Былинные земли. Чаша Грааля в долине Vla A. Ч. 66

(Продолжение)

                "Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
                (Федор Достоевский)


ВДОЛЬ ПО ВИЛЕНСКОЙ…

Плебан Кухарский, получая протекцию от короля, которую устроил ему в 1503-м году Радзивиллович, он же Николай Старый, наместник смоленский, вряд ли представлял, каким станет Лепель спустя годы.

А мы можем. Сравнивая отдельные периоды – благодаря описаниям, что оставили предки.

Имея на руках инвентаризационную ведомость, составленную через 138 лет после привилея, можно пройтись по древним улочкам Лепеля, сопоставляя периоды.

Помимо «Двора в Старом месте Лепль», с которого начиналось плебанское хозяйство, появились новые объекты, предназначенные для униатской жизни. Образовался конгломерат - большое имение, в которое, помимо представленного «двора», входили еще восемь сел (Стаи, Лепле, Белое Виркова Стена, Жежлино, Жежлино Старое, Зорница, Боровно и еще как минимум два, названия которых неизвестны, так как инвентарный лист исчез - пропал), две слободки (Оконница и Береща) и целое местечко. Уже не Витебск распоряжался этим достоянием, а Вильно.

Центральная великокняжеская власть с самого начала наблюдала за становлением плебании -  продолжательницей традиций, заложенных радзивилловскими «чашниками». Упор делался на корчемный ресурс.

Когда хозяйство развилось и укрепилось, Витебск отодвинули в сторону.

«— Теперь, панове, мы сыты по горло духовными требами, примемся здесь за утоление голодных телес наших», — писал Иван Лажечников, один из зачинателей русского исторического романа, в 1868 году во «Внучке панцирного боярина».

Еда и питиё всякому животу не помеха. В 1561-м году новый король Сигизмунд II Август, сын Боны Сфорцы, заботясь о приумножении богатств, выпустил новый привилей. Документ подтверждал прежние права плебании на фундуш, утвержденный Александром, но перенацеливал приоритеты. Получив согласие папы римского, король подчинил закрепленные за ней поместья непосредственно капитулу. Так Лепль вошел в сферу интересов центрального великокняжеского духовного ведомства – виленской кафедры.

Главным становилось извлекать выгоду, снимая доходы с подданных имения и содержа питьевые заведения. В польском Словнике мотив переподчинения изложен так: «для получения доходов от монопольной продажи trunkow». «Тrunki» - это алкогольные напитки (в переводе с польского языка), их разрешалось продавать только плебанским людям.

К сожалению, мы не можем посмотреть исходный документ за 1561-й год (непосредственно оригинал), он затерялся в архивных фондах, и пока не издавался. Однако опись-инвентарь, исполненная в 1641-м году, доказывает, что события развивались в обозначенном русле.

Уже не «Старое место Лепль» становилось центром церковного обустройства, а новообразованное местечко - Новый Лепель.

Если точные координаты первоначального плебанского хозяйства пока не установлены – документально не подтверждены, то «новое место» никаких споров не вызывает: оно хорошо известно - это территория современного районного центра Витебской области.

…Не просто сориентироваться, изучая расклад улиц и домов в описи. Но есть карта, сочиненная землемерами сразу после придания Лепелю статуса уездного центра – в конце великокняжеского правления, и на ней хорошо видны жилые кварталы, а условные знаки указывают на важнейшие объекты.

Корчма занимала центральное положение в сложившейся инфраструктуре. Она располагалась в восточной части города, на берегу Уллы, и от нее начинался исходный маршрут. Составитель описи двигался в западном направлении, рассказывая о жителях - содержателях пляцев и моргов, называл их имена и фамилии, род деятельности, а также перечислял количество грошей – денежных сумм, которые выплачивались в виде налогов. Последуем и мы за ним.

«Первая линия домов» (так в тексте) охватывала правую «прикорчемную» сторону. Судя по отчету, жители этого квартала занимались, в основном, ремесленничеством и продавали продукцию. Так, Артем Кулеша и Лёкум Ёзефович имели «пуни» на рынке. Но не только. Почти все подданные занимались одним и тем же – «вепровщиной». Что это такое, точно не выяснено. По одним сведениям, это деятельность, связанная с лесными угодьями землевладельца, в связи с чем люди облагались налогами. Но, по мнению Носевича, это денежная повинность, заменившая поставку натурой свинины или живых свиней в пользу урядника.

Удивительно, что оба варианта воскрешают Боровно - поселение, выделенное плебании вместе с Леплем еще в 1503-м году и ставшее частью имения. Боровно можно рассматривать, в одном случае, исходя из корня «бор», а в другом – из корня «боров», и тогда это будет категория мясного животноводства. Последний вариант наиболее вероятен, так как большинство жителей, помимо «пляцев», имели так называемые «луговые», что подразумевало сенокосные площади, а это значит – для содержания скота.

