Дядя Петя. Опубликованный этюд

И глаза цвета мха. Вобравшие в себя осень пожухлого леса и болот. Лучи солнца, пробившиеся и сохранившие тепло на уставшем лице, легли вспаханным полем морщин.
Руки мозолистые, не знающие отдыха.
Лишь изредка, закурив и уняв дрожь непослушных пальцев, позволит себе Пётр Иванович вздохнуть в темноту. Посмотреть на звёзды, рассыпавшиеся бисером по густому синему небу.
Одолеет в ту минуту тоска – вот и жизнь пролетела, а казалось: всё еще впереди.

Но предаваться унынию некогда, на завтра дел полон двор. Урожай поспел. Среди намокших хризантем, яблоки старого сада уже увесисты и клонят к земле ветви.
А соседским детям нужны кораблики.
-Дядь Петь, дядь Петь, а парусник мой готов?, - выловит его по скрипу велосипедных колёс соседский рыжий мальчишка.
- Уж готов, можешь не сомневаться. Краска пообсохнет и прибегай забирать, – улыбнётся он доброй улыбкой в усы и поедет к следующему дому, развозя газеты и письма.
Пока крутятся педали, да позвякивает звоночек на руле, вспомнит Пётр Иванович и себя таким мальчуганом.
Что мечтал быть непременно капитаном дальнего плаванья. И даже решил поступать в Горьковское речное училище на судовождение.

Снилось ему каждую ночь Балтийское море, бьющееся о каменистый берег Кронштадта. Крики чаек. Стальные корабли – ослепляющие солнце громадины. И старинный деревянный маяк, указывающий дорогу морякам. Разгоняющий тревогу в их душах светом.
Таким маяком была и мечта Петра Ивановича о службе на корабле Балтийского флота.
Как же легко в жизненном вихре может затеряться его робкий свет!

Закрутит метель повседневных забот и дел, неожиданным снегом облепит лицо, заставив отвернуться от путеводной звезды. И река, что плавно вела тебя в нужном направлении замёрзнет. Станет чужой.
Застынет корабль во льдах. Останется ждать лета. И каких-то "лучших времён", когда обязательно сложится всё, как надо.


Не будет таких времён, Петр Иванович. Мечта со временем уберётся подальше – в ящик полный пыли, чтоб не мешалась. Пойдёт тяжелая работа в колхозе, каждодневная, изнуряющая. Пахнущая тракторным маслом и ржавчиной, что разъест всё, что было дорого.

И лишь иногда, проездом, обойдешь теневой стороной здание училища, посмотришь на выбегающих оттуда курсантов да вздохнешь. Выйдешь к широкой и свободной Волге, где весело блестя на солнце, ходят корабли и катера. Почувствуешь мокрый ветер на поседевших висках и почудится соль на потрескавшихся губах. Закроешь глаза. И унесешься мыслями далеко-далеко к Балтийскому морю, чайкам и маяку...
Эх, забыл старый смотритель зажечь фонарь, налетело судно на рифы да там и осталось.
Как напоминание насколько важен свет на пути человека.

-Дядь Петь, – отвлёк от уставших дум звонкий голос соседского паренька. – Мама говорит у тебя руки золотые и ты всё знаешь про корабли.  А вырежи мне на праздник такой вот...с парусами.
–Алыми, небось, – усмехнулся Пётр Иванович. Вдохнул крепкого дыма и задумался. Поправил старую оправу очков. А в глазах, покрытых пеленой, блеснул вдруг знакомый огонёк: – Хорошо, Вася, будет тебе к твоему Дню Рождения от меня подарок.

***
Месяц сидел он у себя в сарайке. Строгал. Выпиливал. И доставал у соседок на обмен лучшие ткани. Клеил тонкие мачты. Красил палубу.
И в первый день нового Васькиного года принёс ему блестящий, еще пахнущий лаком корабль на белых, как крылья, парусах.

Мальчик, от восторга себя не помнящий, схватил подарок, обнял дядю Петю, пробормотал: "Спасибо".
И побежал во двор к друзьям, держа на вытянутых руках великолепный фрегат. Который словно плыл по волнам воздуха в лучах солнца.

С того дня зажёгся в старом маяке свет. Озолотил бегущие волны, по которым шли в порт разные корабли, сделанные руками Петра Ивановича для соседских мальчуганов. Рождая уже в их сердцах мечту о дальних морях и странах.