Возврата нет...

Возврата нет…

© В.В. Луговский


«Каждый из нас предан
кому-то или кем-то».


      Александр Владимирович Ларионов вряд ли решился бы уйти со своей престижной должности главного технолога, если бы не два неприятных обстоятельства, преследующие его уже много лет.
    Во первых, как он считал, его постоянно использовало начальство в своих интересах, выбирая  то как «козла отпущения» за собственные промахи в организации производства, то как грамотного и изворотливого специалиста, когда надо что-то отстоять в Москве для экспериментального завода. Ларионов  отработал  уже на этой должности десять лет, а повышение так и не заслужил. Может быть и заслужил, но его почему-то не повышали. Приходили другие люди, совершенно не знакомые с особенностью их производств, специалисты черт знает в чем, но имеющие приятельские отношения с кем надо и умеющие ладить с начальством. Если не вдаваться в большие подробности, эти ребята просто имели иную, чем Ларионов, «группу крови». В общем, рыбак рыбака… При нем по разным причинам сменилось три главных инженера и столько же их заместителей, а Саша должен был их всех учить. Вводить в курс дела, как говорил всегда директор экспериментального завода Анатолий Иванович Краснов. И приходилось вводить….годами. А что он мог поделать ? Если не учить этих «специалистов», то можно не только нажить себе серьезного врага, а еще и создать  много проблем в связи с ошибками начальства. А ведь за главным технологом многочисленные бюро, лаборатории и инструментальное производство. Эти люди годами работают в условиях непрерывной гонки подготовки к выпуску новых изделий. Для того чтобы своевременно осуществлялись более сотни тысяч операций в цехах надо своевременно иметь инструмент, оснастку, спецоборудование, технологические карты…. Всего сразу не перечислишь, что надо иметь, чтобы в заданный срок изделие поступило заказчику. Число работников ОКБ и завода, недовольных главным технологом, может быть весьма велико. Это и рабочие, которым главный технолог утверждает нормы времени и расценки, влияющие на зарплату сдельщиков. Это и конструктора, которым он не подписывает чертежи, не учитывающие технологические возможности производства. Это и собственные работники, которые по праву считают себя высококвалифицированными специалистами и недовольны зарплатой или повышенной требовательностью  начальника. Или тем и другим вместе. Так что, если хочешь работать на этой должности, надо уметь настроить свое непосредственное начальство в нужную сторону так, чтобы оно могло постоять за свои службы перед директорами завода и ОКБ. Вина за брак и срыв сроков выполнения заказов часто ложилась на службы подготовки производства. С другой стороны руководителю большого отдела, которым являлся Ларионов требовалась поддержка со стороны вышестоящих начальников, когда он наказывал строптивых подчиненных, не желающих признать свои ошибки. Ларионов вынужден был постоянно лавировать между интересами без отдыха пашущих низов и «волюнтаристских» верхов. У него это неплохо получалось. Когда ему на оперативках у директора пытались «забить мяч», он умело отсылал этот «мяч» в чужие ворота и, как правило, выходил с оперативки «без мяча». Многих это умение чрезвычайно раздражало. Особенно это сильно раздражало секретаря парткома Сучкова, который время от времени насылал на главного технолога свои партийные комиссии, расследующие причины всяких там невыполнений, руководствуясь решениями парткома.
     В конце концов ко всему можно привыкнуть. Однако был один существенный момент.
Александру Ларионову, несмотря на все его многолетние заслуги перед ОКБ, платили всегда зарплату по нижнему пределу должностного оклада в штатном расписании. И по его мнению не учитывали ни его опыт, ни квалификацию, ни внедрение многочисленных новых технологических процессов. Эти процессы директор и главный инженер с удовольствием демонстрировали заезжим контролерам из Москвы и местному партийному начальству. Мол, мы не спим. На уровне находимся. Боремся за качество и одновременно создаем условия рабочему классу и все такое прочее. Александр Владимирович пытался напомнить об этой несправедливости главному инженеру, своему непосредственному начальнику. Тот ему отвечал: «Ну что я-то могу сделать. По зарплате решает все директор. А ты знаешь, как он к нашим службам относится». Ларионов знал. Решил поговорить с директором.
