Аби тур номер 1

Эту историю подвигло написать обсуждение в «Голосе» заметки «Школьные годы»
Сдача "живьём" вступительных экзаменов в ВУЗ в новом веке канула в Лету, так что скоро молодые поколения, выращенные на ЕГЭ и ЦТ, и представить себе не смогут эту процедуру, как не могут представить, например, разжигание керогаза в эпоху мобильных процессоров, сделанных по четырёхнанометровой (пока) технологии.

А мне повезло, есть что вспомнить – сдавал четыре раза, и вот как это было…

Вопрос, куда податься выпускнику школы при МГУ, скорее, риторический. Конечно, в этот самый МГУ, куда и направило стопы большинство вчерашних школяров – кто на мехмат, кто на вычмат с кибернетикой. Были даже удачливые соискатели студенческих билетов биофака и факультета экономики. Ну а тройка друзей с моим участием двинула на физфак. А как иначе, это же физфак, созвездие знаменитых учёных: Зельдович, Ландау, Курчатов, Прохоров… на слуху Брагинский, который ловит гравитоны…

Немного беготни по июньской жаре, заполнение анкет и заявлений, и вот в руках – желанное направление на экзамены и пропуск в общагу.

Общежитие для абитуры в зоне "Б" главного корпуса на Ленинских горах поразило своей монументальностью, толщиной стен и наглухо закрытыми окнами. Закрытыми в смысле "абсолютно", то есть открытие, как таковое, не было предусмотрено конструктивно. А для проветривания комнат под окном была сделана узкая щель с клапаном, в которую и руку нельзя было просунуть. Конечно, руки на улицу никто и не собирался высовывать, а вот бутылки пропихнуть пробовали, не пролезают.

Мебель в комнатах была под стать стенам, в описи (да, висела на стене таковая!) было записано: "Три стула дубовых, один берёзовый". Дубовым был и стол – круглый, с выгнутыми ножками. Впрочем, "ножками" их мог назвать разве что бегемот, потому как здорово напоминали его конечности – и по конфигурации, и по прочности.

Не верите? А зря, мы втроём садились на ногу повёрнутого набок стола и синхронно подпрыгивали. Ни малейшего эффекта, даже намёка на скрип не было. Так-то вот делали мебель при культе личности.

Впрочем, есть подозрение, что берёзовый стул, выглядевший довольно молодо, появился позже по причине неизлечимого увечья, нанесённого нашими пытливыми предшественниками четвёртому дубовому. Были в комнатах и другие особенности, не видимые глазу. Об одной из них мы узнали благодаря своему разгильдяйству.

Если кто-то подумает, что абитуриенты такого серьёзного ВУЗа в его стенах да перед экзаменами штудировали буквари, то впадёт в глубокое заблуждение. В книги мы, конечно, заглядывали, но гораздо больше компанию интересовало новое окружение, окрестности, тёплая Москва-река, редкие среди абитуры барышни и, представьте себе, азартные игры.

В один прекрасный день к нам зашёл сосед, который оказался обладателем колоды карт, и компания села играть в "Тысячу", чем никогда не занималась в школе.

Не успели мы пройти два круга, как в дверь решительно забарабанили:
– Откройте немедленно, оперативный отряд!

Мы слышали от старших выпускников, приходивших в школу, о существовании такого, скажем мягко, правоохранительного органа, но никак не помышляли о знакомстве с ним.

Деваться было некуда, доступ пришлось открыть. В дверях стояли три товарища с повязками на рукавах, и один из них, вероятно, старший, уверенно произнёс:
– Где карты?

Удивление на наших лицах, очевидно, было столь непритворным, что опера переглянулись и вопрос был повторён:
– Вы же играли в карты, где они?

Картёжники успели прийти в себя и ушли в глухую несознанку. Нет, мол, и не было никаких карт, мы тут физику учим, а не глупостями занимаемся. Старший нахмурил брови:
– Не выдадите добровольно – сами найдём, хуже будет!
– Ну, ищите, если имеете право… – сказал сосед.
– Имеем, не сомневайтесь! – прозвучало в ответ, и в комнате начался шмон.

Собственно, шмонать было особенно нечего, минут через десять утомившиеся визитёры, к моему удивлению, ничего не обнаружив, перевели дух, и командир произнёс гораздо более миролюбивым тоном:
– Ребята, ну были же карты, признайтесь, ничего вам за это не будет.
– А если бы на самом деле были, и вы бы нашли?
– Так это зависит от обстоятельств. Физфак?
– Физфак…
– О, на физфаке строго, могут и документы вернуть. Вы же знаете, читали в правилах, что азартные игры в общежитии запрещены. И всё-таки, карты?
– Так и не было никаких карт!

Визитёры снова поглядели друг на друга и двинулись в сторону выхода.

– Ладно, учите вашу физику… Кстати, что учите? – И один из гостей взял книжку из рук Виктора.
– О, ничего себе, Савельев! *) Сильно!
– А внутри ещё сильнее! – со смехом произнёс второй, забрав у коллеги и раскрыв учебник.

Мы чуть не присели: в книжке лежала колода карт, которую Витёк успел сгрести со стола и запихнуть между страниц. Опера засмеялись:
– Ну, вы молодцы, а этот – вообще партизан, хоть бы мускул дрогнул! Ладно, карты мы конфискуем, живите, учитесь, но чтобы больше – ни-ни!

После ухода незваных гостей мы, переведя дух, вопросительно уставились на героя-партизана:
– Откуда они узнали?

Виктор поступал уже второй год, может, знает секрет?
Вместо ответа сосед прыгнул на койку и постучал костяшками пальцев по стене. А потом – ещё раз, рядом, сантиметрах в двадцати.
– Соображаете?

А что там было соображать? Звуки отличались настолько, что сомнений быть не могло: в одном из озвученных мест под штукатуркой – пустота. Ну, не совсем пустота, конечно, а, по словам Виктора, ниша с микрофоном. Расковырявший таковую нишу Витькин друг в прошлом году за содеянное был изгнан из абитуры.

Вот так мы и жили. А экзамены… да нормальные были экзамены. Сначала – письменная математика. Ну, это, как и предупреждали – на отсев, два задания были просто неподъёмными, в итоге – тройбан, и то ладно, что не пара. А вот на физике прокололся с простой задачкой: "Какого диаметра должен быть зеркальный шар, чтобы человек себя полностью в нём увидел?"

Мозги вдруг заклинило, начались фантазии экзаменуемого и удивление экзаменатора, в конце концов стороны пришли к соглашению о четвёрке.

Пятак по сочинению привёл к сумме 12 баллов (аттестат тогда ещё не учитывали). А это был балл полупроходной, то есть количество его получивших превышало количество мест, оставшихся после зачисления тринадцатибалльников. Вот и оказался я за бортом по решению приёмной комиссии.

Спросите, почему приняли такое решение?

Да по опыту, по статистике учёбы. Наши выпускники, уже знающие, в отличие от остальных, основы дифференциального и интегрального исчисления, теорию вероятностей и прочие премудрости за рамками школьной программы, частенько отдыхали на первом курсе. А на последующих, разленившись, не могли вработаться в нарастающий поток информации, получали незачёты, хвосты, доходило и до отчисления. Поэтому, при прочих равных условиях, с нами предпочитали не связываться.

Так закончился первый этап вступительной компании. А первый потому, что в августе начинались экзамены в ВУЗах второй очереди…
_____________________________________________________
*) И.В. Савельев. Курс общей физики. М.:  Наука, 1970

Продолжение здесь:
http://proza.ru/2020/11/26/1192