаться раньше, чем мы доберёмся до лифта. Я  понял это и не стал  мешать  ему вопросами.
        -  Я уже говорил вам, что в «Спейсе» работает немало ребят, которым здесь не всё по нутру. Благодаря им, я узнал, что ваш полёт будет выполнять какое-то особое рискованное задание. Поэтому я хочу предупредить вас. Ходит слух, что в ваш экипаж каким-то образом попал человек из Всемогущего Синдиката. Не знаю, как это спецслужбы просмотрели его. Может быть, это всё было заранее подстроено. К сожалению, я не знаю ни имени, ни примет этого гангстера. А, возможно, это просто слухи. Но всё равно, профессор, я советую вам быть всё время на чеку. И думаю, эта штука вам нисколько не помешает.
        Он показал мне миниатюрный пистолет, который свободно уместился на его ладони.
        -  Правда, он стреляет на небольшое расстояние, - пояснил он, - но этого будет достаточно для обороны в пределах корабля.
        Он расстегнул мне комбинезон и повесил пистолет на шею, как талисман.
        - Ну, а теперь давайте попрощаемся, профессор. Там нам не дадут этого сделать.
        Мы крепко обнялись, постояли так мгновение и двинулись к лифту.
        Весь двор был оцеплен охраной. У входа стояли несколько джипов «Икс-космос», в одном из которых нас поджидал Чолдрен Голд. Когда я сел к нему на заднее сидение, он повернулся ко мне и вместо приветствия, не вынимая изо рта излюбленную сигару, поинтересовался моим самочувствием.
        -  Бодрое, - ответил я совсем не бодрым тоном.
        Мне и в самом деле было не по себе. Сообщение Клода разрушило все мои планы. Если с нами летит гангстер из Всемогущего Синдиката, то я уже не смогу открыться экипажу. Потому что рассказать об этом «синди» - то же самое, что рассказать «кротам». Следовательно, все мои надежды на помощь экипажа рухнули. Я остался один.
        Голд проницательно посмотрел мне в лицо и усмехнулся. Честно говоря, в этот момент я немного перепугался, словно он прочитал мои мысли. Чтобы отвлечь его, поспешил спросить, куда это мы так заторопились ночью. Спросил не потому, что не поверил Клоду, а потому что должен был спросить  об этом.
        -  Потерпите немного, профессор, - таинственно ответил он, - скоро вы всё узнаете.
        Он отвернулся и в ожидание чего-то запыхтел сигарой. Тут к нему подошел «крот» и о чём-то шёпотом доложил. Тот внимательно его выслушал и отдал  команду. Двор сразу ожил. Послышались приглушённые голоса, быстрые шаги, хлопанье дверок – охрана рассаживалась по машинам. Ко мне подсел Клод и ещё одинохранник.
        Ворота распахнулись, и мы выехали на Корл-Ходда. Два «Икс-космоса» обогнали нас и поехали впереди. Ещё два чёрных джипа на определённом расстоянии  держались сзади. С таким кортежем мы на большой скорости помчались по ночному городу.
        Наблюдая в окно за мелькающими домами, я мысленно прощался с Данкарой. Придётся ли мне когда-нибудь ещё увидеть её, услышать ворчание Орсона и встретиться со своими коллегами? И чем дальше мы удалялись от Космического Общества, тем мрачнее становились мои мысли.
        Мы проехали несколько фешенебельных районов, утопающих в неоновом свете и живущих бурной, не всегда пристойной  жизнью, и въехали в сумрак пригородных кварталов. Улицы здесь освещались слабо, а местами они просто утопали в темноте. Миновав очередную полосу мрака, мы попали на улицу, которую освещали всего два фонаря, висевших над входом в какой-то магазин. Возле этого магазина стоял старенький, видавший виды «Джеджар». Видно, собственность владельца.
        Ничего не подозревая, мы мчались по этой улице, не сбавляя скорости. Но когда поравнялись с «Джеджаром», из него неожиданно выскочили вооружённые люди и, пропустив первый джип, стали в упор расстреливать второй. Тот вспыхнул, словно спичка…