« Саша»,-фамильярно отвечал ему директор,- «ты не кипятись так. Ты же знаешь, что у нас на первом месте производство. А фонд заработной платы ведь не резиновый. Вчера с двадцать первого цеха мастер Шилов подал заявление на увольнение. Пришлось добавить, аж двадцатку. Где я возьму себе нового мастера ?»
И далее, Краснов уже целиком переключился на производственные проблемы, закончив недоработками отдела главного технолога.
«На кой черт, я к нему пошел»,-подумал тогда Ларионов. «Знал же, что бесполезно у него клянчить зарплату».
Он часто вспоминал, как просил у директора себе машину. Пришли «Жигули» первой модели, а денег у работников ОКБ, стоящих в очереди, ни у кого не оказалось в тот исключительный момент. Ларионов пошел  к Краснову. Ну и наслушался он тогда…..Мол, эта машина предназначена для рабочих. Нельзя нам, руководителям, подающим пример всем остальным, проявлять личную нескромность. В чем состояла эта нескромность ? Чтобы главному специалисту предприятия, которое выпускает сверхсекретные и суперсложные лазерные системы для обороны страны, ездить, как сейчас говорят, на «копейке» ?
Однако Ларионов не упустил тогда свой шанс. Сходил к Зимину и тот сразу распорядился профкому выделить машину главному технологу. Но очень все это было для Александра Владимировича обидно. Даже слова нехорошие вспомнил- совдепия проклятая. В начальство – «непрохонжэ», туда только дураков пускают… или научных работников, таких как Зимин. И замыслил тогда Ларионов слепить себе  научную диссертацию. Вот «остепениться» он, тогда и утрет нос своему заводскому начальству. И в главке еще подумают, кому руководить таким ответственным производством. Этому любителю простых удовольствий Краснову или ему, Александру Ларионову, кандидату технических наук. Съездил в механический институт на факультет, который в свое время закончил. Поговорил с профессором Веселовским. Мол, расскажите, как это все делается. Насколько это реально, сложно и т.п.
- Да, нет, не очень сложно,-отвечал Веселовский. – Вы главным технологом, кажется, служите ? Так меня вы поймете правильно. Главное, знать технологию написания диссертаций.
Это было понятно Ларионову. Без знания технологии сделать ничего нельзя. Не возможно. Ни лазерную пушку по чертежам этого авантюриста и везунчика Александрова, ни.., как оказалось, диссертацию.
- Таким образом, - продолжал профессор,- через восемь…, нет, пожалуй, десять лет диссертация вам обеспечена.
Далее он пустился в рассуждения о важности правильного выбора темы диссертации, какой-то апробации. Затем рассказал случай, как соискатель так и не сумел защититься, потому что внезапно скончался его руководитель. В другом случае, чтобы досадить руководителю  соискателя «завалили» оппоненты, набросав в урну для голосования «черных шаров». В третьем, придрался всемогущий ВАК к оформлению диссертации. По мере этих рассказов настроение у Александра Владимировича испортилось, а первоначальный энтузиазм куда-то испарился.
- Ну так вам все теперь ясно ?-спросил Веселовский.
- Да, спасибо. Я….Я все это обдумаю как следует и тогда….
- Вот, именно, мой дорогой друг. Вот именно. Я думаю, вы меня правильно поняли.
Веселовский, этот старый мухомор, видимо над ним издевался. Хотя несколько позднее, Ларионов был ему даже благодарен, что профессор не стал «заражать» его интересом к науке - мог бы лапши навешать. Но это потом он был благодарен. А вышел тогда из института разозленным. И здесь тоже самое «непрохонжэ» - прямо тюрьма какая-то. Сиди на своем шестке и не чирикай, а то и с него слетишь. Вся сложившаяся в понимании Александра Владимировича ситуация представляла для него какой-то вызов. Именно вызов  заставляет мужчину вырваться из рутины обусловленной  жизни и совершить почти невозможное.