Дополнительные земельные участки выделялись за пределами местечка. Так, Алехимова, вдова Колбечина, содержала, помимо пляца и волоки, полморга «в Селищах» и один морг «под Великим бором». А Адам Максимович, коваль, имел даже два морга «под Великим бором».

Про Великий бор писали грозновские исследователи. Василий Низовцов в 1563-м году проплывал «позади Великого бору» по Ясе (Эссе). Он в виде большого лесного массива лежал в направлении к Лепельскому озеру с юга, с Березинской низменности, оттеняя восточные Глинные горы, которые фиксировались после впадения Берещи в Эссу. Возможно, часть того бора покрывала и правостороннее побережье Эссы, раскинувшись до Уллы, где в царское время отмечался ряд лесных дач, а приулльское Боровно впитало корневую основу слова. Похоже, что в последующем лес был вырезан, вследствие чего в промежутке образовались деревни Великое Поле и Черноручье. Но возможно и другое. Судя по записям Низовцова, в сторону Уллы тянулись болота, а название волости, образованной позже - Заболотская, подтверждает эту мысль. Возникшие позже деревни - результат осушения области, да и Черный ручей, что спускался каскадами в Эссу - в ту же степь: местность подверглась заселению.

Ясное дело, местечковые дома строились тогда из бревен, для чего использовался ближайший лес. И владельцы волок и моргов, на которых произрастали деревья, могли обогащаться, продавая их. Это как сейчас в Латвии. После развала социалистической собственности земельные угодья были распределены между бывшими собственниками, и обладатели их бросились, в погоне за долларом, распродавать. Сейчас вдоль дорог, как «залысины», виднеются голые вырубки.

«Вторая линия домов» шла от костела - тоже по правой стороне, и над озером. Костел и сегодня на своем месте – это белокаменное здание (на фото), католический храм, привлекающий внимание выдающейся архитектурой. С озера он смотрится еще великолепнее. Как отмечал историк Довгялло, выпустивший в Витебске к 100-летию уездного центра «Хронику минувшей жизни» (1905 год), костел вначале был деревянный.

С храмом, как и с корчмой, соседствовали самые выгодные местечковые участки – они «лепились» поближе к центральному месту. Полпляца занимал «Савко, Денисов зять, пекарь». Тамошние жильцы, «послеплебанцы», имели дополнительные земельные участки уже не только под Великим бором и Боровском, но и в Селищах. А Ярошка Авласёнок и Пилип Усович владели пляцем и моргом соответственно в некоем Смовдном, которое пока не идентифицировано, но «прорисовывается» сразу за Уллой, на противоположном берегу.

Линия домов «над озером» была подлиннее первой и упиралась в прибрежье, образованное устьем Есы (Эссы). Оттуда обозреватель брал другой курс, «возвращаясь на рынок». Судя по всему, он шел в сторону современной базарной площади. Та позиция на карте помечена крестиком, что могло обозначать только одно - второй храм, православного толка. В инвентаре он представлен церковью Святой Пречистой. В том же месте, примерно, стоит сейчас старенькая деревянная церквушка с двумя башенками - Святой Параскевы Пятницы. В советское время она не вмещала всех богомолец, съезжавшихся из окрестных деревень, которую посещала также моя бабушка. Теперь она закрылась, а на базарной площади возведен новый, кирпичный, храм.

Пречистенская церковь привязывалась к Виленской улице, которая теперь носит имя революционера Володарского (Моисея).

«Улицей Виленской к мосту, направо до реки Есы», - констатировал далее обозреватель. Так и есть, сегодня в том месте Мельничный мост и переход на остров, о котором мы уже рассказывали. Та же улица пересекала весь остров (теперь она Жигаря), и к ней привязывались, как минимум, 30 дворов новолепельцев. Это говорит о том, что местечковцы селились по-разному. «Лаврен, ткач, в доме Блащином живет…», - уточнял наблюдатель и расписывал, сколько он платит денег, – «с ремесла, вепровщины грошей одиннадцать».

Среди островлян были швецы и ткачи, рыбаки. География их земельной собственности включала как тот же Великий бор, так и Селище, Стаи, но в основном - Прошу (берег промежуточного водоема, что предшествовал острову). А Михаил Бенкович и Зенко Лежневич держали дополнительно морги за Святым озером.

Вепровщина требовала кормов, и где их взять? Хорошие луга находились к югу от Лепеля, в понизовье Эссы. Там впадали две речки, вытекавшие из одного водоема: озера Луконец. Гать была покрупнее, огибая Великий бор и забирая воду из другого озера – Люсинца, а речка Лесная бежала напрямую, выплескиваясь большим ручьем южнее. Оба притока в промежутке создали буйный растительный мир, богатый сочными травами. В советское время там паслись стада коров и выделялись сенокосные участки для колхозников Стайского сельсовета.

Со стороны Лепеля проход в Луга был сложный. Впадая, Гать стремилась в Эссу, и образовала прибрежный мыс - девственный уголок. Попасть туда не составляло труда, пока существовал мост. Может быть, его называли Великим, учитывая соседство с Великим бором? Сейчас того моста нет, и место забылось – стало одичавшим, заброшенным.

