Над судьбой. Глава 55

Глава   55.


Сэму Бруку пришлось быстро осознать, что бросивший   вызов враг значительно выше и сильнее него.  К тому же,  солнце светило Бруку в глаза. Сэму не однажды  доводилось смотреть смерти прямо в лицо, он привык ходить по краю пропасти. Но этот, опьяненный  исступлённой  яростью,  дикарь был особенно страшен.




Брук надеялся только на одно: измотать противника, не позволив ему приблизиться. Сэм четко понимал — стоит   хоть раз схлестнуться с краснокожим, и увидеть Майскую Радугу удаться только в Стране Вечного Покоя.



Индейцы тесно сдвинули ряды, и площадка  для боя стала совсем маленькой. Мерно гудели барабаны, задавая ритм  безжалостному поединку. Им   вторил бубен. Над округой разносились возгласы одобрения в поддержку Сломанного Дуба, но этот рёв лишь прибавлял   Сэму сил. Он был совсем один против огромной толпы  озверевших  туземцев.


Как прирученный волк в нежданный  миг прыгает на загривок вскормившего его хозяина, так и эта стая потерявших человеческое обличие аборигенов жаждала крови, повинуясь  лишь    древним  животным  инстинктам.



Сэм был уверен в  собственном  хладнокровии  и стойкости. Он не сомневался, что  сможет измотать индейца, заставит его потерять бдительность, а в удобный момент неожиданным ударом завершит дело. Брук  был сыном расы победителей, и это удесятеряло  силы. Индеец не мог одолеть его, полагал Сэм, просто потому, что родился краснокожим.



Брук загнал невольно возникшую симпатию к сильному и ловкому противнику в глубины рассудка. Им двигали только природное чутье  и жажда выжить. В бездонных провалах памяти исчезли грандиозные деяния его предков. Будто и не было ни веков христианства, ни прекрасной поэзии Шекспира, ни великих открытий Ньютона. Посредине дремучего леса сошлись в схватке два зверя, и  остаться  в живых должен был только один.



Бесконечно долго метались они в   исступленной смертельной  пляске. Не раз    ударялись одно о другое  искрящиеся на солнце  лезвия ножей. Скрежет  металла хлестал     по ушам, разносясь по округе.  В  остервенении стиснув зубы, Сэм отскакивал в сторону, вновь уходя от краснокожего. Стремительность и  проворство  — он знал свои козыри.


 Но всё чаще  безжалостный клинок вспарывал кожу на предплечьях,  прорезая мышцы и жилы. Кровь, стекая  горячими ручейками,  густыми каплями падала в истоптанную траву.



Все-таки индеец загнал его, и им пришлось сблизиться вплотную. Изловчившись, Брук схватил  свободной рукой держащую нож руку врага,  и  попытался нанести удар. Но и здесь делавар на мгновение  опередил  его, мёртвой хваткой вцепившись в запястье. Сэм ощутил всю ужасающую силу дикаря.


Мышцы сразу свело, сухожилия от напряжения затрещали. Сэм почувствовал — еще миг и они просто взорвутся. Цепкие пальцы индейца, будто тиски, все сильнее и сильнее сдавливали запястье. С трепетом  Брук  почувствовал  хруст собственных костей. Лицо делавара до неузнаваемости исказилось в  порыве ожесточения. И без того страшное от шрамов, оно вселяло безумный, мистический ужас. В глазах врага Сэм увидел свою смерть!



Силы исподволь покидали измученные мускулы, и незаметно  Брука стало одолевать  равнодушие. Дрожащая рука инстинктивно еще пыталась пробиться к сердцу краснокожего, но движения  становились всё слабее.   Тело уже не  верило разуму!



Сэм так и не успел до конца осознать свою обреченность, когда его враг выверенным, распространенным у аборигенов движением, мгновенно качнувшись назад, нанёс сокрушительный удар головой в переносицу. Последнее, что ощутил Сэм Брук — резкая обжигающая боль, гул в ушах и искры в глазах.

***               

Бледнолицый обмяк и повис, как убитый олень. От бессилья он упал на колени, голова безвольно завалилась. Не веря, что всё страшное уже позади, Сломанный Дуб долго не выпускал рук противника. А затем опрокинул его на спину и вогнал в сердце нож. Вонзив лезвие по самую рукоять, делавар исступлённо  вращал и раскачивал своё грозное оружие, наслаждаясь победой над хитрым и коварным врагом.



Выдернув клинок, воин обвёл окружающих мутным,   осоловевшим взглядом.  Алая кровь   вытекала из пробитого насквозь сильного, крепкого сердца. Сломанный Дуб схватил волнистые русые волосы, ловко сделал три коротких надреза и рывком сорвал скальп с головы поверженного  бледнолицего.



Толпа обезумела. Делавары выли, как волки, ревели, как медведи, прыгали, выкрикивая нечленораздельные звуки, необузданно били себя в грудь, безудержно смеялись и плакали навзрыд. Это было самое настоящее умопомешательство.


Прошло более четверти века с тех пор, как недобитые остатки народа делавар были загнаны в резервацию. Лишь старики всё еще помнили, как снимать скальпы. Молодежь же в большинстве своем не видела даже живого лося. Проворство Сломанного Дуба вызвало упоение, восторг, жажду боя.

***         

«Братья! — обратился к народу воин, в одночасье ставший признанным героем, — я убил белого человека. Я сделал это один. Мы все знаем их Закон. Закон беспощаден к каждому, кто встанет на пути бледнолицых. Не успеют еще первые лучи солнца скользнуть по вершинам клёнов на холме за рекой, я уйду. Я покину наши стойбища, чтобы не вернуться уже никогда. И гнев белых людей не падёт на делаваров.



Но пусть все помнят — Сломанный Дуб всегда был воином!   Рождённый  в резервации, я умру  свободным!  И ради этого я готов убить каждого бледнолицего, вставшего на моем пути!