    Подумал-подумал Александр Ларионов и решил заставить себя стать хитрым. Ну что он дурнее паровоза, что ли ? Есть же и в совдепии люди, которые жить умеют. Хватит ишачить на государство. Надо сказать, что мысли эти возникли у него не просто так, а с началом великого кооперативного движения в эпоху горбачевской перестройки. Неделями он обдумывал свой план создания кооператива на заводе. Но чтобы директор пошел на это, было еще недостаточно плохо. Зарплату худо-бедно рабочие получали. План, если не считать того и этого, в основном выполняли. Но тут ему повезло. Срочно надо было делать огромную вакуумную камеру для испытания космического рентгеновского лазера. По нормам на технологическую подготовку производства требовалось шесть-восемь месяцев. Ларионов взялся сделать заказ полностью за три месяца, если разрешат кооператив. Разрешили, а куда деваться. Тем более, что Краснов свой интерес в этом деле имел. Так начались восхождение Александра Ларионова и развал экспериментального завода. Каждый, кто «нюхал» производство поймет, что значит разделить коллектив цеха на «белых»-кооператоров  и «черных»-рабочих государственного предприятия. Никакой бы враг-диверсант не смог бы лучше придумать, чтобы уничтожить одно из лучших предприятий военно-промышленного комплекса страны. Конечно, Ларионов решал свои моральные и материальные вопросы. А директор завода, куда смотрел ? А директор ОКБ ? Впрочем оба они, включая Ивана Ильича, смотрели уже в карман  Ларионова. Справедливости ради стоит сказать, что деньги не были главной целью для Александра Владимировича в самом начале его бизнеса. Да и те сорок рублей, которые, как он считал, ему недоплачивали, погоды для него не делали. Обидно было, что не ценили, не уважали как человека и специалиста. Но вот потом деньги для Ларионова постепенно стали играть все более и более серьезную роль. И не только из-за расширения его бизнеса. Была еще одна очень личная причина. О ней он никогда и никому не рассказывал (у каждого есть «скелеты в шкафу»). В то время, как о несправедливости и глупости начальства частенько высказывался  во время регулярных застолий со своим друзьями. И их женщины согласно тут головками кивали. Да, мол, Ларионов, такой мужик умный и серьезный, а в главные инженеры поставили Макарова. А тот и недалекий, и в производстве ни бум-бум. Вот дела ! И куда партком только смотрит. И до чего мы так докатимся в конце концов. В конце концов женщины оказались правы. Мы все-таки докатились… до кооперативов на экспериментальном заводе. Среди друзей Ларионова были работники ОКБ, но как бы это помягче сказать….. Руководители третьего эшелона. Перспективы на выход даже во второй эшелон, которому принадлежал Ларионов, у них не было никакой. Так, начальник лаборатории Марк Зебровский, по паспорту русский. Голова- мужик, а ходу ведь все равно не дадут. На всякий случай подозревают: вдруг дернет на землю обетованную. Странно, что он вообще попал на экспериментальный завод. Кажется это была чья-то небывалая ошибка или даже злой умысел. Или Зебровский был Зиберман. Но соображал начальник центральной заводской лаборатории – дай бог каждому…..И все в одном направлении. Теперь, начальник окрасочного участка Сахно. Очень хозяйственный мужичок. И жена туда же. Если Зебровский мог придумать что угодно, то Сахно мог что угодно достать. Вот с такими орлами недовольный «советской властью» Ларионов и организовал свой кооператив. Пусть они для кого-то нули без палочки, но время сейчас начинается иное. И последние станут первыми…. Однако глубокое предвидение нового классика детской литературы о том, что «первые» могут через пять минут побежать назад с проклятиями, он, к сожалению, не знал. Видимо читал недостаточно, особенно в последнее время.