Однажды, в составе группы лепельских краеведов, мы предприняли попытку пробраться на мыс со стороны Лугов. Долго продирались сквозь густые заросли, натыкаясь на остатки болотных гатей, но одолели нелегкий путь. На безжизненном взгорье мы обнаружили неоспоримые свидетельства былого селения – остатки фундаментов и кирпичей, а из воды торчали сгнившие опоры мостового перехода.

На карте начала XIX века в том месте обозначен фольварк Заболин, а по инвентарным данным 1891-го года - Старый Изабелин. Мыс был обустроен некоей «селибой», так как выделялся кусок приусадебной земли – 30 саженей, и к нему «прилагался» большой массив заливных лугов, 9 десятин. Тридцать саженей – это почти 140 квадратных метров земельной площади, достаточное количество для скромного, уединенного, жилища.

Принимая во внимание монашескую предрасположенность, можно предположить: не там ли располагался «приезд» «виленских паненок» с «белой избой» и печным отоплением?

Либо мог быть пункт обитания церковного распорядителя – надсмотрщика за монашеским имением. В унисон звучат возникшие близлежащие топонимы – Святое озеро, Кулеши…

Со временем найдутся, конечно, объяснения таинственному околотку. А пока продолжим «путешествие» по инвентарю-описи.

Далее сообщалось: «Возвращаясь от реки Есы от моста направо к Лукомлю…» То есть, видим перемещение на другую улицу. Состав жителей, по имущественному положению, мало чем отличался – разве что размерами пляцев и моргов. Так же все облагались различными податями, независимо от рода деятельности. Ивашко Кулаго, например, выпекал пироги, и выплачивал за это «грошей одиннадцать», а некто Иосиф (фамилия трудночитаемая), «жид» (так в тексте), пристроился на рынке, где приобрел «пуню» и «комору» (складское помещение), и, естественно, тоже оплачивал.

Параллельно центральной, Виленской, образовалась еще одна улица - «идущая на Чашники». На ней выделялся Захар Славинский, занимавший четверть пляца. «Он же от пирогов и вепровщины грошей одиннадцать», - рассказывал оценщик, подразумевая его налоговые обязанности.

«Другая улица, Выгонская», также шла параллельно, но еще южнее, и начиналась «от мельницы», из чего можно сделать вывод, где Славинский брал муку для выпечки. Сегодня в той стороне хлебокомбинат и Набережная Эссы, где стояла мельница. Еще одну мельницу, из «трех колес», предполагалось построить, участок для нее был зарезервирован и тоже облагался суммой в «грошей пятнадцать».

Еще несколько новолепельских дворов располагались на витебской стороне, «на реке Уле», «за мостом». Там был второй мост, который соединял Новый Лепель – южный сегмент – с восточной приозерной частью. Оттуда лежал путь на Черногостницу, где появились первые витебские плебанские дворы.

Путь до Витебска был неблизким, учитывая тогдашние способы перемещения. Да и мост возник не сразу. Связь поддерживалась, судя по всему, через Чашники – по правому берегу Уллы, с переправой в Поулье.

Вторым маршрутом мог быть, конечно, объезд – по северной стороне Лепельского озера, и тогда не миновать было село Белое и тот полуостров, названный позже Старым Лепелем…

Объезд отнимал много сил, и потому особой заботой новолепельцев становились важнейшие объекты инфраструктуры, включенные в перечень повинностей. Было не избежать мосты «и на реке Уле, и на реке Есе строить», да «к мельнице на гвалты… ходить, сколько раз к тому потребность окажется».

За исполнением повинностей наблюдал урядник, на его содержание жители обязывались отчислять с каждой волоки определенную долю жита и овса, гороха - «четверть меры доброй лепельской». Что под собой подразумевала мера особая - «лепельская», сказать сейчас трудно.

Непосредственно эксплуатацией важнейших объектов занимались арендаторы. Мельницей «на четыре колеса» руководил «жид Яковка», он же «всего злотых одиннадцать их милостям паннам в казну» выплачивал. Аренда мостов была более доходной – «арендатор… ежегодно давать должен… злотых тридцать».

И «корчма - их милостей», - подчеркивал монастырский таксатор, уточняя: «для аренды предназначенная»…

(Продолжение следует).

На фото из интернета: современный костел Святого Казимира в Лепеле.

26.11/20

P.S. Уже после инвентарной описи мне довелось внимательно познакомиться с архивными материалами, что добыл доктор исторических наук Валентин Голубев. В 2012 году он ознакомил с ними участников "Лепельских чтений" - научно-практической ежегодной конференции, что проводилась по инициативе заведующей Лепельским музеем Алины Стельмах. Голубев выложил план "нового места лепле" и "слободские" уставы, которыми вознаградил новолепельцев канцлер Великого княжества Литовского собственник Лев Сапега на переломе двух веков - XVI-го и XVII-го. Описание тех документов изложено мною в серии публикаций - "Былинные земли. Новое место лепле".


17.04/22