Сестры. Гл. 3 В круге тьмы

                Глава 3

                В КРУГЕ ТЬМЫ


С широкого балкона башни открывался вид на восточную часть Острова. Справа, за смягчёнными невысоким солнцем силуэтами скал, отсюда почти игрушечных, едва заметно шевелился и дышал океан, всей своей упругой массой неслышно накатывая на пустынный берег. Ещё дальше, налево, виднелись шпили храмов Звезды, их купола, подсвеченные пока ещё розовым солнцем, победно горели в беспечальной чистоте неба драгоценными полусферами. А ещё левее – кусочек парка с чёрной узорной оградой, этакая курчавая зелёная шапка. Такая благодать была разлита во всей картине рассветного мира, замершего в последнем, сладком вздохе перед пробуждением, что казалось, сейчас не может быть ни единой смятённой или страдающей души, и всё нежится и благословляет утреннюю ласку. 

Башня находилась в правом углу дома, возвышаясь над ним на 15 метров. В нижнем этаже располагался домашний Храм с богатейшим в городе алтарём, а наверху, где сейчас сидел Сэмур - просторная, наполовину остеклённая комната, вся увитая ярко цветущими круглый год розами – эндемиками, некогда завезенными с Земли и прекрасно прижившимися. А внизу, в нежной и капризной красе, сияя акварелями ярких и блеклых клумб, раскинулся сад с разбегающимися аллейками и тропинками, с рассыпанными там и сям беседками, кормушками для оленей и маленькими фонтанами. Оконечность сада переходила в естественный хаос живого леса. Пёстрая смесь пород деревьев и кустарников объяснялась просто. Прежде пальмы, магнолии, папайя, бананы и всевозможные другие экзотические растения жрецы Пик, большие любители полакомиться, разводили в теплицах из запаса зародышей, прибывших с первопоселенцами. Но «колпак» изменил климат на Острове, и банан оказался рядом с сосной, а магнолия рядом с берёзой. Сад Сэмура, по праву один из лучших, собрал в себе почти всё, что встречалось на Острове. Непуганые карликовые олени-эндемики, привезённые из Заповедной Долины, считались во все времена священными на Острове и спокойно ели из всегда полных кормушек.

Сэмур подставлял утреннему солнцу своё тощее тело и жмурился от удовольствия. Уютно обставленная комната, лёгкая плетёная мебель, в углу тускло блестел едва заметный в деревянной панели желтоватый экран, в любое мгновение готовый показать хозяину, что делается в каждом уголке его необъятного дома, в каждом закоулке – кроме покоев дочерей.

Немного поодаль сидел молодой угрюмый мужчина с большими, неуклюже висящими вдоль тела руками. Он старался не смотреть на Сэмура, тщательно скрывая затаившуюся в глубоко запавших глазах ненависть. Он видел себя тихо крадущимся с поднятой вверх рукой, в которой зажат тонкий стилет. Вот он подходит сзади, медлит, наслаждаясь мгновением, и молниеносно опускает руку над блаженно застывшей физиономией Сэмура, принимающего воздушную ванну. Как легко и бесшумно верное лезвие входит в дряблую, покрытую веснушками шею!

Он закрывал глаза, встряхивал головой, но снова и снова заносил стилет над головой. Он знал, что личная горничная Сэмура в своей комнатушке терпеливо ждёт звонков хозяина для предупреждения его малейшего желания.

Он знал, что внизу весь огромный дом уже ожил, что садовники скоро приступят к утренней поливке и уборке, что плиты уже горят желанием принять в себя свежие продукты, чтобы немного позже разнести по дому соблазнительные ароматы завтрака. Он знал, что в противоположном конце дома пробуждается, или, напротив, только засыпает после мучительной бессонницы одна юная, но серьёзная девушка, и пробивающийся сквозь занавеску ароматно-медовый луч золотит её волосы…

Наконец Сэмур потянулся, открыл глаза и шумно вздохнул – и молодой человек вздрогнул.

- Блаженный Остров, благословенный Остров, цветочный рай блаженства! – он обернулся и подмигнул молодому человеку, как бы приглашая его поучаствовать в наслаждении жизнью.

- Зачем вы меня вызвали? – спросил тот в ответ.

- Минуточку терпения, минуточку. Наслаждайтесь утром, мой друг, - Сэмур, наконец, полностью обернул к нему своё уродливое, сморщенное лицо. – Утро – удивительное явление небес. Восход солнца из-за океана – прекраснейшее, вечно меняющееся произведение искусства. Я вот никогда не сплю по утрам – и нисколько об этом не жалею. И бьюсь об заклад, вы тоже, мой милый?

- Совершенно верно.

«Чтоб ты сгинул», - с тоской думал молодой человек. – «Чудовище, предатель. На твоих деньгах – кровь твоих дочерей…»

Сэмур покашлял в микрофон, давая знак, что пора приниматься за завтрак.

- Мой милый Круг, жизнь, её прелести – прежде всего, - сказал он, накидывая плащ прямо на голое тело. Скоро хорошенькая горничная вкатила на балкон небольшой столик с баром и рядом тунд - глубоких тарелок с крышками, не пропускающими наружу и сохраняющими ароматы приготовленной пищи. А также - корзиночку с гроздьями крупного янтарного винограда. Сэмур погладил девушку по руке, провёл ладонью по ягодицам и добродушно вытолкал с балкона. Круг с невольной завистью глянул на его довольное, лоснящееся лицо. Сэмур налил в матовый бокал мутноватый банановый коктейль – свою обычную утреннюю порцию, и с благоговением гурмана капнул туда несколько капель лакри. Затем предложил то же самое Кругу. Круга мучила жажда, и он залпом осушил бокал с приторным и острым пойлом. Сэмур неодобрительно посмотрел на него.