    Итак, снова о личной причине. Когда зашевелись у Ларионова «левые» деньжата, он неожиданно вспомнил, что жена Екатерина ему в жизни задолжала. Давно это все случилось, но Ларионов ничего не простил и не забыл. Хотел бы забыть, однако такое не забывают. Когда Александр закончил Ленинградский механический институт, то попал он по распределению на строящееся ОКБ в свой родной Зеленый Бор. Был он  не женат, а также, как говорят, молод и горяч. Гуляли они на пару с другом Володей Третьяковым с веселыми подружками Катей и Светой. Света работала учительницей младших классов, а Катя училась в Ленинграде в педагогическом институте  на последнем курсе. Родители Светы жили в Зеленом Бору, куда она и пригласила погостить свою подружку. Катя имела постоянное место жительства в Кингисеппе. Познакомил Ларионова с Катей его друг Володя, который служил старшим лейтенантом в войсках ПВО  под  Москвой. Тогда приехал он в отпуск в родной Зеленый Бор. И закрутилась жизнь и понеслась. Две недели прошло, как познакомился Ларионов с Катей, а уже решил – женюсь ! Симпатичная и чувственная Катя сводила его с ума своими большими зелеными глазами и….. Много было в ней того, чем сводила она Сашу Ларионова с ума. В тот воскресный день посидели  они в ресторане при местной гостинице. Потом погуляли немного по городу. Володя тогда и предложил, мол, чего вам ребята мучиться где-то без условий – он за любовь с комфортом. А у него в полном распоряжении квартира трехкомнатная пустая. Родители работают  на Крайнем Севере. Так что всем места в ней хватит. Взяли шампанского с собой и пошли к Володьке вчетвером. Посидели немного на кухне и разошлись по комнатам. Ночью опять собрались на кухне и шампанское допили. Странное чувство испытывал Ларионов, когда сидели на кухне. Наверное, это чувство испытал не он один. Ну да кому дано, тот поймет. Утром Ларионову и Свете надо было уходить. Ларионову нужно было на работу. И не дай бог опоздать на это режимное предприятие. У Светы было какое-то мероприятие в школе, на которое не пойти было никак нельзя, хотя каникулы уже начались. К обеду решили собраться снова все вместе и продолжить… Ларионов должен был как-то отпроситься с работы. Уходя, он отозвал в другую комнату друга и немного дрожащим от волнения голосом предупредил:
- Смотри Володька. Я тебя черта знаю.
- Сашок, да ты что ? Даже не думай об этом. Иди, верно служи Родине, а мы здесь что-нибудь пока на обед сообразим.
И приятель с энтузиазмом щелкнул два раза пальцами.
  Производство в ОКБ находилось еще в самом зачаточном состоянии, поэтому отпроситься с работы большого труда не представляло, главное-дисциплину соблюсти. Когда он появился снова в Володиной квартире, то все понял по каким-то нюансам в поведении Кати и его друга Володи. Впрочем никто отпираться и не собирался. Так он сразу потерял на некоторое время любимую женщину, на которой уже помышлял жениться, и школьного друга.
    Володьку он действительно потерял. Слышал, что за какие-то проступки перевели его служить из-под Москвы куда-то за Урал. А с Катей они встретились случайно на Невском проспекте. Бывает же такое. Дал он себе мужскую слабость снова переспать с ней. Думал, что быть с Катей ради удовольствия – это ничего. Не жена ведь, а так… Любовница. Но ко всему сладкому быстро привыкаешь. И вот уже отказаться нету сил. И как-то уже и неудобно ее бросать. И еще несколько придуманных причин, почему он не может ее сейчас бросить. Да и прощение она попросила. Мол, ошиблась. Сама не знает как только такое могло произойти - по недоразумению, наверное. И больше никогда не повториться это. Потом они поженились. Родили двух девочек. Ларионов Катю никогда не упрекал, но временами страдал от ее предательства. Ничего с годами так и не смог с этим поделать, а часы тикали.  Ведь как бы хорошо было, если бы Катиного предательства не было. Можно было бы сказать себе, что счастлив в семейной жизни. Но заложенная Катей «мина» не позволяла так сказать. Когда Ларионову стукнуло сорок, многое в его отношении к жизни очень изменилось. Стал он примечать посторонних женщин. Больше его интересовали почему-то замужние. Поползли по ОКБ слухи, что главный технолог совсем не чужд простых и доступных удовольствий. А также, что он интересный и очень приятный мужчина. Конечно же жена догадывалась, а кое что знала точно -всегда есть кому нашептать неприятную новость. Но терпела, потому что считала себя виноватой. Однако и этого Ларионову оказалось мало. Перестав «сдавать» все получаемые деньги жене, как раньше в советское время, он почувствовал вкус свободы и право выбора. Он замыслил уйти от Екатерины. Так ему казалось, он избавиться от той горечи, которая тяжелым осадком где-то сидела у него внутри и вплывала всякий раз, когда Александр Владимирович задумывался о жизни. Проблемой было получить жилье. Проблемой была партийная опека. О перспективе тогда можно уже точно не думать, вследствие того низкого морального облика, который он приобретет, покинув советскую семью, где двое детей. Итак, задумал он побег….
   Ушла в небытие КПСС, как ушли куда-то его иллюзии сделать карьеру в ОКБ. Но теперь появились реальные возможности полностью изменить свою жизнь. Обрубить концы и начать сначала. Нет не все, конечно, концы удастся обрубить. Девчонок он выучит и потом возьмет жить к себе.. ..в Ленинград. А он уже тогда наметил уехать из Зеленого Бора. Менять, так менять. И место жительства тоже.
      Марк Зебровский быстро сообразил, что на производстве много не заработаешь. Так только, для раскрутки. Сначала купили пару ларьков, где торговали водкой и другими спиртными напитками «иностранного» производства. Много денег наварили на «рояле». Правда, потравили при том местных мужичков, но в каком деле обходится без издержек. Потом ларьки продали, а купили небольшой магазин. Сменили одного директора магазина, потом другого. Выгоняли за воровство- они все вкусно жить хотят. Ладить кооператорам между собой становилось все труднее. С какой стати Ларионов, который все организовал, должен  делить прибыль поровну с другими. Или Зебровский должен получать денег столько, сколько Сахно, который представляет собой обычного «доставалу». Кроме того, есть подозрения, что он скрывает «черный нал». И Ларионов точно скрывает. Мнит себя большим боссом, но кем бы он был без Зебровского. Так…, главным технологом. Сидел бы сейчас на нищенской зарплате, а то и вообще состоял на учете в центре занятости. А теперь в визитке написал: генеральный директор, кандидат технических наук. Липовый кандидат и липовый генеральный. Раньше, т.е. при советской власти, генеральный директор – это почти министр, а сейчас уже любой может себя прописать хоть президентом какого-нибудь ого-го.
    Вскоре пути кооператоров разошлись. Ларионов продолжал заниматься  торговлей спиртными напитками. Зебровский срочно переключился на нефтепродукты. И, говорят, не зря. Сахно занялся лесом - тоже хорошо. Просто замечательно. Финны ведь свои леса нынче не пилят, а в нашем бардаке можно пилить и пилить, пилить и пилить…. И даже сучья за собой не убирать. Это у таких долбаных идеалистов как Александров сжимается сердце, когда идут по проспекту Победы лесовозы в сторону Финляндии, сердце же Сахно радуется, а пальцы непроизвольно щелкают по воображаемому калькулятору.