- Мда, главное – это прелести жизни, - повторил он. – Я, собственно, вот зачем позвал. Со времени праздника у моей дочери появилось новое увлечение. Вернее, любовник. Вернее – навязчивая идея. Венчаться с ним по традициям Солнца. Мало того, она даже пригрела его в собственном доме. О, какой чудесный виноград! Но, знаешь, я больше люблю с косточками – с ними, понимаешь ли, как-то пикантнее. Плюёшь на пол и наблюдаешь, как Саймана собирает их, подрагивая бёдрами. М-да. Ему нельзя давать волю – иначе завещание тю-тю, и все мои шахты забудут, что они мои. Эта молодёжь – она только и думает, как бы окрутить и обобрать красивую дурочку. Стало быть, - продолжал он, рассматривая виноград на свет, - необходимо выбить у неё из головы этого молодчика-арфиста. Арфиста-афериста. Любыми достойными средствами. Ну, и так далее. Всё понятно?

Круг кивнул, мучительно пытаясь протолкнуть в глотку виноградину, и не ощущая её вкуса.

- Так, стало быть, всё ясно. – Сэмур встал, зашёл Кругу за спину и с добродушной улыбкой вдруг схватил его за волосы, со всей силы выкручивая прядь и толкая кулаком в затылок, заставляя его голову низко кланяться, приговаривая: - Мой мальчик… мой милый мальчик. Я знаю, что ты обмираешь при одном её имени. Но ты не посмеешь до неё дотронуться. Помни, откуда я тебя вытащил, от чего спас. Помни об этом, шаг в сторону – и нет мальчика Круга, в всей вселенной не сыщешь.
И Круг давился виноградом и улыбался ему, кивая головой в такт движению руки босса и молча глотая слёзы.

… Круг покинул башню и один, никем не сопровождаемый и не понукаемый, пошёл по влажной от росы диагональной дорожке в направлении выхода с ухоженной парковой территории. Он знал, что за ним следят либо из окон, либо на экране. Он не задерживался и не любовался утренними тенями, цветущими редкими цветами и резкими бликами в стёклах окон. Скоро неровными волнами потечёт с неба зной, а солнце окутается дымкой, и горизонты утонут в душном мареве. Скоро. Но пока ещё было зябко и сыро. Посреди лужайки Круг остановился как вкопанный, и сердце ёкнуло: ему навстречу с ранней прогулки к ручью двигалась Лора Фэйвуд в сопровождении надзирательницы. Её походка была нетвёрдой, подол белого платья и ноги в сандалиях были мокры, мутные глаза скользнули по Кругу, не видя его.
Надзирательница грубо столкнула Круга с дорожки – он шагнул на нежный газон и обернулся, не в силах удержаться: словно солнце уже взошло и теперь возвращалось, пьяное, в свой облачный чертог.

Но вот крупная фигура сиделки загородила Лору полностью, и Круг, крутанувшись вокруг оси, почти побежал к воротам.

Круг прежде видел Лору лишь два или три раза, нечаянно и мимолётно, и это было недопустимое легкомыслие, но в его преданности Сэмур был уверен настолько, что существование Лоры теперь не было для Круга тайной. Она выглядела почти девочкой, а сейчас его поразило сходство Лоры с сестрой: она повзрослела, похорошела, тело налилось соблазнительной округлостью и силой. Если бы при вечернем освещении Лора надела платье Алисы и причесалась так же, Круг принял бы её за сестру.

Алиса... Жестокая и беспринципная, она приняла правила игры своего отца и составила ему конкуренцию. Но Круга меньше всего интересовала её деловая хватка. Он был влюблён в неё давно и безнадёжно. Он служил Сэмуру только для того, чтобы иметь возможность бывать в его доме и иногда увидеть хотя бы край её платья.

Никто не знал, что он тайком, по ночам, рисует дома её лицо, её тело – и рядом с нею себя, рисует их слившиеся в поцелуе губы, рисует их сомкнувшиеся тела. И собственные рисунки сводят его с ума, и он рвёт их и рисует снова и снова. Наваждение, морок, недуг, затягивающий в омут экстаза.

Встреча с Лорой всколыхнула в его душе всю муть несбывшихся желаний, лицо жарко заполыхало. «Алиса…» - прошептал он. – «Моё жгучее солнце. Моя Жёлтая Королева».
Задание Сэмура наводило на мысль, что теперь у Круга будет повод и возможность встретиться с Алисой и повести с ней разговор о своей страсти – важно лишь как следует продумать свои действия и пути осуществления заговора. Нет необходимости сразу организовывать покушение на Дали. Дали не опасен для него. Дали вообще не может быть опасен, молокосос, сентиментальный романтик, восторженный глупец, в нём нет ни следа мужественности и мощи настоящего самца – как могла Алиса Фэйвуд запасть на подобное ничтожество? Ха-ха, Круг справится с ним без труда, даже не применяя насилия – просто покажет Алисе, кто есть настоящий мужчина!

Круг убыстрял шаг, вдохновение наплывало, голова прояснялась. Да, да, забиться в тёмный угол – и всё обдумать. Он не имеет права ошибиться.