    Однако, еще раз - любой бизнес имеет очень неприятные издержки. В России эти издержки можно и по-другому при желании обозвать. Вряд ли у Зебровского или Сахно возникали какие-нибудь моральные проблемы. Впрочем, мы об этом не знаем. Но у Ларионова тяжелые сомнения возникали, и не раз. Впервые он круто задумался, когда ему сообщили о случаях отравления водкой «Услада». Шел рабочий с нефтезавода после смены домой и по дороге купил в ларьке бутылку. Выпил, сел в автобус и тут же умер. Говорят, что перепил. Есть и другое мнение, что водка эта дрянная. Типа отравы для мужика. Но говорить, как известно, можно что угодно. Много ли алкашу надо ? И кому он нужен в наше время ? Однако Ларионов знал поставщика спирта. Водка была действительно очень плохой. Он было задумался, что же он делает, но бизнес, есть бизнес. И слабым мужикам и прочим чистоплюям типа  главного конструктора Александрова в нем не место. Тогда Ларионов сделал свой выбор и сменил «группу крови». Никто еще не повязал его во внешнем мире цепями, как иногда бывает. Была «крыша» как у всех. А вот внутри он уже почувствовал, что какую-то границу перешел. И возврата назад не будет. Нет такого варианта. Через какое-то время его повязали и в жизни. «Крыша» потребовала долю в бизнесе. Попробовал бы он отказаться. Но вспоминал иногда свою работу на заводе с тоской. И вспоминал, как они с Катей девочек своих родили. Во общем-то неплохо ведь жили. Ну, да что там. Прошлого все равно не вернешь. А с волками жить - по волчьи выть. Правда помогать пришлось не только девочкам на учебу, но и бывшей жене на жизнь, потому что сидела она на свою нищенскую зарплату педагога. Хоть и предательница, а все же своя бывшая жена. Столько лет вместе прожили. Да, и что можно ждать от этих женщин? Все ему теперь понятно – кто их приласкает, с тем они и….
  И замыслил Александр Ларионов каким-нибудь способом вывернуться из бизнеса. Иначе говоря, опять сбежать, как сбежал от жены. Очень он уж морально устал. По ночам спать перестал, похудел, осунулся. Да еще бабы эти… так и крутятся вокруг. Стал бояться, что убьют его когда-нибудь, а дело приберет к рукам бандитская группировка. Правда, перед сотрудниками приходилось изо всех сил держать «картину».
   Сначала взял Александрова для того чтобы производство свое развернуть. А потом пришла мысль посадить его директором фирмы «Меркур». Мужик конечно Александров толковый, хотя интеллигент,  идеалист долбанный. Но и в таких людях есть один существенный плюс - они не привыкли отступать. Подучиться. Втянется. Самая большая проблема – его чистоплюйство. Но переступить через себя возможно. Он, Ларионов, смог, а почему Александров не сможет ? Что он голубых кровей ? Нет же, не голубых. Таких же крестьянских кровей, как и сам Ларионов. Конечно придется за ним внимательно присматривать, чтобы не наломал дров. Но, когда тот поймет, куда втяпался, сам за собой присматривать будет.
   Ларионову хотелось отдохнуть, собраться с мыслями….. и достроить свой коттедж под Петербургом. Потом забраться туда на месячишко с какой-нибудь чужой женой. Позднее может быть он откроет еще одну фирму чисто по производству чего-нибудь. Надо посмотреть как правительство к производителю в ближайшее время будет относиться. Ну найдется же хоть кто-нибудь, кто поймет, что производство нельзя ставить на одну доску с торговлей ? Ведь должны же быть налоговые льготы и льготные кредиты ? Но с другой стороны Ларионов четко понимал на десять лет вперед, что никто не найдется. Что не будет ни льгот, ни кредитов. И задачи сейчас у правительства вообще другие. Однако, как говорится, иногда и помечтать не вредно.
   Так что на Александрова, Ларионов возлагал большие надежды. Подставить его хотел. А в личной жизни ничего хорошего Саша Ларионов  не ждал – все уже было, а, может быть, и никогда не было…